— Твоя. Хорошо, этот поединок выиграл ты, бродяга. Но оскорбления я запомню, старый друг, ты за них еще ответишь. Ты прав, но я знаю одну вещь: тыэтот жезл взять не можешь. Не так ли? Он ведь перешел в руки Элоахима именно из твоих рук: ты не способен второй раз стать его обладателем и хозяином. Это вероятно лишь в случае самого Элоама, моего отца!
      — Вот ему-то ты и должен вернуть предмет.
      — Нет. Я не могу с ним расстаться.
      — Но он причиняет тебе и боль, и страх. Причем, куда большие, чем ты осмеливаешься показать.
      — Это не важно, я — живу.
      — Ты живешь среди несуществующего, среди последней из смертей, вместо того, чтобы умереть среди живых и снова жить.
      — Я не желаю умирать.
      — Просто потому, что этого никогда не делал. Вернее, так считаешь. Но на самом деле ты даже сейчас мертв.
      — Знаешь, а я ведь тоже помню его, — Внезапно подал голос лорд Тауросс. Изумрудное пламя потянулось в сторону Леадора, и тот почему-то отпрянул в испуге, — ну вот, он уже и сам меня вспомнил. Умный мальчик, правда? Уже отошел после встречи с Королем альвов и вновь принялся за старое? И как, весело наступать на одни и те же грабли дважды? Подумать только, как ирония судьбы: даже «грабли» похожие…
      — Ты, — Тихо прошептал Шатар и отвел глаза от Тауросса. Теперь он смотрел куда угодно, только не на него.
      — Да, это я. С той стороны, откуда, казалось, никто не мог прийти, но лишь потому, что не желал. А я вот пожелал там умереть и здесь родиться. Просто потому, что там слишком скучно для меня, а здесь еще столько загадок, что не терпится их все изучить. Правда ведь, Роам? Хотя вряд ли ты сможешь четко вспомнить — для этого необходимо обладать внутренним стержнем. Разве что почувствуешь, — От звука названного имени, непоколебимый Леадор ощутимо вздрогнул, но быстро вернул своему лицу прежнюю непроницаемость. Тауросс сохранил на лице невозмутимую маску, придав ей лишь малую толику заинтересованности.
      Вновь повисло молчание. Тарведаш незаметно оглянулся на Люцифера. "Догадается или нет? Вот сейчас самый главный вопрос. Время истекает, а наводить на мысль нельзя — это не принесет нужного результата". Но волнения Астерота оказались беспочвенными, Афранташ и без того почувствовал, что сейчас его ход и его поединок. Мягко отстранив от себя Элоарин и на секунду коснувшись ее губ своими (зеленый, синий, алый, пурпурный и серебристый цвета в этот момент сплелись, и раздался звук, похожий на столкновение двух кубков за пиршественным столом — последний из малых кругов замкнулся, вероятное стало неизбежным), Афранташ спокойно обошел Астерота, доброжелательно кивнув ему, и вышел вперед, лицом к лицу с Леадором.
      — Так вот оно как, — Чуть задумчиво протянул темный герцог, — Ну что ж, осталось проверить, хватит ли тебе крепости сделать этот шаг и забрать жезл из моих рук. Смотри, я держу его для тебя, — С этими словами Леадор на вытянутой руке протянул Афранташу Кадуций, — Остается только сделать один шаг и забрать жезл… О, я даже отдам его тебе, если ты сможешь подойти и взять. Чувствуешь, какой силой обладает этот предмет? Да, герой, он может порвать душу на куски! Может подчинить своей воле! Из друга ты превратишься в самого опасного врага для всех них… И еще — для нее! Тебе же страшно стать для нее врагом, а, герой? Не так ли?…
      Астерот волновался по двум причинам. Во-первых, он все же опасался, что страхи и предубеждения Мирона отошли недостаточно далеко на второй план, чтобы сам он не подпал под влияние жезла. Но это ощущение таяло с каждым шагом Афранташа, и к моменту его последнего шага исчезло совсем. Перед Астеротом стоял его старый друг, исполненный новых граней… Или скорее наоборот, Мирон, вобравший в себя лучшие черты Афранташа, но отбросивший его гордыню, ограниченность и тщеславие. Человек, полностью осознающий пределы и своей силы, и своей воли.
      Второй причиной была та самая неизвестность, что зависла сейчас между Люцифером и Леадором. Всего один шаг, но что он скрывал? Князь пока медлил, а Леадор тем временем затянул новую "песню":
      — Тебе страшно сейчас. Ты не знаешь, что лежит между тобой и кадуцеем. Неизвестность. Она ведь так пугает. Нет ничего страшнее, чем эта неизвестность… Она как Бездна, в которой живет Владыка. И намерения этого Владыки — всегда есть самая страшная неизвестность!
      Астрон нахмурился. Чего это он про Арна песню завел? Уж не его ли это, темного герцога Леадора, собственный страх? Арн… Ну-ну, тогда он, кажется, просчитался. Люцифер — брат Арлин, сын Арна. Глупая угроза, она лишь подкрепит его силы, пусть не сознательно, но увеличит их. Разве что подразумевалась какая-то иная Бездна, но герцогу вдруг показалось, что Леадор просто играет словами, нагоняет хаоса в и без того серое пространство. Как последний дурак, изобилием деталей уничтожает собственный замысел! Чрезмерная, через край игра чужим страхом всегда открывается. Вот только заметит ли это Афранташ?
      — Так что же ты? Так и не ступишь? Тогда я заберу жезл и уйду. Мой час уже почти настал. Вы не догоните меня: в следующую ночь гробница будет открыта. Уверяю, духов пустоты там во много раз больше прежнего — они умеют приходить из первичного пространства к подобным себе со временем. Так что всех вас ждет растворение в этой пустоте: желаете вы того или не желаете.
      — Не торопись, любитель запугивать, — С неожиданно веселой насмешкой произнес Мирон. Он даже позволил себе обернуться к Элоарин и весело ей подмигнуть. Та заулыбалась, послав ему воздушный поцелуй. Сама она тем временем изо всех сил расплетала узлы реальности, запершие корабли в хаосе измерений. Получалось пока плохо, но она старалась, и пространство вокруг становилось все чернее и чернее — интуитивно она погружала кокон с соединенными палубами в небытие, где проще было разгрести последствия происходящего. Люцифер-Мирон, меж тем, продолжил свою уничижительную речь к Леадору, — Впереди меня нет ничего кроме жезла и тебя, а ты — не препятствие, так, картонная стенка. Дунешь — и улетит. Даже забавно, что тебя раньше никто не одолел — видимо, боялись личины капитана Шатара, вот уж где монстрик был, судя по рассказам. Что ж, у страха велики глаза, — Афранташ протянул руку к Кадуций Афари. Пальцы коснулись жезла. Теперь за него держались двое. Змеи вскинули головы, и по зловещей тишине пронесся высокий звук, будто бы все змеи мира одновременно перестали шипеть и запели тонкими голосами поминальную песню.
      Глаза Леадора округлились от страха:
      — Этого не может быть! Воля — ладно, но почему змеи тебе подчиняются?!
      — Знаешь, что забавно, Шатар? Я прежний, советник Расселины Люцифер Афранташ, никогда не имел с ними дела, а вот мне нынешнему, сыну верховного судьи Маскара Мирону, змеи отчего-то подчинялись. Полезная вышла новая личность, не находишь? Хотя теперь обе едины, специфические способности каждой сохранились. Отпусти жезл! Иначе черная кобра тебя ужалит, и ты уже никогда не избавишься от проклятья. Даю тебе три вздоха на обдумывание, — Жестоко закончил фразу Мирон и сосредоточенно уставился на противника, потянув кадуцей на себя. Тот, кажется, потерял контроль даже над эмоциями. Тар весело подумал, что, как это часто бывало с Леадором прежде, дошло до серьезного дела — и тот капитально перетрусил.
      Леадор, меж тем, глубоко вздохнул и всмотрелся в темно-серые, почти черные сейчас, не менее насмешливые, чем его собственные, глаза Афранташа. Здесь они в силу неких стихийных, по всей видимости, причин причудливо изменили оттенок. На втором вздохе он обратил внимание на змей и, судя по скривившемуся лицу, змеи действительно отказались подчиняться прежнему владельцу жезла. Ну, а остальные элементы и вовсе его презирали.
      С сожалением Леадор разжал руку и только открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же побледнел, как прежде Нара, а затем вовсе исчез. И вслед за ним растворилась сама серота вокруг… Элоарин облегченно вздохнула и отпустила узлы небытия — разделение пространств удалось осуществить, не оказавшись при этом по уши в воде. Гребаный хаос измерений! Зато теперь можно прекрасно отдохнуть, когда все уже окончилось.
      Корабль безмолвно качался на волнах среди залитого серебристым светом океана. Вокруг царил штиль, а на небе сияла во всю силу одна-единственная луна. Эпоха Шатар не нанесла вреда Природному миру…

* * *

       1 472 202 год по внутреннему исчислению Мироздания "Альвариум".
       Природный мир, Ост-Каракское море, палуба корабля "Ирве Аструс".
      "Шатар'Кхем" сгинул вместе с командой и неведомыми пассажирами. Тарведаш почувствовал их присутствие еще при сближении, но помочь ничем не мог — хаос измерений сместил их местонахождение на невесть какую отметку. Оставалось надеяться, что их души остались в целости. В конце концов, к моменту деления пространств Элоарин вроде бы сумела разъединить как попало слепленные категории, может, прямые пути выхода из ловушки и открылись. Астрон на это искренне надеялся — как уже было сказано, он предпочел бы обойтись без крови при возвращении жезла. Девять путников стояли на прежних местах, не в той позиции, что при сражении с Леадором, а так, как они расположились до этого. Физически никакого перемещения не произошло, но что значит трехмерная реальность, когда действие происходит в совершенно иных категориях пространства?!
      Афранташ обнимал Элоарин, которая с облегчением уткнулась ему носом в плечо. Теперь уже абсолютно спокойная, умиротворенная, с осознанием того, что все самое худшее на время — позади. При ее росте такая поза смотрелась намного комично, но и Афранташ низкорослым отнюдь не был — вдвоем они смотрелись чрезвычайно гармонично. В левой руке Люцифера лежал крепко сжатый в кулаке кадуцей, вполне физический, но змеи на этом не были живыми. Правой же он как раз и обнимал свои любимую, задумчиво глядя на умиротворенный ночной океан серебряными, словно далекие звезды, глазами.
      Однако путники поспешили перестать удивляться. Полночь еще только вступила в свои права (по всей видимости, в смешанном пространстве время не шло), и сюрпризы, конечно, не закончились. На носу корабля, где прежде стояла исчезнувшая ныне без следа Нара, зажегся багрово-красный огонь, выхвативший из лунного света три фигуры. Постепенно они проявлялись, все больше цветов можно было различить, пока, наконец…
      — О, хаос! Ты все-таки помог, Арн! Благодарю тебя за все. Я до конца не верил…
      — Что, бродяга, доченька моя наговорила про Бездны владыку добрых вещей тебе, не правда ли? То-то, не будешь страдать паранойей по поводу и без повода! Тебе же полезный урок на будущее… И учти, если сейчас соберешься продавать мне душу за ее спасение — не возьму, кому нужна такая подозрительная и нервная душа кроме тебя самого?! - Голос Арна звучал весело. Элоарин с удивлением посмотрела на обещанного Владыку. М-да, по сравнению с наполненной внутренним спокойствием и силой Мирой — небо и земля. Впрочем, может быть, так и должно быть? Небо-то землю дополняет до целого, вот и небытие с огнем — также, а значит, и их Владыки — аналогично… — Не стоило волноваться, Астерот, дочка у меня научилась действовать не совсем корректными, зато эффективными методами. Глупец ты или мудрейший, а все равно надо проходить испытания, чтобы подниматься вверх по ступенькам. Волнения, тревоги, страхи, принятие решений — что еще может так прекрасно укрепить и расширить душу? А хаос только потому и не расползается, что его гармонию укрепляют.
      — Ты стал философом, Арн, — Ядовито ответил ему ошарашенный внезапной сменой событий Тар.
      — Я всего лишь воплощение хаоса — огонь. Вот твоя младшаядочь — совершенно иное дело. В ней древние силы живут, не смешиваясь с нынешними. Куда мне до вас, — Коварно заулыбался Владыка, — Впрочем, я бы, на твоем месте, и к среднейдочери присмотрелся — не все так просто и с ней. Ну да ладно — не время об этом…
      — Когда заговорите про светлых, а не про родственников, позовете меня, ладно, философы доморощенные?! - Раздался второй голос, высокий и звонкий, и очень-очень радостный.
      — Лазурная моя, слава Арну, ты жива. Что случилось?!
      — Архары! Все-таки нахимичили, твари паскудные! Я Тогу готова голову оторвать и на кол насадить! Вон, Элоранта стоит, ей в руки я этого гада и передам, как поймаю, пусть применит пытки Иезекиля на нестандартном варваре! Или слишком доброй стала для таких вещей? — Проницательно осведомилась бывшая Кайлит, — В общем, боюсь, с твоим экспериментом придется повременить до тех пор, пока мы не придумаем иного пути на Перекресток.
      — Я уже придумал, — Задумчиво проговорил Арн, наблюдая за реакцией Тарведаша.
      Астерот его не разочаровал: удивленно воззрился на Владыку Бездны. Опять благотворительность?…
      — Ты помогаешь в этом деле? Слушай, Арн, скажи честно, какого черта ты все это делаешь? Не буди подуснувшую паранойю — мне от нее и самому уже тошно!
      — У меня на то есть личные причины. Запомни, Звездный, лич-ны-е! И чем чаще будешь спрашивать — тем больше вранья услышишь. Знаешь ли, не один ты у нас обладаешь душой и желаниями. Я хоть и воплощение, Владыка, но существо, если ты заметил, душевное и кое-что могу сделать и по ее велению, а не от одного только долга духаБездны. По крайней мере, пока не меняю реальность на уровне самой Бездны.
      — И что у тебя за гениальная, конечно же, мысль по поводу Перекрестка?
      — Сейчас наступила эпоха Шатар, Т'Хар…
      — А то я не знаю! И, пожалуйста, не называй меня так. Я…
      — …не любишь это имя. Где-то я уже это слышал, — Арн спокойно поглядел на Эллиону, тут же отчего-то прыснувшую смехом. Едва вернувшись сюда, увидев всю эту святую компанию и самого Астрона, она тут же забыла пережитый страх и вновь стала прежней жизнерадостной Светлой.
      — Хорошо, Тар, тогда продолжу, раз уж ты в курсе. В последнюю эпоху миров Бездны открываются связи между лунами разных вселенных. Это ты тоже, наверняка, помнишь. Пройдет около восьмидесяти лет по синхронному счислению Природного мира и Мира Разума, и луна Вар-Шрави соприкоснется с пространством мира Перекрестка. Контакт будет длиться достаточно долго, несколько лет — довершить переход ты успеешь, причем будешь обладать существенным набором зон высадки, помимо пресловутого Кош'Лосса с этой вашей треугольной дурой на острове! Как только вам с Элоамом пришло в голову разработать такую неповоротливую, грандиозную и абсолютно топорную махину? Прямо поражаюсь могучему техногению и снимаю капюшон! Кроме того, я думаю, тебе полезно будет вернуться в лунное святилище Вар-Шрави вместе со своими друзьями. Если хочешь, я могу доставить туда всех, присутствующих здесь, прямо сейчас.
      — Кажется, никто и не возражает.
      — Но… — Попыталась сказать что-то Элоарин. Она никак не могла сформулировать, что пытается нашептать внутренний голос. Ей казалось, что отправиться сейчас — это страшная ошибка, которую нельзя допускать, но как выразить это ощущение в словах?! - Нет, мы все должны остаться. Этоя просто знаю!
      Тар внимательно посмотрел на нее и кивнул своим мыслям. Способность девушки к верным предчувствиям после посещения четвертой категории мерности существенно возросла. Он и сам сейчас испытывал подобное ощущение крайней нежелательности раннего визита. Не готовы, еще слишком неопытны, а Вар-Шрави — отнюдь не курортная зона. За восемьдесят лет подтянут магические навыки — вот тогда можно будет и Миром Разума заняться.
      — Арн, не стоит помогать, я и сам справлюсь. Провести между этим миром и Вар-Шрави, пусть даже и всех, куда проще, чем хоть одного — отсюда до Перекрестка. Кстати, я не получил ответа на один вопрос: на той планете, что должна была возродить Элли, разве уже есть луна?
      — Вот об этом можешь не беспокоиться, друг. Я еще не разучился создавать луны, так что к моменту соприкосновения дорог, луна будет на месте. Обещаю. В крайнем случае, буду молить Миру о прямом вмешательстве — у нее-то с лунами язык общий. Правда, это дорого может обойтись структуре мироздания, но в эпоху Шатар — уже откровенно все равно. Хуже, чем есть, не будет. А про самостоятельный переход — это вы сами решили, заметь… — Лицо Арна озарилось хитрой улыбкой, — Да ладно. Это верное решение, можете не сомневаться. Любое решение — верное. Хотя это и весьма сложное, но никто из вас, собравшихся сейчас на палубе, не ищет ведь в жизни легких путей?
      На этих словах Арн просто растворился в воздухе, оставив после себя лишь слабое ало-багровое свечение. "Вновь чего-то не договорил, зараза!" — Мимоходом подумал Тар. Он, не спеша, оглядел спутников, при этом умудрившись очень нежно и аккуратно обнять подошедшую к нему Эллиону. Легонько поглаживая ее по сбившимся волосам, он задумчиво вглядывался в лица стоящих напротив. Кажется, больше всего потрясен третий гость, явившийся прямиком из междумира и все еще не осмелившийся сойти с носа корабля. Что ж у Элоама лицо-то так вытянуто? Будто призраков увидел, а не живых людей… Совсем в своей «тюрьме» реальность с иллюзиями перепутал.
      — Ну, здравствуй, Элоахим. Давно ты не появлялся в жизненных мирах…
      Элоахим просто стоял и глядел на всех. Затем он медленно повернулся к Тарведашу и, едва не заикаясь, сказал:
      — Ты же знаешь, я не лгу сейчас. Я видел много отражений, некоторые из них — из недалекого будущего. Я знал не только то, что кадуцей вернется, другие вещи про всех, кто здесь. Тар, я не лгу, всене так! Вообще, просто, все! Вплоть до количества и лиц людей, которые сейчас здесь стоят! Ни одно из отражений, ни одно из предчувствий — ничего.
      — Любопытно, Шартарат. И что же ты успел увидеть? Из вариантов? Только сильно не пугай. Теперь-то уж зачем?
      — Мирон должен был взять кадуцей — это так. Но Мирон, а передо мной стоит, одновременно и Мирон, и Люцифер Афранташ! Сам знаешь, так быстро бродягами не становятся — я не понимаю, по какому пути он прошел.
      — Сложному и предельно сокращенному, — тихо прошептал Астерот.
      — Еще я не вижу Нары, хотя, по идее…
      — Да знаю я эту идею, сам так думал. Вроде как Нара — это Викторис, а принцесса Элоранта — сторонний персонаж. Прости, Лазурит, и ты Элоахим, Нары больше не существует. Ни в этом мире, ни в любом другом из «живых». Возможно, на время, возможно, навсегда.
      — Я знаю, — Тихо и прямо ему в ухо прошептала Эллиона.
      — Как всегда, почувствовала, милая? — Так же тихо спросил Тарведаш.
      — Да. А вот та девушка — она самая, Викторис-оригинальная версия, правда? — Уже с озорной ноткой осведомилась Светлая, едва ли пальцем не тыча в ухмыляющуюся Элоарин, — Хорошая замена. С ней мы последний раз очень мило пообщались. Боюсь, дальше будет или большая дружба, или такая же большая, но бойня.
      — Не волнуйся, пока она вместе с Люцифером, особых бед ждать не стоит. Свобода, друзья, любовь — прямо все и сразу. Да к тому же ты еще о ее последних приключениях не слышала — просто закачаешься!
      Меж тем, Элоахим выжидательно смотрел на Астерота, ожидая сигнала продолжать. Тому оставалось только кивнуть.
      — Еще видел, что Эйвелин доберется каким-то образом до одной из гробниц на севере Эльмитара и сдернет печать.
      — Эйвелин?! - Лазурит наконец посмотрела на девушку, и тут же резко переменилась в лице. Жутко покраснела и искоса глянула на Тара. Эллиона приобрела до такой степени несчастный и ошарашенный вид, что это заметили едва ли не все, стоящие на палубе. Наконец, она справилась с собой и, придав тону одновременно нежности и ехидства, тихонько спросила:
      —  Эйвелин, милая, — Голос звучал очень строго, совсем по-родительски. Эйвелин вздрогнула и как-то странно посмотрела на Светлую. В глазах на секунду промелькнула искра, похожая на искру узнавания, но тут же потухла. Однако улыбка легкомысленной девушки со странными способностями стала шире:
      — Да?
      — Вот и молодец, что признала. Ты же не полезешь к гробницам, правда?
      — Честно, они мне не нужны. Весело, конечно, но после произошедшего… Да я давно передумала, когда сама с собой совещалась. В общем, не хочу я никаких печатей ломать! Кончен этот разговор!
      — Вот и хорошо, Эвилинити.
      Лазурит виновато посмотрела на Тарведаша. Но в глазах у нее все еще мерцало озорное пламя — предвестник какого-то особого сюрприза, который Творящая пока что не знала, как преподнести… Эйвелин вздрогнула второй раз, и кажется, всем уже стало понятно, что произнесено было истинноеимя девочки. Эллиона обернулась к удивленному Афранташу (Астерот-то уже по одному тону Лазурит догадался, кто такая Эйвелин — все-таки склерозом не страдал. Единственное, что его смущало — сильно изменившаяся со времени последней встречи внешность) и, улыбнувшись, сказала:
      — Не удивляйся. Мирону она, может, и сестра, да только ты и сам своих так называемых родителей вряд ли теперь вспомнишь. А вот Арна, кажется, очень даже узнал. Здесь та же самая история, правда, отец Эйвелин и не подозревает, что он ее отец, — В этот момент Лазурит вновь оглянулась на Тарведаша. Сюрприз был преподнесен завернутым в обертку из легкомысленных намеков. И вот, наконец, Астрон все-таки без полуулыбки, совершенно искренне изумился!
      — Ты хочешь сказать, перед тем, как прогнать меня из Радужного…
      — Ну да, а что такого? Правда, тогда я считала тебя всего лишь веселым и занудным бродягой, ставшим мне на время любовником и советчиком. Но души-то не обманешь. Еще скажи, что она не похожа на тебя характером! Только попробуй, сама загрызу, лично! За вранье пред лицом любви! В глаза ей посмотри — такая же упертая, строптивая, но к тому же терпеливая и рвущаяся к книгам. Так ведь, Элизар? Она именно такая, я ничего не спутала?
      — В десятку, герцогиня.
      У Астрона голова пошла кругом. Даже его объемистая коробочка для удивлений существенно переполнилась. Данные оказались слишком разрозненными, чтобы что-то анализировать, а чувств — слишком много, чтобы их распутать. Единственное, что он понял — никакого иного залетного бродяги никогда в Радужном мире не было! История оказалась ложной, а вот Эвелинити-Эйвелин вполне даже настоящей и на редкость талантливой, хотя и со своими минусами. А еще — удивительно похожей многими чертами характерана Эллиону, в отличие от Викторис, напоминающей по нраву самого Тарведаша в прежние времена. Последние сомнения отступили под напором фактов: Эвелинити, как и Ви, оказалась истинной дочерью Астерота и Лазурит, а значит, нерушимая связь между ними существовала уже тогда, в дни создания Радужного мира. Значит, история Т'Хара и Эльза'Хары тоже могла принести еще со временем сюрпризы… Как там сказал Арн? Младшая дочь, средняя дочь… Так говорят, когда подразумевают еще и старшую! Час от часу не легче — сколько же их всего?…
      Тарведаш потряс головой, избавляясь от неуместных сейчас мыслей:
      — Все, давайте отложим темы родства до следующего раза. Голова сейчас взорвется от напряжения! Элоахим, ты видел еще что-нибудь?
      — Вот за что его не люблю, где и насколько не прерви, все равно вернется к этому месту! — Прицокнула языком Лазурит.
      — Я видел, как Элоранта…
      — Элоарин, Шартарат, Элоарин. Теперь она зовет себя так, и я с ней полностью согласен — красивое имя.
      — Да. Я видел, как она вновь призывает пустоту, но та срывается на голову ей самой и обрушивает на свой престол. По сути, она занимает место иного человека, менее на этом месте опасного, а Мирон становится под властью белой змеи охотником за духами пустоты. В конце концов, они сталкиваются друг с другом, и Мирон убивает Элоарин.
      — Кошмар какой, — Выдавила из себя принцесса, лишь теснее прижимаясь к любимому, — Но теперь же всего этого не случиться?
      — Теперь — нет, но все же экспериментировать со своим любимым заклятием подчинения я тебе больше не советую, — Полушутливым, полуназидательным тоном проговорил Тарведаш.
      — Договорились.
      — На этом, думаю, все, — Задумчиво проговорил Элоахим, — Хотя там много еще всякой дряни было. Но и по названным картинкам, по-моему, ясно уже… Ничего из этого, хвала Создателю, не случилось!
      — Так почему это все-таки не произошло, можете мне объяснить? — Решила покапризничать ошарашенная еще предыдущей новостью Эйвелин. Кто папа — она тоже догадалась, и параллельно начала потихоньку вспоминать и Радужный мир, и бродягу-Тарведаша, забавлявшего ее превращениями личности.
      — Потому что никто из вас не совершил тех ошибок, которые могли бы совершить, если бы легкомысленно относились к собственным решениям. А вообще, есть такая хорошая поговорка в Радужном мире: "Есть на все свобода сердца, и пока сердце не скажет, не предскажешь, не узнаешь". Кто мог знать, что Эйвелин хватит осторожности не посещать вместе с Тассаном северные пустоши? Это далеко не очевидно… И кто ожидал, что Элоранте на пути попадется добросердечная Селина, растопившая ей сердце? И что самой Селине, которой не должно было быть здесь сейчас, хватит силы произнести глубинное заклятье, а Элоарин — пройти через небытие? Кто мог предугадать, что Мирон, переобщавшись со слегка полоумной Дейей и встретив свою сестру, тоже станет настолько силен и крепок, что сможет заметить любовь этой девушки к нему и справится со страхами, нагоняемыми Леадором?! И кто бы предположил, что Нара предпочтет уйти из мира, вместо того, чтобы бороться за жизнь в реальности, за избранный путь? Логикой такие вещи не просчитаешь… Кто мог знать?
      — Я мог знать, — Эхом откликнулся Тауросс и тут же захлопнул рот. Кажется, на этот раз он не подумал, прежде чем сказать. Астрон смерил его яростным взглядом и медленно, разделяя слова на слоги, осведомился:
      — Лорд, кажется, вы забыли открыть всем свой секрет. Не соблаговолите ли сделать это сейчас? Я так поглядел, Арн смотрел на вас, как на восставшего из пепла…
      — Ну, допустим, не из пепла, а всего лишь из Изумрудного мира. Это один особенный мир, в котором лежат причины многих нынешнихсобытий. К сожалению, с ним связана, главным образом, серость, чтоб ей провалиться вместе с Соратом, раз и навсегда и куда поглубже!
      — И так пока глубоко, не буди лихо, пока оно тихо, — Ворчливо ответил Тарведаш, — Лучше скажи, с чего это ты, лилейчатый, осмелился лезть в эту историю? Вы же там все такие нейтральные, наблюдательные…
      — Допустим, идея с Перекрестком мне понравилась. А там уж, думаю, один Творец хорошо, а в сопровождении «эмиссаров» Лилии — вовсе банда. Между прочим, — Тауросс вдруг горделиво вскинул голову, — Я не только ангел радуги, но еще и Творец. Так что, ты далеко не обо всем догадался, да и теперь знаешь не больше, чем я открыл. И про прочих ангелов радуги ты отнюдь не все знаешь, чтобы категорично судить! Мытоже — разные: есть те, кого и ты бы поблагодарил.
      — Еще Эйвелин Творить научите, и будет трое Творцов, — Мимоходом отметила Элизар, — А если брать в расчет Астрона…
      — Да какой из меня Творец!
      — А вино вышло превосходное… — Сладко причмокнул Тауросс, заставив всех «посвященных» рассмеяться над замешательством Тарведаша.
      — Так вот, Творцов здесь выше крыши, — Подвела итог Элизар.
      — Ладно, это мы все еще успеем обсудить, повторяюсь в десятый раз, но время не терпит. Афранташ, пожалуйста, передай Кадуций Афари его хозяину. Уверяю, тебе он никакого блага не принесет, а вот в руках Шартарата может нам помочь. Если бы у него был кадуцей в тот момент, — Тар озабоченно повернулся к Лазурит, — помощи Арна, быть может, и не потребовалось бы… Хотя, честно, я рад, что мы к нему обратились, — Последнюю фразу герцог заставил себя произнести на ровном тоне, без сомнений. Лазурит улыбнулась.
      — Как вышло, так вышло. Зато вышло все к лучшему! — Рассмеялась она в ответ и по-детски чмокнула его в чуть сжатые губы.
      — Так, слишком много любви на квадрат площади, — Как-то совсем уж горько, но в то же время радостно улыбаясь произнес Элоахим.
      Люцифер же, не торопясь, подошел к нему и, повинуясь какому-то своему чувству, преклонил одно колено и протянул левой рукой кадуцей. Шартарат с удивлением отвесил поклон в ответ и, не задумываясь, провел ладонью над плечом Афранташа, завершая древний рыцарский ритуал, хорошо знакомый ему по жизни в Мире Разума. Ритуал, которым короли подтверждали и превозносили благородное происхождение рыцарей, вернувших в стены родового замка потерянную реликвию — странно, что Афранташ его знает. А может, действительно, сыграл роль минутный порыв… Только после завершения ритуала Элоам принял дар. В тот же момент что-то в окружающем мире окончательно переменилось, и Эйвелин удивленно ахнула:
      — Смотрите-ка, а струны, будто весной натянуты! Осень же вроде?
      — Ну, значит, сегодня хотя бы на какое-то время снова наступила весна, — Философски заметила Элизар. Ее коробочка для удивлений переполнилась еще до полуночи, — Правда, кое-кого может из-за этого потянуть на котов…
      — Опять начинаешь, — Злобно попыхивая трубочкой покосилась на нее Арлин, — Послушай меня, Урания, после того, как ты взошла на палубу корабля, я сменила к тебе отношение с минусдесяти- на плюспятиградусное, но могу и обратно температуру сбросить. На лучше возьми, покури — поможет.
      И в кой это веки Элизар действительно предпочла послушаться Арлин, вместо того, чтобы затянуть долгую пикировку.
      — Да уж, кажется, все стали белыми и пушистыми. Наверное, просто ночь такая, — слегка прищурившись, заметила Эллиона. Она весну любила и хорошо ее чувствовала. В конце концов, в Радужном царила только весна — это было, пожалуй, единственным постоянным в ее мире.
      — Да не в ночи дело. Просто в Природном мире сейчас установилась гармония многих начал. Тень последних времен обошла его стороной, так что теперь он больше не принадлежит Бездне — а это редкость большая. Я-то предполагал, что в худшем случае это произойдет за счет жизни или смерти схватившего кадуцей, а вышло по-иному — за счет воли, разума, удачи и любви!
      — Ну, философ у нас ты, а не я. Я всего лишь Творец, тем и гордюсь, — Поддразнила супруга Элли.
      — Тарведаш, позовешь меня, когда будешь переводить всех по коридору до мира Разума? — Как-то по-деловому осведомился Шартарат, — Буду очень признателен. Всегда хотел понять, как ты это делаешь. Мое пространство выстроено на иных принципах…
      — О, ничего сложного, просто деформирую пространственно-временную ткань с использованием четвертой категории мерности и стихийных узлов реальности в форме треугольника, подобного тому, что служит пряжкой на плаще Арна. Знаешь, его называют лунным треугольником или треугольником хаоса. Кто как. Он зеркален по сути и форме знаку "звездных врат" Мира Перекрестка, потому и принципы действия кажутся иными… Потом я перехожу по внеконтиниумной дуге через стабилизированное пространство мерности, отличной от окружающей категории за счет…