— Знаю просто потому, что слежу за линией развития истории, которую ныне плетет герцог Астрон. И это мы с Владыкой Черно-Пламенной Бездны и Огня изначально ему эту линию по кусочкам показывали, скажем так, намекали, на нужные книги и мысли наводили, чтобы в конечном счете он сообразил, что именно надо делать и в какой последовательности. Только это — секрет, запомнила? А то еще захочешь папе своему все рассказать — он, чего доброго, вообще Арна на милю к себе больше не подпустит! И так ему не доверяет, подозрительный наш Звездный, хотя правильно делает: Арну не доверяет, так и кому другому ненужному доверять не будет.
Элоарин пыталась переварить откровения Миры. Пока получалось с трудом. Правда, четкий вопрос она смогла сформулировать только один:
— А кто такой Арн?
— Он и есть, Владыка Бездны и Огня, не к ночи будет упомянут, а ко дню, — Язвительно бросила в пространство Мира. И вновь Элоарин показалось, что она увидела хозяйку небытия такой, какой та была в бытность свою альвой с неизвестным принцессе именем, — Познакомитесь еще: он в реальности шастает куда чаще, чем я. Любит театрально из пламени или темноты являться в самый страшный и трагический момент. По этому поводу, кстати, я и тревожусь, — Тон альвы вдруг стал неожиданно серьезным, — Сейчас вы столкнулись с той опасностью, которая даже для меня оказалась непредсказуемой. Я понимаю, Астрон без зеркал всю эту историю провернуть не мог, но пугает само отсутствие
здесь, во вверенном мне пространстве, малейших указаний на твоих двойников. Для небытия они до сих пор не существуют, но ведь в реальности есть! И наблюдаю я их и все вашу историю лишь за счет постоянного синхрон-канала с вашим течением времени — иначе бы увидела сонм ложных историй, ведущих в никуда, несуществующих в реальности вариантов событий.
— И…
— В общем, послушай. Все, что я сейчас расскажу — это то, что сама знаю точно или предполагаю с определенной долей вероятности. Но мои догадки обычно оказываются весьма близки к реальности. Очень важно, чтобы ты обсудила позднее эти вещи с Астроном. И еще одно важное, что скажу сразу: если ты сейчас сможешь избавиться от опасности, — я расскажу, как это сделать, — очень скоро вы, уже все вместе, кто должен быть, окажетесь под угрозой, подобной сегодняшней. Запомни, Элоарин, то испытание, которое будет происходить,
не твое! Свое ты проходишь сейчас — в дальнейшем будь факелом и маяком для тех, кому предстоит столкнуться с иной бедой. Но не вмешивайся — иначе не изменишь, а лишь испортишь. И лишь если они в каком-то случае все погибнут, — Глосс Миры вдруг дрогнул, — если это случиться, только тогда доверши начатое Астроном.
— А…
— Не спрашивай, сама поймешь, когда все произойдет. Я лишь просчитала факты и действия герцога — нетрудно догадаться, как и с чем вы столкнетесь. Важно то, на кого он уже заранее сделал ставку в этом столкновении! И против Кого пошел… Потому ты и не должна вмешиваться, чтобы позволить и
импреодолеть свои страхи и трудности. Просто запомни это — все поймешь сама, когда увидишь. И это тоже секрет — держи его при себе…
Теперь по поводу твоих «дублей». Герцог не показывает, как ему на самом деле тяжело сознавать, что Нара может истаять. Но, поверь, ему очень больно от этой мысли — уж я-то его характер неплохо знаю. За сталью прячется бесконечно доброе сердце, которое при этом остается крепким и сильным. Но Нара все равно неизбежно исчезнет, Элоарин, — Мира властным жестом остановила желающую вставить фразу принцессу, — Реальность для нее, по сути новорожденной, но с твоей памятью, слишком сложная. Когда Нара решит уйти, я сама о ней позабочусь — есть способы, вы — не вмешивайтесь. В конце концов, если однажды Астрон будет расположен рассказать тебе о Мире Расколотых Небес, спроси у него, кто такая альва Р'Вара. Она была когда-то Творцом Небесного мира, но слишком уж много жуткого и страшного пришлось девушке перенести, — Голос у Миры стал печальным, — А я не могла ничего изменить, пока не прозвучал прямой призыв, защитивший нити иных миров от последствий моего прямого вмешательства в жизнь Небесного. Но не важно… Важнее то, что Р'Вара не смогла спокойно жить с этой памятью — она просила меня позволить ей навсегда хоть куда-нибудь уйти. Мне удалось придумать вариант лучше: выполнила частичное растождествление души и духа, лишив ее памяти и значительной доли силы, но оставив саму душу и личность нетронутыми. Ювелирная работа, — С заметной горделивостью улыбнулась Мира, — Теперь девчонка попросту живет заново, и от страшной памяти остались лишь совсем легкие тени — в конечном счете, она заслужила немного душевного покоя. Но это не помешало ей сегодня тебя спасти!… - Мира вновь осветила пространство перед лицом лукавой улыбкой.
— Селина? — Удивленно пробормотала принцесса. Хозяйка небытия легонько кивнула.
— "Отмеченная Луной", в этом случае — рыжей и синеокой, — Мира лукаво улыбнулась и подмигнула ошарашенной принцессе, — Да, она сама просила при таком раскладе дать ей возможность участвовать в дальнейших проектах Астрона. Чудесная девушка, если честно, да и тебе, как вижу, она сразу приглянулась. Вот и Наре я помогу таким же образом, затерев мешающий ей груз, но оставив в целостности основу души. Пусть пока что еще не полную душу, но ты даже не представляешь, принцесса, насколько быстро искренняя забота лечит и дополняет любые души до целостности! На этом принципе и держится Светлейший, как ранее Небесный: место, куда падают вверх ногами, как можно упасть лишь в сами небеса, — с «переломами» души и тоской на сердце. Солнце, покой и гармония способны излечить даже самую тяжело пострадавшую душу, кроме, разве что, совсем уж «серой», какая оказалась у безумца Самеша. Ну а у Нары просто нет внутренней гармонии, потому что память достаточно объемна, а возраст — всего лишь двадцать два года! Слишком мало для души, чтобы такое переварить. Вырастет — и все придет в порядок, — Альва улыбнулась.
— А эта ледяная тварь? — Осмелилась наконец задать тревожащий ее вопрос Элоарин. Взгляд альвы помрачнел.
— Сейчас, когда ты смогла удержать сознание на месте среди восьмидесяти одного измерения, душа у тебя в тысячи раз крепче, чем это серо-бурое подобие. Вернешься — вышиби ее из тела до того, как «серая» довершит фразу. Это просто. Потому я так и настаивала, чтобы ты нашла силы и мужество не потеряться в
моейтемноте, а узнать ее целиком и полностью. Если бы ты не смогла, боюсь, не было бы иного выхода, кроме как оборвать твою жизнь и заставить еще раз родится где-нибудь в Природном мире, поближе к Астрону. Но тогда… Ладно, сама поймешь, почему и кому ты так нужна, — Вдруг перешла на таинственный шепот вновь улыбающаяся Мира, — Зато теперь все просто и легко. Вот только бурая тень, сдается мне, лишь передатчик чужой воли. Астрон, кажется, перешел дорогу какому-то древнему и могущественному существу. Но это остается лишь моим предположением — к сожалению, большего я не знаю, — Понурилась хозяйка небытия.
— Слушай, Мира, а это не ты направила Селину ко мне? Астрон, кажется, тоже удивился ее появлению… — У Элоарин вдруг возникла такая версия. Мира вновь «запахнулась» в ауру таинственности, отбросив сомнения и угрюмость.
— Есть много в этом мире странностей и случайностей, которые вроде никто и не направляет, — Трагическим шепотом заговорила альва, — но случайные встречи не случаются даже случайно, уж помяни мое слово. Значит это лишь то, что есть и кто-то еще свыше, кто желает тебе добра. Прими это и не пытайся узнать, кто он, потому что… я сама не знаю, — Окончание хозяйка небытия произнесла уже простым тоном, а завершила фразу, просто пожав плечами. Элоарин задумалась, но ничего путного в голову не пришло. Мало ли…
— Но мы отвлеклись, принцесса, а я не договорила о твоей "серой гостье". Тревожнее то, что мысли, которые она высказывала твоими губами, не могли идти от нее и ее разума. Слишком продуманные, четкие, целенаправленные, и, кроме того, я знаю, когда и кто их произносил впервые. Поверь, это было
оченьдавно. Впрочем, порасспрашивай Астрона о том, что он сумел выяснить из истории серости в мире, где жил мой народ, — дальше свяжешь два и два, — При этих словах Мира на секунду отвернулась, будто что-то выискивая взглядом позади, но Элоарин показалось, что та имеет и еще одну человеческую черту — умеет плакать. Только почему-то скрывает это. Как бы то ни было, обратившись лицом обратно к принцессе, Мира вновь излучала сосредоточенность и невозмутимость — даже дорожка в углу глаза была почти не заметна. Просто одна слезинка… Элоарин невольно подумала о том, что Мира испытала при жизни в своей вселенной нечто такое, что не смогло прогнать из памяти даже небытие.
— Бурая тень тебя — всего лишь чей-то хитроумный инструмент и передатчик, Элоарин. Не сомневаюсь я и в том, что трещина на поверхности зеркала Астрона — не случайность. Фигурки на шахматной доске. Кто стоит за этим и в какой категории пространства скрывается — неведомо даже мне. Это очень странно, потому что означает вмешательство Белой Лилии всемерности, а ее я знаю куда лучше Астрона — это не эльраархи, могу поручиться своей головой. Разве что игру ведет отреченный, но с Самешем расправился сам герцог — и "серый маг" еще нескоро сможет ускользнуть от Арна, надеюсь, вовсе не сможет, но, зная этого паршивого жука… Да и толку-то от его растождествления: златый кристалл он где-то похоронил, а пока тот цел и в чужих руках, покоя нам не будет, — Мира уже скорее рассуждала сама с собой, а не общалась с Элоарин. Заметив это, альва извинилась и вернулась к основной линии разговора, — В общем-то, есть и еще один вариант источника угрозы: вероятность крайне мала, но теоретически могут существовать категории пространства, которые не в силах достичь или разглядеть даже Лилия. Почему, где они располагаются относительно известных мне и теперь уже тебе, как образовались — ответа дать не могу, просто не знаю. Только предполагаю, что такие существуют и в них можно прятаться даже от меня, даже от Лилии… Потому и предположила, что Астрон нарушил планы кого-то древнего и могущественного — эта неизвестная область могла «придти» только из затерянного в эонах прошлого мирозданий.
— Да что это за цветник еще? Какая-такая Лилия?!
— Не важно. По сути, пространство, стоящее на три ступени выше моего, но для наших миров, скажем так, пока закрытое. Вот и все — остальное не важно. Иди и уничтожь свое подобие: для этого достаточно «толкнуть» ее в
моепространство. А небытие ты теперь из любой точки сможешь «нащупать»: побывавший здесь, не забывает «направлений» и осей.
— А как же этот неизвестный игрок, который использует мое отражение в качестве инструмента?
Мира тяжело вздохнула.
— Предупреди Астрона. Между нами, и ему конечно сообщи: боюсь, что замешаны также и закономерности Мира Перекрестка.
— "Тот, которого еще нет и который уже позади" — что-то такое про него Кайлит говорила?
— Да, Элоарин, о том и речь. Там, где прошлое и будущее — уже не нити, а куда более сложные, зацикленные друг на друге образования, с непредсказуемыми петлями и парадоксальным выходом где-то посередке. Почти ловушка… Или, на самом деле, ловушка… Боюсь, где-то в тех степях и лежит опасность.
— И как защититься?
Мира пожала плечами и как-то беззащитно улыбнулась:
— В этом, да и любом ином случае, вы можете только продолжать начатое, преодолевая неожиданные и ожидаемые препятствия. Собирайте факты, думайте, вычисляйте. Почаще обсуждаете все вместе известное и, быть может, получите в итоге
неизвестное.
Мира замолчала. Кажется, она рассказала принцессе все, что могла и желала. Пламенные волосы все так же золотились в сумрачном свете нитей. Элоарин вдруг вспомнила, как светится обычно серебром ее собственная медная грива, и улыбнулась. Мира ответила взаимной улыбкой, потом отступила на шаг и, легко поклонившись принцессе, растворилась в темноте. Элоарин отвесила взаимный поклон уже пустому пространству, но она была уверена, что Мира почувствует и будет рада.
Теперь надо собирать всю волю в кулак и возвращаться. Вопроса "как?" не возникало: у ее ног — теперь принцесса это знала — лежало не просто русло реки, а дельта, место объединения потоков, проходивших через все четыре мира, связанных воедино вокруг пятого, так интересующего Астрона. Об этих мирах упоминала еще Кайлит. Итак, Черная река, Мира'Ривиэль'Шад…
Элоарин сконцентрировалась на моменте событий, направляя себя в «окно», следующее сразу за произнесенным Селиной заклятьем. Темная река ей помогла — девочка не ошиблась. А если бы принцесса не выдержала пребывания здесь? Об этом даже думать не хотелось. И на вопрос о том, почему Селина так долго тянула с заклятьем, ответ нашелся: ауру нужной для выживания здесь силы девчонка вокруг нее почувствовала, а вот о ее способности или не способности выжить среди небытия могла только гадать. Да и вообще… Селина, по идее, говорила формулу интуитивно, только подозревая об ее свойствах — она же не помнит об этом пространстве. "В любом случае, вернусь — затискаю ее в объятьях" — с необычайной для нее нежностью подумала принцесса… и шагнула в реку, как шагают с обрыва.
Глава 8 "Решения"
1 472 202 год по внутреннему исчислению Мироздания "Альвариум".
Мир Перекресток, Геосинхронная орбита относительно планеты Земля, флагман "Архилаан'Сефирот", капитанский мостик;
Мир Перекресток, планета Земля;
Междумир.
Интуиция очень редко подводила первую из Светлейшего. Разве что в тех случаях, когда она не могла перешагнуть через собственные логические выкладки и довериться внутреннему голосу. Либо в моменты, когда предупреждающий голос казался слишком смутным, неопределенным и противоречивым, чтобы можно было обнаружить источник опасности. Вот и теперь, сидя в кабине корабля, подлетающего к сердцу Млечного пути, Лазурит пыталась расшифровать внезапно возникшее чувство приближающейся опасности. Странное, двоякое ощущение, с одной стороны кричащее "спасайся, у тебя появился сильный враг!", с другой — оправдывающее этого самого врага. А вот самое нужное — указание на источник грозящей беды — отсутствовало напрочь.
Стараясь без напряжения и лишних эмоций разобраться с этой проблемой, она закрыла глаза, спрятанные под сбившейся набок челкой, и принялась анализировать произошедшие за последние недели события. Разговор с Риджи, абсолютно точно, не мог стать источником опасности. Сам капитан, назначенный ныне адмиралом разведывательного флота, питал огромное уважение и к Соносару, и к ней самой. Вообще, Риджи мало чем напоминал остальных кулихаров: слишком часто предпочитал словесное общение мысленному, казался чрезвычайно любознательным и даже в чем-то эмоциональным. Нет, ждать от него беды Лазурит не стала бы даже при самых скверных предчувствиях.
А вот об Архарах, молчаливо и с затаенной настороженностью обозревающих мостик корабля, стоило всерьез задуматься. Их было трое, хранителей знания и пути, начало которого положил еще сам Творец этой странной вселенной, так и оставшийся навек неузнанным Ра-Торг-Ресаи. Лазурит, по праву, считала его самым странным из Творцов миров: мало того, что первый, так ведь и не являлся он никогда к жителям мира в телесном обличии. Ра-Торг говорил, что его истинное имя — Молчание, а общался с разумными расами исключительно телепатически, сам обитая в невесть каких категориях пространства.
Поначалу он выстроил внутри обширной вселенной всеобщую уравновешивающую систему, базирующуюся на зонах коллективного разума разных народов, и более близкой к идеалу системы Лазурит за всю свою долгую жизнь не встретила. А потом Творец, "в один прекрасный момент", выпустил на волю хаотические и огнистые силы… Как он осуществил невозможное и с какой целью погрузил идеальный мир в поток катастрофических для любой системы случайностей, не смогли догадаться даже пришедшие вслед за ним наследники-Творцы, среди которых была и Лазурит. Сам Ра-Торг "на прощание" сказал лишь то, что запускает случайный ход событий здесь, чтобы однажды непредсказуемое дало дорогу Новому. Лишь теперь, изучив вместе с Астроном все доступные документы, в большей или меньшей степени касающиеся пророчества о четырех душах, смысл последних слов Того, чье имя Молчание, для Лазурит слегка прояснился.
Но все же многое осталось неясным, в особенности характер очевидно существующей связи Ра-Торга с предвечным Огнистым миром-Бездной и его Владыкой — Арном. Последний, как только речь заходила о первом Творце, надевал на лицо непрошибаемую улыбчивую маску и в наглую изменял тему разговора. Лишь однажды он обмолвился, что "предполагает природу и путь, пройденный этим существом", но на том поток искренности окончательно иссяк… Творцы, родиной которых являлся как раз Огнистый мир-Бездна, быстрее народов вселенной Перекрестка научились манипулировать случайным ходом событий, и обратили выпущенную силу на зональное дробление девятимерной категории пространства. Проще говоря, они занимались тем, для чего и явились в «живую» вселенную: творили отгороженные друг от друга многомерными хронологическими перегородками миры.
В мире Перекрестке остались лишь те коренные народы, что не желали покидать обжитые системы: в первую очередь, относительно спокойно переносившие кульбиты случайного хода событий кулихары, занимавшие несколько планет системы Сириуса. После самоотстранения Творца "от дел", сириусианцы на удивление быстро смекнули, что можно занять освободившуюся "экологическую нишу": таким образом, на Кош'Лоссе и появился Совет Архаров, состоящий из трех мудрейших представителей народа. Кстати, именно Архар Тог, с брезгливым выражением осматривающий сейчас мостик флагмана "Архилаан'Сефирот", его и основал — остальные двое участников Совета периодически менялись.
Эллиона не любила тиранов. Даже признавая необходимость твердой и однозначной властной структуры в большинстве миров (кроме, конечно, своего, совершенно особенного), архайя не доверяла столь продолжительному и наглому единоличному контролю над расой. Впрочем, они с Тогом смотрели друг на друга одинаковым взглядом: одновременно с эфемерным уважением (все же система существования кулихаров работала, как часы, а Лазурит была одной из древнейших, Творцом миров), значительно разбавленным обостренной неприязнью и подозрительностью.
Архар Зерт производил впечатление чрезвычайно скользкого существа, не ценящего ни моральные, ни системные принципы. Кроме того, от него разительно веяло трусостью, подлостью и вдобавок властолюбием. С таким букетом именно его следовало считать источником угрозы, но какая-то неопределенность в душе Лазурит оставалась. Спокойный и закрытый Тог, со странно четкими, будто скульптурными, отпечатками аира, внушал, пожалуй, не меньшее подозрение…
Пока Лазурит взвешивала на весах рациональности этих двух потенциальных вредителей, камень на ее шее необычно потеплел. Она с улыбкой подумала о подарке Астрона: древний артефакт, добытый им невесть в каком из миров, с непонятными свойствами — медальон, имеющий два белых крыла из селенита по бокам, закрепленных на лазуритовом сердце в середине. Бело-синий кристалл имел свойство время от времени разогреваться, но на что именно он реагировал, оставалось загадкой для Творца и бродяги. Во всяком случае, опасности он не предсказывал, а что делал — узнать пока не удалось. Тар попытался однажды открыть суть предмета с помощью магии, доступной бродягам, но кристалл при этом окутался странной пеленой, пресекающей всякие попытки магического воздействия… Единственное, что интуитивно чувствовала сама Эллиона: кристалл очень ценный и, пожалуй даже, уникальный. Потому архайя никогда не выставляла необычную диковинку на показ, нося медальон исключительно под платьем — берегла секрет, как умела.
Из троих Архаров спокойно и доброжелательно относился к Творящей только младший — Тор. Чем-то он походил на Риджи: странно любопытный для своей расы, посылающий в пространство эмоциональные отклики в ответ на сказанное, искренний, по крайней мере, не оставляющий ощущения двуличности, как Тог. С другой стороны, в своем спокойствии и внутренней уравновешенности он скорее походил как раз на старшего Архара, да и аиры их по свойствам казались странно сходными: скульптурные, аккуратные, какие-то ненатуральные из-за чрезмерной идеальности. "Не бывает таких естественных аиров у живых существ" — размышляла Лазурит, но оглашать свои подозрения не спешила. Если много видишь и понимаешь, лучше держать язык до поры за зубами — неизвестно, как дело повернется, если не то и не к месту ляпнешь. Кроме того, на старшего Архара Тор косился недоброжелательно, с глубокой задумчивостью и подчас даже неприязнью — друзьями они, определенно, не являлись.
Не то чтобы Архары, рассматривая их как некое единое существо, не доверяли самой необычной из Творящих миры, но они, совершенно явно, воспринимали всякие идеи, основанные на ее опыте и знаниях, в штыки. О Соносаре они и вовсе слышать не желали: для них он оставался если не врагом, то опасным потрясателем основ, определенно. Идея создания внутреннего мира с особыми свойствами в пределах существующего заинтересовала только Тора, остальные хранители знаний и пути отнеслись к ней скептически, если не сказать больше — озлобленно. С точки зрения Зерта, такое глобальное вмешательство в существование целостной системы могло иметь сомнительные результаты. Тог же открыто заявил, что последствия будут катастрофическими, а сам проект — недозволителен.
Разговор зашел в тупик. Нечто подобное предсказывал и Астрон, когда просил Лазурит "разыграть первый аккорд этой сложной пьесы". Он советовал не давить на старейшин, но лишь до тех пор, пока те не начнут угрожать самому факту свершению дела. Вопрос упирался в меркабы, которые оставались лучшим выходом для решения проблемы временных искажений, планируемых в ходе эксперимента. Тарведаш обмолвился, что предполагает и еще один выход, позволяющий выкрутиться из этой проблемы, но уверен в успешности запасного плана он явно не был. Лазурит к концу того разговора, перемежаемого ласковыми и легковесными поцелуями, и сама поняла, какую возможность подразумевал бродяга: попросить о помощи Владыку Бездны. Но сколько можно уже эксплуатировать силы Арна?! Существа
такогоуровня несут слишком великую ответственность за происходящее в мирах, чтобы руководствоваться дружескими побуждениями. С другой стороны, Арн вел себя, как казалось Эллионе, нетипично для Владыки: слишком уж охотно он откликался на любые ее и Астерота просьбы. Естественно, со временем подозрительность мужа все больше нарастала… Тар отшучивался неизменной фразой: "всякий, проживший в Мире Разума больше года, гарантированно превращается в параноика. Особенно с такими «друзьями», как Леадор и Морлон!". Но шутки напряжения не снимали: Арн продолжал вести себя так, будто любые интересы Тара — его собственные интересы, а бродяга, и без того никогда не веривший в бескорыстие
"многомерных"существ, с каждым разом все сильнее замыкался. Дошло до того, что Эллиона по одной кривой улыбке любимого научилась определять моменты, следующие сразу за тайным явлением Владыки.
Сама она манией подозрительности не страдала, но настроение Астерота оказалось чрезвычайно заразным. Да и правда, с чего вдруг такая, будто родительская, опека? Однажды Эллиона, шутки ради, попыталась вслух пофантазировать на тему того, что некогда, может, в прошлой-препрошлой жизни, Арн и Мира были родителями Тара, но неожиданно прервалась, увидев совершенно непривычное выражение на лице бродяги… Тот будто свой Огненный клинок целиком проглотил — настолько герцога скривило от одного невинного предположения о его родстве с существами, близкими ангелам Белой Лилии.
"Найду Самеша, если он однажды вернется, и лично вырву ему сердце" — решила про себя «миролюбивая» Эллиона. Она крепко запомнила уверенность супруга в немом одобрении Лилией прежних грехов Самеша, плодившего серость некогда под именем Сороарх или Сорат. Тар не смог простить миру произошедшее в Небесном, а ведь даже она, никогда не отличавшаяся способностью спускать кому бы то ни было преступления, простила… Но хмурый Тар лишь пожимал плечами и просил ответить на один и тот же вопрос: если Сорат плодил серость, а истребляет ее Лилия, то почему серого мага убил в том мире другой маг, некто Селин, а не ангел радуги? Лазурит не нашлась, что ответить — о путях и думах Лилии она знала не больше Тара: только то, что удалось найти в редких книгах, да еще бесценные записи, «подаренные» бродяге Книгой Разума.
А теперь еще Владыка нарисовался — будто без него поводов тревожиться не хватало! Хоть бы намекнул, чего добиться хочет, так ведь только таинственно молчит и «наивными» зелеными глазами моргает. Кому ведомо, как он отреагирует на просьбу помочь со временными искажениями и какую цену запросит? Вообще, согласится ли что-то сделать, зная, что успех эксперимента, равно как и неожиданные его исходы, грозят непредсказуемым разделением миров во времени и пространстве? Правда, шутник еще тот, но взгляд цепкий, насквозь пробивает — из него правды и клещами не вытянешь, разве что сам сболтнет… Только надеяться на это все равно, что в ее Радужном мире Пещеру страхов просить выпустить до "завершения сеанса". Тем более невероятным представлялось добиться от Владыки помощи в проекте с непредсказуемыми последствиями…
Но ныне Светлую больше занимали «мутные» Архары, нежели «мутноватый» Владыка. Вполне возможно, они и сейчас о чем-то бессловесно общаются между собой. В зале Совета вопрос решили, только благодаря напору самой Лазурит, пригрозившей Архарам силой своей второй, огненной сущности. Подспорьем оказалась и неожиданная
единодушнаяподдержка Риджи и Тора, вставших на защиту ее требований. Таким образом, хотя Риджи и не являлся одним из Архаров, перевес сил остался на стороне озлобившееся до крайности Лазурит, и Тог с Зертом неохотно дали карт-бланш на все ее действия. Правда, они позволили забрать с верфей Кош'Лосса лишь один меркаб, заявив, что и его будет достаточно для "предсказуемых катастрофических последствий необдуманного вмешательства в структуру мироздания". И где только Тог набрался таких академических фраз?!
Однако же, несмотря на формальное согласие Архаров, сама Эллиона ни на йоту не поверила в столь скорое смирение старейшин. Особенно, после того, как она имела наглость угрожать им испепелением… Старшие Архары, явно, задумали нечто, но что именно — понять не получалось. Скорее всего, собирались уничтожить меркаб при достижении пункта назначения, а затем быстро удалиться восвояси вместе с флотом — вроде "добирайся, как знаешь, раз ты такая темпераментная и огнистая". Казалось бы, версия правдоподобная и обоснованная: в конечном счете, про Владыку они знали крайне мало, если вообще о нем самом знали — Арн свои тайны хранить умел. Так что и о существовании запасного варианта вряд ли подозревали. Могли и уверовать сдуру в провал эксперимента на начальном этапе. Но все же интуиция не успокаивалась и продолжала посылать несильные тычки куда-то в район груди, прямо над сердцем. Хотя камень на этот раз молчал, будто затаился в тревожном ожидании. Вот бы выяснить, на что он все-таки способен! Вдруг, чего на свете не бывает, работает как компактный меркаб — зачем тогда все эти вар-шравские церемонии?!
— Будь что будет, все — к лучшему, — тихонько прошептала Лазурит как раз в тот момент, когда корабли достигли пункта назначения. Небольшая звездная система, состоящая некогда из десяти планет, однако третья была уничтожена вследствие неизвестной глобальной катастрофы. Как раз поверх ее «скелета» Эллиона и собиралась воссоздать наполовину одушевленный, наполовину одухотворенный шар. Этакий замкнутый мирок внутри огромного мира.
Вообще-то для обычного Творца важно было продумать все пропорции, характеристики, распределение высот и гравитационных полей — десятки тысяч параметров, можно годами формулы писать! Но кто сказал, что Лазурит являлась обычным Творцом? Ей не хватало терпения для такого пошагового планирования — она создавала образ, целостный, нефантазируемый, а уже будто существующий. Не расщепляла целое на части, а видела его целиком, полностью, пусть и не в мельчайших деталях. Сама Элли подозревала, что эта способность обоснована ее особенно крепкой связью с Огнистым миром, лежащим вне времени и привычного пространства. Вполне возможно, что время в ее разуме завязывалось петлей и выдавало образ, который она еще только начинала создавать, но который уже существовал где-то дальше, в глубине будущих или давно прошедших времен. Как такое могло происходить она, правда, не понимала, но прецеденты уже бывали и не раз.
В первой «живой» вселенной как-то напутано обстояло дело со стихийными силами. Эллионе казалось, что здесь от них любые магические датчики зашкалило бы, но расположены они оказались бессистемно. Видимо, Ра-Торг-Ресаи в свое время подменил
здесьстихию хаоса хаотическим плетением стихий — совершенно безумный ход, но в итоге родился очень красивый сверхмир. Такого чудесного, богатого ночного неба, как на планетах первой вселенной, нигде больше не найти!
Ну а энергии Эллионе хватит и собственной. В конце концов, Творец — это все-таки наполовину существо-колодец, несущее в себе немалый запас изначального огня и сопутствующих стихий. Она не сомневалась, что сможет призвать эти силы и осуществить задуманное даже здесь, в ледяной пустыне космоса.
— Вы начинаете? — Пронесся в разуме вопрос одного из Архаров. Точно, не Тора, потому что голос прозвучал раздраженно и нервно. "И они еще обвиняют обитателей иных миров в излишней эмоциональности!" — поспешно экранируя мысль, подумала Лазурит. Ее совершенно не устраивала обстановка, когда двое озлобленных Архаров сосредоточенно следят за каждым ее действием, но выбирать не приходилось — время было слишком дорого, чтобы тратить его на пустое раздражение.
Эллиона подошла к иллюминатору и сосредоточилась на одиноком обугленном шарике в глубине космоса. Где-то на краю обзорной площадки можно было различить блики звезды системы, такой красивой и сильной, сияющей первозданной мощью. "Вот, во всех нынешних мирах светила всегда желтые или белые, в крайнем случае — оранжевые, а Огнистый освещает, кажется, черно-красное, а то и вовсе пурпурное. Но там тоже красиво… Если, конечно, осколки прежней памяти не врут", — на секунду Творец отвлеклась на сравнительно недавно начавшие восстанавливаться воспоминания.
