Семантические свойства немаловажны для эстетической информации, ибо последняя воздействует и вообще воспринимается лишь тогда, когда она понята, осмыслена. Смысл является более значительным аспектом информации, чем структурные отношения, которые изучают статистические и нестатистические подходы. Все же и семантические концепции информации не могут претендовать на адекватное использование в технической эстетике, ибо они не "схватывают" специфику красоты и пользы, не вскрывают особенностей информационного аспекта технико-эстетических явлений.
      Из всех информационных подходов наиболее обещающим кажется лишь подход теории ценности информации. Это особенно очевидно, если мы обратим внимание, что понятие ценности оказывается общим понятием, модификациями, особенными формами которого выступают понятия красоты и пользы.
      Понятие ценности в определенном аспекте и представляет собой именно ту основу, которая позволит выработать универсальный теоретико-информационный метод измерения степени красо
      214
      ты и пользы в том или ином изделии художественного конструирования. Итак, мы полагаем, что если красота есть (в некотором аспекте) вид, особенная форма ценности, а польза - другой вид (форма) ценности, не совпадающий с красотой, то и одно и другое можно изучать методами прагматической теории информации. Эта теория будет полезна технической эстетике, ибо сможет вооружить определенными количественными методами исследования качества.
      Понятие ценности информации мы рассматриваем как отношение между тремя компонентами: приемником информации (субъектом), самой информацией и целью. Под приемником информации понимается общественный человек, находящийся в процессе взаимодействия с объектом (скажем, промышленным изделием). Под информацией в данном случае подразумевается сам объект, то есть промышленное изделие, но взятое не во всем многообразии свойств, а лишь в информационном аспекте (что это означает - будет разъяснено ниже). Под целью обычно имеют в виду опережающее отражение, предвосхищение результата человеческой деятельности, идеальный образ предмета потребности. Цель - это отражение действительности не такой, какая она есть, а такой какой она должна стать в результате деятельности. Цель художественно-конструкторской деятельности идеальный образ того изделия, которое затем должно быть изготовлено промышленностью.
      В зависимости от того, на какой предмет направлена цель, ценность может выступать в виде пользы (полезности) и в виде красоты (или "чистой" ценности). Если содержание цели отражает объект (предмет), выходящий за пределы самого субъекта и информации, или, говоря другими словами, если информация нужна субъекту для реализации целей, связанных с каким-то внешним по отношению к информации и к субъекту предметом, то такое отношение и частный случай ценности следует называть пользой. Информация полезна в том случае, если она служит средством реализации каких-то целей. Не раскрывая пока, что имеется в виду под информацией в применении к технической эстетике, заметим, что именно такое отношение полезности свойственно всем изделиям дизайна. Отношение полезности, средство существования другого, утилитарность - непременный атрибут продукции художественного конструирования.
      Отношение полезности редуцируется до отношения "чистой" ценности, красоты (прекрасного), если цель направлена на объект (информацию) или же на субъект, то есть если в содержании цели нет каких-то предметов, внешних по отношению к объекту (информации) и субъекту. Все прекрасное ценно само по себе, оно не нуждается во внешних, утилитарных отношениях. Ценность, таким образом, выступает как категория, включающая в себя ценность объекта (информации) саму по себе и по отношению к другим объектам. Здесь уместно также подчеркнуть, что
      215
      красота и польза - понятия относительные и зависят от системы понятий, в которой они рассматриваются (отражающей соответствующую систему отношений объектов). То, что является в одной системе прекрасным, в другой, более широкой системе (включающей в себя "внешние" связи и отношения с другими объектами) может оказаться полезным. Этот аспект относительности очень важен для приложения количественных методов, ибо выясняется, что каких-то абсолютных количественных параметров красоты и пользы выявить невозможно. Измерение степени красоты и пользы, их сравнение вероятно лишь в одной и той же системе отсчета.
      Предполагаемая универсальность измерения красоты и пользы заключается не в инвариантности по отношению к любой системе объектов и ценностей. Такой инвариантности в принципе быть не может, что вытекает из общефилософских и социологических соображений. Универсальность заключается лишь в том, что разнородные, противоречивые понятия красоты и пользы могут получить возможность измерения в одних и тех же единицах. Наличие единого количественного критерия позволит выяснить, каким должно быть оптимальное соотношение красоты и пользы.
      Ясно, что поиски наилучшего соотношения красоты и пользы потребуют применения математических методов оптимизации, например, теории оптимальных решений и т.д. Здесь можно будет использовать те варианты прагматической концепции информации, которые связаны с теориями игр, алгоритмов, статистических решений, оптимального управления и т.д.
      Итак, на наш взгляд, проблема, которая стоит в технической эстетике в связи с привлечением к исследованию количественных методов, заключается в необходимости измерения единства прекрасного и полезного в продуктах промышленной деятельности. Такая постановка задачи тотчас же ведет к поиску некоторого более общего понятия и связанного с ним метода, частными случаями, вариантами которого являются понятия красоты и пользы. Логическим обобщением этих понятий оказывается понятие ценности.
      Однако речь идет не просто о ценности, а именно о ценности информации. Применение методов теории информации обязательно предполагает выяснение того, что же вкладывается в содержание понятия информации.
      Как было показано в главе I, одно из наиболее общих определений понятия информации основывается на понимании ее как отраженного разнообразия. То есть информация выступает как сущностное единство отражения и различия, разнообразия. В этом смысле информация присуща и объектам, изучением которых занимается техническая эстетика [106]. По-видимому, объекты технической эстетики имеют свою информационную специфику, вытекающую из разнообразия промышленных изделий (их отличия, скажем, от объектов естественной неживой природы, живых су
      216
      ществ и т.д.) и их эстетического отражения, восприятия. В последнем аспекте специфика художественного отражения [107] связана с тем, что в художественном изделии отражается не только объект, предмет, но и субъект, художник. Художественное отражение есть взаимоотражение субъекта и объекта. Именно эта сторона взаимоотражения, единства субъективного и объективного выражена наиболее ярко в понятии ценности информации.
      Ясно, что учет субъективного момента, рассмотрение единства субъекта и объекта указывают на специфику количественных методов, которые могут быть использованы в технической эстетике. Ведь традиционные количественные методы естественных наук, а также методы статистических и нестатистических вариантов теории информации абстрагируются от субъекта, от его замыслов и целен. Они призваны отражать объект таким, каков он есть, а не таким, каким он должен стать в процессе творческой деятельности. Вот почему многие количественные методы, возникшие на базе естествознания, обращающие внимание на такие свойства объектов, как энергия, масса, пространство, время и тому подобное, несущественны в технической эстетике, ибо они не показывают особенностей технико-эстетического феномена. Игнорирование традиционных количественных методов субъекта деятельности заставляет нас обратиться к понятиям и методам, отличным от традиционных методов естествознания.
      Понятие информации и связанные с ним методы научного исследования применимы лишь в том случае, если они "пригнаны", "притерты" к предмету и методу той или иной науки. Именно на эту сторону вопроса приложений теории информации обращал внимание основоположник статистической теории информации К. Шеннон, когда писал, что "поиск путей применения теории информации в других областях не сводится к тривиальному переносу терминов из одной области науки в другую. Этот поиск осуществляется в длительном процессе выдвижения новых гипотез и их экспериментальной проверки" [108].
      Акцентируя основное внимание на развитии ценностей проблематики теории информации в технической эстетике, мы все же не должны упускать из виду и другие ее аспекты, о которых ранее шла речь. Значительно более адекватным информационным методом исследования качества оказался бы метод, воплощающий в себе все положительные черты и количественного, и семантического, и прагматического аспектов информации. Таким более содержательным теоретико-информационным подходом может стать семиотический подход. С точки зрения семиотики как науки о знаках, количественный аспект информации выступает как синтаксический, ибо он, в сущности, исследует знаковую структуру сообщений. Как некоторый знак, сообщение в широком смысле можно брать любое изделие художественного конструирования (здесь знак совпадает с объектом, изделием) и применять, насколько это окажется возможным, понятия и методы семиоти
      217
      ки. Сам же предмет семиотики все чаще формулируется с помощью понятия информации, ибо знак, так же как и промышленные изделия (но в определенном аспекте), можно рассматривать как некоторый вид информации. Хотя семиотические информационные методы позволили бы объединить на общей основе все предлагаемые ранее для применения в эстетике подходы теории информации, трудности заключаются в их неразработанности. Пока делаются лишь первые попытки создания семиотической теории информации [109]. Несомненно, что дальнейшее развитие науки выявит и более содержательные подходы в самой теории информации. Возможно, появится более общий метод, который включит в себя семиотический анализ в качестве частного случая.
      Возникновения таких более общих, более содержательных методов следует ожидать прежде всего в развитии не количественных, а "качественных" теорий информации. Семантические и прагматические теории информации изучают не количественные, а качественные аспекты информации (но предполагают возможность ее измерения). Однако понятие качества, как и вообще любое аналогичное понятие, неисчерпаемо. Качество информации не может быть ограничено семантическими и прагматическими свойствами. Да и качество изделий дизайна также к ним не сводится. Поэтому предлагаемый здесь ценностный, а в более общем случае - семиотический информационный подход не решит всех проблем, связанных с количественным анализом качества технико-эстетических явлений.
      Как показывает методологический анализ [110], все существующие математические теории ценности информации обладают двумя важными особенностями. Во-первых, они измеряют ценность информации посредством количества информации (а само количество информации измеряется чаще всего через вероятность). Во-вторых, в той или иной форме каждый вариант теории ценности информации использует категорию цели. Эти особенности современного исследования ценности информации следует учитывать и в приложениях к технической эстетике.
      Если пытаться определить информационную ценность промышленного изделия через количество информации [111], то необходимо помнить, что искомая ценность должна состоять из двух частей - количества информации, представленного "промышленной" ("полезной") и "эстетической" составляющими. О количестве информации "промышленной" составляющей в некоторой степени уже говорилось, более конкретно еще нужно выработать методику его определения, единую для всех подобных расчетов. Что касается "эстетической" составляющей количества информации, то, возможно, методика ее измерения может быть выработана на основе позитивно-критической переработки материала книги А. Моля "Теория информации и эстетическое восприятие". Здесь же важно обратить внимание на то, что промышленное изделие в
      218
      информационном аспекте необходимо брать в двух "срезах", соответствующих пользе и красоте. Но в результате таких расчетов можно получить лишь количество информации, присутствующей в изделии самом по себе, без отношения его к другой системе.
      Этой другой системой является некоторая идеальная модель изделия (идеальная тоже в двух аспектах - полезности и красоты). Идеальная модель изделия в материальной действительности может и не существовать (не случайно мы назвали ее идеальной). Она по своей функции должна максимально отвечать замыслу художника, цели, которую он ставит в процессе конструирования (соответственно двум упомянутым аспектам). Модель можно назвать также целевой, ибо она идеально воплощает замысел художника, мысленно (или на бумаге) воспроизводит цель его деятельности.
      Очевидно, что идеальная модель должна обладать информационным содержанием, которое также можно определить на основе единой методики. Информация присуща не только материальному, но и идеальному, поэтому с учетом общефилософских соображений правомочно утверждать, что нет принципиальных препятствий определению информационного содержания ни в идеальной модели изделия, ни в объективно-реальном, уже "материализованном" изделии.
      Однако е процессе превращения идеального в материальное происходит изменение количества информации. Реальное изделие обладает иным информационным содержанием, чем задуманное. То, что есть, всегда отличается от того, что должно быть. Это различие и может быть использовано в качестве меры ценности информации. Такая ценность может быть измерена как разность информационных содержаний упомянутой модели и изделия. При этом будем считать, что чем больше информационное содержание изделия приближается к информационному содержанию модели, тем выше его ценность. Полная реализация цели в этом аспекте выступает как равенство информационных содержаний модели и изделия, дающее максимальную ценность.
      Итак, здесь ценность измеряется степенью достижения цели, причем эта степень задана через соответствующие информационные содержания. Близость реализованного к поставленной цели, приближение к ней результата - вот самый общий критерий ценности.
      А. А. Харкевич в своем варианте теории ценности информации ползал, что последняя может выражаться через приращение вероятности достижения цели [112]. Однако использование категории вероятности для вычисления ценности в технической эстетике по меньшей мере затруднительно, во-первых, потому, что вероятность не отражает каких-либо существенных отношений, присущих именно технико-эстетическим явлениям, во-вторых, потому, что количество информации в изделиях не обязательно но
      219
      сит вероятностный характер. Даже более того, законам красоты (да и пользы) он присущ менее всего. Поэтому вычисление информационного содержания прежде всего связано, на наш взгляд, с невероятностными концепциями информации. Степень достижения цели может измеряться, конечно, посредством не только вероятности, но и иных величин. Кроме того, возможно, что ценность информации поддается определению на основе не количественного аспекта информации, а каких-либо иных единиц. Короче говоря, выбор единиц и параметров измерения ценности - проблема, которая лишь поставлена, но не решена.
      Когда цель полностью реализована, ценность максимальна. Вместе с тем ценность изделия заявляет о себе лишь на этапе превращения идеального в материальное, возможного в действительное. Став реальностью, изделие уже как бы теряет свою ценность. Однако эта "потеря" ценности на этапе реального существования изделия справедлива лишь по отношению к данной конкретной цели. Необходимо исходить из системы, иерархии целей. Выпуск того или иного изделия, конечно, не самоцель, а лишь некоторое звено на пути к более общей цели, а эта более общая цель входит в качестве составной части в еще более общую и т.д. Поэтому в зависимости от системы целей (и связанных с ними потребностей, постоянных или меняющихся), в которой рассматривается изделие, оно может иметь различную ценность. А это означает, что ценность изделия не исчезает в связи с его изготовлением; включенное в новую систему производственных и эстетических отношений изделие дизайна лишь измеряет степень своей ценности, не снижая ее до абсолютного нуля.
      Анализ вопроса о выразимости идей и понятий технической эстетики на языке теории информации показал, что родственность искусства и техники состоит в их искусственной природе, в том, что и искусство и техника объективируют художественные и конструктивные структуры человеческого разума. Эта объективизация человеческого сознания осуществляется, в частности, системами искусственного интеллекта, в которых проявляется некоторое единство искусства и техники. А. Сломан считает, что идеи "искусственного интеллекта" могут изменить наше мышление о самих себе: дать нам новые модели, метафоры и образы, а также другие средства, чтобы помочь нашим усилиям проникнуть в тайны человеческого мышления и сердца [113]. Недопустимо при этом сводить внутренние, интимные процессы сознаний исключительно к внешним актам их проявления. Поэтому научное исследование психики людей и животных (в противовес, например, бихевиоризму) должно быть весьма косвенным, если они рассматриваются с точки зрения вычислительных систем некоторого рода. С развитием компьютерной техники и теории искусственного интеллекта, с созданием более совершенных программ, учитывающих выбор и принятие решений, люди будут меньше беспокоиться о механистических оттенках компьютерных моделей мыс
      220
      ли. Как писал К. Маркс, "...машина, обладающая вместо рабочего умением и силой, сама является тем виртуозом, который имеет собственную душу в виде действующих в машине механических законов..." [114].
      Таким образом, кибернетизация эстетики и искусства, приведшая, в частности, к созданию информационной эстетики и компьютерного обеспечения субъективного творчества в искусстве и технике, выступает в качестве объективной закономерности прогрессивного развития и методологии научного исследования. Она открывает широкие возможности использования человеком искусственно созданных "усилителей", способствующих объективизации глубинных структур человеческого сознания. Имманентная символической и системной природе искусства и философии, информационная (или если подходить более широко - кибернетическая) эстетика способна в условиях технической цивилизации и средств массовой коммуникации сыграть роль парадигмы (образца) для других научных дисциплин, находящихся в аналогичной фазе развития.
      ГЛАВА VII
      ИСКУССТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО
      1. Системно-кибернетический подход в социальном познании
      Использование формализованных методов и общенаучных понятий в социальных теориях подчас вызывает возражения. Обычно ссылаются на специфику социальных феноменов в сравнении с природными объектами. Это справедливое указание, не учитывать которое нельзя. В то же время социальная специфика, выражающаяся в исключительной сложности общественных связей и отношений, отнюдь не исключает, а наоборот, предполагает обращение к количественным закономерностям.
      К. Маркс считал, что "наука только тогда достигает совершенства, когда ей удается пользоваться математикой" [1]. Примечательно, что основатель теории научного социализма требовал этого не для естественных наук (что было бы тривиально), но, как это следует из многих контекстов, для общественных. Хорошо известно, что К. Маркс имел явное намерение придать своей экономической теории математическую форму. Это становится понятным особенно в современных условиях. В методологическом отношении у общественных наук много общего с другими науками, и они обязаны постоянно совершенствовать методы исследований, язык и логику рассуждений. Надо также иметь в виду, что математика и кибернетика - не общественные науки, а общенаучные дисциплины и их результаты не всегда применимы в неадаптированном виде в таких общественных науках, как, например, политическая экономия или исторический материализм. Математика и кибернетика не могут в полной мере отобразить специфику той или иной общественной дисциплины. Вместе с тем фундаментальный вывод о том, что основой для исследования общественных явлений может быть лишь социальная теория, вовсе не означает, что кибернетические средства неэффективны. Г. Клаус подчеркивает: "Общественные отношения носят, конечно, кибернетический характер, однако, в этой области существуют особенности, присущие только одному обществу, - особенности, которые, если кибернетические абстракции хотят быть правильными, необходимо также соответственно учитывать" [2]. Таким образом, одной кибернетики недостаточно для того, чтобы объяснить общественные факты, но вместе с тем она служит дополнительным средством, позволяющим социальному знанию лучше и точнее отображать реальность.
      222
      Круг идей кибернетики превратился ныне в рабочий аппарат, применяемый в технике, биологии, медицине, социологии и других науках: он претерпел при этом большое внутреннее развитие. Важно отметить, что "отец кибернетики" Н. Винер считал вполне законным приложение ее идей и методов к общественной сфере. Он, в частности, писал: "С самого начала своих исследований в области кибернетики я отчетливо понимал, что принципы управления и связи, применимые, как мне удалось установить, в технике и физиологии, приложимы также к социологии и экономике" [3]. Н. Винер при этом замечал, что общественные науки представляют собой испытательную среду, малопригодную для апробирования идей кибернетики, гораздо худшую, чем биологические науки. Однако "это отнюдь не означает, что идеи кибернетики неприложимы к социологии и экономике. Это скорее означает, что, прежде чем применять эти идеи в столь аморфной сфере, они должны быть испытаны в технике и биологии" [4].
      Кибернетика как наука, обладающая потенциалом средств и методов количественного познания, оказывает существенную помощь в социальном познании. Это и понятно: не принимая но внимание количественные (информационно-кибернетические) отношения, реально существующие во всех общественных сферах, нельзя адекватно познать закономерности развития общества. Методологическое обоснование кибернетического подхода в социальном познании возможно лишь с учетом философского принципа системнссти и системного подхода. В связи с этим кажется целесообразным остановиться на вопросе о соотношении философии, кибернетики и общей теории систем, насколько это необходимо для настоящего анализа.
      Нередко отношение философии и кибернетики представляется в понятиях общего и особенного, что, конечно, недостаточно для его Характеристики. К примеру, кибернетика рассматривает человека как элемент системы управления, не претендуя на то, чтобы на основе этого стать теорией человека. Здесь отношение системы и элемента общее (но и беднее) философского положения о том, что человек есть совокупность конкретно-исторических общественных отношений. Такой подход редуцирует особенное, внутреннее психическое качество индивидуума, генетическую индивидуальность к общему; причем кибернетика исследует еще более общие отношения между элементом и системой управления. Как пишет Г. Герц [5], кибернетика и философия существенно различаются не степенью общности их высказываний, а скорее целью совершаемых в них обобщений. При этом он отмечает, что философские трудности возникают там, где взаимосвязь чрезмерно акцентирована, а различием между философией, теорией систем и кибернетикой пренебрегают.
      Материалистическая диалектика по праву рассматривается как философская основа системных исследований. Подчеркивается, что "йемаловажную роль в становлении и развитии системного подхода сыграли объективные тенденции сближения естест
      223
      венных и общественных дисциплин, потребность в более точном и квантифицированном описании социально-экономических процессов" [6]. Известно, что К. Маркс в контексте целостного общественного анализа на каждом шагу культивировал системное мышление. Под системным мышлением понимается прежде всего такой теоретический подход, который - исходя из традиционного философского положения "целое больше, чем сумма его частей" ставит задачу объяснить структуру, способ функционирования и движение целого [7]. Впрочем, существуют и иные интерпретации понятия системы и соответственно системного подхода [8]. Философский принцип системности выступает в рамках диалектического и исторического материализма как преемник сущностных форм исследования, как высшая форма современного качественного анализа [9].
      Таким образом, необходимо различать философский принцип системности и системный подход. По мнению В. Н. Садовского [10], философские идеи системности, целостности, структурности, универсальности связей объектов действительности, выступающие в форме принципа системности, представляют собой важный аспект философской методологии, существенную грань диалектического метода. Системный подход, не претендуя на решение философских проблем системного исследования, основной задачей имеет разработку общенаучных, междисциплинарных научных понятий, методов и способов исследования системных объектов.
      В качестве общенаучного по своим понятиям и методам направления выступает кибернетика, изучающая самоорганизующиеся системы с точностью до изоморфизма. Как отмечают Б. В. Бирюков и Е. С. Геллер, "идущий от кибернетики системный подход - который поэтому лучше называть системно-кибернетическим подходом - в науках о человеке и обществе вносит немаловажный вклад в реализацию требования "строгости", "точности" исследования" [11]. Кибернетика в общем и целом абстрагируется от вещественного содержания систем, стремится сформулировать общие для них законы управления, организации и информационных связей. При этом структура рассматриваемых систем связана со сходством и различием законов их организации. Объективной основой такого подхода служит материальное единство качественно разнородных явлений, проявляющееся в аналогии и изоморфизме (гомоморфизме, модельном отношении и т. п.) их структуры и функционирования, в сходстве (или прямом совпадении) описывающего их математического аппарата [12].
      Кибернетика - наука о сложных системах управления и связи, которые проявляются на разных уровнях движения, в том числе и на уровне общественных отношений. Поэтому многие науки так или иначе имеют отношение к процессам управления/ но лишь кибернетика изучает законы управления и связи преимущественно в том плане, в каком они обусловливают единство динамики, функционирования и развития машины, живого организма и со
      224
      циальной структуры. Иными словами, кибернетика оперирует законами управления и информационного взаимодействия одновременно на нескольких (а не на одном, как это свойственно многим другим конкретным наукам) уровнях структурной организации материи. Примечательно, что она рассматривает объекты не как системы "вообще", а как системы, обладающие определенной совокупностью общих структурных и функциональных свойств (присутствующих в мире живых систем, социальных структур). Кроме того, отмечает Ст. Бир, "только тогда, когда мы переходим ... к сложным и очень сложным вероятностным системам, мы попадаем в подлинно интересующую нас область исследования" [13].
      Если исходить из того, что количество представляет собой сторону объективной действительности, с необходимостью следует, что схватывание количества в общественных явлениях всегда есть упрощение отражаемого объекта. Однако этого можно избежать, применив научный анализ, где сущность отражается адекватно. Трудности при создании социальных системно-кибернетических моделей состоят также в том, что определенные общественные явления кажутся ни с чем не сравнимыми. Вместе с тем математизация и кибернетизация социального познания, постоянно увеличивая свое значение, вооружает ученого-обществоведа набором необходимых профессиональных инструментов. И в области социального познания философская рациональность означает, что любая аргументация, по крайней мере неявно, должна быть ориентирована на общее знание формальных наук. Известное нормирование языка социальных наук никоим образом не стирает содержательности предмета. Последняя только острее проявляется при ясном формулировании задачи, выражающем более общий принцип понятийной ясности при любой научной аргументации.
      Вопрос о целостном кибернетическом подходе к обществу и его подсистемам в свете высказанных идей решается положительно. В. Г. Афанасьев следующим образом обосновывает необходимость системно-кибернетического подхода к социальным процессам: "Поскольку информационные процессы занимают большое место в жизни и развитии общества, в особенности в управлении обществом, то возможен и информационный кибернетический инвариант (модель) общества. Весь вопрос, однако, в том, какие закономерности, принципы кибернетики применимы к социальным системам, насколько глубоко и с каких сторон они позволяют изучать общество, какие ограничения накладывает общество на применение кибернетических принципов" [14].
      Кибернетика как наука о самоорганизующихся системах формирует представление об обществе как о самоорганизующейся системе. Аспект количественного изучения социальных явлений основывается, в частности, на идее самоорганизации. "Решение многих частных и общих задач конкретных социологических исследований, эффективное применение математического аппарата требуют развития и углубления основной конкретно-методологи
      225
      ческой идеи социальной кибернетики - рассмотрения общества и его структур как сложных самоорганизующихся систем" [15]. Кибернетика помогает познавать определенные стороны человеческого и социального поведения в их формализованных структурах, чтобы подготовить их для исследования с помощью вычислительных машин.
      Создание оптимальной системы управления социальными процессами предполагает познание и овладение закономерностями общества как самоорганизующейся системы. По замечанию М. Маркова [16], решающее значение в этом плане имеют два аспекта: механизм самоорганизации в обществе и основные требования к управлению с учетом процессов самоорганизации.
      В порядке первого приближения к самоорганизующимся системам в обществе целесообразно рассмотреть механизмы самоорганизации на уровне социально-психологических отношений.