Боюсь, моя печальная беседа

Скучна вам будет: бедная вдова,

Все помню я свою потерю. Слезы

С улыбкою мешаю, как апрель.

Что ж вы молчите?

                            Наслаждаюсь молча,

Глубоко мыслью быть наедине

С прелестной Доной Анной. Здесь – не там,

Не при гробнице мертвого счастливца –

И вижу вас уже не на коленах

Пред мраморным супругом.

                                         Дон Диего,

Так вы ревнивы. – Муж мой и во гробе

Вас мучит?

                Я не должен ревновать.

Он вами выбран был.

                               Нет, мать моя

Велела мне дать руку Дон Альвару,

Мы были бедны, Дон Альвар богат.

Счастливец! он сокровища пустые

Принес к ногам богини, вот за что

Вкусил он райское блаженство! Если б

Я прежде вас узнал, с каким восторгом

Мой сан, мои богатства, всё бы отдал,

Всё за единый благосклонный взгляд;

Я был бы раб священной вашей воли,

Все ваши прихоти я б изучал,

Чтоб их предупреждать; чтоб ваша жизнь

Была одним волшебством беспрерывным.

Увы! – Судьба судила мне иное.

Диего, перестаньте: я грешу,

Вас слушая, – мне вас любить нельзя,

Вдова должна и гробу быть верна.

Когда бы знали вы, как Дон Альвар

Меня любил! о, Дон Альвар уж верно

Не принял бы к себе влюбленной дамы,

Когда б он овдовел. – Он был бы верн

Супружеской любви.

                               Не мучьте сердца

Мне, Дона Анна, вечным поминаньем

Супруга. Полно вам меня казнить,

Хоть казнь я заслужил, быть может.

                                                      Чем же?

Вы узами не связаны святыми

Ни с кем. – Не правда ль? Полюбив меня,

Вы предо мной и перед небом правы.

Пред вами! Боже!

                           Разве вы виновны

Передо мной? Скажите, в чем же.

                                                   Нет!

Нет, никогда.

                    Диего, что такое?

Вы предо мной не правы? в чем, скажите.

Нет! ни за что!

                      Диего, это странно:

Я вас прошу, я требую.

                                   Нет, нет.

А! Так-то вы моей послушны воле!

А что сейчас вы говорили мне?

Что вы б рабом моим желали быть.

Я рассержусь, Диего: отвечайте,

В чем предо мной виновны вы?

                                               Не смею.

Вы ненавидеть станете меня.

Нет, нет. Я вас заранее прощаю,

Но знать желаю...

                           Не желайте знать

Ужасную, убийственную тайну.

Ужасную! вы мучите меня.

Я страх как любопытна – что такое?

И как меня могли вы оскорбить?

Я вас не знала – у меня врагов

И нет и не было. Убийца мужа

Один и есть.

(про себя)

                   Идет к развязке дело!

Скажите мне, несчастный Дон Гуан

Вам незнаком?

                      Нет, отроду его

Я не видала.

                   Вы в душе к нему

Питаете вражду?

                         По долгу чести.

Но вы отвлечь стараетесь меня

От моего вопроса. Дон Диего –

Я требую...

                  Что, если б Дон Гуана

Вы встретили?

                     Тогда бы я злодею

Кинжал вонзила в сердце.

                                       Дона Анна,

Где твой кинжал? вот грудь моя.

                                                 Диего!

Что вы?

           Я не Диего, я Гуан.

О боже! нет, не может быть, не верю.

Я Дон Гуан.

                 Неправда.

                                Я убил

Супруга твоего; и не жалею

О том – и нет раскаянья во мне.

Что слышу я? Нет, нет, не может быть.

Я Дон Гуан, и я тебя люблю.

(падая)

Где я?.. где я? мне дурно, дурно.

                                                  Небо!

Что с нею? что с тобою, Дона Анна?

Встань, встань, проснись, опомнись: твой Диего,

Твой раб у ног твоих.

                                Оставь меня!

(Слабо.)

О, ты мне враг – ты отнял у меня

Все, что я в жизни...

                               Милое созданье!

Я всем готов удар мой искупить,

У ног твоих жду только приказанья,

Вели – умру; вели – дышать я буду

Лишь для тебя...

                          Так это Дон Гуан...

Не правда ли, он был описан вам

Злодеем, извергом. – О Дона Анна, –

Молва, быть может, не совсем неправа,

На совести усталой много зла,

Быть может, тяготеет. Так, разврата

Я долго был покорный ученик,

Но с той поры, как вас увидел я,

Мне кажется, я весь переродился.

Вас полюбя, люблю я добродетель

И в первый раз смиренно перед ней

Дрожащие колена преклоняю.

О, Дон Гуан красноречив – я знаю,

Слыхала я; он хитрый искуситель.

Вы, говорят, безбожный развратитель,

Вы сущий демон. Сколько бедных женщин

Вы погубили?

                    Ни одной доныне

Из них я не любил.

                            И я поверю,

Чтоб Дон Гуан влюбился в первый раз,

Чтоб не искал во мне он жертвы новой!

Когда б я вас обманывать хотел,

Признался ль я, сказал ли я то имя,

Которого не можете вы слышать?

Где ж видно тут обдуманность, коварство?

Кто знает вас? – Но как могли прийти

Сюда вы; здесь узнать могли бы вас,

И ваша смерть была бы неизбежна.

Что значит смерть? за сладкий миг свиданья

Безропотно отдам я жизнь.

                                        Но как же

Отсюда выйти вам, неосторожный!

(целуя ей руки)

И вы о жизни бедного Гуана

Заботитесь! Так ненависти нет

В душе твоей небесной, Дона Анна?

Ах если б вас могла я ненавидеть!

Однако ж надобно расстаться нам.

Когда ж опять увидимся?

                                      Не знаю.

Когда-нибудь.

                     А завтра?

                                  Где же?

                                             Здесь.

О Дон Гуан, как сердцем я слаба.

В залог прощенья мирный поцелуй...

Пора, поди.

                 Один, холодный, мирный...

Какой ты неотвязчивый! на, вот он.

Что там за стук?.. о скройся, Дон Гуан.

Прощай же, до свиданья, друг мой милый.

(Уходит и вбегает опять.)

А!..

      Что с тобой? A!..

Входит статуя командора.

Дона Аннападает.

                                Я на зов явился.

О боже! Дона Анна!

                             Брось ее,

Все кончено. Дрожишь ты, Дон Гуан.

Я? нет. Я звал тебя и рад, что вижу.

Дай руку.

              Вот она... о, тяжело

Пожатье каменной его десницы!

Оставь меня, пусти – пусти мне руку...

Я гибну – кончено – о Дона Анна!

Проваливаются.

1830