На углу улицы Панталеймон дождался Лиру и снова вспрыгнул к ней на плечо.

– Где он? – прошептала девочка.

– Вон на том вязе сзади. Наблюдает. Долго ещё спускаться к его дому?

Лира изучила номера на дверях ближайших домов.

– Должно быть, с другого конца улицы, – ответила Лира, – Рядом с каналом…

Другой конец улицы, на тот момент, когда они приблизились, был почти полностью погружён во тьму. Ближайший уличный фонарь остался немного позади, лишь слабые отблески света падали на улицу из-за укрытых занавесками окон. Да полумесяц бросал достаточно света, чтобы по мостовой гуляли тени.

Деревьев тут не было, Лира лишь надеялась, что деймону-птице удастся найти укромную темноту возле крыш. Раздался шёпот Пана:

– Он двигается по кромке крыши, вдоль водосточного желоба.

– Гляди, – указала Лира, – Вон и дом алхимика.

– Они были уже почти возле самой двери. Обычная входная дверь, как и все остальные, она открывалась на небольшой участок пыльной травки за невысоким забором. В доме было всего одно, прикрытое тёмными шторами, на крыльце было только две ступеньки, но у этого дома был ещё и подвал. Тусклый свет падал на расстояние фута от окошка, освещая маленький участок заброшенного, заросшего сада. И хотя в зарослях неухоженной травы было трудно разобрать хоть что-то, сквозь них Лира и Пан разглядели красный отблеск пламени.

Пан спустился на землю и пригляделся внимательнее. Он двигался очень аккуратно, по самому краю освещённого участка, боясь быть замеченным. В это самое время деймон-птица уже оказалась прямо над ними, перемещаясь по черепице, подвал ему не был виден. Она не заметила и того, как Пан вернулся и снова забрался на плечо девочки. Раздался его настойчивый шёпот:

– Там ведьма! Я видел очаг и кучу инструментов… И ещё там лежит человек. Уж не знаю, может даже мёртвый… Но рядом с ним ведьма…

Что-то было не так. Все опасения Лиры вспыхнули ярким светом, будто в пламя спиртовки попали брызги вина.

Как им поступить?

Неспешным, уверенным шагом Лира отошла от подвального окошка и пересекла улицу. А затем направилась к последнему дому на другой стороне, будто тот и был целью её путешествия всё это время.

Деймон-птица на крыше позади них снова издал свой низкий, трескучий крик, но теперь гораздо более громкий, а вслед за этим сорвался с крыши и устремился вперёд, целясь в голову Лиры.

Услышав это, Лира быстро обернулась, а деймон принялся кружить над ней, взволнованно выкрикивая:

– Куда? Ты куда собралась? Зачем тебе на эту сторону улицы?

Лира присела, это заставило деймона спуститься чуть ниже. И в то же время дало возможность Панатлеймону совершить молниеносный рывок в тот момент, когда Лира снова выпрямилась во весь рост. Движение Лиры придало ему ускорение, в момент прыжка он глубоко процарапал плечо девочки когтями, но расчёт был верен. Пан схватил деймона-птицу прямо в воздухе и сбил его на землю. Тела деймонов сплелись в комок из пронзительного клёкота, крика и яростных ударов когтями. Из дома позади них раздался пронзительный возглас, полный дикой боли и ярости. Это был голос ведьмы.

Лира обернулась, готовая встретиться с ведьмой лицом к лицу.

У Пана было преимущество в весе и силе по сравнению с деймоном ведьмы, но с самой ведьмой всё обстояло иначе. Взрослая женщина против юной Лиры, к тому же, готовая сражаться и убивать без оглядки. Что же это такое? Мысли Лиры понеслись с бешеной скоростью. Они едва не попали прямо в западню, и теперь Лира, безоружная, должна была сражаться с одной целью – выжить. Её сознание наполнила мысль.

«Уилл… Будь как Уилл»… Всё происходило слишком быстро.

Ведьма рванулась прочь из распахнутой двери. Едва ли не падая, спотыкаясь, с зажатым в руке ножом. Выпученные глаза на искажённом яростью лице впились в Лиру. Оба деймона всё ещё продолжали бой, яростно рыча, огрызаясь, осыпая ударами и раздирая когтями тела. Люди чувствовали каждый удар, боль каждой раны, всё, что ощущали их деймоны, передавалось им самим.

Лира бросилась на середину маленькой улочки, после чего повернулась спиной к набережной канала, ожидая, что же произойдёт, если ведьма набросится на неё.

Лицо ведьмы уже утратило всякое подобие человеческих черт – это была маска безумия, ненависти, от таких сильных эмоций Лиру буквально бросило в дрожь. Но в своём сознании она крепко держала образ Уилла… Как бы поступил на её месте он? Он бы был непреклонен, стоял на ногах до последнего, сохранял бы равновесие… И она также была готова встретить силу устремившейся к ней ведьмы, противопоставив ей всю отвагу, которую только способна вместить её душа.

Но в следующую секунду, а может спустя пару секунд, произошло нечто невероятное. Прямо над Лирой пронёсся головокружительный порыв ветра. Лира пошатнулась, когда мимо неё пронеслось могучее белое тело, вырвавшись из-за спины девочки и набросившись на ведьму. Воздух наполнил ужасающий яростный свист рассекающих воздух ударов белых крыльев. И прежде чем Лире удалось снова твёрдо встать на ноги, лебедь со всей силой обрушился на ведьму, опрокидывая её спиной на мостовую. Пан издал крик ликования, чувствуя, как деймон ведьмы ослабел и задрожал в его цепких лапах. Ведьма, всё ещё живая, продолжала ползти к Лире, словно ящерица со сломанным хребтом. Вся в окружении искр. Искры высекал нож, когда ведьма исступлённо ударяла им по камням брусчатки, пытаясь подтянуться ближе. Позади ведьмы остался лебедь. Словно парализованный, он лежал, бессильно раскинув в стороны белые крылья. Лира до сих пор была в шоке от молниеносного нападения белой птицы. Её мутило, голова кружилась. Сил едва хватало на то, чтобы не потерять равновесие снова и привести свои мысли в какой-то порядок… И тут раздался прерывистый голос Пана:

– Он мёртв. Лира, они оба мертвы.

Глаза ведьмы до сих пор ещё были на выкате, со свирепым блеском они смотрели в сторону Лиры, а мышцы рук ещё держали тело немного приподнятым над мостовой, но у неё был сломан позвоночник, и в этом застывшем яростном порыве больше не было жизни. Наконец мышцы сдались, и тело ведьмы рухнуло на камни безвольным мешком.

Лебедь пытался подняться, но это ему не удавалось, он только полз, подтягиваясь. Снова над головой Лиры раздался оглушительный шум шелестящих крыльев, вызывавших новый порыв ветра. Пролетев над каналом, приблизились ещё три лебедя, промчались, почти касаясь брусчатки, и снизились над своим пострадавшим собратом. Люди в близлежащих домах уже должны были слышать весь этот шум-гам, в окна, должно быть, выглядывают лица, уже открываются двери, но это Лиру уже не могло испугать. Она собрала все свои силы и устремилась бегом к упавшему лебедю, который неуклюже бил крыльями, царапая их о мостовую в попытки найти точку опоры и приподняться. Позабыв об опасности пострадать от удара лебединого клюва, Лира упала на колени. Просунув руки под мощное тело птицы, она приложила все силы, чтобы приподнять её. Он был такой беспомощный, в то же время напуганный недавним сражением… Но наконец Лире удалось найти, куда приложить силу и лебедь оказался у неё на руках.

Делая медленные, неуклюжие шаги, спотыкаясь и стараясь не наступить на безвольно волочащиеся, распростёртые крылья, Лира оттащила лебедя к концу улицы. Туда, где за краем парапета слабо мерцали тёмные воды канала.

Над её головой, возвращаясь к каналу, летели другие лебеди. Да так низко, что Лира ощущала прикосновение перьев к своим волосам. Каждая клеточка её тела была наполнена издаваемыми ими звуками. Когда же она, наконец, достигла канала, то в изнеможении опустилась, дрожа всем телом от тяжести своей ноши. Лебедь тяжело выскользнул из её рук и с мощным всплеском опустился на водную гладь. Спустя мгновение он вынырнул из воды, ударил крыльями, приподнимаясь над водой и снова нанося сильные и размашистые удары. Затем он снова нырнул, вынырнул, после чего мощными гребками начал удаляться от берега. Уже на приличном расстоянии от берега остальные лебеди по очереди скользнули к воде, подплывая к нему. Словно слабые белые росчерки, виднелись их белые тела на тёмной поверхности воды.

Лира почувствовала прикосновение руки к своему плечу. Она была слишком измотана, чтобы удивляться или пугаться. Поэтому просто спокойно обернулась и увидела мужчину лет шестидесяти. Он выглядел крайне ошеломлённым и опустошенным. Его покрытые шрамами руки были измазаны сажей и копотью. Его деймон, чёрный кот, о чём-то болтал с Паном стоя у ног человека.

– Иди сюда, – тихо произнёс мужчина, – Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь особо наблюдательный застукал тебя здесь. Теперь, когда она мертва, вся улица начнёт просыпаться.

Он повёл её вдоль канала вправо, в направлении металлургического комбината. Они проскользнули в узкие ворота. В слабом лунном свете Лира разглядела проход между стеной и кирпичной кладкой дома. Пан сидел на плече и шептал: «Мы в безопасности. С ним нам нечего бояться». Лира проследовала за мужчиной вдоль стены, потом они свернули за угол в сумрачный дворик, после этого мужчина приоткрыл потайную дверь.

– Отсюда мы доберёмся до моего подвала, А оттуда есть путь дальше. Когда найдут её тело, поднимется такая суматоха… Тебе во всё это впутываться, совсем не стоит.

Вслед за мужчиной Лира спустилась по деревянным ступенькам в тесное, тёплое и наполненное запахом серы помещение, освещённое лишь отблесками огня из огромной металлической жаровни в углу. Полки вдоль всех стен были заставленными стеклянными колбами, ретортами. Тут же были тигель, наборы аппаратуры самых разнообразных сортов и размеров для дистилляции, конденсации и обогащения.

Всё кругом было покрыто толстым слоем пыли, а потолок окончательно почернел, за долгие годы на нём скопилось слишком много сажи.

– Вы мистер Миротворец, – без тени сомнения сказала Лира.

– А ты Лира Сирина.

Мужчина закрыл за собой дверь. Пан принялся с любопытством рыскать то тут то там, аккуратно прикасаясь то лапкой то носом, а чёрный кот вспрыгнул на стул и уселся там, сложив лапы.

– Она лгала нам. И её деймон нас обманывал, – с отчаяньем сказала Лира, – Ну почему???

– Потому, что она хотела тебя убить. Она собиралась заманить тебя сюда, затем убить, а после всё вину свалить на меня.

– Я думала, могу доверять ведьмам, – с плохо скрываемой дрожью в голосе проговорила Лира, – Я предполагала…

– Знаю. Но у ведьм свои дела. Свои козни, свои союзы. Одним можно доверять, другим никак нельзя. Собственно у нас, у людей, так же. Почему бы им вести себя иначе?

– Ну да… Мне следовало это учесть. Но почему она хотела убить меня?

– Я расскажу тебе. Начну с того, что мы любили друг друга. Но это было много лет назад…

– Я догадывалась, – заметила Лира.

– У нас был сын… Ну ты знаешь ведьмины обычаи. После короткого детства на севере ему пришлось вернуться сюда и жить со мной. Что же, он вырос, стал военным… И погиб в бою, сражаясь на стороне Лорда Азраэла… В прошедшей войне.

Лир слушала, удивлённо моргая и затаив дыхание.

– Естественно, его мать обвинила во всём меня, – продолжал Миротворец. Он был болен, или, возможно, был под воздействием наркотиков, так как ему пришлось опереться о край полки, чтобы не упасть. Его глубокий голос был наполнен хрипом и звучал слишком тихо, – Видишь ли, её клан был на другой стороне… Против Лорда Азраэла. И она не оставляла мысли, что в запале боя могла убить своего сына собственными руками. Ведь когда она нашла его тело, в сердце юноше торчала стрела из её колчана. И тогда она обвинила меня в том, что я воспитал его в том духе, благодаря которому он стал на сторону Азраэля. И ещё она обвинила тебя, поскольку среди ведьм был слух, что ты – одна из причин, благодаря которым эта война началась.

Лира в бессилии опустила голову. То, что она услышала, было просто ужасным.

– Нет, нет, словно оправдываясь, прошептала она, – я тут не при чём…

– Ну тут ты не совсем права. Хотя твоей вины и нет, ведьма Елена, кстати, не одна придерживалась этого мнения… Она могла убить тебя своими руками, но она хотела подстроить это таким образом, будто это дело моих рук. Одновременно наказание понёс бы и я.

Он прервался и присел на стул. Лицо его было пепельно-бледным, да и дышал он явно с трудом. Лира заметила стакан и фляжку с водой. Налив немного в стакан, она поднесла его мужчине. Тот принял воду, не в силах говорить, поблагодарил девочку кивком головы и, медленно выпив воду, продолжил рассказ:

– Она хотела обманом заманить тебя и сделать так, чтобы меня нашли под воздействием наркотиков возле твоего тела. Так бы меня автоматически обвинили в твоём убийстве. От такого позора я бы до конца своих дней не отмылся. Она, небось, сделала так, чтобы ты оставила за собой следы, так ведь? За тобой кто-нибудь мог бы прийти сюда, разве не так?

Лира осознала, осознав, что её самолюбие несколько задето. Как же она была наивна! Мисс Гринвуд и Доктор Полстед вовсе не были дураками. Едва выяснится, что она исчезла, пройдёт совсем немного времени, и её исчезновение свяжут с именем оксфордского алхимика. А уж привратник, без сомнения, запомнил, как она искала адрес в Джерико по справочнику. Как она могла быть так глупа в то время, как она вовсе не дура!?

Она сокрушённо покачала головой.

– Ну не стоит себя винить, – успокоил её Миротворец, – Она была просто чуть-чуть опытнее тебя. Лет, эдак, на 600. Мне кажется, ей просто не повезло. За столько лет в этом подвале я надышался всевозможных испарений и по этому оказался не так чувствителен к наркотику, который она мне подсыпала в вино. И проснулся раньше времени.

– Мы почти попались в её ловушку! – воскликнула Лира, – Но лебедь… Интересно, откуда он там взялся?

– Это остаётся для мен загадкой.

– Все птицы, – заметил Панталеймон, забравшись к девочке на плечо, – С самого начала! Вначале скворцы, потом голуби, и, наконец, лебедь, они все нападали на деймона ведьмы.

– А мы его пытались спасти от них, – хмыкнула Лира.

– Они нас защищали! – не унимался Пан.

Лира перевела взгляд на алхимика. Тот в согласно кивнул.

– Но мы думали, что это… просто… Что он их просто разозлил чем-то, – продолжала рассуждать Лира, – Мы не думали что это значит что-то особенное.

– У всего есть значение, но надо только уметь его увидеть, – сказал Миротворец.

Поскольку несколько часов назад Лира сказала почти то же самое Пану, сейчас она могла с жаром поспорить на эту тему.

– И что же это значит, по-вашему? – немного смущённо спросила алхимика Лира.

– Что-то из этого касается тебя саму, а кое-что касается этого города. Будешь искать – найдёшь значение. А теперь тебе уже надо уходить.

Превозмогая боль, мужчина приподнялся и прислонился к маленькому окошку. До лиры доносились возбуждённые голоса с улицы, звуки сирен. Похоже, кто-то, наконец, нашёл тело ведьмы.

– Можешь выскользнуть через двор на задней стороне этого дома, – добавил Себастьян Миротворец, – И дальше двигайся в той стороне вдоль металлургического комбината. Тебя никто не заметит.

– Спасибо, – поблагодарила его Лира, – Мистер Миротворец, а вы и правда превращаете свинец в золото?

– Ну, разумеется, нет. Никто этого сделать не сумеет. Но если люди считают тебя таким глупцом, который пытается это делать, на то, чем ты на самом деле занимаешься, они не обращают внимания. Проще говоря, они просто оставляют тебя в покое.

– И чем же вы на самом деле занимаетесь?

– Не сейчас. Может быть, в другой раз расскажу. Тебе пора.

Он показал им, как выйти наружу. Рассказал, как открыть ворота на металлургическом комбинате к проходу возле канала, а затем закрыть с другой стороны. На этом пути им следовало двигаться вдоль дороги на Валтонский Колодец, а оттуда всего за десять минут пешком можно добраться до школы, до окна в кладовку и до уроков латыни.

– Спасибо вам, – обратилась к Миротворцу Лира, – Я очень надеюсь, что скоро вам полегчает.

– Спокойной тебе ночи, Лира, – ответил алхимик.

Пять минут спустя, в Университетском Парке, Пан произнёс: «Послушай».

Они остановились. Где-то в глубине окутанных тьмой деревьев слышалось пение птиц.

– Соловей? – попробовала угадать Лира, но они не знали наверняка.

– Может и так, – задумчиво произнёс Пан, – Значение… знаешь, может быть…

– Да. Будто бы птицы и весь этот город…

– Защищают нас? Разве такое возможно?

Они некоторое время стояли в тишине. Погружённый в тишину город окружал их со всех сторон, единственным звуком был голос птицы. Но они не могли его понять.

– Вещи обычно имеют иное значение, не то, которое кажется явным на первый взгляд, – хотя в голосе Лиры не было уверенности, она продолжила, – Так ли это? Ведь алтарь это не обязательно столешница… Значения перемешиваются, у одной вещи может быть много значений.

– Но порой ведь кажется, что так и есть, – заметил Пан, – Что весь город смотрит на нас. То есть то, что мы чувствуем, это просто часть общего смысла, да?

– Да! Именно так. Должно быть так. Не полный смысл, ведь во всём, что есть, скрыто гораздо больше, чем видно на первый взгляд. То, о чём мы, возможно, даже не подозреваем… Как все эти знаки и значения алетиометра. Ведь чтобы их понимать нужно так глубоко погружаться в смысл всего… В вещи, которых ты порой и не ожидаешь найти. Но то, что мы понимаем, это часть общего смысла, тут сомнений нет.

Их город, город, которому принадлежат они сами, был одним из проявлений смысла этих слов: защита, дом.

Спустя совсем короткое время, пробравшись внутрь через окно кладовки с незапертой щеколдой, они наткнулись на недоеденный яблочный пирог, оставленный на мраморной столешнице.

– Нам везёт, Пан, – сказала Лира, поднимаясь по лестнице с пирогом в руках, – Вот тебе ещё один знак.

И прежде чем отправиться спать, они приоткрыли окно в своей комнате и насыпали на подоконник крошек, чтобы ими могли полакомиться птицы.

ноябрь 2004 – январь 2005

Лира и птицы