— Ага! — воодушевился Бенни. — Точно! Пойдём и спросим про неё у мистера Макфайла. Он-то уж точно знает.

Макфайл торговал табаком на углу Нью-Ката. В его лавке продавались и нюхательный табак, и трости, и разные принадлежности для курильщиков, не говоря уже о курительном табаке, сигарах и сигаретах, поэтому он был просто обязан знать о спичках всё.

— Эге, — кивнул он, изучив спичку через своё пенсне. — Шведская спичка, вот что это такое. Не британская серная спичка. Шведская.

— Как вы это узнали, мистер Макфайл? — уточнил Бенни. — Я имею в виду, что ещё в ней не так, кроме длины?

— Вот по этим маленьким отметинам на её кончике.

Ребята обступили торговца, чтобы получше рассмотреть. Макфайл показывал на необгоревший конец спички. Громобой, усиленно мигая и напрягая глаза, смог различить две бороздки на противоположных гранях деревянной палочки на расстоянии примерно сантиметра от конца.

— Когда их делают, — объяснил мистер Макфайл, — машина захватывает палочку за один конец и погружает в ёмкость с густой зажигательной смесью. Потом её вынимают, на кончике остаётся капля смеси, вот и головка спички, понятно? А потом спички движутся по кругу, пока не высохнут, тогда их упаковывают в коробки. Британская спичка делается точно так же, только здесь применяется машина другого типа, она оставляет совсем другие отметины. Вот, смотрите.

Он достал с полки коробок фабрики Брайанта и Мэя и показал ребятам спичку. Старик оказался прав: на каждой грани деревянной палочки виднелось по отметине — всего четыре. И совсем не такие, как на шведской спичке.

— Вы продаёте шведские спички, мистер Макфайл? — спросил Громобой.

— Нет, сынок. Только британские.

— А как по-вашему, кто мог бы пользоваться шведскими спичками в нашей округе? — спросил Бенни.

— Моряк, — предположил Макфайл. — Кто-нибудь из торговцев древесиной, может быть. Любой, кто бывает на Балтийском море.

— Или настоящие шведы, — добавил Громобой, — как Си…

Бенни пнул его по коленке, чтобы замолчал.

— Правильно. Спасибо, мистер Макфайл, — попрощался Громобой, и команда вышла из лавки.

На улице он потёр коленку.

— Чего ты пихаешься? — недовольно спросил он.

— Ты мог спугнуть его, дубина!

— Спугнуть кого? Ведь грабитель не мистер Макфайл.

— Спугнуть Сида Шведа, конечно! Ты ведь собирался его назвать, так?

— Ну да, — признался Громобой.

Сидом Шведом прозывался местный жулик. Этот невзрачный низкорослый мужчина всегда знал, где плохо лежат овощи и фрукты и умел так искусно изменить масть лошади, что никто бы и не догадался, что именно её украли из конюшни неделю назад.

— Готова спорить, что это не Сид Швед, — заявила Анджела.

— Ага. Мне тоже не верится, — поддакнула Зерлина. — Спорю на кучу денег.

— Ставлю десять против одного, — уточнила Анджела.

Никогда не ставь против близняшек, даже при таком раскладе, гласила местная мудрость.

— Почему? — потребовал разъяснений Бенни.

— Потому что он в каталажке, — объяснила Зерлина. — Его поймали на прошлой неделе, он спёр бельё старой миссис Пирсон, прямо с верёвки, где оно сушилось.

— Посадили его на месяц, — добавила Анджела.

— Гм-м… — Бенни задумался. — Что ж, это меняет дело. Сдаётся мне, нам придётся осмотреть всё до последнего коробка спичек в Ламбете. Каждый раз, как прохожий станет зажигать сигару, мы должны подобрать спичку и удостовериться в том, что она не шведская.

— И если у него на ботинках жёлтая грязь, — добавил Громобой, — считай, мы его поймали.

И команда рассыпалась по окрестностям в поисках шведских спичек, жёлтой грязи и огромного клада столового серебра стоимостью в десять тысяч фунтов стерлингов.

В тот же вечер Дик решился повести Дейзи в мюзик-холл. Близнецы тоже хотели пойти, чтобы обеспечить чуткое руководство, но их мамаша и слышать об этом не пожелала. Она приподняла голову над столом, где раскатывала тесто для домашней лапши, и её черные глаза зловеще блеснули.

— Я гляжу, вы что-то там затеяли с этим бедным парнем? — строго сказала она с сильным сицилийским акцентом. — Бросьте это дело! Он переживает, он стесняется, и совсем не нужно, чтобы всякие дурочки твердили ему: сделай то да скажи это. Станете и дальше донимать его, так я вам горло перережу.

Её мясистая, перепачканная мукой рука потянулась за ножом, и девчонки испарились. Сколько сестры себя помнили, миссис Перетти грозилась собственноручно перерезать им горло. Так она выражала свою любовь к дочуркам, и каждый раз им было приятно слышать эти слова — они убеждали их в том, что всё идёт правильно. Но сейчас угроза означала и то, что следовало снабдить Дика самыми надёжными инструкциями, прежде чем он окажется с глазу на глаз с Дейзи.

Близнецы предвидели, что Дик придёт немного раньше, поэтому подстерегли его за три квартала до мюзик-холла. До начала представления оставался ещё целый час. Дик слонялся взад-вперёд по тротуару, не обращая внимания на солнечный день, грыз ногти и бормотал что-то себе под нос.

— На что я гожусь, девчонки? — Парень был в отчаянии. — Вы только посмотрите на меня! Я превратился в тень! Уж лучше бы Дейзи была боксёром в тяжёлом весе, а мне предстояло выстоять против неё три раунда. Тогда бы я вполовину меньше переживал. Если бы я только мог придумать, что ей сказать…

— Чудак, а мы здесь на что, как ты думаешь? — начала Зерлина. — Просто слушай и запоминай, мы научим тебя, что делать.

— Больше всего дамы любят лесть, — со знанием дела заявила Анджела. — Ты должен сказать ей, что её глаза словно звезды.

— А губы словно вишни, — добавила Зерлина.

— Вишни? Ты уверена? — сомневался Дик.

— Вот именно. И что она краше модной картинки из журнала.

— Что такое модная картинка?

Близнецы и сами толком этого не знали, но ответ у них нашёлся, они никогда за словом в карман не лезли.

— Это особые дамские штуки, — небрежно отвечала Анджела. — Дейзи будет приятно, вот увидишь. А в антракте купи ей апельсин.

— А во втором отделении шепни ей на ухо: «Дейзи, окажи мне честь, будь моей гостьей на балу газопроводчиков!».

— А она ответит: «О, Дик, конечно, приду».

— А ты скажи: «Господи, Дейзи, я люблю тебя», и…

Вон она идёт!

И близнецы скрылись, прежде чем Дейзи успела их заметить.

«Они похожи на маленьких демонов, — нервно подумал Дик. — Только что были здесь, нашёптывали про всякие шалости и вмиг исчезли». А Дейзи сегодня выглядела ещё лучше, чем обычно.

— Привет, Дик, — ласково сказала она.

Он сглотнул с таким напряжением, что чуть собственную голову не проглотил.

— Привет, Дейзи, — прохрипел он в ответ.

Должен ли он начать льстить ей прямо сейчас? Или сначала они должны войти в зал? К счастью, очередь бойко продвигалась, и у Дика не нашлось времени на разговоры, пока он не купил билеты и они не уселись на лучшие места в партере. Дик пропустил Дейзи вперёд и сел рядом. На возвышении музыканты настраивали свои инструменты, занавес отливал алым в свете огней рампы, блестела позолота лепных украшений, ложи и балкон заполняли нарядно одетые зрители, они смеялись и весело болтали.

Дик растерянно оглянулся, но больше ничего ему не мешало. Настало время поговорить с Дейзи.

О чём, чёрт возьми, шептали ему близнецы? Всё вдруг вылетело из головы.

— Э-э-э… — начал Дик.

— Что, Дик?

— Ты похожа на медную картинку.

— Что?

— Я хотел сказать, модную тарелку.

— Тарелку?

— Ага. Или блюдо. Я имею в виду…

Что собиралась ответить Дейзи, осталось неизвестным. Потому что оркестр оглушительно грянул бравурный марш, и она озадаченно отвернулась, глядя на поднимающийся занавес.

В первом отделении они увидели мистера Хосмера Симпкинса, лирического тенора; группу венгерских велосипедисток мадам Тароцци, поднимающихся по спирали; мистера Пэдди О'Флинн — веселого лилипута с Изумрудного острова, и ансамбль из Луизианы, игравший на банджо. В каждом перерыве между номерами Дик оборачивался к Дейзи и начинал было говорить, но конферансье всегда его перекрикивал, а зрители так громко хохотали над его шутками, что Дику оставалось только открывать и закрывать рот, словно рыба. Наконец объявили антракт.

— Мне понравились венгерские велосипедистки, Дик, — щебетала Дейзи. — А тебе?

— Да, понравились, — кивнул он. — Господи. Послушай, Дейзи…

— Да, Дик?

— М-м-м… — Дик изо всех сил пытался вспомнить все те штуки, что близнецы велели ему сказать. Что там было про ночь и небо? — Твоё лицо… — нервно произнёс Дик.

— С ним что-то случилось?

— Оно как… как луна.

— Луна?

— Нет, нет, не то. М-м-м-м…

Люди, сидевшие в следующем ряду, обратились в слух. Дик промокнул лоб красным носовым платком в горошек. Может быть, нужно вернуться к началу, когда он сказал, что она как картинка, только что-то там не заладилось. Тут цвет платка напомнил ему про вишни, и он продолжил:

— Твои глаза как вишни, Дейзи.

— Что ты имеешь в виду, Дик? Они сильно покраснели?

— Нет, — смешался он. — Совсем нет. Я хотел сказать про твои губы. Вот что я имел в виду. Они словно… м-м-м…

«Ужасно!» — подумал он. Он уже все позабыл, Но раз начал, нужно продолжать. Фрукты-ягоды, что-то в этом роде. Ну-ка… Апельсины, что ли? Нет, не подходит.

— Бананы! — в отчаянии выпалил он.

— Почему? — поразилась Дейзи.

Он сам понятия не имел почему.

— Э… форма такая же, — запинаясь, пробубнил он.

— Что ты хочешь сказать? Право, Дик, если бы я не знала тебя прежде, я бы решила, что ты хочешь меня расстроить.

— О господи, нет, конечно, честное…

Зрители, сидевшие сзади, смеялись и толкали друг друга локтями, делясь подробностями со зрителями в соседних рядах. Всё большее число зрителей старались услышать объяснение парочки, свешиваясь с балкона и рассматривая их через театральные бинокли.

Кто-то бойкий с задних рядов крикнул:

— Смелее, Дик! Я поставил на тебя пять монет!

Дик оглянулся, смутился, потому что не имел ни малейшего представления, о чём ему крикнул неизвестный. Другой зритель издал приветственный клич, и вскоре уже вся публика мюзик-холла скандировала, словно толпа на скачках. Бедняжка Дейзи была ни жива ни мертва.

— Я не могу сидеть здесь и слушать, как надо мной смеются! Дик, я не выдержу! — воскликнула она. — Это ужасно! Это невыносимо! Все слушают, и хотя я уверена, что ты хотел сказать что-то хорошее, но…

Она вскочила и стала пробираться вдоль рядов, забитых публикой. Вслед ей из зала раздались громкие стоны — люди были разочарованы. Дик попытался догнать Дейзи, но не успел. Грянул оркестр, открывая второе отделение, огни погасли, и девушка скрылась.

Между тем близнецы осаждали своего старшего брата Альфредо просьбами, чтобы тот присматривался к шведским спичкам, как и вся их команда. Альф работал продавцом мороженого и, естественно, занимаясь весь день коммерцией, встречал множество людей, которые курили и бросали обгоревшие спички на землю. На это и упирали сестрёнки.

— Что ж мне теперь, каждый раз, как увижу, что человек закурил сигаретку, вставать на четвереньки и подбирать обгоревшую спичку? Отвяжитесь!

Альфредо, разодетый в пух и прах, расчёсывал свои густые чёрные усы и укладывал блестящие чёрные волосы перед кухонным зеркалом.

— Куда это ты собрался, Альф? — поинтересовалась Зерлина.

— Хочу навестить в мюзик-холле своего приятеля Орландо. У меня есть пропуск за кулисы.

— Орладно-силача? — ахнула Анджела.

— Ага. Он как-то купил у меня пять порций мороженого и проглотил их, не сходя с места. Настоящий джентльмен. Я уверен, что он самый сильный человек на свете.

— Можно нам с тобой?

— Почему же нет, если только будете держаться за моей спиной.

И близнецы отправились с Альфредо, в надежде разузнать, как там Дик. Они любили ходить куда-нибудь со старшим братом, он был такой умный и красивый, и всем молоденьким девушкам нравились его искристые глаза и угольно-чёрные усы. А ещё он никогда не скупился на шарик мороженого в жаркий день, особенно если выигрывал пари. Однажды Альф выиграл у мясника Стэна Гэрсайда целую гинею, поставив на то, что архиепископ Кентерберийский примет участие в судейской коллегии на кошачьей выставке районов Элефант и Касл. Естественно, Стэн заранее считал себя победителем, но, к его изумлению, его святейшество лорд архиепископ явился и был ужасно мил. Это оказалось делом рук близнецов. Они запросто явились во Дворец архиепископа в Ламбете, постучали в дверь и изложили свою просьбу. Иногда при желании они могли быть неотразимыми или божественными, как вам больше нравится. Так или иначе, в тот день они получили столько мороженого, сколько хотели.

Перетти дошли до служебного входа, и Альф помахал своим пропуском перед носом старенького привратника, который даже не поднял глаз от газеты «Байки Дикого Запада». И вот вся компания очутилась за кулисами театра.

Место это оказалось тёмным, многолюдным, насыщенным запахом клея и грима, сюда доносилась музыка и взрывы хохота из зала. Артисты в разноцветных костюмах ожидали своего выхода в коридорах, выходили из грим-уборных, рабочие сцены сидели кучками вокруг ящиков за игрой в карты, и все они приветствовали Альфа как старого приятеля.

В дальнем углу здания разминался силач Орландо. Его костюм из леопардовой шкуры не скрывал могучих мускулов силача, выбритая наголо голова блестела, а чёрные усы были ещё внушительнее, чем у Альфредо.

— Здорово, Альф, — кивнул силач. — А кто эти юные леди?

— Мои сестрёнки. Пришли вот, чтобы поздороваться с тобой.

Пока Альф отвлёкся на беседу с молоденькими хористками, Орландо наклонился и очень любезно протянул для пожатия каждой из близняшек свой указательный палец. Его рука была слишком велика, чтобы обхватить её целиком. Как и сказал Альф, Орландо был настоящим джентльменом.

— Мистер Орландо, а вы и вправду самый сильный человек на свете? — спросила Анджела.

— Возможно. Вы уже видели мой номер?

— Ага! — вскричала Зерлина. — Больше всего нам понравилось место с пушечным ядром.

— Да, — кивнул циркач, — это требует большой тренировки. Приходится…

Но ему не удалось закончить фразы, потому что, к всеобщему удивлению, из-за разобранных и сложенных в угол декораций выскочила Дейзи. Кажется, она плакала.

— Дейзи! — воскликнула Зерлина.

— Что случилось? — спросила Анджела.

— Я… я потерялась. — Дейзи шмыгала носом. — Я хотела найти выход, и…

— Прошу прощения, мисс, — сказал Орландо, — но, кажется, вы расстроены. Могу ли я чем-то помочь вам?

— Вы очень любезны, мистер…

— Это Орландо, — представила силача Анджела. — Он показывал нам свои мускулы.

— У него их так много, — сказала Зерлина.

— Вы правы, — согласился Орландо. — Вот, смотрите. — Он замер в картинной позе, согнув могучие руки. — Видите вот эту мышцу? — Он обернулся и кивнул себе за плечо.

— Какую? — спросила Дейзи. — Их здесь сотни.

— Ту, что появляется и пропадает.

— Вот эту! — указала Зерлина.

— О да! Теперь я её вижу! — ответила Дейзи.

— Так вот, — сообщил Орландо, — у некоторых людей её вообще нет.

— О! — Дейзи была поражена. — А для чего она нужна?

— Ну, она просто появляется и пропадает, — ответил циркач. — Послушайте! А вы знаете, что я могу поднять зубами взрослого быка?

— Не может быть! Правда?

— Ага. Главное — ухватить его точно между лопатками. Возможно, с первого раза это у вас не получится. На вашем месте я начал бы тренироваться на собаке и постепенно перешёл на телят. Вы видели мой номер?

Дейзи покачала головой и промокнула глаза крошечным носовым платочком.

— Я хотела. — Её голос задрожал. — Но мне пришлось уйти.

— Самое интересное место, когда мне в лоб выстреливают пятнадцать пушечных ядер, одно за другим. Фокус в том, чтобы ядро попало точно вот сюда. — Силач указал в центр своего блестящего лба. — Иначе трюк может быть опасен. К сожалению, мисс, — вежливо извинился он, — я должен идти, сейчас мой выход. Очень рад был с вами познакомиться.

Он протянул ей руку. Но когда Дейзи собиралась пожать её, спрятал себе за спину.

— Нет, — покачал он головой. — Лучше я не стану жать вам руку. Сказать почему?

Удивлённая Дейзи кивнула.

— Потому что эта рука способна дробить камни. Я должен быть с ней осторожным. Прощайте, мисс, и смотрите веселей.

Раздалась барабанная дробь, и Орландо выскочил на сцену под гром аплодисментов. Близнецам ужасно хотелось увидеть его номер. Но нужно было позаботиться о Дейзи. Похоже, крупные ставки оказались под угрозой. Сестрички вывели девушку на улицу и попытались выяснить, что случилось.

Как ни странно, Бенни и Громобой именно в это время занимались тем же самым с Диком. Попытавшись догнать Дейзи на выходе из мюзик-холла, он свернул не в ту сторону и выбежал через фойе на улицу, где столкнулся с мальчиками. Они с угрюмым подозрением следили за всеми курящими. Всякий раз, когда спичка падала наземь, ребята набрасывались на неё, но каждый раз напрасно.

— Дейзи не видели? — спросил у них Дик.

— Я думал, она с тобой, — сказал Бенни. — Смотри, Громобой! Тот тип в соломенной шляпе…

Громобой кинулся через улицу и чуть ли не выхватил спичку из рук высокого мужчины, закурившего сигару. Он посмотрел на спичку, близко поднеся её к глазам, и разочарованно покачал головой. Бенни вздохнул.

— Что это вы делаете? — спросил Дик.

— Ищем шведские спички, — ответил Бенни.

«Наверное, коллекционируют, — подумал Дик, — вместо марок и прочего». Он вздохнул ещё горше, чем Бенни.

Это напомнило Бенни о поставленных на Дика деньгах, и он с трудом вернулся мыслями к пари.

— Послушай, я думал, ты собирался пригласить Дейзи на бал?

— Пригласил. — Голос Дика выдавал глубочайшую тоску. — Только сдаётся мне, что всякий раз, как я раскрою рот, я говорю не то, что надо. Я сказал ей, что у неё лицо, словно блюдо с бананами. Кажется, именно так я сказал. Точно не помню. В голове всё смешалось.

— Да уж, — покачал головой Бенни.

Он мало что знал о языке влюблённых, но фраза про бананы явно не звучала как комплимент.

Громобой вернулся.

— Не то, — доложил он. — Обычные британские спички. Что с Диком?

Бенни коротко объяснил. Громобой присвистнул.

— Блюдо с бананами? — Образ его явно потряс. — Господи, такое ей должно было понравиться. Любому бы понравилось.

— Ты думаешь? — Дик немного воспрял духом. Может, он допустил не слишком большую ошибку. — Кстати, о шведских спичках, что вы ищете…

— Да? — встрепенулся Бенни.

— Кажется, я знаю, у кого они могут быть. То есть были, когда он в прошлом месяце возвратился из Стокгольма с Европейского конгресса по коксогазовой промышленности, где делал доклад.

— Кто это?

— Мистер Уиттл. Не знаю, что с ним происходит в последнее время. Он ведёт себя очень странно, словно что-то задумал. Знаете, я больше не могу здесь торчать. Пойду лучше поищу Дейзи.

Он пнул ногой пучок соломы, валявшийся на тротуаре, и, вздыхая, поплёлся прочь. Мальчики переглянулись, в их глазах вспыхнуло подозрение.

— Мистер Уиттл, — протянул Бенни. — Интересно.

— И мисс Гонория Уиттл… Она была такая грустная, когда я пришёл к ней на урок тригонометрии. Всё вздыхала и смотрела в окно. Я думал, она переживает из-за того, что я не заплатил ей за урок тот шиллинг, что поставил у Мельмотта Змеиного Глаза, а она, должно быть, тревожилась об отце. Совсем как я беспокоился о своём отце, когда мы расследовали дело о фальшивых монетах. Может, он и вправду не без греха. Ну и дела!

— Что ж, — заключил Бенни, — есть только один способ выяснить это. Мы должны расследовать всё вдоль и поперёк. Пора действовать!

Когда близнецы выяснили, что именно Дик сказал Дейзи, они сочли за благо держаться от него подальше денёк-другой, вдруг он решит, что это их вина. Сестрички Перетти уже знали по опыту, что многим людям порой трудно поверить в их добрые намерения.

— Нужно было написать этому простофиле на бумажке, чтобы он мог прочитать, — сказала Анджела.

— Вот была бы картина, а? — возразила Зерлина. — Выуживает из кармана листок бумаги и читает ей вслух. Не знаю, что ещё можно сделать.

— Некоторым людям просто невозможно помочь, — подвела итог Анджела.

Горестно качая головами по поводу тщетности собственных стараний, близнецы пошли домой. Они были так поглощены своими мыслями, что даже не заметили Дейзи, которую остановил на пороге мюзик-холла симпатичный молодой человек со светлыми кудрявыми волосами. Вежливо приподняв перед ней шляпу, он говорил девушке о том, как мило она сегодня выглядит. Молодым человеком был мистер Хорспат, заместитель управляющего компании «Феникс Газворкс», ещё один обожатель Дейзи. Ему очень повезло, что близняшки его не заметили, иначе уже через секунду они оказались бы рядом, чтобы прогнать его от Дейзи любой ценой.

Букмекер Мельмотт Змеиный Глаз уже принял немало ставок на него, а мать Дейзи весьма его одобряла, потому что, по её словам, у молодого человека были красивые мягкие руки, как у настоящего джентльмена, а не огромные грубые замасленные клешни, как у Дика. Мистер Хорспат, вне всяких сомнений, представлял серьёзную угрозу.