Человек не удивился, опять увидев «Землянику». Она висела в прежней точке оазиса, где они с Бабичем ее оставили сутки назад, будто никуда и не отлучалась. Правда, и его звездолет вернулся туда, где был обнаружен. Все повторялось, возвращалось на круги своя.

Кроме «Земляники», в небе ничего не было. Но ученые звездолета уже работали на планетах. Они знали сейчас больше, чем Александр Синяев.

Вскоре диск опять лежал в ангаре «Земляники», бок о бок с «Гномом», на котором человека казнили. Торопясь, он выскочил в коридор. У входа в ангар стоял его коллега Василий с приятелем. Они беседовали о чем-то значительном. Узнав Александра Синяева, они одновременно разинули рты.

Александр Синяев вежливо поздоровался.

– Это опять вы? – сказал Василий, заглядывая ему в глаза. – Мы думали, вы погибли. Ведь корабль, на который вы высаживались, куда-то исчез.

– Наоборот,– возразил человек. – Это вы куда-то пропали.

Уходя от ангара, он услышал, как Василий сказал приятелю:

– Это Синяев, о котором я говорил. Он лучший пилот из всех, кого я знаю. Он ответил на все вопросы.

Александр Синяев не спорил. Он уже бежал по магнитной дорожке, как бегун-марафонец. Зрителей не было. Звездолет казался необитаемым. Александр Синяев оставил позади ряд пустых пассажирских кают, миновал плотно закрытую дверь кают-компании.

В рубке был один Бабич.

– Они уже были здесь, – сказал он. – Они сделали свое дело.

Мозг Александра Синяева оставался ясным.

– На всех планетах?

– Да. Планетологи еще там. Сначала никто не поверил. Но они передали снимки.

– А роботы? Их кто-нибудь видел?

– Действующих – нет. Нашли одного, попавшего под обвал.

Цейтнот. Александр Синяев окинул взглядом прозрачные стены рубки. Нет, отсюда ничего не увидишь. И ничего не сделаешь.

Он повернулся к выходу.

– Вы куда? Я с вами.

Александр Синяев не стал отговаривать Бабича.

Они бежали по коридору, мимо приоткрытой двери кают-компании. Тезка Синяева Монин и поэт Константин Космопроходческий разговаривали за пустым обеденным столом.

– В природе существует все, – говорил Монин, вытирая пот курчавым париком. – Но чтобы планеты были так похожи, вплоть до формы материков…

– Это рифмованные планеты, – объяснил авангардист. – Творец создавал их, словно поэму.

Их лица отгородила стена коридора.

У входа в ангар вместо пилотов-десантников стояли рыжий медработник Дорошенко и один из подчиненных Анатолия Толейко.

– К счастью, я взял свои камеры, – говорил планетолог. – Они очень тяжелые. У меня все болит, но снимки получились отличные. Вероятно, это автомат с корабля, на котором погибли Бабич и этот новый. Кстати, вы слышали, что корабль возвратился? Вдруг их удастся спасти?..

– Не думаю, – возразил Дорошенко. – Кислород в их костюмах кончился несколько часов назад. Сколько же они могут не дышать?..

Они загораживали проход.

– Позвольте, – сказал Николай Бабич. Не успев удивиться, они посторонились. Бабич и Александр Синяев снова вышли в ангар.

После светлых помещений «Земляники» десантная палуба звездолета Маб казалась мрачной. Но Бабич, по-видимому, этого не замечал. Он был настроен оптимистично.

– Конечно, меня тоже удивило появление «Земляники» возле Лагора, – говорил он. – Но потом я понял, что Монин решил все-таки поискать ваших товарищей. Оказалось, я почти угадал. Монина подбил на это Толейко.

– Каких товарищей?

– Ваших, – объяснил Бабич. – Тех, кто потерпел аварию вместе с вами.

– Какую аварию?

– Ну когда у вас полетел инвертор, – сказал Бабич не моргнув глазом.

– Уже забыли?..

– Скажите лучше, как вам удалось так быстро уйти от Лагора?

– Монин стартовал сам, – сказал Бабич. – Он прослушал эфир, но ничего не обнаружил. Он торопился назад – ведь он ушел без предупреждения. Если бы он задержался, планетологи сошли бы с ума.

– Они еще на планетах?

– Да, возвратилась всего одна группа. Те, которые нашли поврежденного робота.

Александр Синяев уже ни в чем не сомневался. Он знал, что они опоздали. Роботы уже закончили перестройку оазиса и унеслись к Лагору. Возможно, как раз сейчас абордажные экипажи идут в последнюю отчаянную атаку, а Дзанг вызывает подкрепления. Но просить у Круга? Александр Синяев знал, что они не успеют.

А они уже стояли на полу перед пультом, пол загораживал половину неба, и только купол над головами оставался полупрозрачным. Их окружал небосвод, усеянный алмазной пылью. Планеты-близнецы шли по орбитам, замыкая витки вокруг угасшего солнца. Черный силуэт «Земляники» казался продолговатой ямой, вырытой кем-то в небе.

– Пусто, – сказал Бабич.

Александр Синяев тоже ничего не видел. Но это не значило, что его нет поблизости. Корабль Роботов легко мог затеряться в необъятном небе, к тому же он наверняка был в защитном поле. Оставался единственный шанс.

– Вы убеждены, что Корабль Роботов – единственное наследство цивилизации Маб? – спросил вдруг Бабич. – А если ваш Круг тоже запущен оттуда?..

Александр Синяев не ответил. Он коснулся узкой сиреневой полосы под шаром датчика навигационных задач. Из пульта, как лунный луч, выдвинулся хрустальный стержень и задрожал.

«Если только они не ушли, – думал Александр Синяев, глядя на его затухающие колебания. – Если не успели подготовится к старту. Пусть они еще здесь, в черном оазисе…»

Он был готов отдать все, чтобы это оказалось так. Но у него не было почти ничего – только две человеческие жизни.

Он взялся за лунный луч.

Это устройство предназначалось его создателями для связи со своими кораблями во время аварии или при других экстренных обстоятельствах. Любой звездолет Маб в радиусе до светового года обязан был немедленно откликнуться, услышав этот сигнал.

Александр Синяев взялся за лунный луч и осторожным движением потянул его на себя. Прошла минута, прежде чем он отозвался – коротким судорожным толчком – и снова замер в ладони Александра Синяева. Человек посмотрел вверх.

Они с Бабичем увидели его одновременно. Они находились в звездной пустыне, вдалеке от спиральных ветвей Галактики, поблизости не было ярких звезд – только угасшее солнце со своими планетами, и лишь мелкая светящаяся пыль лежала на стенах рубки. Часть неба заслонял продолговатый силуэт «Земляники», и совсем рядом с ней свет умер, утонув в круглом провале,похожем на глаз скелета.

Корабль Роботов откликнулся на сигнал. Выйдя из защитного поля, он мертвым пятном лежал на теплом звездном сиянии.

Корабль Роботов ждал. Чудовищный пережиток прошлого, рожденный на рассвете вселенной, он привык к одиночеству. Чередовались геологические периоды, облака сгущались в планеты, гасли и возникали солнца – и все это время он был один, выполняя миссию, для которой был создан. Он был одинок, и некому было подтвердить реальность его существования. Сейчас, вероятно, впервые за свою жизнь – он очнулся, услышав призыв подобного себе исполина, и ждал, что за этим последует. Нужно было спешить, пока ему не надоело ожидание.

Он был неуязвим. Защищенный непобедимой броней, он прожил во враждебном окружении миллиард лет, и слепые силы стихии не могли повредить ему. Оружие, придуманное людьми, также бессильно. Его могло сокрушить лишь лобовое столкновение с большим астероидом – с телом, равным ему по размерам и массе. И то бы он увернулся.

Нужно было спешить, но человек колебался, стоя на полу перед пультом управления. «Включение техники прошлого лишь укрепляет Круг…» Пока что человек не знал всех функций пульта, но когда-нибудь он мог разобраться в этом. Вероятно, отсюда можно командовать роботами, и тогда с их помощью удастся сделать много хороших дел.

– Не смотрите на меня так, – сказал Бабич. – Ведь я ничего не умею. Придумайте что-нибудь.

И еще «Земляника». Звездолет Монина находился рядом, слишком близко к середине отрезка, соединяющего корабли Маб. Даже если вахтенные успели заметить появление нового гиганта, они не могли догадаться, какой опасностью это грозит. Во всей бесконечной вселенной этого не знал пока никто.

Никто, кроме одного человека.

Александр Синяев вновь прикоснулся к сиреневой полосе привода экстренной связи, и перед ним задрожал новый хрустальный стержень – абсолютная копия первого. Теперь все было готово.

Корабль Роботов ждал. Безмолвный и недвижимый, он висел посреди черной бездны, опутанный звездной паутиной, – двойник человека, его дополнение, его враг из другого времени. Ареной им было небо, человек первый вызвал противника за канаты, и промахиваться было нельзя.

Человек изогнул стержни и сомкнул их сверкающие концы. Теперь звездолеты Маб были связаны неразрывным кольцом, слиты в единое целое.

Круг замкнут.

Нет – круг разорван…

Корабль Роботов дрогнул и начал увеличиваться. Его черная тень расширялась, съедая небо. Заглянувший в зеркало монстр, переживший свою эпоху, он приближался, словно подтягиваясь на невидимом тросе.

Завороженный, человек следил, как он надвигается, уже заслоняя полнеба. Минута, и две гигатонные глыбы сойдутся в томительной вспышке – древние рыцари, закованные в доспехи, два мира, две искусственные планеты, гиганты, вскормленные одной чудовищной матерью. Пустоту сотрясет взрыв, и еще долго после тарана будет буйствовать воздух отсеков, выталкивая во мрак обломки самых совершенных вещей, которые видела вселенная.

Бабич куда-то его тащил. Десантные диски стояли, готовые к старту. Бабич втолкнул его внутрь, и бросился рядом, на свое место. Миг – и они вынеслись в темноту. Но это было не главное.

Это было теперь безразлично. На весах лежал Дилавэр, и приговор был подписан. Все равно, где находиться при взрыве – рядом с бомбой или внутри. Ничто не уйдет от осколков, и даже «Землянику» не спасет ее совершенная метеоритная защита. Из трех звездолетов, встретившихся в черном оазисе, не выживет ни один, и поэтому обречены даже ученые, ждущие на планетах.

Но это было не главное.

Разделенные прозрачным стеклом, в оцепенении они смотрели, как два бронированных гладиатора сходятся в центре арены. Их черные силуэты загораживали вселенную. Но когда они сблизились почти вплотную, один из них дрогнул, затрепетал, и сквозь него проступили звезды.

Корабль Роботов стартовал к Дилавэру.

Поздно – круг замкнут; узы нерасторжимы. Прошло мгновение, и второй звездолет последовал за собратом, растаяв в звездном свечении. Зачерненная опрокинутая восьмерка символом бесконечности еще стояла в глазах, но они навсегда исчезли, нырнув в ничто.

Они вернутся одновременно, в одной точке пространства, их тела сольются в одно, атомам станет тесно, энергия вырвется на свободу, и на короткое время рядом с Лагором загорится новое солнце. И в мире станет светлее.