Аудитория была безлюдна. Они только что вошли сюда через потайной люк, но предосторожности оказались излишними. Занятия давно кончились, и здесь никого не было. Станция была охвачена боевой тревогой, близкой к боевой панике. Они вышли в лабиринт коридоров.
      – Нужно торопиться, - сказал Александр Синяев. - Иначе вашим коллегам придется несладко.
      За поворотом загромыхало. Они укрылись в боковом переходе. Мимо пронеслась группа солдат и офицеров с атомными карабинами наперевес. Некоторых человек помнил в лицо.
      – Куда они все бегут? - спросил Николай Бабич.
      – К абордажным ракетам, - объяснил Александр Синяев. Он уже слышал, что творится на посадочных палубах. - Через двадцать минут первые ракеты подойдут к "Землянике".
      Он замолчал. Они снова быстро шагали по металлическому полу.
      – И что дальше?
      – Для "Земляники" это будет конец, - объяснил Александр Синяев. - Эти ракеты служили народу Маб для аварийно-спасательных работ. Они предназначаются для случаев, когда некогда открывать люк или когда его вообще невозможно открыть. Такая ракета присасывается к звездолету - у нее есть специальная присоска, - проламывает борт и впускает экипаж внутрь. Если бы они атаковали так настоящий Корабль Роботов, то их шансы были бы невелики. Корабль их так просто не подпустил бы. Ноя не думаю, что ваш командир способен ударить из лазеров по приближающимся ракетам.
      – Да, Монин до этого не додумается. Тогда что же делать?…
      Они уже приблизились к посадочным палубам, и не надо было напрягать внутренний слух, чтобы слышать, что там творится. Группы вооруженных солдат и офицеров обгоняли людей все чаще, и время от времени приходилось прятаться в боковых галереях.
      – Самое верное было радировать на корабль, - сказал Александр Синяев. - Но…
      – Вы правы, этот вариант не для Монина. Монин - мужик обстоятельный, начнет выяснять, в чем дело. А времени на объяснения нет.
      – В принципе можно было бы проникнуть в одну из ракет, - сказал Александр Синяев. - Но это тоже бесполезно. Даже если нам повезет и мы окажемся на ракете, которая первой возьмет "Землянику" на абордаж. Нам не выстоять против толпы.
      – Что же нам остается? Ждать, когда они погибнут?…
      Они вышли в просторный зал, примыкавший к посадочным палубам. Здесь сходились десятки тоннелей и коридоров. Отовсюду бежали солдаты и офицеры в космических комбинезонах. Но цель у них была одна, остального они не замечали. Теперь уже не скрываясь, люди повернули налево, наперерез потоку, и вскоре покинули помещение, похожее на вокзальную площадь, забитую опаздывающими пассажирами.
      – Нам остается наш аппарат, - сказал Александр Синяев. - Тот, на котором мы прибыли.
      Они вышли в овальную дверь.
      – Надеюсь, они сняли охрану?
      Александр Синяев кивнул.
      – Вполне возможно.
      Они опять находились в эллинге, в тени входного тамбура. Десантный диск, на котором они прилетели, серебряным блюдцем лежал в центре помещения. Охраны действительно почти не было. Два вооруженных стражника играли в карты на полу рядом с диском. Больше никого не было видно.
      – Нет, охрана на месте, - сказал Николай Бабич, переходя на шепот.
      – Как же туда пробраться?…
      Александр Синяев посмотрел на фантома. В лице того что-то задрожало, изменилось, сместилось и вернулось на прежнее место. Но Сеанс был еще очень нескоро, и фантом был сейчас Ассистентом - послушным и беспрекословным.
      – Необходим отвлекающий маневр, - сказал Александр Синяев. - Как в прошлом году. Ты меня понял?
      В лице фантома опять что-то задергалось.
      – Да, командир, - сказал он.

      Два стражника сидели, скрестив ноги, на полу рядом с десантным диском. Один из них подгреб к себе карты, собрал их в стопку и начал уверенно перемешивать.
      – Да, Грини, - сказал он, тасуя колоду. - Последние штаны ты мне сегодня проиграешь. Интересно, что подумает десятник, когда на вечернем построении увидит тебя без штанов?…
      – Зря ты издеваешься, Лисма, - сказал Грини, внимательно следя, чтобы партнер не плутовал. - Я еще отыграюсь, ты меня знаешь. Я играю лучше тебя, просто у меня сейчас полоса невезения.
      – Полоса на полчаса, - сказал Лисма. И изрек: - Не везет в картах - повезет в любви. Они подняли карты.
      Грини осторожно заглянул в свои карты, пряча их от партнера. Он задумался. Карты лежали в его ладони рубашками вверх, и он постукивал по ним длинными пальцами правой руки.
      – Восемь, - сказал он, посмотрев на своего партнера. Но в глазах Лисмы ничего нельзя было прочесть. Там были только безразличие и уверенность.
      – Восемнадцать, - сказал Лисма, пряча карты в ладонях. Грини снова задумался. - Согласен. Мне две, пожалуйста. Лисма бросил ему из колоды две карты рубашками вверх. - Мне не надо. Что скажешь?
      Грини долго изучал образовавшуюся комбинацию. - Оставил.
      – Двадцать восемь, - немедленно отозвался Лисма. Грини бросил карты, собрал колоду и принялся ее тасовать. - Никогда со мной такого не было. Явный блеф раскрыть не на чем.
      – Последние штаны проиграешь, - повторил Лисма, наблюдая за его действиями. - Но ты, Грини, не огорчайся. Не везет в картах - повезет в любви. Поверь моему слову.
      – По-моему, лучше карты, - сказал Грини, начиная новую сдачу. - Когда же, наконец, начнется это вторжение? Я ни одной женщины не видел уже сто лет. Не считая кино, конечно.
      – У тебя еще все впереди, - сказал Лисма.
      Из-за диска, рядом с которым они сидели, послышался громкий шорох. Грини насторожился.
      – Пойди посмотри, что там такое, - сказал он партнеру.
      Тот с сомнением смотрел на сданные карты, лежащие на полу эллинга двумя аккуратными кучками.
      – Это приказ? Тогда я потребую пересдачи.
      – Ладно, пойдем вместе, - сказал Грини.
      Они встали на ноги. Грини с наслаждением потянулся. Его спина затекла от долгого сидения на полу. Он посмотрел на пару тяжелых атомных карабинов, прислоненных к серебристому борту диска.
      – Наверное, крысы или другая мелкая живность, - сказал он, вслушиваясь в непрекращающийся шорох. - Пойдем взглянем.
      Они медленным шагом направились в обход диска.
      – Интересно, взорвали уже этот вражеский звездолет? - сказал Лисма.
      – Не завидую тем, кто на нем прилетел, - сказал Грини. - Все равно, пауки они или люди. Ведь этот инструктор Ксандр, которого недавно казнили, прекрасно натренировал абордажные экипажи. Он хорошо разбирался в этих делах, куда лучше любого офицера. Те разбираются только в выпивке. Жаль, что он оказался вражеским лазутчиком.
      – И в карты он играл великолепно, - добавил Лисма. - Что это там такое?…
      Они застыли на месте, вслушиваясь в шорох, несущийся к ним из-под отдаленной стены эллинга. Там лежал сумрак, слоящийся чуть заметными разноцветными линиями.
      – Или мне это мерещится, - сказал Лисма. - Но я готов поставить весь выигрыш…
      – Тише, - перебил его Грини.
      Разноцветные линии расплывались, поглощая мрак, становясь извивающимися полосами. Живая струящаяся картина была погружена в медленно разгоравшееся у стены эллинга зеленоватое свечение.
      – Это Хозяйка, - взволнованно прошептал Лисма.
      – Тише, - повторил Грини.
      Поперек горизонтальных змеящихся линий возникли вертикальные полосы. Они кружились на месте, вытесняя одна другую, складываясь в мгновенные исчезающие образы. Потом пляска полос прекратилась, остались лишь призрачное свечение и грациозный девичий силуэт на фоне дальней стены.
      – Это Хозяйка станции, - взволнованно повторил Лисма, боясь спугнуть видение. - Мне рассказывал о ней Рутс. Правда, тогда я ему не поверил…
      Они стояли, затаив дыхание, и смотрели на прекрасную длинноволосую девушку, начинавшую плавный танец в плотном зеленом воздухе.
      – Говорят, это к счастью, - прошептал Лисма. - Только молчи. Если узнает начальство, у тебя отберут жетон.
      Они стояли, как зачарованные, глядя на прекрасный танец Хозяйки станции, не веря своей удаче, когда внезапный топот взорвал тишину позади них. Они обернулись - никого. Они еще раз обернулись. Свечение гасло, видение медленно таяло. И тогда они испугались.

      Александр Синяев видел, как фантом бесформенной тенью скользнул к выходу. Свое дело он сделал, и за него можно было не беспокоиться. В случае чего он мог спрятаться - слиться с металлом или превратиться в атомный карабин. Никому не придет в голову палить по голым стенам и особенно по солдатскому карабину. А люди, уже неуязвимые, лежали внутри диска, разделенные прозрачным стеклом. Стражники бросились к оружию. Поздно. Солдаты из них так и не получились.
      – Тревога! - заорал тот из них, что был выше другого. - Оборотни на станции!…
      Створки люка перед диском бесшумно распахнулись и вновь сдвинулись за его кормой. Станция таяла позади, теряясь в сверкающих облаках. Стенки диска были прозрачны, сквозь них люди видели небо.
      – Мы стартовали раньше всех, - сказал Александр Синяев. - И у нас преимущество в скорости.
      Он замолчал, выискивая силуэт "Земляники". Но Бабич первый заметил впереди точку.
      – По-моему, это она.
      Оставалось подправить курс. Борт корабля надвигался, как стена поперек неба. Они замедлили ход, влетели в причальный тоннель и вышли внутри ангара.
      – Интересно, кто сейчас вахтенный? - начал Бабич, но Александр Синяев оборвал его: - Разговаривать некогда. Они появятся с минуты на минуту. Бегите в рубку и уведите "Землянику" отсюда. Куда угодно, лишь бы подальше от Лагора.
      – А вы?…
      – Еще одно. Исправьте мою ошибку. Уничтожьте звездные карты. Сделайте так, чтобы сюда невозможно было вернуться. Вы сами видите, здесь опасно. И… в чем-то вы были правы. Не надо, чтобы Круг знал о Земле. Все, прощайте.
      Бабич стоял рядом с диском растерянный, не понимая происходящего.
      – А как же вы?…
      – Я остаюсь. Прощайте.
      Александр Синяев лег на свое место.
      – Стойте! - крикнул Бабич. - Я не успел вам сказать. Когда мы смотрели карту… Возможно, я ошибаюсь. Но черный оазис лежит между Лагором и зелеными звездами. Проверьте это. Вы меня поняли?…
      Александр Синяев наклонил в голову в знак благодарности. Люк захлопнулся. В следующее мгновение "Земляника" затерялась среди неподвижных звезд.

      Человек остановился на полдороге, балансируя в слабой гравитации Дилавэра. Он ждал, настроив органы чувств. Но несколько минут ничто вокруг него не менялось.
      Потом от цилиндра станции над облаками планеты отделились блестящие точки. Как новорожденные мальки, они плотной стайкой неслись к человеку, увеличивались, вырастали в акул. Они надвигались в лоб, но он мысленным зрением видел сбоку их продолговатые силуэты.
      Позади было пока тихо. Николай Бабич не успел еще добраться до рубки. Будет очень досадно, если там кто-нибудь окажется.
      Человек приготовился к обороне.
      Абордажные ракеты приближались. При желании человек мог уничтожить их, но время у него пока было. К тому же те, кто находился в ракетах, не нападали. Они защищались. Не их вина, что они искали врагов среди друзей. По-другому они не умели.
      Они приближались, уже заметив диск, замедляя движение. Видимо, они поняли, что звездолет охраняется, но не стали искать обход. Они были отчаянными ребятами и сейчас шли в атаку, хотя их никто никогда не учил, как бороться с такими машинами, как десантное блюдце Маб. Но они атаковали его так, как человек учил их атаковать Корабль Роботов.
      Теперь из центра мишени он наблюдал, насколько хорошо они усвоили его уроки.
      Ракеты, выстроившись вогнутой полусферой, окружали десантный диск, отрезая пути к отступлению. Человек насчитал около двадцати абордажных судов. Медлить было нельзя. Он сделал мысленное усилие и вытолкнул из контейнеров заряд металлической пыли. Под действием магнитных полей они заклубились, копируя очертания диска. Одновременно человек сделал свой аппарат невидимым, сместился на десять километров в сторону и продолжал наблюдение.
      Какое-то мгновение картина оставалась неподвижной - хищные тени абордажных ракет, нацеленные на серебряную тарелку. Но внезапно они, как пиявки, одновременно, устремились к центру. Носы абордажных ракет раскрывались глубокими воронками. Казалось, пустоту вот-вот огласит их жадное чавканье.
      Они прошли сквозь облако пыли, почти не замедлив скорости. Две или три столкнулись. Человек удивился, что всего две или три. Конечно, ничего страшного с ними не произошло, они лишь на секунду потеряли управление и целую секунду барахтались в пустоте рядом с металлический призраком, но уже через секунду отступили для новой атаки.
      Они вновь замерли, рассыпавшись полусферой. Вероятно, командиры судов совещались, как им теперь действовать. Это продолжалось недолго, потом ракеты сбились в плотную группу и двинулись к "Землянике", набирая скорость, обходя диск стороной. Человеку стало приятно, что они так быстро приняли правильное решение.
      Но медлить было нельзя. Диск вновь стал видимым, серебристым. Человек легко обошел стаю ракет и остановился у них на пути, ожидая что они будут делать.
      Он смотрел на приближающиеся суденышки - они были как звездочки на фоне густой черноты, но внезапно по всему небосводу замерцали новые светлые вспышки, у него зарябило в глазах, и, почти теряя сознание, он развернул диск. "Земляника" стартовала. Пустота вокруг нее бурлила, как кипящая жидкость. Самого звездолета уже не было видно - лишь белое пузырящееся пятно, похожее на бурун вокруг погружающейся субмарины.
      Но это длилось недолго.
      Строй атакующих нарушился. Без специальной экранировки свертывание пространства действует на нетренированный организм, как удар по голове тяжелым предметом. Но это не смертельно - потом все возвращается в норму.
      Время уходило. Набирая скорость, диск двинулся по широкой дуге, направляясь к точке пространства, где был спрятан звездолет цивилизации Маб.

      Выход из защитного поля напоминает рассвет. Корабль медленно выступает из мрака и секунду остается зыбким, нереальным, полупрозрачным, чтобы уже в следующий миг стать самим собой - сплошной гигатонной глыбой, вылитой из металла.
      И он появился над облачными торосами - древний звездолет, созданный гением давно исчезнувшего народа. Диск, как спутник, нанизывал витки на его шлифованную обшивку. Значит, вот где задержался Корабль Роботов. Черный оазис действительно лежал на его маршруте, и человек, конечно, должен был понять это сам, еще на борту "Земляники". Но там, в оазисе, он в первый момент решил, что закрывающая звезды махина и есть Корабль Роботов. Это его отвлекло, поэтому он ничего и не понял…
      Диск, как беззвучный призрак, скользил над дневной стороной громадной сферы, отражаясь в ее полированном зеркале. Однообразие усыпляло, но человеку было нехорошо. Его одолевали предчувствия. Два года кончались, и он устал ждать. Роботы Маб были его врагами, но он не испытывал к ним ненависти. В чем-то они были даже похожи. Они делали свое дело, он делал свое. Вернее, готовился к этому. Он ненавидел роботов не больше, чем тех, кто из-за таласского предсказания готов был потушить все звезды на небе.
      И те, и другие не были виновны ни в чем…
      Но кто же тогда виноват? Цивилизация Маб? Ее инженеры, вложившие в роботов неправильную программу? Но разве можно отвечать за что-то через миллиард лет после гибели последних представителей своего вида?…
      Однообразие усыпляло - человек уже много часов подряд не смыкал глаз, и когда внизу что-то мелькнуло, не успел сразу затормозить. Ему пришлось возвращаться по оборванной траектории.
      Под ним в центре зеркальной равнины возвышался катер с "Земляники", похожий на памятник. Памятник чему?… Диск нырнул вниз. Приземление оказалось точным, они провалились сразу на стартовую палубу. Корабль сразу впустил диск, потому что это была его собственность, он его узнал.
      Оказавшись в освещенной рубке, Александр Синяев подумал, что торопиться необязательно - звездолет не даст атакующим приблизиться, даже если наблюдатели станции успеют его заметить. Но и тянуть ни к чему.
      Человек не удивился, опять увидев "Землянику". Она висела в прежней точке оазиса, где они с Бабичем ее оставили сутки назад, будто никуда и не отлучалась. Правда, и его звездолет вернулся туда, где был обнаружен. Все повторялось, возвращалось на круги своя.
      Кроме "Земляники" в небе ничего не было. Но ученые звездолета уже работали на планетах. Они знали сейчас больше, чем Александр Синяев. Вскоре диск опять лежал в ангаре "Земляники", бок о бок с "Гномом", на котором человека казнили. Торопясь, он выскочил в коридор. У входа в ангар стояли его коллега Вася с приятелем. Они беседовали о чем-то значительном. Узнав Александра Синяева, они одновременно разинули рты. Александр Синяев вежливо поздоровался.
      – Это опять вы? - сказал Вася, заглядывая ему в глаза. - Мы думали, вы погибли. Ведь корабль, на который вы высаживались, куда-то исчез.
      – Наоборот, - возразил человек. - Это вы куда-то пропали.
      Уходя от ангара, он услышал, как Вася сказал приятелю:
      – Это Синяев, о котором я говорил. Он лучший пилот из всех, которых я знаю. Он ответил на все вопросы.
      Александр Синяев не спорил. Он уже бежал по магнитной дорожке, как бегун-марафонец. Зрителей не было. Звездолет казался необитаемым. Александр Синяев оставил позади ряд пустых пассажирских кают, потом миновал плотно закрытую дверь кают-компании.
      В рубке был один Бабич. Когда удивление и радость исчезли с его лица, Александр Синяев прочитал там все.
      – Они уже были здесь, - сказал Бабич. - Они сделали свое дело.
      Мозг Александра Синяева оставался ясным.
      – На всех планетах?
      – Да. Планетологи еще там. Сначала никто не поверил. Но они передали снимки.
      – А роботы? Их кто-нибудь видел?
      – Действующих - нет. Нашли одного, попавшего под обвал. Омерзительное создание.
      Цейтнот. Александр Синяев окинул взглядом прозрачные стены рубки. Нет, отсюда ничего не увидишь. И ничего не сделаешь. Даже если увидеть его отсюда, это будет бесполезно. Александр Синяев повернулся к выходу.
      – Вы куда? Я с вами.
      Александр Синяев не стал отговаривать Бабича. Они рысью бежали по коридору, мимо приоткрытой двери кают-компании.
      Тезка Синяева Монин и поэт Константин Космопроходческий разговаривали за пустым обеденным столом.
      – В природе существует все, - говорил Монин, вытирая пот курчавым париком. - Но чтобы планеты были так похожи, вплоть до формы материков…
      – Это рифмованные планеты, - объяснил авангардист. - Творец создавал их, словно поэму.
      Их лица отгородила стена коридора.
      У входа в ангар, вместо пилотов-десантников, стояли рыжий медработник Дорошенко и один из подчиненных Анатолия Толейко.
      – К счастью, я взял свои камеры, - говорил планетолог. - Они очень тяжелые. У меня все болит, но снимки получились отличные.
      – Вероятно, это автомат с корабля, на котором погибли Бабич и этот новый. Кстати, вы слышали, что корабль возвратился? Вдруг их удастся спасти?…
      – Не думаю, - возразил Дорошенко. - Кислород в их костюмах кончился несколько часов назад. Сколько же они могут не дышать?
      Они загораживали проход.
      – Позвольте, - сказал Николай Бабич.
      Не успев удивиться, они посторонились. Бабич и Александр Синяев снова вошли в ангар.

      После светлых помещений "Земляники" десантная палуба звездолета Маб казалась мрачной. Но Бабич, по-видимому, этого не замечал. Он был настроен оптимистично.
      – Конечно, меня тоже удивило появление "Земляники" возле Лагора, - говорил он. - Но потом я понял, что Монин решил все-таки поискать ваших товарищей. Оказалось, я почти угадал. Монина подбил на это Толейко.
      – Каких товарищей?
      – Ваших, - объяснил Бабич. - Тех, кто потерпел аварию вместе с вами.
      – Какую аварию?
      – Ну, когда у вас полетел инвертор, - сказал Бабич, не моргнув глазом. - Уже забыли?…
      Но воспоминание не развеселило Александра Синяева:
      – Скажите лучше, как вам удалось так быстро уйти от Лагора?
      – Монин стартовал сам, - сказал-Бабич. - Он прослушал эфир, но ничего не обнаружил. Он торопился назад - ведь он ушел без предупреждения. Если бы он задержался, планетологи сошли бы с ума.
      – Они еще на планетах?
      – Да, возвратилась всего одна группа. Те, которые нашли поврежденного робота.
      Александр Синяев уже ни в чем не сомневался. Он знал, что они опоздали. Роботы закончили перестройку оазиса и унеслись к Лагору. Возможно, как раз сейчас абордажные экипажи идут в последнюю отчаянную атаку, а Дзанг вызывает подкрепления. Но просить у Круга?… Александр Синяев знал, что они не успеют.
      А они уже стояли на полу перед пультом, пол загораживал половину неба, и только купол над головами оставался полупрозрачным. Их окружал небосвод, усеянный алмазной пылью. Планеты-близнецы шли по орбитам, замыкая витки вокруг угасшего солнца. Черный силуэт "Земляники" казался продолговатой ямой, вырытой кем-то в небе.
      – Пусто, - сказал Бабич.
      Александр Синяев тоже ничего не видел. Но это не значило, что его нет поблизости. Корабль Роботов легко мог затеряться в необъятном небе, к тому же он наверняка был в защитном поле. Оставался единственный шанс.
      – Вы убеждены, что Корабль Роботов - единственное наследство цивилизации Маб? - спросил вдруг Бабич. - А если ваш Круг тоже запущен оттуда?…
      Александр Синяев не ответил. Он коснулся узкой сиреневой полосы под шаром датчика навигационных задач. Из пульта, как лунный луч, выдвинулся хрустальный стержень - и задрожал.
      "Если только они не ушли, - думал Александр Синяев, глядя на его затухающие колебания. - Если не успели подготовиться к старту. Пусть они еще здесь, в черном оазисе…"
      Он был готов отдать все, чтобы это оказалось так. Но у него не было почти ничего - только две человеческие жизни. Он взялся за лунный луч.

      Это устройство предназначалось его создателями для связи со своими кораблями во время аварии или при других экстренных обстоятельствах. Любой звездолет Маб в радиусе до светового года обязан был немедленно откликнуться, услышав этот сигнал.
      Александр Синяев взялся за лунный луч и осторожным движением потянул его на себя. Прошла минута, прежде чем он отозвался - коротким судорожным толчком - и снова замер в ладони Александра Синяева.
      Человек посмотрел вверх.
      Они с Бабичем увидели его одновременно. Они находились в звездной пустыне, вдалеке от спиральных ветвей Галактики, поблизости не было ярких звезд - только угасшее солнце со своими планетами, - и лишь мелкая светящаяся пыль лежала на стенах рубки. Часть неба заслонял продолговатый силуэт "Земляники", и совсем рядом с ней свет умер, утонув в круглом провале, похожем на глаз скелета.
      Корабль Роботов откликнулся на сигнал. Выйдя из защитного поля, он мертвым пятном лежал на теплом звездном сиянии.
 
Вдали от бурь, бушующих над ним,
На дне пучин, под бездной вышних вод,
Глубоким сном, извечным и глухим,
Спит Кракен крепко: редко луч блеснет
В бездонной мгле; укрыта плоть боков
Гигантских губок вечною броней;
И смотрит вверх, на слабый свет дневной,
Из многих потаенных уголков,
Раскинув чутко сеть живых ветвей
Полипов исполинских хищный лес. Он
спит давно, морских огромных змей
Во сне глотая; но дождется дня -
Наступит час последнего огня;
И в мир людей и жителей небес
Впервые он всплывет - за гибелью своей.[1]
 
1 А. Теннисон. "Кракен". (Перевод с англ. М. Пухова).
 
      Корабль Роботов ждал. Чудовищный пережиток прошлого, рожденный на рассвете Вселенной, он привык к одиночеству. Чередовались геологические периоды, облака сгущались в планеты, гасли и возникали солнца - и все это время он был один, выполняя миссию, для которой был создан. Он был одинок, и некому было подтвердить реальность его существования. Сейчас, вероятно, впервые за свою жизнь, он очнулся, услышав призыв подобного себе исполина, и ждал, что за этим последует. Нужно было спешить, пока ему не надоело ожидание.
      Он был неуязвим. Защищенный непобедимой броней, он прожил во враждебном окружении миллиард лет, и слепые силы стихий не могли повредить ему. Оружие, придуманное людьми, также было бессильно. Его могло сокрушить лишь лобовое столкновение с большим астероидом - с телом, равным ему по размерам и массе. И то бы он увернулся.
      Нужно было спешить, но человек колебался, стоя на полу перед пультом управления. "Включение техники прошлого лишь укрепляет Круг…" Пока что человек не знал всех функций пульта, но когда-нибудь он мог разобраться в этом. Вероятно, отсюда можно командовать роботами, и тогда с их помощью удастся сделать много хороших дел.
      – Не смотрите на меня так, - сказал Бабич. - Ведь я ничего не умею. Придумайте что-нибудь.
      И еще "Земляника". Звездолет Монина находился рядом, слишком близко к середине отрезка, соединяющего корабли Маб. Даже если вахтенные успели заметить появление нового гиганта, они не могли догадаться, какой опасностью это грозит. Во всей бесконечной Вселенной этого не знал пока никто. Никто - кроме одного человека.
      Александр Синяев вновь прикоснулся к сиреневой полосе привода экстренной связи, и перед ним задрожал новый хрустальный стержень - абсолютная копия первого. Теперь все было готово.
      Корабль Роботов ждал. Безмолвный и недвижимый, он висел посреди черной бездны, опутанный звездной паутиной, - двойник человека, его дополнение, его враг из другого времени. Ареной им было небо, человек первый вызвал противника за канаты, и промахиваться было нельзя.
      Человек изогнул стержни и сомкнул их сверкающие концы. Теперь звездолеты Маб были связаны неразрывным кольцом, слиты в единое целое. Круг замкнут. Нет - круг разорван…
      Корабль Роботов дрогнул и начал увеличиваться. Его черная тень расширялась, съедая небо. Заглянувший в зеркало монстр, переживший свою эпоху, он приближался, словно подтягиваясь на невидимом тросе.
      Завороженный, человек следил, как он надвигается, уже заслоняя полнеба. Минута, и две гигатонные глыбы сойдутся в томительной вспышке - древние рыцари, закованные в доспехи, два мира, две искусственные планеты, гиганты, вскормленные одной чудовищной матерью. Пустоту сотрясет взрыв, и еще долго после тарана будет буйствовать воздух отсеков, выталкивая во мрак обломки самых совершенных вещей, которые видела Вселенная…
      Бабич куда-то его тащил. Десантные диски стояли, готовые к старту. Бабич втолкнул его внутрь, и бросился рядом, на свое место. Миг - и они вынеслись в темноту. Но это было не главное.
      Это было теперь безразлично. На весах лежал Дилавэр, и приговор был подписан. Все равно, где находиться при взрыве, - рядом с бомбой или внутри. Ничто не уйдет от осколков, и даже "Землянику" не спасет ее совершенная метеоритная защита. Из трех звездолетов, встретившихся в черном оазисе, не выживет ни один, и поэтому обречены даже ученые, ждущие на планетах. Но это было не главное. Потому что они победили.
      Разделенные прозрачным стеклом, в оцепенении они смотрели, как два бронированных гладиатора сходятся в центре арены. Их черные силуэты загораживали Вселенную. Но когда они сблизились почти вплотную, один из них дрогнул, затрепетал, и сквозь него проступили звезды.
      Корабль Роботов стартовал к Дилавэру.
      Поздно - круг замкнут; узы были нерасторжимы. Прошло медленное мгновение, и второй звездолет последовал за собратом, растаяв в звездном свечении. Зачерненная опрокинутая восьмерка символом бесконечности еще стояла в глазах, но они навсегда исчезли, нырнув в ничто.
      Они вернутся одновременно, в одной точке пространства, их тела сольются в одно, атомам станет тесно, энергия вырвется на свободу, и на короткое время рядом с Лагором загорится новое солнце. И в мире станет светлее.