15.

В городе Менге царило спокойствие. Месяц назад здесь проехал некий шевалье д'Артаньян. После этого рынок отстроился заново, порушенные ларьки заменили новыми. Проломленную крышу мэрии заделали черепицей, а выбитые окна и обвалившийся балкон в гостинице «Ле труа кошон» починили на второй же день. Однако для многих чужие убытки обернулись прибылями. Дантисты заработали кучу денег, вставляя дружному коллективу гостиницы выбитые зубы. Оружейники распродали все имевшееся в наличии оружие и далеко не удовлетворили спроса. Жизнь быстро входила в привычные рамки, и это было приятно.

В гостинице «Ле труа кошон», в самом лучшем номере, Яга сидела перед зеркалом и выщипывала с подбородка редкие, твердые волосы. Зеркало было волшебным, но и оно не могло скрыть некоторых особенностей лица Миледи. Тем не менее именно ее выдающаяся внешность, а не подорожная, подписанная самим кардиналом, снискала ей бесконечное уважение обслуживающего персонала.

Наконец последний волосок был выдран с корнем, Яга потянулась и с презрением посмотрела на сплющенную голову графа Рокфора:

– Слабак ты, граф, хоть и упырь! А я… дайте мне опору, и я переверну Рим!

– Мир! – шепотом поправил ее Рокфор.

– Мир! – с ненавистью прошипела Яга. – Никогда не говори при мне этого слова! Война – мать прогресса! – с гордостью произнесла она некогда подслушанную у фон дер Шнапса фразу. – В борьбе обретешь ты право свое!

– Тебе хорошо, – прохрипел граф. – А у нас вся голова сплющенная и ни одной целой косточки! Может, хватит, а? Навоевались? А хочешь, я тебе денег приплачу? У меня много, мне они теперь без надобности… – Рокфор гулко, в голос, зарыдал. Яга не выдержала. Подскочив к графу, она отвесила ему короткую затрещину и, когда он затих, погладила по голове, на которой явственно проступали отпечатки упавших бревен.

– Ничего, граф, ничего! Мы еще повоюем! За нами сила! А закончим дела, я тебя возьму к себе на болото, женю на одной гадине… Есть у меня на примете холостая упыриха, тебе понравится!

– Правда? – в мутных глазах Рокфора вспыхнула надежда.

– Правда. Тьфу, ты! Конечно, кривда! А пока за дело: надо связаться с бароном, пора получить новые инструкции! – Яга сунулась к подоконнику, где лежал магический мобильник. – Где майне кляйне штучка? – капризно проворковала она, перебирая лежащие на подоконнике вещи. – Майне кляйне штучка лежала между шляпкой и ридикюлем. Кто спер ее, мать вашу за ногу?! О, моя мобила, моя славная многоножка, моя карапулечка! Где ты, ау, отзовист Тебя украли, мою хорошенькую! Тебя спер гадкий дядя, которому я сейчас откушу голову!

Последние слова она обратила к вошедшему в номер мажордому. Тот вытянулся по стойке смирно и затаил дыхание.

– Кто убирался в номере?! – прорычала Яга и демонстративно открыла рот, чтобы мажордом убедился в ее возможностях. Мажордом убедился и нервно задергал ногой. Его правая штанина стремительно темнела.

– Кто, я спрашиваю?!

– Ма-ма-мадам Путассу, но она уволилась! – пролепетал мажордом.

– Я вам покажу путассу! Я вам так путассу, что вы у меня забудете, где живете! Граф, куси его!

Рокфор встрепенулся, обнажил только что отросшие зубы и развратной походкой направился к окаменевшему служителю гостиницы.

– Тили-тили! Трали-вали! – неожиданно раздалось из-под кровати, и на середину комнаты выползла мобила. Почесав суставчатой лапкой за ухом, она продолжила: – Это мы не проходили, это нам не задавали!

– Вот она, моя девочка, – расцвела Яга, сразу забыв о мажордоме, – моя сладкая мобилочка! Иди ко мне, моя деточка, моя мерзавочка! – Она схватила мобилу и прижала ее к груди. Из состояния восторга ее вывел писк мажордома:

– Спаси-ите!

– Граф, отставить! – строго крикнула Яга. – Отставить, кому сказала!

– Рокфор нехотя отступил, обкапав желтоватой слюной ливрею мажордома:

– Зря, мужик! Не знаешь, от чего отказываешься! Служащий гостиницы, закатив глаза, выполз из комнаты.

Яга прижала мобилу к щеке, и та преданно задышала ей в ухо:

– Фон дер Шнапс! Это я, Миледя! Как слышите, как слышите, прием!

– Слюхай вас хорошо, моя дорогая! – отозвался через минуту барон. – Я есть рад знать вас в добрый здравий и ваш дорогой Рокфор!

– Шеф, – зашептала Яга. – Я все сделала, как надо. Я завела их на край пропасти, я расставила по всем дорогам своих людей, они не пройдут!

– А если пройдут? – скептически отозвался барон.

– То не все! – преданно заявила Яга.

– Вы меня не хотеть понимай! – раздраженно произнес барон. – Мой дурацкий… тьфу! Мой великий план не сметь помешай какой-то дурак! Где ваш дракон, разбойник, Рюбецаль? Может, вам нужно ядерный оружий, чтобы остановить этих амбал?

– Ну что вы, барон… – запричитала Яга.

– Не барон, а кардинал! – поправил ее фон дер Шнапс. – Не забывайте милочка, даже у стен есть уши, я уж не говорю о магический перехват!

– Да, да, кардинал! Я подкупила Черного рыцаря! Он согласился за десять талеров снести им башки!

– Ну хорошо, – смягчился барон. – Черный рыцарь – это сила! Если он будет их задержать, то мы успей сформировать правительство изгнания во главе с Буншей.

– Большая сволочь, – с уважением произнесла Яга.

– О, я, я! Миледи, держите под свой контроль каждое их движений! До связи.

– До связи, барон, – прошептала Яга, высовывая язык, длинный и синий, как у собаки.

Однако мобила поняла это по-своему. Она обиделась и что было силы вцепилась в ведьмин язык. Яга выпучила глаза, заверещала и заскакала по комнате вприсядку.

16.

– В бою главное что? – поучал Илья Яромира. – Главное – тактика! Вот стоишь ты на поле боя, к примеру, и машешь дубиной…

– Палицей! – поправил его Попович.

– Во-во. Дубиной. И толку – нуль. Потому что врагов много. Ты их гвоздишь, а они лезут, особенно биварцы. Что делать? А ты замри, подожди, пока они тебя облепят, как мухи мед, и вместе с ними начинай по полю метаться. Тем, кто на тебе сидит, уже не до тебя. Им бы удержаться. А остальные что делают? Правильно. Лупят по своим!

Богатыри шли по лесной дороге. Лес все не кончался, а деревенек что-то не попадалось. На душе у Яромира было легко и весело. Он с удовольствием слушал, что говорит ему Илья, и наматывал на ус.

– И вот ты мечешься по полю, давишь себе врагов и тихонько подбираешься к шатру вражеского военачальника. А когда добрался, глядишь, тому и воевать не с кем! Вот тогда берешь его за усы и тащишь в полон! – Илья перевел дух. – А есть еще один прикол. Садишься на летучий корабль и посыпаешь их сверху дустом…

– А что такое дуст? – встрепенулся Яромир.

– Это порошок такой, – пояснил Илья. – Его Петрович изобрел для врагов, которые помельче. По сыпаешь их сверху дустом, и те дохнут.

– Это не по-рыцарски! – рассердился Попович.

– Зато по совести! – возразил Илья. – Никакого членовредительства, все тихо-мирно, как у людей. Погодите, вспомню, как там Кощей говорил…

– Гуманное оружие, – напомнил Попович.

– Вот, оно самое! А есть другие примочки…

О других примочках, употребляемых в бою, Илья рассказать не успел, потому что дорогу им перегородил отряд всадников. Отряд был сравнительно небольшой, человек двадцать. Среди них выделялся один, в черных латах, в черном шлеме и на черном коне.

Он выехал вперед и наставил на богатырей копье:

– Эй, оборванцы! Вы кто такие, по какому праву топчете мою землю?

Голос из-под забрала показался Яромиру глухим и не вполне человеческим. Сперва он решил, что это либо очередной упырь, либо оживший покойник.

– Я – это я! – гордо заявил Яромир. – А вот ты что за хреновина, упырь али мертвец?

Черный рыцарь не поверил своим ушам. Он повернулся к отряду:

– Кто-то что-то сказал или мне показалось?

– Это тебе показалось! – подольстился к нему один из рыцарей.

– Ага! – удовлетворенно кивнул Черный рыцарь. – Повторяю свой вопрос: кто вы есть, оборванцы и невежи? Назовите свои имена, чтобы я знал, кого убил в честном бою!

Яромир положил котомку на траву, вышел вперед:

– Я тебя, бродяга черный утопить готов в уборной. Для таких, как ты еси, Есть дубина на Руси!

Черный рыцарь снова ничего не понял. Он подъехал ближе, его копье уперлось Яромиру в грудь. И тут произошло то, чего Черный рыцарь совершенно не ожидал. Яромир взялся обеими руками за копье, отнял его у рыцаря и размахнулся. Толстое древко коротко свистнуло, и рыцарь, гремя, как связка консервных банок, улетел в кусты. Отряд латников не успел попятиться. Древко свистнуло снова, и весь передний ряд, стуча забралами, улетел туда же. Второй ряд оказался более смышленым. Рыцари живо развернули своих коней и ринулись наутек. Но копье, пущенное им вдогонку на манер бумеранга, смело и этих. Яромир отряхнул руки и посмотрел на друзей.

Вот это и есть третий прием, о котором я не успел рассказать! – обрадовался Илья. – Однако давай посмотрим, что это за зверь такой – Черный рыцарь?

– Была охота! – возразил Яромир. – Небось мертвяк лиловый или еще пуще!

– Вот и нужно выяснить, – строго сказал Илья. – Врага надо знать в лицо!

Яромир пожал плечами и через минуту выволок Черного рыцаря на дорогу. Он с противником не церемонился и, пока тащил, дополнительно помял его о кусты и деревья, так что из черного рыцарь стал бурым, с зелеными травяными разводами.

– Что-то немножко маловат, – откашлялся Муромец. – На коне-то он смотрелся внушительней. И это… какой-то впуклый стал!

– Не впуклый, а вогнутый, – поправил Попович. – Нельзя так говорить, нет такого слова.

– Что-то ты, Алешка, въедливый стал, как бухгалтер, – окрысился Илья. – То не так, это не эдак! Совсем заучил!

– Я борюсь за образованность, – занудил Попович. – Витязь должен быть без страха и упрека! Страха у тебя нет…

– Не будешь упрекать, не будет и упреков, – сказал Илья и присел над рыцарем. – Вот ведь, сущеглупый! И зачем столько железа на себя надел? Броня-то, вишь, от дубины не помогает!

С трудом отстегнув натянувшийся ремешок, он стащил с рыцаря шлем. Богатыри с любопытством уставились на своего пленника.

– Вроде не мертвяк! – сказал Яромир, вглядевшись в лицо поверженного противника. – И вроде не особенно черный.

– Так, слегка чернявый! – согласился Добрыня.

– Вот фингал под глазом – черный, это точно, – с удовольствием констатировал Илья. – Слышь, мужик, хорош валяться, вставай давай.

Рыцарь приоткрыл один глаз, потом попытался открыть другой и – не смог. По причине все того же синяка. Тогда он уставился на друзей одним глазом и первым делом увидел здоровенные зубы Ильи Муромца. Богатырь добродушно улыбался. Однако рыцарь такой откровенный зубовный блеск расценил иначе.

– Не ешьте меня, доблестные людоеды, я свой!

– Чего это он мелет? – не понял Илья.

– Может, его об дерево двинуть? – озаботился Яромир. – Такое бывает. Тут клин клином нужно…

– Он имеет в виду, – вступился за рыцаря Попович, – что нам он не враг. Злодеи, мол, со злодеями не дерутся! Одним словом, он вылавливает странствующих рыцарей и крошит их в капусту. А с нечистой силой не ссорится.

– Во-во! – обрадовался рыцарь. – Дружу, добычей делюсь!

– Так, может, и с нами поделится? – обрадовался Илья. – Я не против.

– Поделюсь, господа людоеды, только не надо меня есть!

– Ладно, не будем, – пообещал Илья. – Ты только скажи, как тебя зовут, а то вроде как познакомились, а имен не знаем!

Черный рыцарь сел, потрогал голову. Возможно, ее конфигурация несколько изменилась, потому что он потрогал ее еще раз и вздохнул:

– Меня зовут Шварц. По-латынски это будет неггер, что в переводе означает…

– Черный! – подсказал Попович.

– Так Шварц или неггер? – не понял Илья.

– Шварц и неггер, – уточнил Черный рыцарь. – Все сразу. Для усиления эффекта.

– А у тебя замок-то есть?

– Есть, – потупился Шварц и неггер. – Только у меня там сейчас ремонт, и я вас принять не могу. Мне очень жаль, но я не знал, что мне попадутся такие могучие людо…

– Мы не людоеды! – рявкнул Яромир, у которого снова зачесались кулаки. – Мы – ОМОН!

– Ра? – глупо удивился Шварц.

– Ура!.. ОМОН – это Отряд Молодцов…

– Особого Назначения! – весело подхватил Илья. – Так что тебе повезло, брат. Кто бы тебя без нас фингалами угостил? Короче, идем сейчас к тебе, перекусим, а ты нам отсыплешь червонцев и начнешь новую жизнь.

Шварц и неггер грустно вздохнул и, скрипя доспехами, встал на ноги:

– Ой! Чегой-то голова кружится…

– Еще и не то будет, – ласково произнес Илья. – С прошлой жизнью, считай, покончено. Повеселился! Теперя у тебя весь организм будет скрипеть. А ты как хотел? Яромирка свое дело знает!

Поминутно приседая, хватаясь то за живот, то за голову, Шварц поплелся к своему коню.

– Гляди-ка, со спины ни дать, ни взять – Блудослав! – шепотом сказал Илья.

– Может, сыграем? – обрадовался Добрыня и уже занес было ногу, но Попович его остановил:

– Не дело, братцы. Он и так чуть жив!

В лесу, между тем, стояла удивительная тишина. Латники куда-то все подевались, только бесхозные кони пощипывали травку, ожидая своих хозяев.

– Были мы пешие, стали конные! – обрадовался Илья.

Через минуту все четверо были на конях. Все это время Шварц тщетно пытался забраться на лошадь, но так и не сумел. Почему-то перестали сгибаться колени. Илья сжалился над ним, взял за шиворот и, слегка встряхнув для лучшего самочувствия, усадил на какую-то сивую кобылу. Рыцарь тут же начал крениться набок, и Яромиру пришлось дать ему подзатыльник, поскольку он посчитал, что тот валяет дурака. После этого Шварц и неггер притих, затем забормотал скороговоркой и почему-то в рифму:

– Ведь говорила мне Яга, не суйся к черту на рога, а сторожи богатырей, не то получишь пендюлей! И вот я их усторожил! Кому я этим услужил? Весь переломан и избит, в башке шумит, в глазах рябит! Моя дружина полегла. За эти черные дела еще я должен заплатить! О, стыд и срам! О, как мне быть!

Богатыри переглянулись.

– Н-да, – пробормотал Илья. – Видать, хорошо забрало! Вишь, тоже поэтом стал.

Яромир зарделся:

– Вот и меня когда лесиной двинули, так я сразу поэму выдал! Чем больше по башке стучишь, тем умней становишься!

От этих слов Алешу Поповича пробрал смех. Он не мог сдержаться и хихикал всю дорогу, не обращая внимания на пламенные взгляды Яромира. Наконец богатыри выехали из леса. Прямо перед ними расстилалось холмистое поле. Чуть в стороне виднелась деревенька. Ее черепичные крыши весело выглядывали из густой зелени. Напротив деревни на невысоком холме стоял внушительный замок.

При виде замка Шварц снова принялся нести околесицу:

– А вот мой старый славный дом. Но кто теперь гнездится в нем? Неужто стадо бугаев его заполнит до краев?

Это была последняя капля. Яромир не выдержал. Подъехав ближе, он примерился и опустил Шварцу на голову могучий кулак. Голова Черного рыцаря мгновенно провалилась в доспехи, внутри Шварца что-то крякнуло, затем голос, искаженный доспехами, произнес:

– Почему так темно, черт побери?

– Оклемался! – просиял Муромец и выдернул голову рыцаря обратно.

Шварц покрутил шеей туда-сюда. Шея скрипела и похрустывала.

– Однако! – произнес рыцарь и с большим уважением посмотрел на богатырей. – Господа! У меня такое осчусчение, что я утратил всякое осчусчение! Господа, я жив или что?

– Ты жив, но не очень, – утешил его Муромец. – Сейчас мы тебе дадим кой-чего хлебнуть, и станешь как новенький! Яромирка, дай ему Надракакаш!

Яромир вытащил из-за пазухи бутылку, побултыхал ее. Темно-коричневая жидкость вспыхнула ярко-зелеными прожилками.

– Ну-ка, открой рот! Да поменьше, ишь, хлебало разинул!

– Коньяк! – вожделенно прошептал Шварц и от сладости зажмурил глаза.

– Ишь ты, жмурик какой! – умилился Илья. – Прямо, аки дитя малое, клювик разевает, глазки прикрывает…

Яромир содрогнулся. Сравнить пасть Шварца с птичьим клювиком мог только Илья.

– Задержи дыхание, – посоветовал Яромир и плеснул ему в рот из бутылки. Шварц тут же захлопнул рот, чтобы ни одна драгоценная капля не упала на землю, затем глотнул и замер в ожидании знакомых «осчусчений». Ощущения пришли, но для рыцаря они стали полной неожиданностью. Оказавшись внутри, Надракакаш незамедлительно принялся за перестройку рыцарского организма. Для начала Шварц выдохнул воздух. У богатырей защипало глаза. Попович закашлялся. Яромир, который уже пожалел, что не убил этого разбойника прямо в лесу, решил немедленно исправить ошибку, но Илья придержал его за рукав:

– Ты погоди, может, из него еще толк выйдет?

– Толк из него уже вышел, – парировал Яромир. – Вместе с разумом. Теперь всякая дрянь полезла.

Между тем перестройка внутри рыцаря шла полным ходом. Какое-то время Шварц трясся, как отбойный молоток. Затем перестал трястись, зато принялся с ловкостью гимнаста выписывать на коне головоломные пируэты.

– Джигит! – восхитился Илья. – А ты хотел его пристукнуть! Да где бы мы еще такое увидели?!

Крестьяне, шедшие мимо, с удивлением следили за действиями своего сюзерена.

– Совсем совесть потерял! – сказал пожилой крестьянин, словно бы невзначай поигрывая вилами.

– Тише, Вальжан! – сказал другой, маленький, с бородкой клинышком. – Еще не время. Революционная ситуация должна созреть! И вообще мы пойдем другим путем.

Эти разговоры долетели до слуха Яромира и странным образом встревожили его. Ему послышалось в них что-то знакомое, словно он где-то уже слышал об этом, но забыл. Между тем Шварца, очевидно, пробрало до мозга костей. Он стал подпрыгивать в седле все выше и выше, ненадолго зависая в воздухе. Во время одного из таких кульбитов лошадь выскользнула из-под него, и Черный рыцарь сверзился на землю. Вскочив, он воровато огляделся и шмыгнул в кусты.

– Крепко его забрало! – усмехнулся Муромец.

– Грехов много, – пояснил Попович. – Вон. как бесы крутят! Изгнать бы их из него надо.

– Уже не надо, – сказал Яромир, внимательно наблюдавший за Шварцем. – Они вышли естественным путем.

Назад рыцарь вернулся ублаготворенный и без доспехов. Подойдя к богатырям, он низко поклонился.

– Эх, до чего же хорошо! – произнес он проснувшимся голосом.

– Что хорошо? – спросил Муромец, на всякий случай стараясь держаться подальше.

– Все хорошо, – уточнил Шварц и задушевно улыбнулся. – Травка растет, птички поют, вот и солнышко светит…

– Кажется, наступает психологический перелом, – заметил Алеша Попович. – Еще немного, и…

– Ученый человек! – восхитился Муромец. – Такие слова знает! Учись, Яромирка, вот поймаешь деваху покрепче и тоже устроишь ей психологический перелом!

– Это я и так умею, – покраснел Яромир. Между тем Шварц подошел к богатырям поближе и, не спуская с них влюбленных глаз, заявил:

– Братцы! Как я хочу вас всех обнять! О, мир, ты прекрасен! Друзья! Я больше не Черный рыцарь! Я Белый рыцарь! Не Шварц, а Вайс! О, я хочу немедленно делать добро! А не дадите ли вы мне еще хлебнуть На-дракакаш?

– Алкаш! – понимающе подмигнул Илья. – Наш человек. Яромирка, отсыпь ему еще глоток!

Яромир пожал плечами, откупорил бутылку и плеснул в широко открытый рот рыцаря. Рыцарь утробно пискнул и, не сказав ни слова, развернулся и направился в лес.

– Эй! – крикнул ему вслед Яромир. – Ты куда?

– Надо подумать! – донеслось до них, как эхо.

– Думать вредно! – запоздало крикнул Яромир, но рыцарь даже не оглянулся.

– Черт с ним! – махнул рукой Муромец. – Нам что надо? Перекусить и отдохнуть. Поехали в замок, там небось запасы такие…

– А я считаю, нечего в этом замке делать, – возразил Яромир. – Если этот тип спелся с Миледью, хорошего не жди. У него в замке небось нечисть гостит, и жрут они то, от чего свинью стошнит!.Чего нам ждать? Кони хорошие, бронированные, как раз до Парижа доскачем, там и отдохнем.

– Мне тоже здесь что-то не хочется останавливаться, – сказал Попович. – Скучно. Дико. А Париж – это культура!

– Тогда на Париж, е-мое! – крикнул Добрыня, и богатыри пришпорили коней.

17.

Вечер в городе Менге выдался на редкость приятным. Яге под видом бифштекса с кровью подали полувареную свинью. Когда в нее тыкали вилкой, она визжала и пыталась удрать. Яга хохотала до судорог, а Рокфор злился. Наконец он. впился клыками свинье в загривок и тут же получил от Яги половником по башке. Рокфор взбунтовался.

– Я граф или кто? – спросил он дрожащим от обиды голосом. – Я не позволю, чтобы меня вот так, грязным черпаком, по морде!

– А ты не лезь раньше времени, уважай женщину! Ишь, клыки навострил, чмо болотное!

Граф задохнулся от обиды:

– Я – чмо? А кстати, что это такое?

– Человек материально обеспеченный, – нехотя пояснила Яга.

– Все равно я требую сатисфакции! – заявил Рокфор. – Я не стерплю, чтобы меня вот так, по-плебейски, половником в рыло! Я все-таки граф, а не поросячий хвост!

– Так ты меня вызываешь на дуэль? – изумилась Яга.

– Я желаю получить удовлетворение! – заупрямился Рокфор.

– Ну так получи! – взревела Яга и с хрустом опустила половник на плоскую голову вампира.

Рокфор схватил со стола поднос и изо всех сил двинул Яге по макушке. У половины жителей Менга от медного гула заложило уши. Миледи пошла выписывать круги. Пару раз она натыкалась на графа, и мстительный Рокфор бил ее по затылку. После третьего гонга Яга привыкла и, схватив табурет, принялась дубасить графа по всем частям тела. Поднялся невообразимый шум. Свинья, до этого лежавшая довольно смирно, совсем потеряла рассудок. Забыв, что ее хоть и не доварили, но все-таки варили, она вскочила на ноги и сиганула в окно. Только тогда Яга и граф успокоились.

– Ну что, удовлетворился? – спросила Яга, поглаживая шишку на затылке.

– Уполне! – промямлил граф, с трудом вправляя на место челюсть. – А где наш ужин?

– Ушел, – сказала Яга. – Удрал в окно. Ну и шиш с ним! Закажу-ка я шашлычок, а тебе, граф, два стакана свиной крови!

– Ура! – возликовал Рокфор и захлопал в ладоши.

Яге снова нестерпимо захотелось врезать ему половником между ушей, но она сдержалась и сладко прищурилась. Вызвали мажордома. Он явился бледный как полотно. Яга ему что-то шепнула, и он, стуча зубами, отправился выполнять заказ.

Через пять минут все было готово. Правда, от шашлыков за версту несло собачатиной, но Яге этот запах понравился. Она облизнулась, затем заглянула в кувшин, наполненный чем-то густым и красным.

– А вот тебе и кровушка! – проворковала она, наливая упырю томатного сока с перцем. – Выпей, небось голодненький!

Обманутый граф жадно вылакал томатный сок и тут же попросил еще. Яга вылила ему остатки и принялась за шашлык, искоса поглядывая на графа.

Сказать, что томатный сок с перцем не усвоился в кишках упыря, значило не сказать ничего. Миледи давно не получала такого удовольствия. Первым делом Рокфор выбросился из окна, но высоты третьего этажа не хватило, чтобы нанести графу существенный урон. Тогда граф вскарабкался на конек крыши и бросился оттуда. Раздробив часть булыжной мостовой, он перешел на новый участок, но там оказалось питейное заведение. До полусмерти перепугав добропорядочных обывателей, он принялся биться о стены и в конце концов надоел не только Яге, но и горожанам. Осмелев, они взялись за оглобли и пошли охаживать графа по всем частям затвердевшего упыриного тела. Граф замер, словно под благодатным душем, твердя: – Так, братцы, так! И вот тут! И тут тоже…

Кто-то догадался, сбегал за осиновым колом, но зароговевшая от страданий кожа Рокфора была не пробиваема. Он только хихикал, как от щекотки, и глупо разевал пасть, уже в который раз ставшую беззубой. В конце концов Яга была вынуждена спуститься вниз и привести графа обратно. И как раз в тот момент, когда они вышли на балкон, чтобы полюбоваться засыпающим городом, далеко на горизонте Яга заметила темную тучу странной и пугающей конфигурации.

– Смотри-ка. – Она ткнула пальцем в направлении тучи. – Это что? Никак буря надвигается?

– Торнадо! – со знанием дела произнес граф. – Видишь, быстро летит. Сейчас как даст!

Странный вихрь с неописуемой скоростью мчался прямо на город. На мгновение Яге показалось, что она различает в пыльном столбе какие-то фигуры, но в этот момент торнадо ударил в городские ворота, и они брызнули мелкими щепками. Сметая все на своем пути, вихрь пронесся по опустевшим улицам, срывая ставни, вывески и двери; разметал рыночные палатки на городской площади и, оставив в стене мэрии огромную дыру, скрылся в направлении Парижа.

Яга долго смотрела вслед пролетевшему вихрю, затем потрогала шишку на голове и сказала, обращаясь к графу:

– Все. Хватит гулять. Надо срочно связаться с шефом. Наши враги на полпути к Парижу!

18.

Стены Парижа вырастали из колючей звездной тьмы и были сами частью этой тьмы, словно могучие титаны сошлись плечом к плечу и стали на страже ночного неба. В окошке сторожевой башни мерцал слабый огонек. Вся охрана собралась в караульном помещении. Играли в кости на копеечку, пили дешевое вино и вели неторопливые беседы «за жизнь». Беспокоиться было не о чем. Стены неприступны, могучие ворота заперты, а в подкопах расставлены хитроумные капканы.

Было уже за полночь, когда со стороны большой дороги послышался странный гул. Порыв ветра едва не загасил свечу, и начальник стражи, досадуя больше на проигрыш, нежели на непогоду, встал и захлопнул ставень. Поэтому он и не видел, как к воротам подлетел темный вихрь, обдал пылью сторожевую башню и распался, оставив вместо себя четырех всадников на бронированных рыцарских конях.

– Вот это была скачка! – сказал Попович, сплевывая на землю пыль. – Аж дух захватывало!

– Это когда через город проскакали? – уточнил Илья Муромец. – Ну, так и не мудрено! Ты ж головой ворота снес, от этого у кого хошь дух захватит!

Яромир спешился, подошел к воротам:

– Будем высаживать или как?

– Тебе, Яромирка, все бы чего-нибудь сломать или высадить! – прищурился Илья. – Что о нас франкмасонцы подумают? Это тебе не в Суждале воротины сворачивать, здесь культура.

– У нас тоже культура, только другая, – проворчал Добрыня. – Раз в лоб, и клади в фоб! У них тут тишь да гладь, а нас упыри заели!

– Да ладно, братцы. – Яромир притронулся к железной обшивке ворот. Под ней чувствовалось тихое деревянное тепло. – Не надо крушить, так и не будем. Можно с краю подломать.