- За-е-би-ись!!!
      Затем двумя рывками избавился от галстука, глянул на часы и, нажав кнопку селекторной связи, отдал распоряжение секретарше:
      - А ну, сделай мне заведующего районным филиалом. И - свободна.
      - Заведующий на проводе, - доложила спустя несколько секунд секретарша. Я пошла?
      - Пошла, пошла, - разрешил президент и буркнул: - Ну?
      - Александр Евгеньевич? - настороженно осведомился динамик селекторной связи голосом заведующего районным филиалом.
      - А-а-а, это ты?! - будто давным-давно не виденному другу сказал президент заведующему, с которым общался сегодня несчетное количество раз. - Рад, рад... А чего домой не идешь? Рабочий день кончился вроде.
      - Так это... - заведующий замялся. - Вот как раз собирался - кое-какие вопросы нужно закончить...
      - Отчет посмотреть, звякнуть Маме насчет Салыкова, - в тон добавил Александр Евгеньевич. - Да? Понимаю - важные дела. О-очень важные!
      - Я не... право, даже и не знаю, Александр Евгеньевич, откуда вы такое могли.... - рассыпался от неожиданности заведующий - в обычное время, коли к стенке не прижимать, мужик, в общем-то, хваткий, сметливый и языкастый. Право, это какая-то ошибка, я даже и... Зачем мне Маме... пардон, Ирине Викторовне, право...
      - Да хоть право, хоть лево - ты Маме стуканул, больше некому! - вполсилы рявкнул президент, легонько пристукнув кулачищем по столу: органайзер подпрыгнул, жалобно дзенькнув содержимым. - С потрохами сдал! Контра ты, Мишаня, - вот что я тебе скажу. А вот теперь ты скажи мне: что я сейчас буду с вами делать?
      - А что вы с нами будете делать? - после непродолжительной паузы поинтересовался заведующий со сквозящей заинтригованностью. в голосе, но без должной робости - прекрасно знает стервец, что президент каждого усердного работника ценит на вес золота, ругать может сколько влезет, а вот насчет сильно обидеть деньгой или паче того уволить - только в самом крайнем случае, за большие личные заслуги перед обществом. Это нужно, как Салыков, регулярно опаздывать на совещания, несколько раз нажраться и при этом попасться на глаза главе фирмы.
      - А я вас поручительством скреплю, - игриво сообщил Александр Евгеньевич и коротко хохотнул, довольный своей скоропостижно родившейся задумкой. - Как в старые добрые времена, при социализме.
      - То есть вы хотите сказать, что я должен поручиться за Салыкова? - с некоторым облегчением выдохнул заведующий. - Это - всегда пожалуйста. Я вас заверяю, что приму все меры... что проведу соответствующую работу, предотвращу последствия, прослежу...
      - Ты лучше проследи за сосками своей секретарши, - наставительно порекомендовал Александр Евгеньевич. - Как торчком стоят, набухли - значит готова. Дверь на замок и - вперед... Нет, гусь лапчатый, так не пойдет неконкретно это. Вы у меня его всем табором на поруки возьмете. Помнишь, как раньше в трудовых коллективах нарушителей брали на поруки?
      - Мы-то, конечно, возьмем - без проблем, - несколько удивился заведующий. - Но вам-то что это даст? Моего поручительства недостаточно?
      - Мне это даст деньги, - не стал скромничать Александр Евгеньевич. - А твоего недостаточно, потому что - мало. Мне больше нравится, когда много. Тут только будет небольшая разница... Раньше же как на поруки брали - безадресно, скопом. Когда отвечает коллектив - не отвечает никто, старый принцип социализма. А сейчас как мы поступим?
      - И как же мы поступим? - настороженным эхом отозвался заведующий.
      - Соберем заявления со всех, кто желает брать на поруки Салыкова, пояснил Александр Евгеньевич. - А в тексте заявления должен быть такой пунктик: как только Салыков нажрется в очередной раз, прошу удержать с меня премию по итогам месяца. За то, что поручился за такую скотину. Нормально?
      - Но это же произвол! - нахально возмутился заведующий. - Ничего себе нормально! Ни в одном договоре нет таких пунктов, в соответствии с которыми за чью-то провинность можно наказывать другого! Это черт знает что такое, извините меня, Александр Евгеньевич!
      - Извиняю. В договоре также нет ни одного пункта, предписывающего мне удерживать алкоголика, допускающего неоднократное употребление спиртного в рабочее время, - как по писаному отчеканил Александр Евгеньевич. - А есть как раз наоборот - читай раздел шестой, пункт три. В случае с Салыковым мы с вами выходим за рамки договора. По вашей, между прочим, инициативе. Я никого не заставляю писать эти дурацкие заявления. Не хотите, дело ваше, я сейчас же приказ подпишу, завтра - расчет. Желаете пьянчугу в своем коллективе сохранить вопреки всем нормативным положениям - так и быть, пойду вам навстречу. Но уж и вы не увиливайте. Я выхожу за нормативные рамки - и вы тоже. Кто там у вас без Салыкова жить не может? Отдел? Весь филиал? Для меня - чем больше, тем лучше. Пусть жрет на здоровье, я вашу премию с удовольствием заберу. Нравится?
      - Вот вы... право, как-то вы все это нестандартно повернули... - с сердитой растерянностью пробормотал заведующий. - Не думаю, что это вызовет бурю восторга у сотрудников - даже тех, кто действительно пострадает с уходом Салыкова... Однако мне нужно пообщаться с людьми, я сразу так не готов вам...
      - А сразу и не надо, - великодушно разрешил Александр Евгеньевич. - Завтра на совещание ко мне не надо - я сам к вам подскачу. Собери в 9.30 весь филиал, поговорим. Только мне без агитаций там, смотри! Дело сугубо добровольное, никакого принуждения. Насчет суда и не заикайся - я проконсультировался с нашим юристом (тут президент, мягко говоря, несколько преувеличил - сами понимаете, идея пришла к нему совершенно спонтанно, какие могут быть консультации!). Хочешь порадеть за товарища, веришь, что он оступился ненароком, - пиши. Не веришь - пошел товарищ в жопу, премия дороже. А то смотри, может, мы и разговор зря ведем и тебе уже перехотелось за Салыкова просить?
      - Я, право, затрудняюсь... - признался заведующий.
      - Ты мне это "право" брось - это слово-паразит, - назидательно пожурил подчиненного Александр Евгеньевич. - В любом случае - если передумаешь, позвони завтра до 9.00 Чтобы я не тратил время на езду в ваши края. Все - бывай, не кашляй...
      Вот так мимоходом расправившись с делами, Александр Евгеньевич резко крутанулся в кресле к небольшому плакатику, пришпандоренному на стене сбоку от рабочего стола - чтобы не бросался в глаза посетителям. И, завершая рабочий день давно сложившимся ритуалом, с удовольствием озвучил содержание плакатика, стараясь подражать некогда слышанному в тайшетском поселковом клубе суровому социалистическому поэту, с надрывом вещавшему ужратым в дрезину бамовцам о сказочной романтике железных магистралей, гармонично сочетающейся с необходимостью ударно трудиться во благо Родины.
      ... Нервы в кулак - чувства в узду, работай - не ахай!
      Выполнил план - посылай всех в п...ду! Не выполнил - сам пошел на х...и!
      В. Маяковский
      Многие, кто имел в фирме право голоса, сильно сомневались в подлинности авторства В. Маяковского и вообще за плакатик этот скандальный Сашу порицали. Но он упорно боролся с такими порицателями и снимать плакатик не желал: там был, помимо текста, карикатурно изображен расхристанный мужлан сельскохозяйственного типа с шалыми глазами, молотком в одной руке и бутылкой водки в другой. И знаете, глядя на изображение, у каждого сразу создавалось поразительное впечатление, что мужик закончил работать, молоток собирается упрятать в ящик с инструментами, а водку выпить - с глубоким чувством исполненного долга. Плакатик за пять минут накатал большой друг Саши - какой-то безвестный столичный карикатурист, который всегда говорил ему что-то типа: "От тебя прет первобытной силой, здоровьем и чистотой. Храни это. Не давай окружающим урбанизировать твою самобытную натуру..." Карикатурист тот вскорости помер. Теперь снимать плакатик - вроде как предать память о хорошем человеке. Вот и пусть себе висит, напоминает о смысле бытия.
      Солидарно подмигнув мужлану на плакатике, Александр Евгеньевич в предвкушении полноценного отдыха потер ладони, подвинул к себе мобильник и занялся организацией предстоящего вечера.
      Сначала позвонил коммерческому директору - Назаряну, который третий день грипповал без выезда на работу. Как раз в этот период по столице прошуршал какой-то вздорный вирус, избирательно зацепивший преимущественно почему-то рыхлотелых толстяков, страдавших чревоугодием и малой подвижностью.
      - Я болею, - с ходу начал качать права Назарян, услышав в трубке голос шефа. - Да и рабочий день уже - того. Ты мне еще пару дней дай поваляться, в пятницу буду - как огурчик.
      - Мне нужно алиби на сегодняшний вечер. Выручай, Карен, - пропустив тираду коммерческого мимо ушей, попросил Александр Евгеньевич.
      - На какой период? - несколько настороженно уточнил Назарян - тертый хитрован в житейских делах, все схватывающий с полнамека, но вечно опасающийся каких-либо подвохов. Согласитесь, если человек звонит и просит организовать алиби, значит, есть все основания предполагать, что он планирует заняться какими-то неблаговидными делишками и косвенно собирается втянуть тебя туда же.
      - От семи вечера и до полуночи. Для Ирины. Понимаешь - ее предки опять званый ужин устраивают...
      - А-а, вон что, - облегченно вздохнул Карен - он прекрасно знал о непростых отношениях президента фирмы с номенклатурным окружением Ирининых родителей. - Ну, заметано. И где мы?
      - Поехали к нужным людям, которые могут помочь с землей для расширения районного филиала, - простецки выдал Александр Евгеньевич. - Настолько нужные люди, что пришлось больного из дома вытаскивать. Угу? А детали сам придумай, мне завтра скажешь. Только вот с Анжелой - как?
      - Давай уберем, - понизив голос, предложил Карен. - Она в последнее время слишком много болтает. Сколько сейчас стоит "заказать" толстую вредную армянку с тремя фарфоровыми зубами?
      - Армянские шуточки, - оценил Александр Евгеньевич. - А серьезно?
      - Серьезно? - коммерческий как будто призадумался, затем с воодушевлением выдал: - Ага! Прокачусь-ка я в "Апэнддаун"! Три дня валяюсь - со скуки чуть не сдох. А Анжеле скажу, что с тобой - к людям. Если что, подтвердишь. Давай я сейчас пройду на кухню, а ты позвони еще раз. Анжела как раз на стол собирает мы ужинать будем. А я повозмущаюсь - поужинать не дал, больного из дома вырвал. Идет?
      - Вот черт... ну, ладно, давай, - без особого энтузиазма согласился Александр Евгеньевич - возможная перспектива общения со своенравной женой коммерческого, патологически не переносившей нарушителей домашнего распорядка, совсем не вписывалась в атмосферу маленького мужского праздника, обещанного шестичасовой свободой и грядущими приятными приключениями. Но, как известно, бесплатные пирожные бывают лишь в гуманитарной помощи слаборазвитым регионам такое алиби, как Анжела, следовало заработать.
      Алиби удалось вырвать без особых эксцессов - общаться с Анжеликой не пришлось. Хитромудрый Назарян чего-то наплел своей супружнице, сердито буркнул в трубку: "Сейчас выезжаю", - и отключился.
      - Ну, слава богу, - возрадовался Александр Евгеньевич, однако не преминул ворчливо добавить: - В "Апэнддаун", видите ли, ему приспичило. Мерин старый...
      Второй звонок был по существу: Ибрагиму. Вот тут получилась небольшая заминка, чреватая срывом тщательно спланированного мероприятия.
      - Извини, дорогой, сегодня не получается, - виноватым голосом сообщил Ибрагим. - Понимаешь - друзья попросили. Хорошие друзья, никак нельзя отказать - обидятся. Я же не знал, что ты сегодня захочешь. Почему заранее не предупредил? Я бы что-нибудь придумал.
      - Вот так номер... - озадаченно пробормотал Александр Евгеньевич. Ибрагим с утра инспектировал пригородные АЗС, в головном офисе не появлялся, а специально вызванивать его для решения такого интимного вопроса было как-то недосуг, неудобно, небезопасно. Кроме того, в течение дня Александр Евгеньевич еще не мог поручиться, что удастся уговорить повелительницу избавить его от присутствия на ненавистном званом ужине. Да и сложившаяся за полгода установка подвела - до сего момента "блатхата" Ибрагима в любое время была готова верой и правдой послужить президенту "Иры". - Вот так ничего себе... А тебе Адил ничего не говорил?
      - Я его уже три дня не вижу, - печально доложил Ибрагим. - Молодой, ветер в голове - сказал же, приходи каждый день кушать, обедать, ужинать. Не приходит. Бывает, на неделю пропадет - потом говорит, что занят - экзамены там, зачеты, туда-сюда... Что с этой молодежью творится - вообще головы на плечах нет!
      - Ну и что мне теперь - номер в гостинице снимать? - сердито воскликнул вконец растерявшийся Александр Евгеньевич - до сих пор ему ни разу не приходилось опускаться до решения таких, казалось бы, мелочных и незначительных вопросов, которые требовали наличия определенного житейского опыта и специфической практики. - Ну... хоть подскажи, куда там поехать, чтобы... Чтобы никто не знал и прилично было... Вот черт!
      - Зачем гостиница, дорогой? - обиженно воскликнул Ибрагим. - Место всегда есть, это не проблема. Просто обидно, что так получилось, нехорошо как-то получилось, неожиданно... А место есть - тоже, между прочим, неплохое место, тихое, спокойное, приличное...
      - Адрес давай, - буркнул Александр Евгеньевич, вытягивая из органайзера карандаш и доставая блокнот - потом нужно будет запомнить и стереть, как бы Мамочка не залезла ненароком.
      Ибрагим продиктовал адрес. Александр Евгеньевич, хорошо знавший расположение улиц ставшего родным города, несколько просветлел лицом: имелось затаенное опасение, что экстренно обнаружившаяся "явка" Ибрагима будет располагаться у черта на куличках - где-нибудь в Южном Чертаново або в Северном Бутово, и окажется каким-нибудь гнусным вертепом, набитым венерическими малолетками и обкуренными казбеками (так Саша, слабо разбиравшийся в национальных особенностях кавказских народов, навеличивал всех подряд кавказцев, включая и соплеменников Ибрагима - ингушей. А хитромудрого Назаряна, между прочим, кавказца тоже, он к данной категории и не думал относить, потому как столичные армяне давненько перестали быть для всех явно выраженными носителями этноса и трансформировались в коренных москвичей). Против ожидания адрес оказался в районе Крымского Вала - двадцать минут езды от головного офиса "Иры", если по прямой и без автопроисшествий.
      - Ну и что у нас там? - все так же ворчливо поинтересовался Александр Евгеньевич, не торопясь выпускать вроде бы проштрафившегося заместителя из виноватого состояния. - Коммуналка с чугунной ванной и одним толчком на восемь семей?
      - Зачем обижаешь, дорогой! - аж взвизгнул Ибрагим, от возмущения путаясь в родах и числах: - Хороший квартира, нормальный, приличный - три комната, бабка один, обстановка туда-сюда, все есть!
      - А что за квартира? - несколько сбавил тон президент: услуги, между прочим, ненормативного характера, сугубо личные и экстренные к тому же - не стоит так нагнетать обстановку из-за собственной безалаберности. - Соседи, обстановка... как там? Что за бабка?
      - Все нормально, все хорошо, - поспешил заверить Ибрагим. - Все прилично. Кухня, ванная, спальня - все в твоем распоряжении. В большой комнате музыкальный центр, всякие диски. Видяшник тоже есть - всякие кассеты есть. Я позвоню. Придешь, скажешь - от Ибрагима, бабка к себе в комнату спрячется гуляй как хочешь. Она за это деньги получает. Только машину во двор загони, не бросай снаружи. Там арка есть - въезд во двор. Снаружи пацаны могут зеркало открутить или "дворники" - есть там такое. Которые во дворе машины есть, те не трогают, типа своя территория. А так - все прилично...
      - Ну и славно, - отмяк сердцем Александр Евгеньевич. - Во двор так во двор. Молодец, Иба, выручил. Бывай, не кашляй...
      Позвонив в гараж, президент "Иры" велел подогнать свой рабочий "Volvo-550" к парадному, а водителя отпустил, распорядившись явиться завтра как обычно. Затем спрыснулся одеколоном, надел плащ и покинул головной офис. Охранники в вестибюле, наблюдавшие за отъездом главы фирмы, восприняли факт самоличного автоводительства хозяина как нечто вполне ординарное и даже обсуждать промеж себя не стали - Александр Евгеньевич слыл большим любителем порулить и частенько обходился без услуг шофера.
      - Эх, и люблю я это дело! - воодушевленно воскликнул Саша, резко разгоняясь на коротком отрезке, врубая магнитолу и с пробуксовкой и тормозным скрежетом сворачивая налево за угол. Вираж получился вполне голливудский - чуть правым фонарем телефонную будку не зацепил. Выровняв "Volvo", наш лихач утопил по шляпу педаль газа и от избытка чувств продекламировал с подвывом: - Девки в кучу! По ранжиру - становись! Гром гремит, земля трясется, по Москве ебун несется! Ух-х-х, я вам задам...
      Да-да, уважаемый читатель, предвижу, что кое-кто на этом самом месте досадливо крякнет, испытывая горькое разочарование, а иные (которые сами такие) обрадованно воскликнут: "Ага! А что это за возгласы ненормативного характера он там издает, уподобляясь пьяному прапорщику, по недоразумению угодившему в раздевалку женской бани? И куда, вообще говоря, покатил этот президент-работяга, добродетельный отец семейства, достойный муж своей верной жены?!"
      Ну что за вопросы, дорогие мои? Куда, куда... Абзацем выше написано же за угол. Налево...
      Глава 3 ПРИНЦИП "МЕНЬШЕГО ЗЛА"
      ...Некоторые считают, что у них доброе сердце. На самом же деле у них просто слабые нервы... Мария Э.Эшенбах
      - А ну - бегом оба в машину, - распорядился Антон после недолгой паузы, отбирая у Сашко карабин и прикладываясь в сторону "таблетки". - Сашко - за руль, нога на газ, ключ на взвод. По команде - старт.
      - Может, завести сразу? - проявил инициативу Сашко. - Пока прогреется, то да се...
      - Нас оттуда не видно. Не стоит раньше времени привлекать внимание. И не вздумайте прудить в костер, - не оборачиваясь, произнес ровным голосом Антон.
      Казачата озадаченно переглянулись: они как раз встали у костра и приспустили штаны - на предмет быстренько ликвидировать пламя как демаскирующий фактор.
      - Спиной чует, - уважительно прошептал Серьга, поправляя штаны. - Во какой! А атаман сказал - кто костер оставит в дровах, быть пороту на съезжей. Скажи ему - может, он не знает?
      - Все он знает, - торопливо буркнул Сашко, тоже подтягивая штаны. Прально грит: ща прыскать учнем - дыму будет невпроворот. Аида...
      "Таблетка" медленно сползла по крутояру, с грехом пополам миновала брод и встала напротив расположившихся на пикник омоновцев.
      - А и вовремя же вы присели тут, хлопцы, - одобрительно заметил Антон, переводя прицел на дымящийся переносной мангал, от которого трусцой спешили трое, требовательно размахивая оружием и что-то крича. - Те же и... - хмыкнул Антон, рассматривая троицу: Колян и новенькие - "притертый" со своим водилой остались у мангала. Поближе к жратве, подальше от неприятностей. Вот он, опыт-то! - И без "и", - закончил Антон. - Просто те же. Бдительность - наше оружие... Ну-ну...
      Троица между тем безотлагательно приступила к осмотру "таблетки". Подручные Коляна встали в пятнадцати метрах, направив стволы на машину, а сам "большой" отчего-то вдруг снизошел до выполнения обязанностей второго номера досмотровой группы, которого, кстати, в известных ситуациях убивают самым первым: распахнул все дверцы, поднял капот и выдворил наружу путешественников. Таковы оказалось всего двое: чеченский дед в папахе и молодая горянка, готовая, судя по остро вздувшемуся животу и замедленным неловким движениям, в любой момент подарить этому хмурому миру новую жизнь.
      - Действительно, рожать везут, - успокоился Антон, мгновенно прибросив в уме расположение близлежащих населенных пунктов с той стороны границы. Национальная гордость и суверенитет - это, конечно, дело серьезное. Но в радиусе 50 км единственная цивилизованная больница - в казачьем райцентре. И чеченка из богатого тейпа: те, что попроще да победнее, по нонешней сумятице рожают дома, под присмотром бабки-повитухи...
      Поставив задержанных у капота, Колян с минуту торчал у боковой двери отсека для транспортировки лежачих больных и, оживленно жестикулируя, разговаривал с кем-то, обретавшимся внутри.
      - Лежачий, - предположил Антон. - Возможно, "трехсотый"8. "Дух"?
      Колян, пообщавшись с тем, кто был в салоне, достал из кармана пачку сигарет, одну заложил за ухо, а пачку, просунувшись в салон, презентовал.
      - Наш "трехсотый", - с некоторым удивлением констатировал Антон. Табачком на войне делятся только с товарищами, будьте уверены, никому из противного стана и сигаретку не дадут. Разве что перед расстрелом в качестве выполнения последней просьбы. - Однако странный букет. Две нохчи и наш "трехсотый" - что бы это могло быть?
      Убедившись, что в машине никто не прячется, а запрещенные к провозу предметы отсутствуют, Колян сделал знак подручным, чтобы подошли поближе, и приступил к индивидуальному осмотру граждан - иначе говоря, принялся обыскивать чеченского деда и молодую горянку.
      С дедом проблем не возникло - папаху и бекешу долой, ощупал, обхлопал всего с ног до головы, помял верхнюю одежду, рубаху расстегнул до пупа: плечи и пальцы рук - к осмотру! Обнаруженный на поясе у деда нож - какой же нохча без ножа! - отобрал в качестве сувенира - нечего с холодным оружием разгуливать. Вот и все, собственно. Принять вправо, отойти на пять шагов, повернуться спиной, ждать команды. Обыскивать омоновцы умеют - работа такая.
      С молодой чеченкой возникли сложности. Скидывать верхнюю одежду она не пожелала, а когда омоновец попытался ухватить даму за отворот теплой меховой куртки, она сильно ударила невежду по руке и что-то сказала - судя по изменившейся физиономии старшего досмотровой группы, явно не комплиментарного характера.
      Колян раздумывал недолго: изловчившись, он ухватил-таки дамскую куртку за отворот, дернул, обрывая пуговицы, и сильно толкнул чеченку к капоту, разворачивая спиной к себе. Женщина пронзительно крикнула - слышно было даже у штабеля, на котором залег Антон. Дед чеченский отреагировал соответствующим образом - развернувшись, он скрючил перед собой руки и шустро поковылял к обидчику, намереваясь, очевидно, не откладывая в долгий ящик, преподать тому урок вежливости. Один из подручных Коляна, заученным движением рванув автомат с плеча, в два прыжка догнал деда и долбанул его прикладом в голову. Старик рухнул на колени, уперся руками в грязь и принялся мотать головой - видимо, не понял, что это с ним такое приключилось.
      Второй подручный между тем поспешил на помощь "большому": вдвоем они припечатали чеченку к капоту, содрали с нее куртку и платок и грубо обыскали, не преминув для успокоения залепить пару увесистых пощечин - женщина рвалась из их рук и пыталась кричать.
      - Вояки, мать вашу, - неодобрительно процедил Антон, переводя прицел на сидевших у костра "старожилов" - "притертого" и его водилу. "Старожилы" не вмешивались, один ворочал шампуры с шашлыками, второй лениво курил, безучастно наблюдая за обыском.
      - А поправить некому? - пробурчал Антон. - Кто-то вроде бы сказал, что кое-кому тут жить полтора месяца. А такими темпами... такими темпами жить вы будете гораздо меньше. Завтра весь тейп этой роженицы засядет на соседнем берегу и устроит охоту за всеми, у кого рожа толще положенной нормы. Пойти, что ли, намекнуть, что не правы? А то больно шустрые - в первый-то день...
      Надо вам сказать, что наш парень в течение последних пяти лет существовал в режиме личной войны с отдельными представителями чеченского народа. И разумеется, как к этим самым представителям, так и ко всему народу в целом, мягко говоря, симпатий не испытывал. Это ведь только наши политики и правозащитники во весь голос орут, что мы-де воюем не с чеченским народом, а с отдельно взятыми бандитами - "духами" то бишь. Народ не виноват - это аксиома. Но каждый, кто хотя бы некоторое время был на этой войне, прекрасно знает, что "духи" эти пресловутые отнюдь не с Марса прилетели, а есть самая что ни на есть плоть от крайней плоти своего народа. У каждого "духа" имеется семья, которую он обеспечивает всевозможными способами, кормит, поит, снабжает рабами, строит для этой семьи особняки-крепости и вообще всячески тащит к светлому будущему. А помимо собственной семьи, существует еще и тейп, общественное образование, состоящее из родственников различной степени дальности - братья-сестры, дяди-тети, двоюродные братья-сестры и так далее. Тейп никогда не даст в обиду своего "духа" и не изгонит его из своих рядов за скверное поведение. С чего бы это вдруг?! "Дух" занят праведным делом - он воюет с неверными под священным знаменем газавата-джихада. А то, что он грабит, убивает, насилует, занимается распространением наркотиков и работорговлей, - так это же во благо тейпа, семьи и - что самое главное - против неверных. А неверный - это уже другая категория. Это вроде бы и не человек. Случаются, правда, досадные исключения. Чего, спрашивается, к братьям-дагестанцам поперся? Совсем оборзел или шалы9 курнул сверх нормы? Да нет, ничего он там не оборзел и не курил вовсе. Тут все просто. Эти самые братья во исламе скурвились в одночасье - тотально продались неверным и таким образом перешли в разряд предателей. Тоже не человеки. Кяфиры. Ату их, ату! Нечего продаваться кому попало.
      В общем, "дух" занят праведным делом, пашет во благо семьи и тейпа, а тейп за то его всячески поддерживает: кордит в лихую годину, прячет, снабжает всем необходимым, при возникновении критической ситуации встанет за него грудью в лице старейшин или слаженного громогласного женского коллектива. Не надо спецоперации, подайте нам "мягкую" зачистку, отвечаем, чем хотите, что "духов" в селе нет, все ушли в горы. Испарились. Так давайте же проведем совместную проверку паспортов и будем жить в режиме вынужденной братской дружбы. А "духов" меж тем попрятали по схронам, оружие прикопали, рабов заложили плитами в зинданах - поди поищи. И - улыбка во всю бороду, местное вино и ритуальный шашлык из молодого барашка да со свежеиспеченным лавашом. Ну а как федералы ушли, "духи" отоспались-отъелись, перегруппировались и потопали себе воевать дальше. Эх, хорошо в стране чеченской жить!
      Вот и получается, что мы-то, конечно, с народом не воюем. Мы проводим контртеррористическую операцию против бандформирований. Однако народ этот - уж давайте называть вещи своими именами и смотреть в лицо исторической правде, народ по мере сил прилежно участвует в войне. За редким исключением. Исключение - это та часть народа, чьи родовичи волею случая в "духи" не попали. А ежели какой правозащитник клокастый-бородатенький вдруг визгливо заорет, что это есть шовинизм и разжигание межнациональной розни, то его следует попросить внятно ответить на простой вопрос. Не так, как они привыкли обычно: "...следует рассмотреть прецедент в соответствии с нормами международного права и учетом специфики обстановки в регионе...". Не надо "с учетом" - у нас декларативное верховенство закона и тотальное равенство всех граждан перед оным законом. А ежели равенство, то извольте, без экивоков, конкретно: "да" или "нет". Ты, правозащитник, с Уголовным кодексом РФ знаком? Его шовинисты писали или где? Не шовинисты, нет? А-аа! Вот оно. А как в таком случае, скажите на милость, классифицируется тот, кто всячески помогает бандиту, снабжает его всем необходимым, укрывает бандита, дает наводку-информацию и живет исключительно за счет неправедно добытых бандитом средств, заведомо будучи прекрасно осведомлен, чем оный бандит занимается? Правильно - это соучастник. Имя ему пособник в соответствии с категориями УК. А если этот соучастник еще и постоянно твердит бандиту, вдалбливает ему в башку с детства: "...Ты, мужик, должен любыми способами обеспечивать свою семью, не волнует, каким боком и за чей счет... и неплохо было бы парочку новых рабов из рейда притащить - те наши русаки на горном пастбище сдохли от недоедания..." Так вот, этот соучастник зовется подстрекателем - по все той же классификации УК. А эти соучастники, между прочим, в соответствии с действующим цивилизованным законодательством подлежат уголовной ответственности наряду с организаторами и исполнителями. Только срок таким соучастникам дают поменьше - не они же убивают...
      - Но этак недолго и до фашизма! - обиженно воскликнет правозащитник. Этак можно целый народ в пособники и подстрекатели записать! А народ не виноват - смотри выше - это аксиома!
      Да нет, дорогие мои, не собираемся мы целый народ в пособники бандитские записывать. Мы, русские, издревле страдаем манией всепрощения и в этой связи на многое смотрим сквозь пальцы. Потому-то мы воюем только с "духами", а тех полтора-два-три десятка родичей-тейпарей, что стоят за спиной у каждого "духа", в упор не замечаем. Иначе никак не выходит - элементарная арифметика дает такую цифру, что с очевидной неизбежностью встает страшный вопрос: это что же получается, господа хорошие? Поголовное большинство народа - враги?! А значит, и народ... кто? Ай-я-яй! Нет, так не пойдет. Нецивилизованно это. Как-то сразу звон кандальный слышен, затхлым смрадом сталинских застенков наносит, этаким репрессивным тоталитарным душком...
      Так что остаемся на прежних позициях: только "дух" - явный враг, остальных, кто с ним кровно связан, вроде бы в природе и не существует.. Пусть себе пособничают и подстрекают помаленьку - мы привыкли. Мы терпеливые. Геноцид против русских в Чечне терпели - и это потерпим. Но и отношение к такому народу у русского ратного люда - соответствующее, уж не взыщите. И если на границе каждую беременную чеченку с нездоровой пристальностью щупают за живот, так это вовсе не извращение, а патологическая уверенность в том, что вместо родовой вспученности может оказаться искусно сработанный контейнер с гексогеном, пластитом, наркотой, оружием, фальшивыми баксами и прочей прелестью ичкерского производства...
      Итак, Антон особой приязнью к горцам не пылал и в силу своего тяжелого военного прошлого морально был всесторонне закален: кое-кто даже назвал бы это душевной черствостью. В обычное время он наверняка не обратил бы внимания на столь бесцеремонное обращение с беременной чеченкой и скорее всего равнодушно отложил бы карабин в сторону, чтобы продолжить прерванный на самом интересном месте обед. Но вот ведь дело в чем: немногим более месяца назад наш заслуженный специалист убойного цеха, едва разменявший третий десяток, впервые в жизни стал отцом.