Пучков Л. Н.
      Дикая степь
      Киллер-3
      Бизнесмен Бакланов, в прошлом спецназовец и наемный убийца, неожиданно для себя становится кладоискателем. А все потому, что его бывший сослуживец и близкий друг Бо оказался прямым потомком древнего калмыцкого рода, обладавшего несметными богатствами. У него сохранилась реликвия, которая может пролить свет на тайну клада. Но на самом деле охотников за сокровищами намного больше: это и люди местного калмыцкого царька, и "археологи" из Кремля. Для всех участников событий цель оправдывает любые средства, и кому-то из них не по своей воле придется переселиться из Нижнего мира в Верхний...
      Моим калмыцким друзьям посвящается...
      ...Все события, описанные в книге, вымышлены.
      Любые совпадения с реально существующими людьми и организациями случайны и непреднамеренны.
      Отдельно подчеркиваю: эпизод с Дарькиным от начала и до конца - не более чем плод богатого воображения автора.
      И вообще, не следует рассматривать данное произведение как попытку социально-политического анализа.
      Просто автор несколько лет прожил в Калмыкии и делится с вами своими частными впечатлениями...
      Глава 1
      ...По прибытии в Элисту я попросил Бо покатать меня на верблюде. Дескать, давно мечтал познакомиться с горбатым другом скотоводов, вынес из тревожного детства страстное желание, навеянное романтическим хаггардовским флером: подрастрясти когда-нибудь задницу на этом гордом корабле пустыни...
      - П...дец пришел твоим кораблям, - пробурчал Бо, нежелая изменять своей обычной манере. - Утопили нафуй.
      - ???!!!
      - Да сожрали, блин! Че тут непонятного? Оказывается, напряг в Калмыкии с верблюдами. Мало их. По улицам косяками не шатаются. И чтоб покататься, надо пилить черт-те куда, блукать по чабанским точкам - по случаю, может быть, и напорешься ненароком.
      Так что - терпи, брат. Если поедем в ту сторону, тогда посмотрим. А пока катайся на джипе - дешевле обойдется.
      Вот так сказал Бо. И я ему поверил: Бо - мой учитель, он старше, мудрее и так далее. А еще он местный. Значит, все знает.
      Оказывается, Бо слегка ошибался. Не нужно никуда ехать и искать. Достаточно несколько разойтись во взглядах с тибетскими монахами, невесть как угодившими на калмыцкую свадьбу, и некорректно отправить их в известные места. Они вам ласково этак улыбнутся и кольнут ненароком в плечико какой-то дрянью. От этой дряни у вас в башке случится цветной коллапс с погружением, а очнетесь вы уже на верблюде, который мерно вышагивает по необозримой калмыцкой степи. Вот и покатались...
      Вы когда-нибудь путешествовали на верблюде, будучи посажены в глубокий мешок и привешены сбоку наподобие какого-нибудь тюка? Если нет - примите мои соболезнования. Незабываемые ощущения! А ежели к тому же у вас связаны руки и ноги, а на голову надета нехорошо пахнущая тряпка, получается вообще полнейшая экзотика.
      О том, что это верблюд, я догадался по мерному колыханию своего многострадального тела и характерному всхрапыванию чуть спереди по курсу: по телевизору доводилось слышать. А с другой стороны висел Бо: его красноречивое сопение я узнаю даже по телефону в три часа пополуночи.
      Тот факт, что Бо рядом, несколько успокаивал. Его присутствие на меня всегда действует умиротворяюще и снимает всякую ответственность за развитие событий: нормальная атавистическая реакция бывшего военного на присутствие умного командира, который решает все вопросы одним движением бровей. Но вот положение, в котором мы пребываем, положение...
      Ах да - совсем запамятовал: здравствуйте, уважаемый читатель! Это я забылся от досады великой.
      Давненько со мной не случалось такого безобразия. Почти шесть лет в режиме благоденствия и разгильдяйства сказываются на бойцовских качествах самым пагубным образом: смекалка и осторожность загибаются от дистрофии, интуиция покрывается внушительным слоем целлюлита и работать отказывается напрочь.
      В общем, везут нас по степи черт знает куда и зачем, когда прибудем в пункт назначения - неизвестно. Так что давайте помаленьку знакомиться. А те, кто помнят нас с Бо по первым двум книгам1, могут сразу перевернуть несколько страниц и продолжить чтение.
      Бакланов Эммануил Всеволодович. Это я. Спасибо родителям - Иваны и Василии отдыхают. Хотя, если честно признаться, начиная с того момента, как стал себя осознавать членом - мироздания, системы, коллектива и т. д., всегда горько сожалел, что меня этак зверски обозвали. А хотелось как-нибудь попроще: допустим, Женей или Колей.
      Это у меня в детстве друзья были: Женя Ткач и Коля Поздняк. Парни, конечно, не без недостатков, а ежели конкретно - ну просто оторви да брось, отъявленные мерзавцы. Но имена их в нашей ребячье-тусовочной интерпретации звучали просто восхитительно! Вот смотрите: "...Жека сказал..." или "...Жека отвечает!". А еще вот так: "... Колян передал...", "...Тот поц че-то быканул, Колян его моментом урыл!".
      Здорово, правда? Жека сказал, и - ша! Все, вопросов нету. А теперь сопоставьте, каким отвратительным диссонансом звучало в таком же контексте мое имечко: "...Эммануил сказал... Эммануил отвечает..." Ну согласитесь это же просто недоразумение какое-то! За что может отвечать человечишко с таким стремным имечком?
      Поэтому издавна повелось, что все, кто ко мне хорошо относится, зовут меня как-нибудь по-другому, а по имени величают, желая поприкалываться. Для своих я - Бак. Звучно, коротко, весомо. Для чужих - господин Бакланов. А Бо по старой памяти обзывает меня Про или Профессор. Нет, ученой степени я не удостоился и преподавательской деятельностью тоже не балуюсь. Просто члены коллектива, в котором мы с Бо познакомились, считали, что я слишком интеллигентный и начитанный для рода моих занятий.
      Теперь угадайте, кто я такой. С трех раз, как у нас водится. Раз, два... А вот и неправильно! Привыкли, понимаешь, к стереотипу: главные герои у наших детективщиков все время - кто? Перечисляю: спецназовцы разнообразные, бесстрашные ужасно, битые-ломаные, под звук военного марша на броне рожденные; мастера каких-то там единоборств универсальных, только что из шаолиней повылезавшие; жутко засекреченные агенты спецслужб, с портативной спутниковой антенной заместо некоего органа и имплантированной в левый глаз цифровой видеокамерой; ловкие опера-затейники, что скуки ради выводят под корень всю местную мафию и по ходу дела плотоядно облизываются на мафию соседнюю - вот ужо, мля, разберусь - и до вас, блин, доберусь! На худой конец - совершенно нечаянно попавшие в бандитскую группировку все те же мастера чего-то там, которые мучительно ищут по всей канве повествования свое место в жизни и ближе к концу обязательно находят. И все они, как водится, чистые и светлые, до денег лишь чуть-чуть охочие, а главное для них: Светлая и Высокая Цель. Добро, Справедливость и так далее.
      А я... президент провинциальной сельскохозяйственной корпорации. Ха-ха три раза. Наша фирма называется "Даная" и специализируется на производстве и реализации в области и за ее пределами разнообразной деревенской снеди: курка, яйко, млеко, огурчики, грибочки и так далее. Вот такая проза, никакого героизма. Вы имеете дело с простым предпринимателем.
      Нет, я не толстый плешивый семьянин преклонного возраста: мне всего лишь тридцать пять лет, волосат по норме, холост, вешу восемьдесят пять кило при росте 174 см, и эти восемьдесят пять - хорошо тренированные мышцы. Физкультуру я люблю: по утрам бегством страдаю, три раза в неделю посещаю спортзал, регулярно наведываюсь в сауну и балую свое мясо профессиональным массажем. А еще я заочно учусь на пятом курсе Международной экономической академии на факультете "Менеджмент и маркетинг". Хочу быть ученым руководителем с евродипломом.
      Фирма вроде бы закономерно досталась мне по наследству от моего почившего биопапы (о том, что он - папа, я узнал лишь после его смерти, а до того момента думал, что мой настоящий отец - человек, который меня воспитывал). Там все отлажено до мелочей, руководят ею мастера своего дела, являющиеся владельцами приличного пакета, так что мне остается лишь вовремя расписываться, читать месячные отчеты да на совещаниях делать умное лицо.
      Времени свободного навалом, и я трачу его в свое удовольствие: потихоньку развлекаюсь тем, что с детства приятно моему сердцу. А приятны ему дао, ушу, йога и иные восточные прелести, а также мистика и разнообразный оккультизм во всех его проявлениях. Живу в гармонии с собой и окружающим миром: не курю, сильно люблю женщин и дорогие машины, хороший стол и качественные напитки (дагестанский коньяк по 116 рубчиков за бутылку пить не буду даже под угрозой расстрела), иногда - в хорошей компании да под настроение - могу употребить достаточно много без особого ущерба для организма. Потом, правда, жестоко страдаю, пока не выгоню всю дрянь на тренировке да в бане.
      Вот такой я славный парень, можно сказать - "новый русский" во всем блеске и великолепии.
      Но это я сейчас - такой. А для полноты картины, полагаю, следует упомянуть, чем я занимался несколько ранее. Потому что несколько ранее опять ха-ха три раза... ну да, где-то они правы, эти детективщики вредоносные, куда деться! Служил я в спецназе Внутренних войск. Шесть лет. Окончил Новосибирское высшее командное училище ВВ МВД СССР, был кадровым офицером, дослужился аж до капитана, поучаствовал чуть ли не во всех кавказских войнушках. Затем меня выперли за плохое поведение - углубляться не буду, недосуг.
      Но это ладно, это еще куда ни шло: хотя спецназ и выполнял достаточно специфические задачи, все это делалось с милостивого соизволения Родины и во ее благо, как говорится.
      А вот чуть позже... Черт, даже вспоминать не хочется - до того это было нехорошо.
      Однако из песни слова не выкинешь. Увы, не герой я. Не светлый и вовсе не чистый. Два года я прилежно вкалывал на некую организацию, именуемую промеж своих Профсоюзом. Сначала они меня подловили на одном мерзком деле, затем чуть-чуть обучили по своей методе и использовали на полную катушку. А по истечении двух лет устроили все таким образом, чтобы я стал президентом "Данаи"...
      По молодости лет я грешным делом воображал себе, что Профсоюз - некая могущественная частная мафия наподобие масонского ордена: больно у них были методы и формы работы нехороши для нормального госучреждения. Однако сейчас, по истечении достаточно внушительного срока общения с этой организацией, я твердо уверен, что это - государственное образование, одна из крепких составляющих какой-то спецслужбы. И не только сфера интересов данного учреждения наводит на такую мысль, но и практически легальное предоставление высокого покровительства, и железные гарантии безопасности. Теперь наша фирма пребывает под надежной "крышей" Профсоюза и исправно перечисляет на его счета достаточно внушительные суммы. А я, как конечный продукт всей этой аферы, в течение вот уже почти шести лет избавлен от необходимости заниматься грязной работой и могу жить, как уже упомянул выше, в гармонии с собой и окружающим миром.
      Да, чуть не упустил: по поводу грязной работы...
      Там, в Профсоюзе, меня не заставляли грядки по колено в навозе окучивать. И ассенизаторскими забавами развлекаться не приходилось. Хотя, доведись мне выбирать, с удовольствием превеликим занимался бы чем-то подобным, лишь бы не делать той подлинно грязной работы, что поручал мне Профсоюз.
      Дело в том, что я людей убивал.
      Причем не посредством прямого контакта, ножом, пулей либо минно-взрывным способом, а гораздо более изощренно. Смерть моих "клиентов", ввиду подтасовки обстановочных факторов и умелой режиссуры, всегда была достоверно натуралистичной: ни у кого не возникало сомнений, что почили они самопроизвольно, без вмешательства чьей-то злой воли.
      И пусть эти клиенты были кончеными подонками, но тем не менее это все же люди. Были. Живые, теплые, со своими чаяниями и надеждами. Маленькие миры, которые я, ничтоже сумняшеся, профессионально пускал под откос...
      Но хватит о грустном: это было давно и минуло, как дурной сон.
      А сейчас я хороший. У меня доброе и открытое лицо - чужие младенцы, например, с охотой позволяют мне брать их на руки и гукают от удовольствия. А эти хитрые гаденыши так вот запросто далеко не всем доверяют: чутье у них звериное, не загубленное пока что цивильными манерами.
      Ну вот, со мной более-менее ясно.
      А теперь - Бо. Жалко, что он не горбатый. Я бы представил его с интонацией: а теперь - горбатый! Я сказал - горбатый! Но он просто толстый. Летом весит сто двадцать кило при росте 172 см (а зимой, как вы знаете, все нормальные обжоры толстеют). И эти сто двадцать - могучее мясо. Бо от природы наделен невероятной физической мощью, которая, как это ни странно, сочетается с незаурядным умом, развитой в неблагоприятных для жизни условиях интуицией и сугубо азиатской хитростью.
      Да, почему - Бо? Извольте - Бокта Босхаевич Болдырев. Тройной Бо. 1958 года рождения, калмык. Сын репрессированного народа, родился в поселке Решеты Красноярского края, куда в декабре 1943 года шаловливый затейник Сталин определил его родителей в числе двухсот тысяч калмыков, депортированных из родной Степи в сибирскую тайгу.
      Бо учился в том же заведении, которое несколько позже окончил ваш покорный слуга, так что наша душевная общность была некоторым образом предопределена с момента первой встречи. Прилежно трудился в Афганистане и во всех заслуживающих внимания точках Северного Кавказа и Закавказья.
      Два с половиной года этот прожорливый толстяк был моим командиром роты. Из сопливого салаги с неумеренными амбициями и пригоршней навыков выпестовал из меня настоящего воина: всем, что умею делать на поле боя, я обязан Бо.
      Потом его, как и меня в свое время, выперли из войск. За скверное поведение на первой чеченской.
      Бо долго горевать не стал: прихватил с собой соратников, пожелавших одновременно с командиром покинуть армию, заявился в мой родной город и нашел себе на периферии непыльную работенку, возглавив... криминальную группировку. Для этого, правда, ему предварительно пришлось кое-кого аннулировать и железной рукой наводить пошатнувшийся порядок в тамошних бригадах.
      Но ничего - справился... А чуть позже мой бывший ротный не без моей помощи плавно перетек в легальную и вполне респектабельную ипостась и в настоящее время возглавляет охранную фирму "Гарант" города Новотопчинска.
      Что еще? В быту скромен. Любит хорошие машины, хорошую еду и дам с упругими пышными формами - их красота и интеллект его при этом совершенно не интересуют (желательно только, чтобы они реагировали на ряд команд: "лежать - стоять - сидеть", "выше - ниже", "правее - левее", "быстрее тише" и - "вали отсюда").
      Побрякушки и другие внешние атрибуты сытой жизни принципиально презирает: часы не носит вообще, золото игнорирует - толстенная его шея и пальцы свободны от типичных признаков "новых русских".
      В общем-то можно долго рассказывать об этом уникальном экземпляре, но я журчать попусту не стану, а просто приведу для полноты характеристики один из эпизодов нашего совместного военного прошлого. Должен сразу оговориться: эпизод отнюдь не самый впечатляющий, а, можно сказать, достаточно рядовой. Один из самых впечатляющих, да простят меня те, кто сейчас впервые читает про наши похождения, я привел в качестве иллюстрации в книге "Испытание киллера". Так что повторять такой достаточно длинный кусок повествования будет просто некорректно...
      Случилось это лет за пять до первой чеченской. Мы с Бо тогда выполняли СБЗ2 в одной из республик Северного Кавказа - я был уже зрелым лейтенантом, с солидным служебным стажем в один год и три месяца, а Бо - молодым майором (месяц назад присвоили), которого можно было в любой момент выгнать на пенсию.
      В комендатуре, к которой мы были прикомандированы, произошло ЧП пропал зам по технике и вооружению майор Попов. Поехал в соседнее село - на обрезание пригласили - и обратно не вернулся. А спустя сутки к коменданту пожаловал очень авторитетный в селе гражданин и сообщил: так и так, майора вашего забрал Хамид. Теперь ждет кого-нибудь на переговоры - хочет чего-то за майора просить.
      Хамид - местный головорез, командир небольшого НВФ3 стволов в двадцать. Гуляет по горам, пакостит помаленьку, в своем районе, по славному местному обычаю, считается народным героем и первым кандидатом в шахиды4. Тип еще тот - умный, бесстрашный, беспощадный к врагам рейха и все такое прочее. Головорез - это не метафора, он головы врагам самолично резал.
      Еще местный авторитет сообщил: Хамид поставил условие. На переговоры должны прийти не более двух человек, и без оружия. В противном случае он лично отрежет Попову башку...
      Вот такая нехорошая история. А особенно досадным данное обстоятельство выглядело ввиду того, что через три дня весь состав комендатуры собирался домой - ждали плановую замену. Представляете - подфартило под смену!
      Комендант размышлял недолго: вызвал Бо, сказал ему, чтобы взял с собой лейтенанта своего рукопашного и ехал, куда скажет авторитет, - общаться с Хамидом. Оружия с собой не брать - ни в коем случае! А то получим голову Попова...
      Рукопашный лейтенант - это ваш покорный слуга. Я первенство комендатуры по рукопашке взял (Бо не участвовал - он понарошку никогда не дерется, боится людей покалечить);
      Бо распоряжение коменданта выполнил - но по-своему, с учетом местной специфики. А специфика такова, что командир мой неоднократно испытал коварство местных товарищей на собственной шкуре, ни на грош им не верил и к самоубийству склонен не был.
      Поэтому мы с ним, разумеется, отправились без оружия. Но прихватили с собой взвод до зубов вооруженных бойцов на двух бэтрах5 с полным боекомплектом. Ехать-то нам на чем-то надо?! А то, что бойцы, - так это их дело, может, они просто гуляют себе, воздухом дышат!
      Авторитет указал нам место: два километра от села, на верхней дороге. Сразу за селом начинается гора, вдоль которой, постепенно поднимаясь вверх, к перевалу, струится тонкой змейкой серпантин старого шоссе. Вот это и есть верхняя дорога.
      Добравшись до указанного места, мы обнаружили впереди "Ниву" с тонированными стеклами и остановились метрах в трехстах от нее - какой-то вахлак на миг выскочил из машины и грозно крикнул, что дальше ехать нельзя. А то - хана.
      Крикнув, вахлак тотчас же спрятался обратно и более ничего не сказал. Но нам было ясно, кому - хана, и потому Судьбу испытывать не стали. Бо коротко отдал распоряжения: наводчик головного бэтра и два снайпера взяли на прицел "Ниву", а мы слезли с брони и потихоньку потопали к вражьей тачке.
      - Хорошо встали, - похвалил Бо Хамида. - Если не сговоримся - пи...дец Попу.
      - Точно, - согласился я, оценив диспозицию.
      Да, встали нормально: справа - отвесная стена, слева - пропасть. Шоссе узкое - метра четыре, левые колеса "Нивы" стоят на самой бровке, в шаге от края пропасти. Стекла тонированные, в кого стрелять, снайперам не видно. В общем, обойти, объехать, подкрасться поближе и адресно, взять ворогов на прицел - никак не выходит.
      - Мы, вообще, договариваться идем, - продолжал Бо, беспечно глазея по сторонам. - Но случиться может всякое... Ты вот что - будь готов.
      - Всегда готов, - по-пионерски ответил я, но на всякий случай уточнил: - А к чему быть готовым?
      - Ко всему, - буркнул Бо. - Слушай меня внимательно. Если скажу - жопа чешется, значит, будем работать.
      - Как это тонко! - съерничал я. - Жопа - это да. Это очень актуально.
      - Не умничай, Профессор, - одернул меня Бо. - Если про жопу услышал все бросай, смотри на меня очень внимательно. И команды слушай в оба уха повторять некогда будет. Понял?
      - Понял, - подтвердил л. - Я не подведу...
      В "Ниве" было пять человек. Когда мы приблизились, супостаты предложили взглянуть, как они ловко обставились: приспустили стекло на правой двери, чтобы можно было просунуть голову - нате, любуйтесь.
      Мы посмотрели: Бо просунул голову в образовавшийся проем, я расплющил нос, прижавшись лицом к заднему боковому стеклу.
      В общем-то ничего там сногсшибательно хитрого не было - один из обычных горских вариантов переговоров об обмене заложника.
      Двое сидели спереди - с автоматами. Трое - сзади. Спутанный километром репшнура Попов, в натянутой до горла шерстяной шапке, -. посреди, два бородача - по бокам. В кармашках чехлов передних сидений вольно болтались шесть гранат "Ф-1" с разогнутыми усами предохранительной чеки. В колечки был продет тонкий стальной трос, конец которого намотал себе на руку тип, представившийся Хамидом, - он сидел сзади, слева от Попова.
      Как видите, схема незатейливая, но безотказная. Если вдруг что - за трос дернул, и привет! Разлет осколков - двести метров. Время горения замедлителя запала - не более четырех секунд. Не убежишь, не спрячешься. Если ты наделен великолепной реакцией и не отягощен экипировкой - то есть не потратишь пару секунд на обычную в таких случаях суету, - можно успеть отскочить на десяток метров и залечь. Есть шанс получить тяжкие увечья (помимо осколков в тебя полетят фрагменты машины), но остаться в живых. А спутанный по рукам и ногам заложник, зажатый на заднем сиденье, однозначно превратится в фарш - мне такое доводилось наблюдать.
      - Ты как, Поп? - участливо спросил Бо.
      - Бьют, - прорвался из-под шапки осипший голос Попова.
      - Все - морда назады забрал, - недовольно буркнул Хамид, красноречиво натянув трос. - Забрал и слушал, как я сказал!
      Бо вынул голову и смиренно сложил руки на животе - слушать приготовился.
      Слушать долго не пришлось: требование было конкретным и кратким. Если комендант хочет получить обратно Попова - пусть до исхода завтрашнего дня вернет все оружие, принадлежащее Хамиду. Если нет - мы получим майорскую голову.
      Я знал, о каком оружии идет речь. Накануне мы выпасли богатый схрон с вооружением и экипировкой, которых отряду Хамида хватило бы, чтобы страдать ратными забавами минимум квартал. Все это хранилось в комендатуре - со сменой должна была подскочить комиссия для пересчета и ликвидации.
      Бо досадливо прищурился в небо и принялся размышлять. Нет, глупого Попа ему жаль не было - сам попался. Само предложение его здорово напрягало. Это же сколько лишней работы! Готовить спецоперацию, "выводить", предполагаемые места обмена, участвовать в обмене, а потом, непосредственно после обмена, ломиться по горам за Хамидом... А тут - вот они, оба, и Хамид и заложник.
      - Дался вам этот обмен, - недружелюбно буркнул Бои вульгарно почесал задницу. - Че-то жопа чешется. Видать, к дождю...
      Вахлаки на передних сиденьях гыгыкнули - шутка юмора понравилась.
      Я обмер. Что он собирается делать? Расстреляй меня на месте совершенно не представляю, что можно сделать в такой ситуации!
      - Ти нэ понал?! - угрозливо воскликнул Хамид. - Я сказал! Шьто ищо хочиш?
      - Понял, понял - пошли мы. - Бо шагнул влево, оттесняя меня, и флегматично распорядился: - Переднее крыло.
      - Не по... - только и успел я разинуть рот.
      Трах! Мощным тараном мотнувшись вперед, Бо сжатыми кулачищами прошиб стекло со стороны заднего сиденья и до половины нырнул в салон.
      - Вах! - охнул кто-то в салоне.
      В следующее мгновение Бо моторно рванулся назад, выдрав из окна Попа, как легкую тряпичную куклу, "Плюх!" - Спеленатый Поп рухнул на асфальт.
      - Ар-ррр!!! - дурным голосом взвыл Хамид."Ч-чек!" - в салоне одновременно щелкнули шесть детонаторов.
      - Ой бля!!! - панически завопил кто-то у меня в башке. - Писец!!!
      - Переднее крыло, - невозмутимо повторил Бо, нагибаясь и подхватывая "Ниву" за нижнюю кузовную грань.
      Я вцепился в крыло и набрал в грудь побольше воздуха.
      - Рр-ррр!!! - Взревев не хуже Хамида, мы напряглись в чудовищном усилии и опрокинули "Ниву" в пропасть.
      - Ложись, - хрипло просипел Бо, плюхаясь на дорогу. Я рухнул рядом с Попом и зачем-то прикрыл голову руками - как учили.
      "Ба-бах!" - мощно рвануло где-то внизу.
      - Тормоз, - констатировал Бо, поднимаясь с асфальта и озабоченно щупая натруженную спину. - Долго соображаешь...
      ...Видите, дорогие мои: вот такие мы славные парни - в прошлом военные до невозможности и все из себя потенциально крутые, готовые в любой момент порадовать вас ратными подвигами.
      Один лишь у нас маленький недостаток. Малюсенький такой, при иных обстоятельствах и внимания обращать на него не стоило бы...
      Связаны мы по рукам и ногам. Пленены какими-то стремными монахами, внешне совершенно безобидными.
      И тащат нас черт-те куда и зачем, не спрашивая на то у нас соизволения...
      * * *
      ...Человек лежал на старой бараньей шкуре, просунув голову сквозь плохо пришитый полог юрты и уткнувшись лицом в землю.
      Сырой весенний ветер, мимоходом кусая обильно вспотевший бритый затылок, игриво трепал измочаленный низ полога, обещая собраться с вилами и совсем ободрать ненужную хозяину старую тряпку. Если ты с утра наполнил живот арзой6 и, невзирая на мартовскую непогодь, ковыряешь носом землю, тебе не нужен не только полог, но и сама юрта!
      В общем-то ничего особенного в том, что человек валялся в таком вот непотребном виде, не было: похода нет, соседи притихли, за табунами и отарами приглядывать есть кому... А то, что носом в землю, так ведь, как говорится, хозяин - барин!
      Несуразица состояла в том, что человека звали Дондук-Омбо и являлся он великим ханом калмыцким, выше которого, по табели о рангах Российской империи, стояло только лицо, облеченное императорским титулом.
      В России и Европе хан имел репутацию умного и образованного человека, турки, крымские татары и непокорные народы Северного Кавказа знали его как удачливого полководца и мудрого военачальника, а каждый житель Дикой Степи при упоминании имени Дондук-Омбо торопливо склонял голову и подносил правую руку к сердцу...
      Иными словами, не подобало человеку такого ранга валяться на пороге черной7 юрты, подобно последнему подпаску, который на празднике обожрался из жадности дармовой хозяйской арзой. Нехорошо это было, неправильно. И неправильность эту отчетливо чувствовали все, кто в этот момент удостоился чести соприсутствовать...
      Стыдливо потупив взгляды, стояли могучие нукеры гвардейского полка, образующие вокруг юрты повелителя запретную зону радиусом в тридцать саженей, входить в которую имели право только баурши8 и юртджи9. Несколько поодаль мрачно выжидали знатные нойоны и родственники хана, третий день томившиеся в неведении в своих роскошных шатрах, разбитых на берегу Маныча, как и полагается - на расстоянии полета стрелы от ханского куреня...
      И никто из присутствующих не смел приблизиться к повелителю, дабы придать ему положение, более приличествующее его высокому сану.
      Желание жить было выше норм приличия. Три дня назад хан распорядился: всем, кто без его соизволения попробует войти в тридцатисаженную охранную зону, независимо от сословной принадлежности и заслуг - на месте рубить голову. И это тоже было дико и неправильно: над Великой Степью завис холодный март 1741 года, эпоха варварства и кровавых законов вроде бы канула в Лету...
      Хан умирал...
      В небольшой ложбинке, расположенной в ста саженях от охранного круга, торчали три кола, на которых заходились в посмертном оскале головы китайского врачевателя и двух известных татарских лекарей, присланных лично астраханским губернатором.
      Возле кольев раскладывали свои причиндалы два старых шамана, которых юртджи Басан вчера вечером притащил из какого-то дальнего ущелья.
      Шаманы готовились к камланию, опасливо косясь на приткнувшуюся неподалеку кибитку хамбо-ламы10. В настоящий момент мертвые головы и непредсказуемый нрав хана их беспокоили гораздо меньше, нежели столь неприятное соседство. Надо побыстрее умилостивить богов да удирать отсюда: как только хан отойдет в Верхний Мир, первосвященник в суматохе обязательно даст гэлюнгам11 команду схватить шаманов. А как обращаются с адептами старой веры в подвалах центрального дацана, знает каждый степняк...
      Хан медленно поднял голову, вяло выдул из ноздрей песок и, мутным взором скользнув по спинам телохранителей, болезненно поморщился.
      Несчастные лекари, разумеется, тут ни при чем. Они сделали все, что было в их силах, и даже больше. Но человек не может противостоять воле Судьбы. В жизни каждого - будь то Повелитель Вселенной или простой чабан наступает час, когда человек внезапно понимает: время его пребывания в этом мире подходит к концу...
      Счастлив тот, кто может опередить этот час, ворвавшись на взмыленном коне в самую гущу врагов и геройски сложив голову в кровавой сече. Удел остальных - тягостное ожидание, дни и часы, до краев наполненные отчетливым понимаем того, что ты лишний на этом свете и принадлежишь уже к иному Миру...
      Хан был прирожденным воином, большую часть своей жизни посвятил ратному делу и теперь, не имея возможности умереть, как подобает багатуру, жестоко страдал...
      В начале прошлой луны приснилась Повелителю Степи каменная спина Сульдэ12.
      Сначала хан обрадовался: показалось, что Сульдэ зовет его в новый поход, приказывая встать и следовать за ним. Но бог войны был нем и глух, каких-либо знаков, указующих на благорасположение, не подавал и лик свой грозный явить не пожелал. Он отвернулся от своего земного наместника, ясно дал понять, что более не желает иметь с ним никаких дел.
      Вот такой дурной и странный сон...
      Проснувшись поутру, хан почувствовал легкую слабость и головокружение. Выгонял лихоманку обычным способом: охотой на волков. Весь день скакал на арабском скакуне, продираясь сквозь тальник и сигая через балки, а к вечеру почувствовал себя еще хуже. Рвала на части странная боль в груди, не дававшая нормально вздохнуть в первой половине дня и приносившая ужасные страдания к вечеру.
      Почти две луны лекари пытались вернуть степному царю прежние бодрость и силу. Измывались как могли: заставили отказаться от мясных и мучных блюд, кормили ухой из щучьих плавников, поили горькими отварами степных трав...
      Лечение не помогало: больному становилось все хуже и хуже. Чувствуя, что силы покидают его, хан отдался припадку дикой ярости и самолично обезглавил незадачливых эскулапов.
      Двор был в смятении: в Степи давненько уже переняли европейские манеры, предписывающие травить родичей ядами, исподтишка колоть недругов кинжалами профессиональных убийц и лишать головы всех подряд строго в судебном порядке. Не пристало монарху сабелькой размахивать...