Глава одиннадцатая.

ФИНИТЯ, Б#Я…

Отряд спускался вниз по течению на нескольких лодках. На носу одной из них всё ещё сидел донельзя разобиженный Гиви и досадовал по поводу собственной неудачи:

– Нэ лублу я эти правинциалные гастыницы. Очень пантов много! «В прошлом гаду у нас останавливался сам прэзидэнт». Так это от нэго остался пятна на простыне?

Лагавас, не переставая грести, откликнулся на причитания гнома:

– Зато всё очень дёшево.

Но Гиви слышал только себя и собственную обиду:

– И хозяйки обычна такой капризный. Можно так нэ разу и нэ отдохнуть.

Лагавас моментально возразил:

– Ну не знаю! Мне вот каждый вечер звонили в номер – предлагали расслабиться!

На соседней лодке, пригретые солнцем, дремали бойцы. Агроном, оставленный на вёслах, наблюдал за рекой и лесом, пожёвывая с голодухи травинку. Спустя четверть часа он заметил, как неподалёку от них вдоль берега туда и обратно плавает неизвестный. Он окатил Баралгина водой, и когда тот подскочил на своей скамейке, полный намерений начистить кому-нибудь табло, взглядом указал тому на плескавшейся неопознанный объект:

– Хорошо плывёт вот та группа в полосатых купальниках. Видать, спортсмены. Я в них и плевался, и камнями кидался, все одно – не обращают внимания.

Баралгин вытянул шею, выглядывая неизвестного, после чего обернулся к бомжу:

– Командир, ты очки надень, ваще страх потерял? Не узнаёшь? Это же Голый!

На третьей лодке грёб Сеня, остальные торжественно несли сонную вахту.

Периодически карапуз бросал весла и принимался ожесточённо махать руками вокруг головы. Дремавший рядом Фёдор тоже изредка шлёпал себя ладонями по шее, лбу и щекам.

Совсем заскучавший Сеня решил, что Фёдор запросто скрасит ему досуг:

– Фёдор Михалыч, тебя комары не кусают?

Тот ответил, даже не поднимая головы:

– Нет, Сеня, – и снова погрузился в сладостную дрёму.

– А мне уже всю башку истоптали. Скачут, как умалишённые. Странно только, что не пищат совсем, – с тем же успехом Сеня мог разговаривать с проплывающими мимо рыбинами – Фёдор не обращал на его слова никакого внимания. Выждав несколько секунд, он принялся тормошить друга:

– Слышь, Фёдор… – И для пущего эффекта окатил друга фонтаном брызг.

Тот открыл глаза, лениво потянулся, зевнул и, недоуменно оглядываясь по сторонам, сказал:

– Это не комары, это блохи.

– Гонишь! Блохи только на собаках живут. Тогда это скорее вши, – Сеня принялся чесаться с утроенной энергией.

– Помылся бы ты, Сеня. Не зря же тебе тётенька мыло подарило. Хозяйственное. – Фёдор опасливо отодвинулся подальше от Сени.

В соседней лодке Агроном уже почти оделся. Рядом натягивал штаны Баралгин. Просунув одну ногу в штанину, он вдруг притупил на мгновение, а потом посмотрел на бомжа и спросил:

– Слышь, зёма, я чего-то не пойму. Объясни мне, тупому. Ты с брунеткой шашни крутишь или с блондинкой?

– Я блондинок люблю и брюнеток. А шатенок я тоже люблю, – путаясь в рукавах свитера, ответил Агроном.

Баралгин ожидал похожего ответа и потому пошёл в своих предположениях ещё дольше:

– Типичный моральный разложенец. О ты, прости меня господи, часом не многосексуал? Ультрамарины, вперёд. Голубая кровь. Учти, зёма, наш Гондурас – это тебе не Сан-Франциско.

Агроном встал в лодке, напряжённо всматриваясь в Голого, который продолжал следовать параллельным с ними курсом, но Баралгин схватил его за рукав и снова усадил на скамейку:

– Стоять, Зорька. И чего это к тебе бабы липнут? У меня и бицепс круче, и дельта помощнее.

– У тебя гормон в теле играет, давай-ка, брат, к берегу!!! Я тебе брому накапаю, – отмахнулся Агроном и принялся знаками показывать бойцам в остальных лодках, чтобы они тоже гребли к берегу.

Когда карапузы сошли но берег, Агроном уже стоял тут, скрестив руки но груди, и разглядывал невесть как очутившихся в здешних краях двух каменных истуканов с острова Пасхи. Подошедшему Фёдору он кивнул на них:

– Фёдор, зацени. Это, типа, наши древние короли – Маркс и Энгельс. – За их спинами раздался дикий скрежет – последняя лодка врезалась в песок с такой силой, что сидевший на носу Гиви по инерции вылетел на берег и шлёпнулся в траву.

Лагавас бросил бесполезные теперь весло, сошёл на сушу и принялся осматриваться вокруг, пока остальные обустраивали место ночлега.

Оставив недомерков шустрить по хозяйству, «большие» спустились к воде и устроили военный совет. Агроном показал рукой через речку:

– Как стемнеет, поплывём на тот берег. Нас там никто не ждёт.

Баралгин вполне резонно возразил бомжу:

– Да там, как стемнеет, чёрт ногу сломит. Не пойду я туда ночью.

А гном поддержал его:

– А днём там ещё хуже. Болото вокруг. Комары с кулак, хоботки – как карандаш, летит, звенит – уши от гула закладывает. Ты знаешь, как они кусаются?

Агроном неприязненно посмотрел на Гиви:

– А кому сейчас легко? Отдыхай, нерусский.

Гном замолк, обиженно сопя и ковыряя носком сапога мокрый прибрежный песок.

Вернувшийся к стоянке Лагавас направился прямо к ним:

– Слышь братва! Надо уходить.

Агроному не слишком понравился командный тон эльфа.

– На том берегу пьяные урки. Подождём, пока они заснут.

Но Лагавас только отмахнулся планов бомжа:

– Дело не в урках. Не нравится мне это место. Клёва нет. Дичь попряталась.

Гиви, все ещё бормотавший себе под нос изысканные оскорбления Агроному, пробурчал в сторону:

– Отдохнёшь с вами, как же.

Шедший к костру с самоваром в руках Чук окликнул старших товарищей:

– Дяденьки, вы Фёдора не видели? Он, кажись, в лес пошёл! Один!

Агроном повернулся к Баралгину и скомандовал:

– Сходи-ка, дружок, поищи нашего карапуза – не ровен час умыкнут его урки!!!

Баралгин нехотя отправился в лес, громко и матерно размышляя о несправедливости мира, но ему повезло: он обнаружил Фёдора за первым же деревом – тот лежал, растянувшись на травке и ковырял пальцем в носу.

Баралгин чуть не задохнулся от возмущения. Он подскочил к карапузу, схватил Фёдора за шкирку и рывком поднял того на ноги.

– Слышь, пацан, у нас все работают. Кто воду носит, кто дрова собирает. Может, тоже чем-нибудь займёшься? А, Фёдор? Ты не рановато задембелевал, а? Думаешь, все тут тебе обязаны? Будь уверен, это не так. Не отворачивайся от коллектива, Фёдор, – а то коллектив может по-своему использовать твою неудачную позицию!

Фёдор нащупал в кармане кольцо – оно почему-то придавало ему уверенности и даже наглости в такие моменты.

– Ничего не могу с собой поделать. Я начальник!

Баралгину ничья поддержка не требовалась, поэтому, держа Фёдора на весу левой рукой, правой он запросто засветил ему в глаз. На лице карапуза моментально появился синяк угрожающего размера, и воспитательная работа продолжилась:

– Начальник? Над кем? Мы не рабы, рабы не мы, Фёдор. Если ты плюнешь на коллектив, коллектив утрётся. Но если коллектив плюнет на тебя, ты утонешь.

Фёдор продолжал теребить кольцо в руке:

– Всё равно, я главный!

Баралгин перехватил Фёдора правой рукой, а освободившейся левой поставил ему синяк под другим глазом из соображений симметрии:

– Почему это я должен вкалывать за тебя? Сейчас я тебя проучу. – Фёдору «повезло» вдвойне, потому что для Баралгина он в данный момент был не только ленивым и жирным карапузом, но ещё и воплощением Агронома, предательски узурпировавшего власть в отряде.

– Ты чё, ещё не понял? Тогда держись, салага!!! Фёдор только вяло отмахнулся:

– Отстань от меня! Ты, часом, не педофил?

Тут уже и так не слишком выдержанный Баралгин рассвирепел не на шутку:

– Ну, это уже переходит всякие границы. Ты просто маленький испорченный мальчишка. Я говорю – не рановато задембелевал, а? Я ну, повернись, когда с тобой старший разговаривает. Я тебе задницу надеру!

Он принялся стягивать с Фёдора штаны. Тот задёргался, как припадочный:

– Да щас! Так я и знал! Стопудово педофил! У всех вас одинаковые методы!!!

Обеими руками он крепко держал свои брюки. Баралгин принялся трясти парня как грушу, пока из того не посыпались на землю плюшевый мишка, самокат-скутер, скейборд, компьютерная игровая приставка, пивные бутылки, замызганная «Камасутра в картинках» и пачка презервативов.

Баралгин уже впал в неконтролируемое состояние:

– Я тебя насквозь вижу! Я всё понял, кольцо разлагает неокрепшую детскую психику. Отдай его мне, а не то одно – смерть.

Вслед за колодой порнокарт из кармана Фёдора вывалилось и пресловутое кольцо, слабо сверкнув на солнце. Баралгин метнулся к нему, на мгновение ослабив свою хватку:

– Дай сюда!

Этого мгновения Фёдору хватило, чтобы, изловчившись, нанести Баралгину удар ногой в пах. Тот скрючился от боли и завопил:

– Я тебя ещё поймаю! Ещё поймаю, гадёныш маленький! От меня не спрячешься, козлёнок!

Фёдор, подхвативший кольцо и обретший прежнюю наглость, подошёл поближе, и тут уже Баралгин исхитрился ухватить его за ногу. Но карапуз надел кольцо на палец и исчез. Баралгина же охватил панический ужас.

– Фёдор? Фёдор! Христом-богом прошу! Прости меня, Фёдор! Фёдор?

Но невидимый и недостижимый, карапуз его уже не слышал, мир вокруг него постепенно стал чёрно-белым, а потом и вовсе чёрным. Он двигался словно в плохом сне, пока цвета не стали возвращаться, будто кто-то невидимый покрутил ручку яркости, и вот он возник уже в другом месте – рядом с Агрономом. Тот от неожиданности аж подпрыгнул на месте:

– Фёдор Михалыч?

Фёдор с посеревшим от блужданий в чёрно-белом мире лицом доложил:

– Баралгин рехнулся. – Он пощупал своё лицо, но синяки на его лице загадочным образом рассосались.

В глазах Агронома читалось сомнение, и в первую очередь он спросил карапуза, шагнув ему навстречу:

– Где кольцо?

Фёдор отпрыгнул в сторону:

– О ну, осади!

Агроном удивлённо уставился на ощерившегося мальчишку:

– Фёдор? В чём проблема?

Карапуза, кажется, уже отпускало, он перестал теребить кольцо в кармане и расслабился:

– Да я-то в порядке. Сам-то как?

Внезапно ему пришла в голову замечательная мысль. Он уцепил кольцо кончиками пальцев и протянул его Агроному, как скользкую и противную лягушку:

– Хочешь колечко поносить?

Агроном уставился на него изумлёнными глазами:

– Ты чего городишь, щусенок? Тебе же его до Мордовии нести надо.

Фёдора опять пробрала трясучая. Он принялся колотить себя ладонями по щекам:

– Ладно, бомж. Не говори никому. Не надо. Нервы у меня ни к чёрту. Каждого шороха шугаюсь.

Кусты за их спинами зашевелились, и оттуда высыпала толпа урок, неуверенно переминающихся с ноги на ногу. Вслед за ними появился ещё один урка – гораздо крупнее и страшнее остальных. Поверх тюремной робы на нём красовался малиновый жилет с прицепленным бейджем: «Цурюк Хаим. Старший администратор». Моментально приободрившиеся урки, умело маневрируя на местности, принялись окружать Агронома и Фёдора, не спуская с лиц нахальных улыбочек.

Бомж заслонил собой карапуза и прошипел, чтобы не быть услышанным толпой наседавших на них уголовников:

– Тикай, Фёдор! Беги! Беги!

Фёдор сорвался с места и исчез в лесу. Агроном покосился на Цурюка Хаима и вопросил:

– Значит, ты тут старший? Ну что же – будем разбираться! – Уверенными приёмами кун-фу он принялся отбиваться от наседающих урок, пытаясь добраться до их командира, но тот не стал ввязываться в махач, а обошёл Агронома стороной и бросился в погоню за Фёдором, чьи грязные пятки мелькали между деревьев.

Фёдор нёсся по лесу, не разбирая дороги, вопя как оглашённый и беспорядочно размахивая руками, что точно не помогало бежать быстрее. Он стрелой пронёсся мимо остолбеневшего Сени. Тот успел только крикнуть вслед:

– Фёдор Михалыч!

Обернувшись, он увидел несущуюся за Фёдором толпу урок во главе с Цурюком Хаимом. Тот сорвал с себя малиновый жилет, размахивал им как флагом и орал:

– Бей городских! Мочи козлов!

Кавалькаду урок нагонял раскрасневшийся Агроном, пинками расталкивая попадающихся ему под ноги уголовничков:

– Вашу мать!!!

Бомжу почти удалось настигнуть преследователей Фёдора, когда на развилке тропинки он внезапно потерял равновесие и на полном ходу врезался в сосну. Дерево с треском рухнуло на землю, из дупла но его крепкую голову высыпалось ошалевшая от такого беспредела семейка дятлов.

Потеряв урок из виду, Агроном стоял у развилки и в недоумении крутил головой, пока вдали на тропинке, уходящей влево, не заметил Гиви и Лагаваса, залёгших в невысоком кустарнике. Гном махнул ему рукой:

– Агроном, сюда!

На широченной поляне, обнесённой по периметру жёлто-чёрной лентой со знаками радиации, увлёкшиеся Чук и Гек собирали подозрительно крупную чернику. Неожиданно их внимание привлёк какой-то шум неподалёку. Они подняли головы и увидели бегущего мимо Фёдора. Чук приветливо помахал ему рукой:

– Фёдор!

В Гек, давясь очередной пригоршней ягод, пробурчал:

– Давай к нам, скорей! Давай! Фёдор! Давай сюда! Быстро!

Фёдор пронёсся мимо, давя ягоды ногами. Брызги черничного сока окропили лица Чука и Гека, с шипением стекая вниз.

Мерин Гек облизал своё лицо, насколько ему хватило языка, и спросил:

– Чё он делает?

Чук удивлённо пожал плечами:

– Не врубаюсь.

Ответ на их вопрос появился быстрее, чем можно было ожидать, – на поляну вывалилась толпа урок, преследующая Фёдора.

Гек от неожиданности плюхнулся в траву:

– Нет!

Более сознательный Чук чуть не подавился проглоченной секундой ранее порцией черники:

– Беги, Фёдор. Беги.

Фёдор сиганул через предупредительную ленту прямо в колючие кусты на опушке. Его вопль был слышен за многие километры от этого места. Тем временем Чук принялся подпрыгивать и размахивать руками.

– Эй! Эй, вы! Мы здесь! Сюда! – Обернувшись к Геку затаившемуся в траве, он сказал: – Я те говорил, черника убойная штука!!!

Урки заметили карапузов и прыжками понеслись к ним, Чук, не долго думая, рухнул на землю и затаился рядом с Геком в высокой траве. Когда первые полосатые робы замелькали возле них, они не сговариваясь поставили подножку бегущим впереди всех уголовникам.

Наблюдая за безупречным сальто. Мерин Гек аж взвизгнул от удовольствия:

– Прикинь, сработало!

В этот момент урка, рухнувший на него с самой верхней точки полёта, чуть не сломал карапузу шею и попутно завалил уголовника из второго эшелона. И дальше…

«Смешались в кучу кони, люди…» – Чук и Гек оказались в самом низу нехилой груды тел. Сдавленным голосом Чук пожаловался невесть кому:

– Да, уж сработало, так сработало!

Под узловатым сохнущим деревом, нежась в травке и о чём-то мирно беседуя, лежали Лагавас, Гиви и Агроном. Гном пыхал вонючей сигарой, периодически прикладываясь к банке пива. Лагавас и Агроном предусмотрительно не выпускали свои ёмкости из рук. Покосившись на Гиви, эльф порылся в карманах и протянул бомжу пачку эльфийских тонких сигареток, тот подозрительно глянул на Лагаваса, но сигарету взял. Они только успели прикурить, когда где-то в лесу раздалась милицейская сирена.

Лагавас прислушался, затянулся сигаретой и задумчиво произнёс:

– Гондурасский ментовской свисток.

Агроном привстал в траве, вглядываясь в лес, потом знаком показал подъем:

– Кажись, это Баралгин.

Троица нехотя поднялась, погасила сигаретки о подошву и направилась туда, откуда доносился сигнал.

Вой, потревоживший расслабляющихся Гиви, Агронома и Лагаваса, действительно издавал Баралгин, походя разбираясь с десятком урок на черничной поляне. Урки старались брать массой, но дрались неумело, по-деревенски широко размахивая руками. Баралгин ловко раскидывал их по всей поляне приёмами самбо. Измазанные с головы до ног черничным соком, урки снова и снова бросались в атаку, упорно не замечая остолбеневших от страха Чука и Мерина. Те впали в кому, не замечая криков, привлёкших внимание их старших товарищей:

– Бегите! Бегите!

Толку от них все равно на поверку не оказалось никакого – подсказать бившемуся как зверь Баралгину, что сзади к нему подкрадывается Цурюк Хаим, они тоже не смогли. Ну или не захотели – финка уголовника предательски вошла в широченную спину, и Баралгин повалился на землю.

Чук задумчиво посмотрел на него, валяющегося среди черничных кустиков, и пробормотал:

– Ну вот, а ещё говорят черника, полезна для глаз.

Выбежавшие на поляну Лагавас, Агроном и Гиви ещё успели заметить подлый выпад уголовничка.

Агроном бросился на Цурюка Хаима, сшибаясь с ним в смертельной схватке. Они неслись навстречу, уставившись друг на друга ненавидящим взором и на ходу сбрасывая с себя пистолеты, кастеты и ножи, оставаясь с голыми руками.

За несколько шагов до неминуемого столкновения, мгновенно оценив обстановку, Агроном выхватил из-за пазухи свёрток, украшенный крупными красными буквами «Жутко некошерное сало. Рекомендации лучших антисемитов», и смазал свои шею и руки.

С распахнувшимися от ужаса глазами Цурюк Хаим, готовившийся броситься и задушить противника, попробовал было неуклюже затормозить, но потерял равновесие и кулём рухнул под ноги Агроному. Тот ловко вывернул ему руки за спину и приковал наручниками к дереву. На запястьях рук Цурюка Хаима моментально вздулись красные волдыри – размером с ручищи хитрого бомжа. Сам же Агроном бросился к истекающему кровью Баралгину.

Тот уже бредил, теряя сознание:

– Карапузов замели!!!

Агроном аккуратно попробовал выдернуть из его спины финку.

– Не шевелись.

Глаза Баралгина помутнели от боли.

– Фёдор, где Фёдор?

Агроном зло бросил умирающему приятелю:

– Фёдор сдриснул.

Лицо Баралгина на удивление озарилось блаженной улыбкой.