Глава десятая.

В ГОСТЯХ И В КАСКЕ

Лишь через пару десятков километров от моста, где Пендальфу стало совсем нехорошо, по одному вывалившись из огромной дыры в скале, взмыленные и подавленные случившимся Аграном, Лагавас, Баралгин, Гиви и Фёдор смогли остановиться. Последний рывок окончательно лишил их сил, они рухнули на землю, их грудные клетки вздымались, прокачивая лёгкие кислородом, словно штормовое море. Чуть не наступив на полутрупы товарищей, следом выскочили не на шутку разошедшиеся Сеня, Чук и Гек. Они удивлённо уставились на валяющихся на земле бойцов, пританцовывая на месте, осмотрелись по сторонам и непонимающе переглянулись – их-то прямо-таки распирало от впечатлений и прекрасного настроения – они отлично оттянулись, Гек пнул носком ботинка хрипящего как загнанная лошадь Фёдора и спросил:

– Федь, ну вы чё??? Клёво же было!!! Зря ты отказался от аспирина – нас до сих пор плющит!!! Мы такого насмотрелись!!! Сеня ваще какого-то суперпожарного видел!!! Правда, чувак?

Его словесный понос зло прервал Агроном, который под шумок решил повысить себя в должности и скомандовал:

– Лагавас, построй отделение!

Эльф, с детства втайне мечтавший о мировом господстве, не на шутку обиделся:

– Чуть что, так сразу Лагавас!

Баралгин, не успевший отдышаться, попробовал надавить на самозваного начальника общественным мнением:

– Дай ты передохнуть пацанам!

Но Агроном подавил бунт в зародыше, умело показав при этом все перспективы, открывающиеся перед теми, кто попробует ослушаться командира:

– В морге отдохнёте, а сейчас в лес надо уходить. По вечерам здесь шпана с урками шастает. Уходим.

– Да-да!! Уходим!!! Уходим!!! – Это Гек, глядя на бомжа влюблёнными глазами, нетерпеливо приплясывал в сторонке – ему явно не терпелось вписаться в какую-нибудь тусу. Лучше всего с индийскими танцами и песнями.

Агроном отошёл на несколько шагов, подозрительно оглянулся, послюнявил палец и поднял его вверх. Пока он проделывал эти телодвижения, а Чук, Гек и Сеня старательно копировали нехитрый обряд своего нового кумира, Фёдор отполз в сторону и принялся зарывать кольцо в землю.

Он уже успел выкопать ямку, положить туда кольцо, найденного тут же дождевого червя и фото какой-то голой бабы, прикрыл все это куском стекла и принялся присыпать землёй, когда вернувшийся Агроном скомандовал:

– Баралгин, Лагавас, Гиви! Подъем. Вставай, сынок. А где Фёдор? Фёдор! Где этот дезертир?

Фёдор обречённо вздохнул, откопал кольцо и порнофото, с удивлением поглядел на затвердевшего червя и, понурив голову, вернулся в строй.

Агроном оглядел свой отряд – наполовину мёртвый, наполовину танцующий, словно в индийском фильме, и дал команду начать марш-бросок.

Отряд пробирался по волшебному лесу. Понять, почему местные жители называли лес волшебным, без псилоцибиновых грибов было практически невозможно. Единственным его отличием от обычной тайги можно было кое-как признать светофоры на тропинках и урны через каждые сто метров.

Однообразный пейзаж вокруг навевал скуку – один только Гиви почему-то беспрестанно крутил головой, испуганно озираясь при каждом резком движении, вглядываясь в кустарник, он заявил:

– Вот что я вам, ребята, скажу, Говорят, живёт тут одын баба. Кто говорит колдунья, кто говорит нымфаманка. Кличка Электродрель. Одно известно точно – ни одного мужика нэ прапускаит!

Фёдор слушал, раскрыв рот, – на него рассказ оказал какое-то особое впечатление. Они не прошли и десяти шагов, когда ему почудился женский голос:

– Фёдор!

Карапуз тут же перенял у Гиви моду испуганно озираться, и хотя всем остальным рассказ Гиви был абсолютно по барабану, гном всё же продолжил:

– Старый, молодой – ей бэз разницы.

Фёдору почудилось женское лицо, чей насмешливый взгляд упёрся ему прямо в глаза.

– Такой молоденький. Такой хорошенький. Ты ведь не сделаешь мамочке больно?

Фёдор принялся стрематься так, словно перенял повадки местных «грибников». Но никому, кроме него, голос мифической Электродрели из глупой гномьей байки не являлся. Разве что Гек в очередной раз держал сеанс космической связи с богом аспирина.

А вот Сеня, по правде говоря, незаметно выплюнувший таблетку, подсунутую ему Чуком, ободряюще постучал Фёдора по плечу:

– Федя, ты чё?

Тот дёрнулся, словно через него пропустили шаровую молнию, а Гиви всё ещё продолжал свои размышления вслух:

– Говорят, бородатых любит, – и словно почувствовав, что никто, кроме Фёдора, его не слушает, Гиви обернулся к карапузу: – Ничё! Нас, коротышек, голыми руками не возьмёшь. Глаз как у собаки, а нюх как у орла.

Гном повернул голову на дорогу и внезапно наткнулся предметом своей особой гордости – шнобелем невероятных размеров, на автоматный ствол, торчащий из куста:

– Вах! – только и успел выдохнуть ошалевший Гиви, вытягивая руки вверх.

Кусты раздвинулись, и на тропинку вышел здоровенный бугай в камуфляже, щедро украшенном дембельской мишурой, в сопровождении нескольких бойцов с АКМ-ами наперевес.

Наклонив к тому лицо, перемазанное зелёнкой, главный омоновец не сдержал усмешки:

– Электродрель, говоришь? Не бойся, на такого, как ты, она даже в голодный год за мешок картошки не позарится.

Заметно повеселевший при виде омоновцев Лагавас выдвинулся на передний план и пару раз кашлянул. Заметивший его краем глаза командир ОМОНа отпихнул Агронома, подошёл к эльфу и с нежностью обнял его. Наконец-то бойцы отряда сообразили, кого им всем так напомнил бугай в хаки: голубые глаза, длинные-длинные белокурые волосы, плавная походка…

Баралгин неслышно выругался:

– Вот пи…

Командир ОМОНа похлопывал Лагаваса по спине и другим частям тела:

– Ну, здравствуй, Лагавас, балтийский братишка, – сказав это, он жестом показал что-то своим подчинённым, и те принялись короткими зуботычинами укладывать остальных бойцов отряда на землю.

– Здравствуй, товарищ! – Глаза эльфа наполнились слезами, но, внезапно вспомнив о том, что он не один, Лагавас махнул головой за спину:

– Эти чурки со мной!

Омоновец тяжёлым взглядом осмотрел раскорячившуюся на земле разношёрстную публику и снова махнул своим бойцам:

– Чуркам предъявить справку о регистрации. Один из его головорезов принялся обыскивать гнома, а тот принялся возмущаться:

– Ара, я не понял. Если тэбэ дэнэг надо, так и скажи, нэ юли.

Командир ОМОНа нахмурился, что-то соображая, потом пнул Гиви носком сапога:

– Так быстро не говори, понял? Я краями не догоняю, понял?

– Двадцать баксов, и ты нас не видэл, мы тебя нэ встречали. – Гиви решил не играть с огнём и сразу перешёл на единственно понятный представителям органов язык денег.

Лежавший рядом с гномом Агроном горячо зашептал ему на ухо:

– Даже если продать в рабство карапузов – мы больше десяти не наскребём.

Командир ОМОНа схватил бомжа за волосы, поднял его голову и прорычал:

– Ты что, сюда торговаться пришёл? Давай-ка, за угол отскочим.

Ухватив Агронома за шкирку, он рывком поднял его на ноги и потащил за ближайший куст. Сначала они общались шёпотом, но постепенно голоса все усиливались, переговорщики плавно перешли на отборнейший мат.

Баралгин краем глаза следил за кустами, прислушиваясь к разговору. Затем зашептал Фёдору, косясь на омоновцев, не сводивших с них автоматных стволов:

– Влипли мы, кажись, основательно. Надо было колечко твоё на границе задекларировать как лом цветных металлов. Прибалт наш, сука, мог бы и подсказать – они к этому делу привычные. А теперь сами же контрабас нам шьют, Федя.

Перебранка за кустами закончилась. Главный омоновец вернулся на поляну с хромовыми сапогами Агронома под мышкой и донельзя довольной харей.

Агроном, поджимая ноги в грязных портянках, присоединился к своему отряду. Командир ОМОНа жестом приказал пленным встать и отчеканил:

– Руки в гору! Разберёмся.

Автоматчики погнали гоп-компанию, добровольно сложившую руки на голове, по лесной тропинке, а потявкивающие овчарки заставляли непроизвольно ускорять шаг – не дай бог, сорвутся с поводка.

Вскоре тропинка вывела их к обрыву. Внизу, казавшийся игрушечным, раскинулся крошечный городишко. Командир ОМОНа очертил в воздухе его границы, словно представляя непрошеным гостям:

– Вот и пришли. Мы, прибалтийские республики, гордые, но маленькие. Столица в аккурат под большой ёлкой помещается. Как говорится, велкам!

Прибалты прогнали пленных по кривым улочкам, доставив в странного вида дом. В маленьком окошке на втором этаже выставлены были в ряд всевозможные цветы в горшках. Агроном мрачно кивнул Фёдору:

– Вон, гляди, узнаешь? Тут кино про Штирлица снимали!

Фёдору было не до осмотра сомнительных достопримечательностей – его мучили странные предчувствия.

Когда их всех под конвоем загнали в одну тесную комнатушку, карапуз счёл за благо спрятаться за спинами своих товарищей, и ожидания его не обманули – в стене открылась незаметная до того дверь и на пороге появилась тётка, чьё лицо ему чудилось ещё там, в лесу.

Та самая Электродрель, которую в красках расписывал ему Гиви, оказалась дамой бальзаковского возраста, страшной, как матушка-смерть.

Фёдор застыл в ужасе, а стоящий склонив голову Агроном истово крестился.

Под руку с хозяйкой дома шёл молодой смазливый парнишка.

Гиви наклонился к Фёдору и зашептал:

– Ну чито я тебе гаварыл? Это её бойфренд! Ну… сожитель по-вашему. Он же – лубовнык, он же – хахэль.

Парнишка тем временем принялся бесцеремонно пересчитывать присутствующих, тыкая в каждого пальцем с безупречно наманикюренным ногтем:

– Лицо кавказской национальности – это раз, балтиец – это два. Ещё пара мужиков и четыре беспризорника. – Он подмигнул кому-то из конвоиров и двинулся с обходом. Убедившись что никого больше нет, он капризно надул губки и спросил:

– Агент Смит телеграфировал, что вас девять, а чё это вас только восемь? Куда старикана дели?

Агроном, которому по старшинству следовало держать ответ, стыдливо уставился вниз, ковыряя пол босой ногой.

– В глаза смотреть, я сказала! – Электродрель махнула конвоиру, тот дулом автомата приподнял подбородок бомжа, прошипев:

– С госпожой премьер-министром разговаривать учтиво!

Игра в молчанку тем не менее продолжилась, и стремительно теряющая спокойствие хозяйка дома топнула ногой и завопила с заметным британским акцентом:

– Сами расскажете, или в пыточную пройдём? Считаю до трёх! – и крикнула куда-то в коридор, за дверью:

– Фентон!!!

В комнату влетел бородатый мужик в странного вида камзоле и с массивной золотой цепью, на которой болтался полуметровый знак доллара, усыпанный брильянтами. Встав по стойке смирно, он почтительно склонился перед Электродрелью, выслушивая приказания:

– Моего палача, быстррраа! И пусть возьмёт всё необходимое! Быстрааа!!!

– Ес, мэм. – Кивнув, бородач исчез так же быстро как и появился.

Хозяйка дома горделиво окинула взглядом присутствующих:

– Завтра уотром их будьет девять! Это сказала Элэктродрэль!

Лагавас дёрнулся вперёд:

– Не бери на понт, тётя.

Электродрель, не ожидавшая такого отпора, замерла в недоумении, а разбушевавшийся эльф продолжил гоношиться:

– На кого батон крошишь??? – Видя, что на лице хозяйки появляется уважение, он решил не сходить с выбранной линии поведения:

– Потеряли мы твоего старпёра по дороге.

Электродрель окончательно сменила гнев на милость, принявшись заигрывать с бойцами:

– Да ну и хрен с ним, сам виноват. Правда, ребятки? Говорили ему, дуй в обход, огородами. Нет, напрямки пошёл, срезать захотел. Ты, Гиви, тоже хорош, затащил всех в канализацию. – Она потрепала зардевшегося гнома по щеке. – Тебе-то что, а мужики могли искривление позвоночника заработать.

Розовощёкий обладатель прекрасного маникюра не на шутку встревожился в условиях увеличившейся конкуренции со стороны пришлых мужиков и истерично завопил, метя залепить по уху Лагавасу:

– Так я не услышал ответа на поставленный мной вопрос: где дедок?

Электродрель бросилась ему наперерез, пытаясь успокоить не в меру ревнивого паренька.

– Сдаётся мне, он остался на предыдущем уровне. Не смог пройти, не справился с призраком коммунизма. – Чмокнув своего хахаля за ушко, она снова обернулась к пленникам:

– Я вижу, вы все бравые ребята. Не вешать нос, пацаны. Утро вечера мудрёнее. А сейчас – все в душ. Кофе, сигара и рюмка ликёра. Кто хочет – мартини с водкой. Смешать, но не взбалтывать. – Она уставилась в одну точку, и Фёдор, внимательно смотревший на Электродрель и поймавший этот самый взгляд, почувствовал, как пол уходит из-под его ног, глаза его сбежались к переносице, и он окончательно потерял контроль над действительностью.

В его голове зашумел голос Электродрели:

– Приходи в полночь на сеновал, Фёдор. Не пожалеешь!

Потерявшего сознание карапуза еле успел подхватить на руки кто-то из его товарищей, так и не сообразивших, что с ним случилось. Хозяйка дома уже вышла из комнаты, дав понять, что аудиенция окончена.

На втором этаже виллы Электродрели в огромной зале собралась за барной стойкой вся компания. Негромко играла музыка. По всему залу плавали клубы сигаретного и не только дыма, в одном из углов выстроилась целая батарея пустых бутылок.

Пригорюнившийся Сеня, вяло покачивая головой в такт музыке, обвёл пьяным взглядом собравшихся и заявил:

– Песня про Пендальфа.

Мерин Гек по-отечески приобнял товарища и заявил.

– Сеня, про Пендальфа сейчас неактуально Сейчас модно хип-хоп! Эй, диджей! Поставь мой компакт-диск!!!

Лагавас плеснул себе в стакан водки и сказал, как отрезал:

– Здесь играют только блюзы. Музыку чёрных. Гек не отступал:

– Между прочим, если кто не помнит, старикан любил что-нибудь поэнергичней.

Он вскочил на ноги, схватил с барной стойки папку и, пролистав несколько страниц, заявил бармену:

– Я у вас два пива брал, хочу песню заказать – поставь стодвенадцатую!

Он схватил микрофон, принял позу мегазвезды (не ту, конечно, что те принимают, общаясь с продюсером, а ту, что когда-то ввёл в моду некто Э. Пресли) и, не следя за колобком на экране, завопил дурным голосом:

Он почесал в затылке, шваркнул микрофон обратно на барную стойку и вернулся к приятелям:

– Эх, блин, жалко, слова забыл…

Компания, как и принято на таких мероприятиях, уже разбилась на несколько групп «по интересам». Сидевшие рядом Агроном и Баралгин набрались чуть не больше всех, но настойчиво штурмовали всё новые и новые ёмкости.

Агроном плеснул собеседнику стакан водки и доверительно зашептал на ухо:

– Расслабься, Баралгин. Здесь граница на замке.

Тот выпил залпом, притянул собутыльника к себе, занюхал волосами и обмяк, пустив пьяную слезу:

– Не спится мне, братишка. У меня в голове кто-то говорит, как будто радио какое. Говорит и говорит. – Баралгин пьянел на глазах, уже с трудом сдерживая эмоции.

– Про папашку моего, начальника ГУВД гондурасского. Говорит, урожай ещё на полях не собран. Трубы, говорит, все полопались, как зимовать-то будем??? А мой батя знаешь какой??? Мой батя самых честных правил. А вот бояре у него – сволочи! – Он рубанул по столу ладонью, так что стаканы подскочили, расплёскивая своё содержимое, и, сжав кулаки, продолжил:

– Он-то думает, я вернусь – он меня начальником ГУВД поставит в нашем славном городке. Ты бывал там? Белые храмы с золотыми куполами. Красная крепостная стена. Мега-пушка и мега-колокол. Радио целый день играет, видал когда-нибудь такую красотищу?

Агроном кивнул, соглашаясь:

– Ну, бывал я в Москве. Проездом.

Баралгин удивился доже сквозь всепоглощающий хмель:

– Да при чём здесь Москва? Я же про Гондурас. Он вообще в другом полушарии, блин.

В пьяном угаре никто не заметил, как Фёдор выбрался из банкетного зала и по запутанным коридорам старинной виллы отправился на сеновал. Проплутав по дому битый час и порядком опоздав, он тем не менее обнаружил, что там его никто не ждёт. Ещё добрых полчаса он просидел на связке хвороста, напряжённо всматриваясь в темноту, пока не увидел приближающийся свет. Он вскочил на ноги, пятно света дёрнулось и двинулось к нему. Он уже мог разглядеть – это была Электродрель собственной персоной, в левой руке она держала керосиновую лампу, а в правой – банную шайку.

Подойдя к нему, она первым делом поинтересовалась:

– Ну что, Фёдор? Хочешь в тазик посмотреть?

Карапуз недоверчиво уставился на ополоумевшую тётку, по лицу его блуждали тени:

– Я чё я в тазу не видел?