Совершенно бесспорно, что новое движение не могло иметь какой-либо надежды на развитие и успех, если бы в сердцах его последователей с самого начала не было укреплено твердое убеждение, что это движение не является «предвыборной приманкой», а представляет собой совершенно новое учение.

Давно известно, что как только кончается предвыборная горячка, начинается рутина. Парламентарий, избранный на срок в пять лет, отправляется в парламент как в контору. Часто он только расписывается в членской книге и возвращается домой.

При таком отношении парламентариев к работе неудивительно, что у парламента нет достаточно сил для того, чтобы бороться с марксизмом.

Поэтому создается такое положение — с одной стороны слабая, безвольная, парламентская масса, а с другой — тысячи прекрасно вооруженных знанием и техникой борьбы преступников, которые отбрасывают слабых и застенчивых со своего пути, как ненужный балласт.

Мировые идеалы, как бы они ни были прекрасны и возвышенны, никогда не могут быть применимыми в жизни человечества, если они не базированы на принципе борьбы за прочную государственность.

К числу таких нежизненных теорий принадлежит теория интернационального марксизма, выдвинутая евреем Карлом Марксом.

Нечего и говорить о том, что Карл Маркс оказался дальновидным, как может быть дальновиден лишь пророк, сделав ставку на слабость и развращенность лиц, стоявших у власти. Его расчет был правилен до малейших деталей. Что же касается его цели, то таковой конечно был лишь торжеством его расы:

В моей работе я базировался совершенно на обратном.

Взяв из бесформенной массы идей об универсальном благе несколько самых главных, я перековал их в сжатую, почти догматическую форму.

Так создалась доктрина Национал-социалистической германской рабочей партии.

В германском народе можно резко различить три группы.

Первая — это та, которая представляет собою людей охотно подчиняющихся правительству. Для них государство есть нечто неприкосновенное, а потому они часто бывают совершенно по-собачьи преданы властям.

Вторая группа считает, что народ не должен служить государству, становясь при этом на ту же точку зрения, что государство должно служить народу.

Эти люди нередко высказывают критические взгляды по-адресу правительства. Это нормальные германские буржуа, а также так называемые либеральные демократы.

Третья группа — это люди смотрящие на государство, как на экипаж, в котором они могут ехать куда захотят к своим собственным, зачастую совершенно туманным целям.

В период до Великой Войны эти люди совершенно безответственно жонглировали идеей германизма считая, что германца можно сделать из кого угодно: из китайца, из негра, если он только изучит немецкий язык и выразит согласие голосовать за какую-либо политическую партию.

Такой процесс, если бы он имел успех, привел бы не к торжеству германской расы, а наоборот, к ее упадку и вырождению.

Мы должны заботиться не о германизации других народов, а о германизации наших земель, памятуя, что чужая кровь может оказать только дурное влияние на нашу расу.

Что касается государственного аппарата, то мы должны относиться к нему, не как к цели, а как к способу.

Государство есть базис, на котором должна стоять культура нации, а вовсе не источник культуры, как предполагается некоторыми.

В мире может быть сотня образцовых государств, но если заглохнет источник арийской культуры, то самые передовые нации падут вниз.

Отсюда вывод — нужно заботиться не о благе государства, а о качестве расы.

Главной задачей национального государства должно быть собрание и охранение древнейших расовых элементов, которые составляют красоту и гордость высшей породы человечества.

Так целью германского государства является собрать всех германцев в своих пределах, отобрать из них лучшие расовые элементы и сохранить их чистыми от примеси чужих кровей для того, чтобы они могли со временем занять подобающее им доминирующее положение.

Нет никакого сомнения в том, что чиновники, управляющие в настоящий момент нашим государством, прекрасно себя чувствуют предоставляя все «самотеку».

Необходимость борьбы за новый порядок не привела бы их в восторг. Ведь гораздо легче смотреть на государство, как на автоматическую машину, которая тебя кормит, чем играть какую-то активную роль в работе этой машины.

Немудрено поэтому, что когда нам бывают нужны люди для проведения нашей работы, мы должны их долго искать. Большей частью к нам примыкает молодежь и только в редких случаях мы находим последователей среди людей старого поколения, пожилых годами, но юных и горячих душами.

Первой обязанностью всякого государства является создание такого положения, при котором граждане не могли бы вступать в позорящие их страну браки.

В государстве, заботящемся о чистоте крови своего народа, не должно разрешаться вступать в брак слабоумным, сифилитикам, туберкулезным и т.д.

Все вступающие в брак должны прежде всего помнить, что цель брака — дети, но только здоровые дети.

На детей страна должна смотреть, как на самое ценное

свое достояние.

Государство должно также заботиться о предоставлении крепким и здоровым женщинам рожать как можно больше детей для того, чтобы благословение Божие не обращалось для них в проклятие из-за недостатка средств.

Что касается людей, любящих детей, но не имеющих возможности родить здоровое потомство, то для таких самое лучшее брать приемных детей, которых они могли бы воспитать достойными гражданами государства.

Государство обязано помнить и о необходимости улучшения физической природы своих граждан.

Воспитание детей должно быть построено так, чтобы культуре их тела уделялось не меньшее внимание, чем культуре духа. Школы националистического государства должны взять на себя обязанность следить за этим.

Каждый мальчик должен уделять в день хотя бы час физическим упражнениям, а также принимать участие в гимнастических играх.

Чрезвычайно важно, чтобы при этом мальчику не вкладывалось в голову вздорных идей. Так, по мнению некоторых, фехтование спорт красивый, а бокс — уродливый.

Такой взгляд совершенно абсурден. Всякий спорт одинаково красив и полезен, а спорт, который учит человека самозащите и подавно полезен. Что же касается применимости фехтования или бокса для разрешения вопросов чести, то пусть уж лучше молодые люди разрешают такие вопросы кулаками, чем шпагой.

Если бы в Германии в свое время бокс занимал соответствующее ему положение, в Германии не было бы столько непригодных к жизни людей.

Трагедия Германии была в том, что она имела чиновников, инженеров, химиков, юристов, литераторов, профессоров, но очень мало мужчин в полном смысле этого слова.

Насколько высоко стояла наша страна в интеллектуальном отношении, настолько же низко стояла она в отношении культуры тела.

Германская нация, находящаяся сейчас в положении «падшей», которую может толкнуть каждый, должна сейчас напрячь все силы для того, чтобы вернуть веру в себя.

Эта вера ,в силу своего народа должна культивироваться в каждом ребенке с самого раннего детства.

Все воспитание ребенка должно быть направлено к тому, чтобы убедить его, что его народ выше всех других. При таком физическом и духовном воспитании будет со временем достигнута непобедимость страны.

Мы должны всегда помнить одно.

Насколько сильно было крушение нашей нации, настолько же силен должен быть и подъем. Но этого подъема можно достигнуть лишь при максимальном напряжении нашей воли и безграничной преданности родине.

Государство должно со своей стороны делать все для того, чтобы содействовать соответствующему воспитанию молодежи. Нельзя думать, что с окончанием школы молодой человек уже подготовлен для служения своей родине. Именно в этот-то момент и начинается для него самая настоящая пора работы над собой. Он должен начать учиться маршировать и обращаться с оружием, для того чтобы, когда родина призовет его, он был уже настоящим солдатом.

Когда окончится срок военной подготовки, молодой человек должен иметь при себе два документа: паспорт, который дает ему право принимать участие в строительстве его страны и удостоверение о здоровье, разрешающее ему вступить в брак.

Что касается воспитания девушек, то здесь главное внимание воспитателя должно быть обращено на физическое развитие и характер: что касается интеллектуального развития, то оно для женщины стоит на последнем плане.

Главная идея воспитания девушки — это создание будущей матери.

Чисто научная программа воспитания молодежи должна быть сокращена. Прежде всего мозги молодежи не должны переобременяться знаниями, которые очень скоро забываются.

Средняя школа должна давать своим питомцам только те знания, которые могут быть им полезны по выходу в жизнь.

Особенное внимание должно быть обращено на курс истории. В 99-ти случаях из 100 школ, молодой человек по окончании школы помнит несколько имен, дат и эпизодов. Главные же факты, которые он должен знать и помнить твердо, часто им совершенно не уяснены.

Целью изучения истории является не ознакомление ученика с прошлым, а приобретение опыта на будущее время. Поэтому большое внимание должно быть уделено истории Рима, которая дает огромный опыт.

Что же касается наук совершенно социального характера, то они должны быть совершенно исключены из программы средней школы.

С точки зрения общенациональной, курс образования молодого германца должен заканчиваться военной школой.

Государство однако при этом не должно забывать об особенно талантливых молодых людях и давать им возможность специализироваться дальше в той области, к которой их больше всего влечет.

Двери высшей школы должны быть открыты для всех, достойных ее, независимо от социального происхождения.

Учреждение, которое сейчас ошибочно называется «государством», имеет в себе два сорта людей — своих граждан и иностранцев.

Граждане — это те, кто путем рождения или натурализации пользуются всеми правами гражданства страны. Иностранцы — это те, кто пользуются такими же правами в других странах.

В настоящее время право гражданства приобретается путем рождения в пределах данного государства. Так, ребенок негра, родившийся в Германии, становится автоматически германским гражданином. Таким образом, стать гражданином чужой страны оказывается ничуть не труднее, чем войти в члены какого-нибудь клуба.

Я знаю, что многим то, о чем я говорю, очень неприятно.

Но тем не менее, я не могу не задумываться над глупостью современных законов о натурализации.

Впрочем есть на свете одна страна, где принимаются уже меры к охране чистоты крови. Я говорю в данном случае не о германской республике, а о Соединенных Штатах. Америка уже отказывает в разрешении на иммиграцию элементам, которые могут быть опасны для здоровья коренного населения, а также абсолютно запрещает натурализацию представителей целого ряда рас.

Наше национальное государство разделяет свое население на три класса — граждане, подданные и иностранцы. В принципе натурализация или рождение в пределах государства не дает подданному равных прав с гражданином. Так, пользуясь покровительством законов данной страны, он в то же время не имеет права участвовать в выборах или служить на государственной службе.

В то же время подданный пользуется свободой отказа от своего подданства и может в любое время принять гражданство страны, с которой он связан кровными узами.

Что касается иностранца, проживающего в пределах данного государства, то его статус фактически тот же, что и у подданного, но лишь на тот период времени, пока он не выедет за границу.

Молодой германский подданный должен проходить тот же курс обучения, что и гражданин. По окончании средней школы, он должен также проходить курс военного обучения, которое обязательно для всех, и отбыть ценз в армии. По окончании срока военной службы, он, при условии безупречной аттестации, может получить права гражданина.

Каждый, приобретающий права германского гражданина, должен помнить о том, что эта высокая честь и что лучше быть в Германии подметальщиком улиц, чем королем в другом государстве.

Германская девушка является только подданной, но с выходом замуж, она приобретает права гражданки.

Нельзя рассматривать человека с точки зрения его расового происхождения и в то же время принимать марксистскую аксиому: «все люди равны».

Каждый, кто верит в национал-социалистическое государство, должен отличать его от других стран.

Другие государства могут строить свою жизнь на базе чисто экономической, но национал-социалистическое государство не может, так как его цель заключается не во временном благополучии народа, а в вечном существовании нации.

Никакая организация не может быть сильной, если она не использует всех творческих сил своих членов.

Лучшая форма государства это такая, при которой используются все лучшие силы нации как физические, так и духовные.

Ответственные решения в таком государстве должны приниматься не большинством голосов, а ответственной группой лиц, причем окончательное решение должно в конце-концов выноситься одним человеком.

Ни Палата, ни Сенат никогда не должны-принимать никаких решений. Их обязанность — не решать, а работать. В лучшем случае они могут советовать.

История показывает нам, что парламентская система в жизни народов играла сравнительно небольшую роль.

Эта система выходила на арену истории обычно тогда, когда принималась обычно какой-либо страной в том случае, если эта страна начинала деградировать.

Национал-социалистическое государство должно быть построено на принципе единовластия.

Кроме того, оно должно быть национальным по своему составу.

В противовес социал-демократической организации, при которой вождями были бы евреи, а рядовыми членами германцы, в нацистском государстве все ответственные посты могут быть заняты только германцами.

Нужно отметить, что католическая церковь дает нам весьма ценные примеры организации. Эта церковь обладает удивительно стройным механизмом, благодаря которому она и является одной из сильнейших организаций мира.

Главная сила каждой организации — это внутренняя убежденность ее членов в ее правоте и непобедимости. Только при таком положении партия может действительно быть непобедимой.

Этим внутренним убеждением была пропитана наша маленькая горсточка, начавшая свое дело по восстановлению германской нации. Как сейчас помню, 24 февраля 1920 года состоялся наш первый большой митинг в Мюнхене. После того, как он прошел, мы сейчас же взялись за подготовку второго митинга.

До 24 февраля мы мечтали устраивать такие митинги хотя бы раз в месяц, но после того, как мы увидели успех, мы решили устраивать их регулярно каждую неделю.

Каждый из наших митингов проходил все с большим и большим успехом. В зале становилось все теснее.

Почти все митинги начинались с рассмотрения только что отшумевшей войны и Версальского договора.

Речи говорились самые резкие — ораторы не стеснялись в выражениях и это способствовало поднятию настроения.

В те дни вообще нельзя было представить себе пролетарского митинга, на котором не обсуждались бы условия мира.

Но нередко мы нарывались на «мирные элементы», которые в ответ на речи о позоре Версаля кричали:

— А Брест-Литовск?

Марксистский яд слишком глубоко проник в толщу населения и иногда нашим ораторам казалось, что они никогда не продолбят этой живой человеческой стены.

Прислушиваясь к другим ораторам, я вскоре понял их ошибку.

Нужно было говорить так, чтобы каждое слово шло непосредственно к сердцу слушателя и затем уже проникало в его мозг.

Я горжусь теперь этим изобретенным мной способом. Два года спустя меня считали уже мастером ораторского исскуства.

Где бы я ни выступал, я всегда умел построить свою речь так, что она воспринималась именно, как должно было быть.

Одной из моих самых удачных речей была речь «О Версале и Брест-Литовске». После этой речи я понял, что аудитория, которая столь горячо защищала брест-литовский мир, никакого понятия о нем не имела.

Мне пришлось вынести однако немало трудностей в борьбе с марксистским влиянием.

Марксистская пропаганда проводилась в стране главным образом через посредство еврейской интеллигенции.

Марксистская пресса была прекрасно организована, в ней печатались огненные статьи, производившие впечатление на умы. Что касается нашей буржуазной прессы, то, увы, она была очень вялой, и нашему молодому движению рассчитывать на ее поддержку не приходилось.

Если мы сумели выйти в конце-концов победителями, то только потому, что в те трудные дни мы напрягали всю нашу волю, все наши силы в борьбе с врагами нации.

С 1919 по 1921 год я неоднократно посещал буржуазные митинги. Из этих посещений я вынес заключение о том, что буржуазные ораторы придавали ценности сказанного слова очень мало значения.

Я присутствовал на митингах демократов, германских националистов, германской народной партии и баварской народной партии (баварские центровики).

Главное, что поражало меня на этих митингах, было полное отсутствие единодушия у присутствующих.

Никакой дисциплины не наблюдалось, присутствующие не стеснялись держать себя так, как им хотелось и председатели надрывали глотки для того, чтобы создать хоть какое-то подобие порядка.

Ораторы напоминали больше декламаторов, но публика обращала на них очень мало внимания, позволяя себе зевать во все горло и вставлять комические реплики.

Когда же по окончании митинга председатель предлагал присутствующим исполнить национальный гимн, публика бросалась к выходу.

Национал-социалистические митинги не были похожи на эти. Они проходили в полном порядке, несмотря на то, что на них действительно бушевали страсти.

На этих митингах председатель был полновластным хозяином, которого аудитория слушалась беспрекословно.

Иногда к нам врывались красные агитаторы.

Они грозили нам расправой и только твердая власть председателя удерживала присутствующих от того, чтобы они сами не расправились раньше с непрошенными гостями.

Наши собрания проходили под красным флагом, так как мы были революционерами.

Красный цвет мы избрали и для плакатов и афиш. Это дико раздражало левых, но в то же время привлекало их на наши митинги.

В заключение получалось совершенно обратное тому, к чему они стремились. Вместо того, чтобы срывать наши митинги, они начинали прислушиваться к тому, что у нас говорилось.

На наши митинги публика собиралась за три четверти часа до начала и постепенно они становились все популярнее. Так, многие бывшие враги обращались в друзей.

Нужно принять во внимание, что нашим митингам, как и всему нашему движению никто не покровительствовал. Защита нашей работы лежала на нас самих, — так как мы не могли рассчитывать даже на полицию.

Но у нас была решительная группа, сначала очень маленькая, затем уже достаточно сильная — человек около восьмидесяти, которые готовы были по приказу председателя пойти на любой риск и, если нужно, сложить головы за дело партии.

Нечего и говорить, что революция в нашей стране произошла только потому, что у власти стояла вялая буржуазия.

Настроение в нашей партии становилось все горячее.

По мере того, как росли эти настроения, у нашей молодежи отращивались также когти и зубы. Они без всякого труда воспринимали теорию необходимости борьбы, прекрасно понимая, что под покровительством тихой богини мира нельзя достичь ничего.

К 1920 году наша группа стала уже на прочное основание, а к весне 1921 года была разделена на целый ряд ячеек. Это было необходимо, так как сфера нашей работы стала расширяться.