Маршалл написал текст отречения, которое, он надеялся, станет основой для фордовского извинения перед еврейством и... выставит автомобильного титана в смешном свете. „Если бы у меня были его деньги, — цинично сказал Маршалл в разговоре с близким другом, — я бы не подписал такое унизительное заявление и за 100 миллионов долларов!“ К величайшему удивлению Маршалла, письмо отречения было опубликовано без единой поправки и под ним стояла подпись Генри Форда.

В этом письме упор делался на «чрезвычайную занятость» крупного бизнесмена, не дававшую ему возможность уделять должное внимание статьям, выходившим в «Дирборн индепендент». Признавалось, что обвинения против евреев носили злонамеренный, несправедливый и фальшивый характер. «Великий Форд» смиренно просил прощения у «многострадального еврейского народа» за «непроверенные утверждения и ошибки», содержавшиеся в его газете.

Отречение Форда было встречено с нескрываемой радостью «еврейской общественностью». «Антисемиты всего мира в трауре», захлебывалась от удовольствия идишистская печать. Однако раскаялся ли в самом деле «гордый американец»?

После смерти Форда выяснилось, что никаких апологий перед евреями он не подписывал. Подписи под отречением и извинительным письмом к Шапиро были подделаны его помощником Гарри Беннетом, рассказавшем об этом на страницах журнала «Тру» в 1951 г.:

«Я позвонил Форду. Я сказал ему, что „апология“ уже начертана и добавил: „Она выглядит прескверно“. Я попытался зачитать ему текст по телефону, но он остановил меня. Тогда я воспроизвел подпись Форда на документе. Я всегда умел подписываться за него очень правдоподобно. Затем я послал бумагу Унтермейеру и Маршаллу. Подпись была заверена, и на этом дело исчерпано».

Очевидно, что вся эта история представлялась Форду пренеприятнейшим инцидентом, и он предпочитал никогда даже не упоминать о ней. Тем более, что он нисколько не изменил своей позиции к еврейству. В 1940 году он сказал журналисту Джеральду Смиту:

«Я надеюсь когда-нибудь вновь опубликовать „Международное еврейство“.

Но публикация антиеврейских статей — лишь первый шаг Форда в направлении «национальной справедливости». Вскоре после этого он приступает к финансированию кампании против «граждан Моисеева закона» по всему миру.

...Тот факт, что знаменитый автомагнат Генри Форд давал деньги национал-социалистам не подлежит сомнению», — писал один из первых биографов Гитлера Конрад Гейден. Знаменитый американский писатель Эптон Синклер в своей книге о Форде утверждал, что «детройтский король» передал нацистам 40000 долларов на издание своих антиеврейских статей на немецком языке, а затем 300000 долларов были посланы Гитлеру через внука бывшего кайзера, взявшего на себя роль посредника. Американский посол в Берлине Вильям Додд сказал в одном интервью, что «некоторые американские промышленники во многом посодействовали приходу к власти фашистских режимов в Германии и Италии». Американцы не сомневались, что в первую очередь речь шла о Форде, об антисемитизме которого периодически напоминала печать. Английская газета «Манчестер гардиан» писала, не называя имени, что Гитлер получил «больше чем моральную поддержку» от богатого американца, склонного к антисемитизму и надеявшегося на помощь нацистов в борьбе с «международным капиталом». «Нью-Йорк тайме» в 1922 г. поместила информацию о том, что в Берлине циркулируют слухи о финансировании Фордом «национального и антисемитского движения в Мюнхене, возглавляемого Гитлером». Слухи имели столь широкое распространение, что одна из крупнейших немецких газет «Берлинер тагеблатт» потребовала вмешательства американского посла для «предотвращения дальнейшей финансовой поддержки нацизма». Результаты этого требования остаются неизвестными. Как бы там ни было, но в 20-е годы в США и Западной Европе постоянно шли разговоры о финансировании Фордом гитлеровского движения.

Форд и его американские сторонники видели в нацистах тех, кто стремится противостоять агрессивным поползновениям «еврейских хищников». Германия и Америка были двумя крупнейшими индустриальными державами, и Форд считал жизненно важным дать надлежащий отпор «захватчикам» в обеих странах. Финансовые вливания в «дело национального освобождения» и знаменитая антиеврейская книга снискали ему признание и уважение среди нацистов. И, как он полагал, если нацистская партия прилет к власти, тогда его «философия» обязательно сыграет значительную роль в «битве против еврейства».

Помимо того, в нацистской программе имелся пункт, совпадавший с экономическими интересами Форда. Он совершенно искренне соглашался с яростными филиппиками Гитлера против «чудовищных условий» Версальского мирного договора. Торговые ограничения, наложенные на Германию, вредили не только ей, но и американским бизнесменам, искавшим иностранные рынки сбыта. Америка могла выгодать от торговли с Европой, если она только полностью оправится от разрухи, вызванной мировой войной и, как отмечал американский экономист Мейнард Кейнес, «без процветающей Германии не может быть процветающей Европы». Но пока не отменены Версальские «путы», связывавшие Германию по рукам и ногам, нельзя и мечтать о восстановлении экономики.

Будучи подростком, Форд работал в мастерской выходца из Германии и «научился у него многим полезным вещам». Он любил немцев, потому что «они талантливые и бережливые люди». В 20-е годы Форд намеревался открыть свой завод в Германии, где «нет недостатка в высококвалифицированных работниках». В 1921 г. один из его помощников отправляется в разрушенную и оккупированную страну «умельцев», чтобы отыскать подходящее место для автозавода. Но из-за ограничений, наложенных «наглыми победителями», из этой затеи ничего не вышло. Форд полагал, что давление нацистов может привести к отмене ограничений и появлению шансов на расширение автомобильной промышленности в Германии.

В начале 20-х годов нацистская партия действовала вполне легально, и Форд имел законное право оказывать ей открытую поддержку. Однако, будучи человеком осмотрительным и умеющим заглядывать в будущее, он не хотел оставлять следы, свидетельствующие о его связях с партией крайне радикального и правого толка. Американский госдепартамент наверняка не одобрил бы его вмешательство во внутренние дела другой страны. У нацистов тоже были серьезные основания предпочитать, чтобы источники пополнения их кассы оставались анонимными. Если бы немецкий народ узнал, что Гитлер финансируется Фордом, его бы непременно заклеймили как марионетку зарубежного капиталиста. Во избежание прямых контактов нужны были посредники. Первыми «связными» между Фордом и Гитлером оказались русские эмигранты. Вскоре после обнаружения Фордом «понимания еврейской проблемы», небольшая группа беженцев из «Новой Иудеи» предложила ему свои услуги. Среди них был Борис Бразоль. Юрист по образованию, он работал в царской России помощником министра юстиции Щегловитова. Бразоль прибыл в США в 1917 г. как глава Ассоциации русских офицеров армии и флота. Убежденный и последовательный монархист, он вместе со своим другом генерал-майором А. Череп-Спиридовичем принимал активное участие в деятельности эмигрантских организаций, стремившихся к восстановлению законной власти в России. В 1918 г. его принимает в свой штат секретная служба Америки. Эта работа предоставила ему возможность познакомить офицеров американской госбезопасности с «Протоколами сионских мудрецов». В течение последующих двух лет он делает многое для того, чтобы опубликовать и распространить этот «документ» в США. В 1920 г. его примечает Форд и дает работу в «Дирборн индепендент». Значительная часть фактологического материала, встречающегося на страницах «Международного еврейства», была собрана Бразолем. Его друг, генерал и граф Череп-Спиридович, тоже не сидел сложа руки и проявил себя довольно плодовитым писателем и журналистом. Среди написанных им книг и брошюр наибольшую популярность приобрела «Тайное мировое правительство или Скрытая рука», переведенная на несколько языков. Эта книга и по сей день находит читателей в США. Генри Форд и лондонская газета «Файнэншенел таймс» оказывают Спиридовичу широкую поддержку в публикациях. Имеются также свидетельства того, что он получал деньги из казны «Дирборн индепендент».

Бразоль, отличавшийся патологической скрытностью и осторожностью, был идеальной кандидатурой для совершения всякого рода секретных операций. Никто, кажется, не обращал внимания на частые поездки этого эмигранта в Германию, где он встречался с высокопоставленными нацистами. В нескольких работах, опубликованных уже после второй мировой войны и посвященных нацистской подрывной деятельности, однако содержится утверждение, что Бразоль содействовал созданию «пятой колонны» в США.

Во время посещения Германии у него не возникало особых затруднений с передачей по назначению средств, полученных им от Форда. К тому же, у Бразоля всегда имелось убедительное объяснение причины перевода больших сумм в Германию: он числился американским представителем великого князя Кирилла Владимировича — претендента на российский престол. Великий князь Кирилл постоянно просил Бразоля собирать пожертвования в Соединенных Штатах на «святое дело восстановления монархии». Великокняжеская чета периодически напоминала и русским эмигрантам о своем тяжелом положении на чужбине. Но так ли уж они бедствовали? Доподлинно известно, что с 1922 по 1924 г. супруга Кирилла Владимировича, великая княгиня Виктория (по происхождению немка), передала «огромные суммы» генералу Людендорфу на «поддержание» нацистского движения. (Об этом пишет, в частности, американец Роберт Вильяме в книге «Русские эмигранты в Германии, 1881—1941», Издание Корнелльского университета, 1972 г. — В.П.)

Понятно, что и помимо русских эмигрантов у Форда хватало возможностей для налаживания связей с «немецкими единомышленниками». Упомянем еще об одном из каналов, — наиболее прямом и непосредственном.

28 января 1924 года Зигфрид и Винфред Вагнеры зарегистрировались в нью-йоркском отеле «Уолдорф». На следующий день они отправились в турне по Америке, во время которого Зигфрид должен был дирижировать оркестрами, исполнявшими музыку его знаменитого отца — Рихарда Вагнера. Турне было организовано для сбора денег на проведение музыкального фестиваля в Байрейте. В этом тихом и живописном уголке южной Германии в 1872 году поселился Рихард Вагнер. Там, в построенном им театре, до 1914 г. проводились ежегодные фестивали, в период которых исполнялись все оперы великого композитора. Первая мировая война положила конец этим музыкальным праздникам. Байрейт стал городом-призраком. Иностранцы больше не интересовались музыкой Вагнера, некоторые из них высказывали мнение, что ее исполнение является чуть ли не государственной изменой и «шовинистической мерзостью»...

Для пробуждения нового интереса к байрейтскому фестивалю и прибыли Вагнеры в Штаты. Вряд ли оказалось случайностью, что вместе с ними приехал также Курт Людке, направившийся за океан собирать фонды для Гитлера. Между прочим, он сказал Вагнерам: «Вы находитесь здесь по делу, не слишком отличающемуся от моего». Их миссии фактически были одного и того же порядка. В своей книге «Я знал Гитлера» Людке упоминает один разговор с Вагнерами в отеле:

«Мы говорили о деньгах. Точнее, мы говорили о том, как заинтересовать Генри Форда в нацистском движении... Винфред была очень деятельной женщиной, принимавшей большое участие в устройстве дел мужа... теперь она проявила готовность помочь и моей миссии».

В отеле Вагнеры и Людке откровенно обсуждали планы встречи с Фордом, придя к заключению, что следует возложить надежды на его жену, всегда интересовавшуюся заезжими знаменитостями.

Не стоит, по-видимому, удивляться тому, что известный музыкант и его жена легко сблизились с нацистским эмиссаром. Зигфрид во многом унаследовал взгляды своего отца, в том числе и его юдофобию. Людке писал, что для Зигфрида, как и для Рихарда Вагнера, евреи были «слугами дьявола», стремящимися разрушить христианскую цивилизацию.

Можно напомнить, что Рихард Вагнер не жалел гневных слов для обличения «паразитического еврейства» и перелагал на него вину за коррупцию «тевтонского духа». В 1881 году он написал письмо баварскому королю Людвигу II, в котором представлял евреев как «прирожденных врагов всего честного и благородного». Наиболее известные аргументы великого композитора против еврейства содержатся в статье «Иудаизм в музыке», датированной им еще 1850 годом. Еврейский период в современной музыке, писал он, характеризуется чудовищной пошлостью и полным отсутствием подлинного творчества. Вагнер неоднократно публично демонстрировал свою антиеврейскую позицию. Так, на концерте в Лондоне в 1855 г., дирижируя «итальянской» симфонией Мендельсона, он надел лайковые перчатки, чтобы подчеркнуть презрение к еврейскому композитору. При исполнении же следующего номера программы — увертюры Вебера, — перчатки были незамедлительно сняты. Когда критики упрекнули его за эту злонамеренную демонстрацию, он обозвал их «кучкой бродячих жидов».

Французский граф Гобино, бывший близким другом композитора, оказал сильное влияние на его расистские убеждения. Известная работа Гобино «О неравенстве рас» (1855 г.) провозглашала превосходство арийской расы и неполноценность всех остальных рас. Вагнер принял участие в распространении этой книги, а его зять Хьюстон Чемберлен, объединив расовые идеи Ницше, Гобино и своего тестя, создал фундаментальный труд «Основы девятнадцатого столетия» (1899 г.), ставший одним из краеугольных камней нацизма. Кайзер Вильгельм II говорил, что Чемберлен с его книгой был послан немцам самим Всевышним.

В статьях Вагнера нередко наталкиваешься на откровенно антиеврейские высказывания. Например, он заявлял, что немцы «абсолютно беззащитны перед лицом иудейских планов» и что необходимо решительное пробуждение народа и прекращение мелких политических споров, чтобы «сломить власть евреев». Вагнер писал также, что смешение между арийцами и евреями приводит к росту евреев в мире и чревато расовым вырождением. В его последней опере «Парсифаль» символически отражена борьба арийцев за расовую чистоту, за предотвращение половых связей с «неполноценными», ведущих к падению морали и «забвению национальных идеалов».

Вагнер тщательно следил за тем, чтобы его статьи публиковались без каких-либо изменений. Гитлер старательно изучал все написанное «нашим композитором» и говорил, что политические статьи Вагнера — его «любимое чтение». Фюрер признавал, что многим ему обязан:

«Тот, кто желает понять национал-социалистическую Германию, должен знать Вагнера».

Винфред, по рождению англичанка, став женой Зигфрида, также обнаружила немалый интерес к политике. Она была страстной поклонницей «одного молодого человека с радикальными политическими взглядами» — Адольфа Гитлера. Винфред познакомилась с ним в 1920 г. и вскоре присоединилась к нацистской партии. Гитлер зачастил в Байрейт. Зигфрид ничего не имел против посещений его жены «молодым другом». По словам Винфред, он относился к будущему фюреру вполне благосклонно и говорил: «У молодого человека есть кое-какие блестящие идеи. Да поможет ему Бог в их претворении».

В одном из своих байрейтских визитов Гитлер сообщил Вагнерам о планах нацистского переворота, намечавшегося на 1923 год. После его отъезда Винфред долго продолжала вспоминать о нем. По ее мнению, ему было предназначено стать «спасителем Германии».

Подобно Гитлеру, Зигфрид ненавидел социал-демократов и коммунистов. Его старшая дочь Фриделинд позже рассказывала: «Отец был разочарован послевоенной Германией. Он не мог понять и простить бегство кайзера, и у него не было ни малейших симпатий к Веймарской республике...» Несмотря на отвращение к Веймарской республике, прозванной им «свиным хлевом», и презрение к «декадентской еврейской культуре, оккупировавшей Германию», Зигфрид Вагнер оставался в политическом бездействии до 1923 г.

9 ноября 1923 г. он вместе с женой отправился в Мюнхен, где должен был состояться его концерт. Однако по прибытии выяснилось, что концерт отменен из-за начавшегося нацистского путча. Как известно, попытка нацистов прийти к власти не удалась и закончилась полным провалом.

Вагнеры решили, что обязаны помочь своим единомышленникам чем только могут. Через несколько дней Винфред узнала от соратников по партии, что тяжелораненный Герман Геринг пересек австрийскую границу и лежит на больничной койке в госпитале Иннсбрука. Не долго думая, Вагнеры поехали туда, чтобы быть рядом с ним и... оплатить все его счета. Впоследствии они устроили «толстому Герману» бесплатное годичное пребывание в Венеции.

После Рождества Вагнеры стали готовиться к поездке в Америку, где намеревались собрать пожертвования на фестиваль в Байрейте. Остановившись на несколько дней в Лондоне, они прибыли в Нью-Йорк 28 января 1924 года. Именно тогда и составлялись ими и Людке планы на встречу с Фордом.

30 января троица направилась в Детройт. Вначале Людке увидел все там в «сером свете». «Депрессивный и грязный американский городишко». Но «настроение заметно улучшилось по прибытии в отель „Штатлер“: Вагнеров уже ждало приглашение от Фордов».

Вечером следующего дня они поехали в поместье автомобильного короля, находившееся всего в 10 милях от Детройта. Форды приветствовали гостей у входа в особняк. Сразу же все пошли в «обеденный зал». Сначала разговор носил общий, поверхностный характер: о погоде, великолепной мебели и картинах фордовского дома и т.п. Но постепенно стали затрагиваться более серьезные темы, — музыка, Вагнер, Байрейт, Германия и, наконец, политика. После простой, но безукоризненно приготовленной еды, состоявшей из салата и обильной порции мяса (последнего хозяин не одобрял, ибо старался придерживаться вегетарианской диеты), беседа все более концентрировалась вокруг политической ситуации в Германии.

В обсуждении еврейского вопроса и курса нацистов участвовали в основном фрау Вагнер и Форд, в то время как Зигфрид ограничивался тем, что иногда вставлял пару слов. К удивлению немецких гостей, Форд говорил с ними довольно откровенно. Он объяснил им, что еврейство в Америке представляет исключительно грозную силу, мощь которой нарастает с каждым днем. Статьями в «Дирборн индепендент», продолжал он, им предпринята попытка дать американскому народу «инструктаж» относительно еврейского заговора. Затем заговорили о коммунизме в Европе, Версальском договоре и контроле евреев над прессой. «Философия и идеи Форда и Гитлера были очень схожими», — заметит позже фрау Вагнер. Не могли обойтись в таком разговоре, разумеется, без нацизма и его вождя. Винфред поразило, что «Форд был хорошо информирован обо всем, что происходило в Германии... Он знал разные мелочи о национал-социалистическом движении». Фрау Вагнер только успела подумать, что настала пора намекнуть своему собеседнику о финансовых нуждах Гитлера, как он опередил ее: «Форд сказал мне, — вспоминала она, — что он финансировал Гитлера, давая ему часть выручки от продажи легковых автомобилей и грузовиков в Германии». С очаровательной улыбкой Винфред высказала предположение, что теперь у нацистского лидера еще большая потребность в деньгах, чем раньше. Форд понимающе усмехнулся и заметил, что всегда готов протянуть руку помощи такому человеку как Гитлер, стремящемуся освободить Германию от евреев. Наконец, фрау Вагнер спросила, может ли посланец Гитлера — Карл Людке, получить аудиенцию, чтобы обсудить пути дальнейшего сотрудничества. Форд кивнул в знак согласия и сказал, что готов потолковать с «таким парнем».

После приятно проведенной беседы за ужином Форды и Вагнеры вместе поехали в город, где в половине девятого начинался концерт. Когда оркестранты еще пробовали инструменты, Людке присоединился к Винфред в ее ложе. Даже раньше, чем она успела открыть рот, вспоминал гитлеровский эмиссар, «ее чарующая улыбка поведала мне, что все в порядке». На следующий день Людке предстояла встреча с «автомобильным гением».

Ровно в девять утра в отель заехал секретарь Форда Либольд, чтобы отвезти Людке на встречу со своим боссом. Поначалу немец изрядно нервничал, но все его волнения моментально улеглись при взгляде на «хозяина». «Предо мной был „Дирборн индепендент“ во плоти. Глядя на его лучистые глаза, волевое лицо почти без морщинок, нельзя было сказать, что ему за 60». Форд ввел нацистского визитера в кабинет и плотно закрыл дверь за собой. Хозяин уселся в большое кресло и положил одну ногу на стол. Людке с удовлетворением отметил дружеское выражение его серых глаз, твердый, приятный голос, моложавую фигуру и «хорошо очерченную голову, указывающую на характер и расу».

Гость начал разговор с краткого описания целей нацистского движения и критического положения в Германии. Как только Гитлер придет к власти, подчеркнул он, незамедлительно будет принята социальная и политическая программа, предложенная «Дирборн индепендент». Необходимо делать все возможное для скорейшего успеха Гитлера, в противном случае евреи разрушат арийскую солидарность и опять, воспользовавшись услугами продажных политиков, втянут Европу в войну. Форд слушал с большим вниманием: его собеседник рассказывал о том, о чем не узнаешь из американских газет, контролируемых еврейством. Нехватка финансов, заявил Людке, — единственное препятствие к претворению в Германии идей, за которые ратуют Форд и Гитлер. Он пояснил, что в Соединенных Штатах еще не пришло время, чтобы потеснить евреев, но Германия — из-за ее географического расположения, исторического прошлого и невероятно тяжелых теперешних условий — страна, выбранная Провидением возглавить борьбу за освобождение от евреев.

В ходе беседы Форд вставлял ремарки вроде: «я знаю... да, евреи... эти гнусные евреи...» Вдохновленный и чувствующий поддержку Людке возвестил, что от успеха или поражения Гитлера зависит будущее всех стран, включая и Америку. Каждый помогающий нацистам может смело рассчитывать на определенные выгоды и привилегии для себя, когда они придут к власти. Можно выработать условия, гарантирующие концессии в Германии сразу же после победы Гитлера. В связи с тем, что установление нацистского режима может повлиять и на изменения в России, нужно понимать, что открытие этого колоссальнейшего рынка сулит неслыханные деловые возможности для тех, кто «дружил» с Гитлером.

Мемуары Людке свидетельствуют, что его затяжное красноречие оказалось вроде бы напрасным. Он утверждает, что Форд не дал никаких обязательств по оказанию финансовой помощи. По мнению некоторых историков, если принимать во внимание, что Людке был нацистом, нельзя ожидать от него признания в том, что Форд давал какие-либо средства Гитлеру. Весьма вероятно, что одним из главных условий фордовских контрибуций было полное молчание на этот счет со стороны «немецких друзей». В своей книге, между прочим, Людке сам же намекает, почему не может сказать правды без того, чтобы не навредить Форду. Еврейский бойкот, пишет нацистский эмиссар, «ущипнул его очень больно» и показал, что «у миллионеров тоже есть уязвимые места».

Как бы там ни было, Форд удостоился, в конце концов, признания своих заслуг от Гитлера. В июле 1938 года, на 75-й день рождения, его наградили большим крестом Верховного Ордена Германского Орла. Форд стал первым американцем, которому вручили эту медаль. Примечательно, что в том же году такой же чести удостоился и другой финансист Гитлера — Бенито Муссолини.

В торжественной церемонии награждения Форда, состоявшейся в Детройте, приняли участие два германских консула в США: Карл Капп и Фриц Хайлер. В своем выступлении один из них зачитал, что «медаль вручается в знак признания заслуг в деле выпуска автомобилей, доступных массам». Огласили также и личное поздравление от фюрера.

Американские евреи и левая печать, как и следовало ожидать, подняли большую шумиху и организовали «кампанию ненависти» к автомобильному магнату за принятие награды от нацистской Германии. Вовремя выступления на митинге, созванном Всемирной сионистской женской организацией, артист Эдди Кантор не постеснялся назвать Форда «круглым дураком, получившим овации от величайшего гангстера в мире».

В адрес Форда было брошено много горьких слов и упреков. Не остались в стороне и государственные деятели США. Например, министр внутренних дел Гарольд Икес, выступая в кливлендском сионистском обществе, обвинил Форда и других американцев, «принимающих знаки презренного отличия от того, кто считает потерянным день, когда им не совершено очередного преступления против человечества».

Несмотря на оголтелый лай газетных шавок и непрекращающиеся угрозы еврейской мафии, Форд не сдался и выстоял. Одному из друзей он сказал: «Они (немцы) наградили меня медалью. Они (евреи) требуют, чтобы я возвратил ее, в противном случае я не могу считаться американцем. Пусть же они подавятся! Я не откажусь от нее».