Они сра­зу по­ня­ли, в чем за­клю­ча­лось един­ст­вен­ное дос­то­ин­ст­во зе­ле­но­го до­ма. Не­бри­тый Ку­ойл зе­вал в уг­лу кух­ни Би­ти и рас­че­сы­вал спу­тав­шие­ся во­ло­сы Бан­ни. Во­круг них был цар­ст­во тос­тов, ка­као, суе­ты в по­ис­ках про­пав­шей оде­ж­ды и шу­ма до­маш­ней ра­бо­ты. Во­шел Терт Кард и на­лил се­бе ко­фе. Ден­нис уе­хал час на­зад. Кард по­смот­рел на Би­ти, де­мон­ст­ра­тив­но об­ли­зал гу­бы и под­миг­нул ей. Он был по­хож на ин­дю­ка с крас­ны­ми гла­за­ми.
      Он сто­ял пе­ред Ку­ой­лом и Сан­шайн и по­че­сы­вал пах, буд­то его жгло ог­нем.
      — Ку­ойл, я за­шел ска­зать те­бе, что ты дол­жен по­зво­нить Ди­ди Ша­ве­лу. У них там ка­кое-то суд­но го­рит. Те­бе, на­вер­ное, на­до ехать пря­мо ту­да. Я по­ло­жил те­бе в ма­ши­ну фо­то­ап­па­рат, по­про­буй сде­лать па­ру сним­ков. Го­во­рю те­бе, Джек Баг­гит — ум­ней­шая го­ло­ва. На Нью­фа­унд­лен­де ско­рее бу­дут чи­тать про не­до­ум­ков на лод­ках, чем про ав­то­ка­та­ст­ро­фы.
      Он не то­ро­пясь до­пил ко­фе, по­ще­ко­тал Бан­ни под под­бо­род­ком и сно­ва по­че­сал в па­ху пе­ред ухо­дом.
      — Мне он не по­нра­вил­ся. Он про­тив­ный, — ска­за­ла Сан­шайн, по­чув­ст­во­вав злость Ку­ой­ла че­рез рас­чес­ку.
      — Он влюб­лен в се­бя, — ска­за­ла Би­ти. — И все­гда лю­бил толь­ко се­бя од­но­го. В этом у не­го кон­ку­рен­ции не бы­ло.
      — Вот так, — ска­зал Мер­чи Баг­гит, изо­бра­зив без­ос­та­но­воч­ное по­че­сы­ва­ние.
      — Хва­тит, — ска­за­ла Би­ти. — Ты по­хож на пса, за­рос­ше­го бло­ха­ми.
      — Он то­же! — Сан­шайн и Мер­чи виз­жа­ли от хо­хо­та, по­ка Мер­чи не по­да­вил­ся крош­ка­ми от тос­та и Ку­ойл не по­хло­пал его по спи­не.
      Не ус­пел он на­брать но­мер на­чаль­ни­ка пор­та, как за­зво­нил те­ле­фон.
      — Это те­бя, — ска­за­ла Би­ти.
      — Ал­ло? — Он ожи­дал ус­лы­шать го­лос Ди­ди Ша­ве­ла.
      — Ку­ойл, — ска­зал Бил­ли Прит­ти. — Ты за­хо­дил к Эл­ви­ну Яр­ку, что­бы по­го­во­рить о лод­ке?
      — Нет. Че­ст­но ска­зать, я да­же за­был об этом. Я был за­нят, да и, зна­ешь, я как-то не го­рю же­ла­ни­ем сно­ва сесть в лод­ку по­сле то­го, что слу­чи­лось.
      — Вот по­это­му ты и дол­жен это сде­лать. Счи­тай, ты при­нял кре­ще­ние. Зи­ма — луч­шее вре­мя для строи­тель­ст­ва лод­ки. Эл­вин сде­ла­ет для те­бя то, что нуж­но. А ко­гда сой­дет лед, я по­ка­жу те­бе, как с ней об­ра­щать­ся. Раз уж те­бя ни­че­му не учи­ли и ты пред­став­ля­ешь для се­бя опас­ность.
      Ку­ойл знал, что ему сле­ду­ет быть бла­го­дар­ным, но чув­ст­во­вал се­бя пол­ным бол­ва­ном.
      — Ты очень добр, Бил­ли. Я дей­ст­ви­тель­но так и сде­лаю.
      — Ты про­сто ез­жай к Эл­ви­ну. Зна­ешь, где его мас­тер­ская? Пусть Уэй­ви те­бе по­ка­жет. Она его пле­мян­ни­ца. Он стар­ший брат ее бед­ной ма­те­ри, по­кой­ни­цы.
      — Эл­вин Ярк — дя­дя Уэй­ви? — Ему по­ка­за­лось, что он хо­дит кру­га­ми, ко­то­рые с ка­ж­дым ра­зом ста­но­ви­лись все уже.
      — Ну да.
      Ку­ойл ре­шил по­зво­нить Ди­ди Ша­ве­лу. Прав­да ли там по­жар, о ко­то­ром сто­ит на­пи­сать? Бан­ни вы­полз­ла на кух­ню в сви­те­ре, оде­том за­дом на­пе­ред. Ку­ойл по­пы­тал­ся по­ка­зать ей жес­та­ми, что она долж­на пе­ре­одеть сви­тер, но до­бил­ся лишь хму­ро­го взгля­да.
      — Мо­ло­дой че­ло­век, — за­гу­дел го­лос в труб­ке. — По­ка вы там ко­пае­тесь, го­рит «Рим». Гру­зо­вое суд­но, дли­ной сто во­семь­де­сят мет­ров, за­ре­ги­ст­ри­ро­ва­но в Па­на­ме. С пол­ным гру­зом цин­ка и свин­ца. Он сто­ит где-то в два­дца­ти ми­лях от бе­ре­га и го­рит с ча­су дня. Двое по­гиб­ших: ка­пи­тан и не­опо­знан­ное ли­цо. Ос­таль­ных лю­дей вы­вез­ли вер­то­ле­том. Два­дцать один че­ло­век из Мьян­мы. Ты зна­ешь, где на­хо­дит­ся Мьян­ма?
      — Нет.
      — Так вот там, где рань­ше бы­ла Бир­ма. Боль­шую часть эки­па­жа вер­то­ле­том от­пра­ви­ли в гос­пи­таль в за­лив Мис­ки, ле­чить от от­рав­ле­ния ды­мом. Суд­но ве­дут на бук­си­ре в Якор­ную Ла­пу. Боль­ше я ни­че­го не знаю.
      — Не ска­же­те, как мне до не­го до­б­рать­ся?
      — А за­чем? По­до­ж­ди, по­ка его при­ве­дут сю­да. Уже не­дол­го.
      Но в по­ло­ви­не чет­вер­то­го суд­на все еще не бы­ло вид­но в бух­те. Ку­ойл сно­ва по­зво­нил Ди­ди Ша­ве­лу.
      — Они долж­ны быть здесь око­ло пя­ти. Я так по­ни­маю, что у них там что-то не за­ла­ди­лось. По­рвал­ся бук­сир­ный трос, и им при­шлось це­п­лять дру­гой.

***

      Уэй­ви спус­ка­лась, на хо­ду про­со­вы­вая ру­ки в ру­ка­ва курт­ки цве­та гряз­но­го сне­га, ко­то­рую, ско­рее все­го, она сши­ла са­ма. За­стег­ну­лась, взгля­ну­ла на Ку­ой­ла. Ми­мо­лет­ная улыб­ка, и взгляд сно­ва ушел в сто­ро­ну.
      Они мол­ча­ли, но это мол­ча­ние бы­ло при­ят­ным. Ме­ж­ду ни­ми что-то про­ис­хо­ди­ло. Но что? Это не лю­бовь, по­то­му что она не ка­ле­чи­ла. Это не лю­бовь, по­то­му что при­шла во вто­рой раз.
      — Я дол­жен съез­дить в порт, так что мы за­бе­рем де­тей и я при­ве­зу те­бя и млад­ше­го Ге­роль­да до­мой. Я еще не знаю, ос­та­вить ли Бан­ни на час у Би­ти или взять с со­бой. В порт долж­ны при­вес­ти вы­го­рев­ший ко­рабль. Там по­гиб­ло два че­ло­ве­ка, вклю­чая ка­пи­та­на. Ос­таль­ные в боль­ни­це. Так ска­зал Ди­ди Ша­вел.
      — Ме­ня от та­ких вес­тей про­сто в дрожь бро­са­ет. — Она дей­ст­ви­тель­но дро­жа­ла.
      Они подъ­е­ха­ли к шко­ле. Вни­зу, воз­ле сту­пе­ней, стоя­ла Бан­ни с лис­том бу­ма­ги в ру­ках. Ку­ойл при­шел в со­стоя­ние бла­го­го­вей­но­го тре­пе­та от то­го, что она при­нес­ла из шко­лы и про­де­мон­ст­ри­ро­ва­ла с гор­до вы­пя­чен­ной гу­бой: ма­ка­ро­ны, при­кле­ен­ные к кус­ку кар­то­на в фор­ме ли­ца, цве­ты из изо­гну­тых при­спо­соб­ле­ний для чи­ст­ки труб, рас­кра­шен­ные мел­ка­ми до­ма с квад­рат­ны­ми ок­на­ми и ко­рич­не­вые де­ре­вья с кро­ной, на­по­ми­наю­щей ка­пус­ту брок­ко­ли. Та­кая рас­ти­тель­ность на Нью­фа­унд­лен­де ни­где не встре­ча­лась. «Вот она, школь­ная ико­но­гра­фия», — по­ду­мал он.
      — Вот как нас учит де­лать мисс Грэн­ди.
      — Бан­ни, но где ты ви­де­ла ко­рич­не­вое де­ре­во?
      — Мар­ти рас­кра­ши­ва­ет де­ре­вья в ко­рич­не­вый цвет. И я так бу­ду.
      — Бил­ли го­во­рит, что я дол­жен за­ка­зать но­вую лод­ку сей­час, что­бы ее по­строи­ли за зи­му. Он со­ве­ту­ет мне об­ра­тить­ся к Эл­ви­ну Яр­ку, — ска­зал Ку­ойл Уэй­ви.
      Она кив­ну­ла, ус­лы­шав имя дя­ди.
      — Он хо­ро­ший мас­тер, — от­ве­ти­ла она сво­им низ­ким, груд­ным го­ло­сом. — Он сде­ла­ет для те­бя под­хо­дя­щую лод­ку.
      — Я хо­тел съез­дить к не­му в суб­бо­ту, — про­дол­жил Ку­ойл. — По­го­во­рить. Я бы взял де­во­чек с со­бой. Ты не хо­чешь по­ехать с на­ми, вме­сте с Гер­ри? Суб­бо­та удоб­ный для вас день?
      — Са­мый удоб­ный, — от­ве­ти­ла она. — И я на­ко­нец смо­гу от­вез­ти те­те Иви то, что дав­но со­би­ра­лась пе­ре­дать. Мы у них по­ужи­на­ем. Те­тя Иви — знат­ная по­ва­ри­ха.
      По­том Ку­ойл и Бан­ни уе­ха­ли в порт, но «Рим» по при­ка­зу из ком­па­нии су­дов­ла­дель­ца от­бук­си­ро­ва­ли в Сент-Джонс.
      — Обыч­но ме­ня об этом пре­ду­пре­ж­да­ли, — ска­зал Ди­ди Ша­вел. — Рань­ше бы я их за это в ба­ра­ний рог свер­нул. А что сей­час?

***

      В суб­бо­ту ту­ман был та­ким гус­тым, что боль­ше по­хо­дил на ва­ту. С ним при­шел про­ни­зы­ваю­щий до кос­тей хо­лод. Де­ти си­де­ли на зад­нем си­де­нье, как ку­ри­цы на жер­доч­ке. Уэй­ви при­на­ря­ди­лась. Ее чер­ные туф­ли по­бле­ски­ва­ли на чер­ном ав­то­мо­биль­ном ков­ри­ке. У Ку­ой­ла жгло гла­за от уси­лий рас­смот­реть до­ро­гу в ту­ма­не. Вель­ве­то­вые шта­ны бы­ли та­ки­ми уз­ки­ми, что при­чи­ня­ли боль. Он в ты­сяч­ный раз по­клял­ся се­бе сбро­сить вес. До­ма на обо­чи­не за­те­ря­лись в ту­ма­не, мо­ре ста­ло не­ви­ди­мым. Для то­го что­бы про­ехать пят­на­дцать ки­ло­мет­ров до бух­ты Мо­на­ше­ской Су­мы, у них ушел час. Ма­ши­ну тя­ну­ло в сто­ро­ну, про­ти­во­ту­ман­ные фа­ры све­ти­ли еле-еле.
      Бух­та Мо­на­ше­ской Су­мы ока­за­лась не­боль­шим мес­теч­ком, где до­ро­га де­ла­ла пет­лю и вы­во­ди­ла к но­вым до­мам, по­хо­жим на ран­чо. Они с тру­дом уга­ды­ва­ли их очер­та­ния в сы­рой мо­роз­ной мгле.
      — Здесь все сго­ре­ло лет шесть на­зад, — ска­за­ла Уэй­ви. — Был по­жар на весь го­род. По­том все вы­строи­ли но­вые до­ма на день­ги, ко­то­рые им вы­пла­ти­ли по стра­хов­ке. У не­ко­то­рых се­мей, у пя­ти или шес­ти, я уже не пом­ню, стра­хо­вок не бы­ло, так ос­таль­ные с ни­ми по­де­ли­лись. Так что у всех поя­ви­лись но­вые до­ма. Дя­де Элу и те­те Иви не ну­жен был та­кой боль­шой дом, как тот, что сго­рел, по­это­му но­вый они по­строи­ли мень­ше.
      — По­го­ди, — ска­зал Ку­ойл. — У них бы­ло мно­го стра­хо­вых де­нег, но они по­строи­ли ма­лень­кий дом?
      — Э-э, де­ло в том, что у дя­ди бы­ла от­дель­ная стра­хов­ка на мас­тер­скую с лод­ка­ми. Он за­стра­хо­вал ее на та­кую сум­му, ко­то­рая бы по­кры­ва­ла стои­мость и мас­тер­ской, и но­во­го па­луб­но­го суд­на.
      — На­до же, ка­кая пре­ду­смот­ри­тель­ность.
      — Но ведь мог­ло же слу­чить­ся так, что эта лод­ка стоя­ла бы в мас­тер­ской во вре­мя по­жа­ра! Уж луч­ше при­нять ме­ры за­ра­нее, чем ока­зать­ся к это­му не­го­то­вым. Зна­ешь, со сколь­ки­ми людь­ми слу­ча­лись по­доб­ные ве­щи, а их стра­хов­ка по­кры­ва­ла толь­ко стои­мость мас­тер­ской?
      У мис­сис Ярк ока­за­лись тон­кие ру­ки и но­ги, но они вы­гля­де­ли так, буд­то бы­ли вы­ко­ва­ны из же­ле­за. Она уса­ди­ла их за ку­хон­ный стол и на­ли­ла де­тям чаю с мо­ло­ком в кро­хот­ные чаш­ки, ук­ра­шен­ные изо­бра­же­ни­ем жи­вот­ных и с по­зо­ло­чен­ны­ми обод­ка­ми. Сан­шайн по­па­лась гло­стер­ская пят­ни­стая свин­ка, Гер­ри — се­реб­ри­стый пе­тух и ку­роч­ка, а Бан­ни — дор­сет­ская ов­ца. Стол был еще влаж­ным от то­го, что его не­дав­но про­ти­ра­ли.
      — Ко-ко-ко, — ска­зал Гер­ри, по­ка­зав паль­цем на пе­ту­ха.
      — Этим чаш­кам бы­ло мно­го лет, еще ко­гда я бы­ла ма­лень­кой, — ска­за­ла Уэй­ви.
      — Ты уди­вишь­ся, до­ро­гу­ша, ка­кие они на са­мом де­ле ста­рые. Они при­над­ле­жа­ли еще мо­ей ба­буш­ке. Дав­но это бы­ло. Их при­вез­ли из Анг­лии. Ко­гда-то здесь бы­ло две­на­дцать ча­шек, а сей­час ос­та­лось толь­ко че­ты­ре. Ло­ша­ди и ко­ро­вы раз­би­лись, ос­та­лись толь­ко блюд­ца. Еще бы­ли та­кие ма­лень­кие та­ре­лоч­ки с гла­зу­рью, но они то­же раз­би­лись.
      Мис­сис Ярк ис­пек­ла им­бир­ное пе­че­нье в фор­ме ле­тя­щих го­лу­бей с гла­за­ми-изю­мин­ка­ми.
      Бан­ни на­шла на кух­не мно­же­ст­во ин­те­рес­ных ве­щей: скла­ды­ваю­щее­ся при­спо­соб­ле­ние для сня­тия са­пог, жес­тя­ную фор­му для же­ле в ви­де зам­ка с ост­ро­ко­неч­ны­ми баш­ня­ми, ук­ра­шен­ную цве­та­ми чаш­ку для муж­чи­ны с уса­ми, у ко­то­рой над обо­дом был ма­лень­кий ке­ра­ми­че­ский бор­тик, что­бы за­щи­тить усы от вла­ги.
      — Хо­ро­шо еще, что это уда­лось спа­сти от ог­ня, — ска­зал Ку­ойл. И съел еще од­но пе­че­нье.
      — Ах да, — вы­дох­ну­ла мис­сис Ярк, и Ку­ойл по­нял, что ляп­нул глу­пость.

***

      Ку­ойл по­ки­нул об­ще­ст­во жен­щин и по­шел за Эл­ви­ном Яр­ком в мас­тер­скую. Ярк ока­зал­ся ма­лень­ким че­ло­ве­ком с ли­цом, по­хо­жим на смя­тый лист бу­ма­ги, кро­хот­ны­ми уша­ми и гла­за­ми цве­та иво­вых ли­сть­ев. Его рот был поч­ти без­гу­бым: про­сто тре­щи­на ме­ж­ду но­сом и под­бо­род­ком.
      — Так ты хо­чешь лод­ку. Мо­тор­ную?
      — Да, про­стую ма­лень­кую лод­ку. Мне нуж­но что-то, на чем я бы мог пе­ре­плы­вать бух­ту. Что-то не­боль­шое, чем я мог бы управ­лять. У ме­ня это не слиш­ком по­лу­ча­ет­ся.
      Кеп­ка сме­сти­лась на­бок на буг­ри­стой го­ло­ве Яр­ка. На нем был ком­би­не­зон на мол­нии и с дву­мя эти­кет­ка­ми. Од­на кра­со­ва­лась у не­го на про­меж­но­сти, дру­гая — на гру­ди. Из-под ком­би­не­зо­на вы­гля­ды­ва­ла клет­ча­тая ру­баш­ка, а свер­ху — кар­ди­ган с еще од­ной мол­ни­ей.
      — Я ду­маю, те­бе по­дой­дет род­ни с низ­ким бор­том. Где-то на че­ты­ре с по­ло­ви­ной мет­ра. По­ста­вим ту­да мо­тор в семь ло­ша­ди­ных сил. Что-ни­будь в этом ро­де, — ска­зал он и по­ка­зал на креп­кую лод­ку с чет­ки­ми ли­ния­ми, ко­то­рая стоя­ла ря­дом на коз­лах.
      — Да, — со­гла­сил­ся Ку­ойл. Он уже дос­та­точ­но мно­го знал, что­бы по­нять, что пе­ред ним сто­ит хо­ро­шая вещь.
      — Нау­чишь сво­их ма­лы­шек управ­лять ею, ко­гда они ста­нут по­креп­че.
      И они про­шли в по­лу­тем­ную мас­тер­скую.
      — Да, — ска­зал Ярк, — мне тут ос­та­лось за­кон­чить па­роч­ку. — Он по­ка­зал на де­ре­вян­ные ске­ле­ты с на­по­ло­ви­ну на­бран­ны­ми бор­та­ми. — Да еще по­обе­щал по­мочь Най­джу Фер­ну с его лод­кой. Но как толь­ко я вы­бе­русь в лес и най­ду хо­ро­шую дре­ве­си­ну, то де­ло пой­дет бы­ст­ро. Где-ни­будь к вес­не за­кон­чу. Как раз и лед сой­дет. Глав­ное — най­ти пра­виль­ную дре­ве­си­ну. Хвою, там, или что-то в этом ро­де. По­ни­ма­ешь, тут на­до най­ти хо­ро­ший ствол, что­бы в нем бы­ла не­боль­шая по­лость. Старн­пост, под­кос, и, ко­неч­но, су­хо­стой, и бреш­тук. Де­ре­во долж­но быть под­хо­дя­щим. Ну, сам по­ни­ма­ешь. Тут есть мас­те­ра, ко­то­рые па­рят дре­ве­си­ну, так я да­же не ся­ду в лод­ку из па­ре­но­го де­ре­ва.
      — А я ду­мал, что вы за­го­тав­ли­вае­те ма­те­риа­лы, — ска­зал Ку­ойл.
      — Нет, па­рень. Из су­хо­го де­ре­ва я не строю. Ес­ли лод­ка по­строе­на из су­хо­го де­ре­ва, она на­би­ра­ет­ся во­ды и уже с ней не рас­ста­ет­ся. Но ес­ли ты стро­ишь из жи­во­го де­ре­ва, то в не­го во­да ни­ко­гда не по­па­дет. Я ни­ко­гда не строю из су­хо­го де­ре­ва.

      Ку­ойл с де­воч­ка­ми дош­ли пеш­ком от до­ма Би­ти и Ден­ни­са к гос­ти­ни­це «Чай­ка», где квар­ти­ро­ва­ла их те­туш­ка. Сан­шайн дер­жа­ла Ку­ой­ла за ру­ку и все вре­мя по­скаль­зы­ва­лась, по­ка он не по­нял, что это та­кая иг­ра, и не ве­лел ей пре­кра­тить.
      До­ро­га сия­ла под лун­ным све­том, как сплош­ная до­рож­ная раз­мет­ка. Мо­роз­ный де­кабрь­ский ту­ман уку­тал мир чер­ным льдом, при­не­ся хо­лод на все се­вер­ное по­бе­ре­жье. Ехать на ма­ши­не бы­ло не­воз­мож­но, хо­тя он рань­ше ез­дил. Он до­би­рал­ся до Ма­ло­го Дес­пон­да и на­зад, ко­гда от­сле­жи­вал про­дол­же­ние неф­тя­ной те­мы. Те­му он за­крыл. Ста­рый мис­тер Ай ле­жал в боль­ни­це с пнев­мо­ни­ей. Вся бух­та бы­ла по­кры­та неф­тя­ной плен­кой.
      Они про­шли че­рез холл, где пах­ло хи­ми­ей, в сто­ло­вую, где их жда­ла те­туш­ка. Они про­шли ми­мо пус­тых сто­ли­ков. Бан­ни сте­пен­но вы­ша­ги­ва­ла, но Сан­шайн бро­си­лась к те­туш­ке, спо­ткну­лась, упа­ла и раз­ры­да­лась. Ужин на­чал­ся со слез. От окон­ных сте­кол вея­ло хо­ло­дом.
      — Бед­няж­ка, — ска­за­ла те­туш­ка, ос­мат­ри­вая крас­ные ко­лен­ки Сан­шайн. По вы­тер­то­му ков­ру к ним по­до­шла офи­ци­ант­ка. У нее при ходь­бе скри­пе­ла од­на туф­ля.
      Ку­ойл вы­пил ста­кан от­да­вав­ше­го же­стью то­мат­но­го со­ка. Те­туш­ка вы­пи­ла вис­ки и па­ру ста­ка­нов им­бир­но­го пи­ва. При­нес­ли суп из ин­дей­ки. В та­рел­ке Ку­ой­ла пла­ва­ла во­лок­ни­стая ве­на из шеи.
      — На­до ска­зать, что по­сле пер­во­го дня ти­ши­ны и по­коя я по­ня­ла, что со­ску­чи­лась без вас. При­чем очень. — Ли­цо те­туш­ки бы­ло крас­нее обыч­но­го. В го­лу­бых гла­зах бле­сте­ли сле­зы.
      Ку­ойл за­сме­ял­ся:
      — И мы со­ску­чи­лись.
      Он спал в под­ва­ле Би­ти и Ден­ни­са. Ему дей­ст­ви­тель­но не хва­та­ло при­ят­ной ком­па­нии те­туш­ки, ее ре­ши­тель­но­го под­хо­да к ре­ше­нию про­блем.
      — Пап, пом­нишь ма­лень­кие крас­ные чаш­ки с кар­тин­ка­ми, ко­то­рые мы ви­де­ли у те­ти Уэй­ви?
      — Да, пом­ню. Слав­ные чаш­ки.
      — Я пи­шу пись­мо Сан­та-Клау­су, что­бы он при­нес нам точ­но та­кие же. В шко­ле мы все пи­шем пись­ма Сан­та-Клау­су. А я еще на­ри­со­ва­ла, как они вы­гля­дят, что­бы он точ­но при­нес та­кие, как нуж­но. И еще го­лу­бые бу­сы. И Мар­ти на­пи­са­ла то же са­мое. Пап, а Мар­ти пи­шет бу­к­ву «с» за­дом на­пе­ред.
      — А я хо­чу лод­ку с па­лоч­кой и ве­ре­воч­кой, — ска­за­ла Сан­шайн. — Что­бы пус­тить лод­ку на во­ду, от­толк­нуть ее па­лоч­кой, и она по­плы­ла! А по­том по­тя­нул за ве­ре­воч­ку, и она при­плы­ла об­рат­но! — И она за­хо­хо­та­ла.
      — По­хо­же, это как раз та­кая лод­ка, как мне нуж­но, — ска­зал Ку­ойл, дое­дая хо­лод­ный ру­лет.
      — А ес­ли мне по­да­рят эти крас­ные ча­шеч­ки, те­туш­ка, то я за­ва­рю те­бе чаю, — ска­за­ла Бан­ни.
      — Да, до­ро­гу­ша, я с удо­воль­ст­ви­ем его вы­пью.