– Дави его, мямля! – крикнул космонавту Вайт. – Он же еле дышит!

Не тут-то было! Во время новой стычки усталый, но опытный боец заставил молодого противника снова потерять равновесие – но на этот раз бедолага растянулся прямо у ног противника, прижатый рогами к полу. Несколько судорожных рывков толку не принесли.

– Уау! – торжествующе пропел победитель, отпуская поверженного врага и приподнял голову. Но едва молодой олим поднялся на ноги, как победитель начал новую атаку. Осознавший свое ничтожество космонавт кинулся наутек – опытный враг гнал его в сторону рубки.

Земляне пару секунд с изумлением созерцали никем не защищенную дверь, а потом ринулись внутрь.

– Ур-р, – душево-радостным восклицанием встретила их корабельный доктор. Без халата она оказалась серой с прелестным голубоватым отливом вдоль спины – только белые чулочки красовались над изящными копытцами. Она повернулась к гостям попочкой и приглашающе покачала хвостиком над белым пятном.

– Тьфу, мерзость, – поморщился миллионер, поворачивая к левому шкафу, – а ведь, небось, диплом университетский имеет!

– Ур-ур, – непонимающе напомнила о себе врачиха и, отчаянно виляя хвостом, стала пятиться на людей.

– Они его заколотили, сэр Платон! – возмущенно взвыл толстяк, дергая стальную панель. – Хлеб здесь должен быть, я точно помню!

– Позвольте мне, сэр, – из тросточки археолога хищно выскочил клинок альпенштока.

По коридору прокатился дробный топот, и в дверях медотсека появился олим-победитель.

– Уа-уау!!! – горделиво пропел он.

– Ур-р, – вопросительно поинтересовалась врачиха, моментально опустив хвост на белое пятно и отвернув попочку к стене.

– Вот засранка, скромницу из себя корчит! – не удержался Атлантида.

– Тише, сэр! – одернул его толстяк.

И тут по ушам ударил оглушительный вой сирены. Непрерывный двухтональный рев пробивал, казалось до самого кончика спинного мозга, заполнял всю сущность, не оставляя места для посторонних мыслей, однако космонавты не отреагировали на него даже движением век. Олим, покачиваясь из стороны в сторону и демонстративно не глядя на врачиху, подкрадывался к самочке все ближе и ближе, а та, звучно принюхиваясь, всецело предалась созерцанию потолка.

– Что случилось, сэр Платон? – попытался перекричать сирену Теплер Вайт.

– Не знаю, сэр, – археолог спрятал альпеншток. – Тревога какая-то. Может, в метеоритный поток попали, может, неизвестный объект на курсе, может, авария на корабле случилась. Пошли в рубку, там разберемся.

Они бегом промчались по коридору, ворвались на главный пост управления кораблем и замерли. Здесь шла настоящая битва – за внимание одинокой олимки сошлись в схватке сразу три пары космонавтов. Они скакали по пультам, топтали кресла, колотили копытами по шкафам и стенам, не обращая внимание на сигнал тревоги. Но самое главное – все приборы управления, все мониторы и контрольные панели были закрыты толстыми, прочными, непробиваемыми щитами.

– Ну? – вопросительно поинтересовался миллионер.

– Что ну, сэр? – огрызнулся Атлантида. – Мы, может, через несколько минут в бродячую планету врежемся, или реакторы вразнос пойдут. А какую панель вскрывать, какой пуль, какой монитор – бес его знает.

– Ну так смываться надо! – взревел толстяк. – Тут спасательные шлюпки есть?

– А с этими что делать, сэр? – кивнул археолог на ведущих бой за продолжение рода космонавтов. – Они же погибнут!

– Вы их что, за хвосты в шлюпку стаскивать собираетесь? – саркастически ухмыльнулся Вайт. – Так они же вам ребра и переломают.

Примерно минуту Атлантида колебался, не решаясь бросить корабль с разумными существами на произвол судьбы, но никаких реальных идей на счет всеобщей эвакуации в голову не приходило. Победил инстинкт самосохранения – Рассольников резко развернулся и побежал в сторону спасательного катера, показывая дорогу.

Клавиша рядом со створками была, естественно, закрыта небольшой панелью, но на этот раз Платон не колебался – тремя ударами альпенштока он пробил в стене под краем панели выемку, подсунул туда край клинка и со всей силы навалился на трость. Крепеж жалобно хрустнул – и синий прямоугольник отлетел на пол. Рассольников с силой вдавил клавишу, пропустил миллионера в разошедшийся проход и с надеждой оглянулся: вдруг еще кто-нибудь отреагировал на сигнал тревоги? Однако сквозь вой сирены удавалось пробиться только хрусту ломаемых друг о друга рогов. Археолог махнул рукой и перешел в катер.

– Разберетесь, сэр? – оглянулся на него Вайт, уже занявший одно из двух пилотских кресел.

– Наверняка, сэр, – бухнулся на свободное место Платон. – Катер экстренной эвакуации обязан иметь интуитивно понятное управление и автоматический привод на ближайшую населенную планету. Никто ведь не знает, кто и при каких обстоятельствах в него сядет. Вот, например, эта большая красная клавиша почти наверняка означает старт…

Атлантида ударил по клавише кулаком. Катер ощутимо качнуло. По передней панели пробежала белая полоса и следом за ней вспыхнули звезды.

– Ба, да это иллюминатор! – восхитился Платон. – Смотрите, сэр, это не картинка, это самые настоящие звезды!

– Полетели скорее, сэр! – заторопил толстяк. – Вдруг сейчас рванет?

– Доверьтесь автоматике, сэр Теплер, – предупреждающе вскинул руку археолог. – После того, как в течение пары минут с пульта управления не поступит команда, бортпилот перейдет на аварийный режим и возьмет курс к ближайшему работающему маяку. Терпение.

– Он что, не понимает, что просто так с корабля, не бегут, сэр?

– Нет, конечно, – пожал плечами Атлантида. – Катер экстренной эвакуации слишком тяжел, сэр, чтобы таскать его просто так, на всякий случай. Их и в качестве легких орбитальных транспортов используют, и как корабли планетной разведки, в качестве десантных средств, и как боевые машины, если приспичит, и даже как малотоннажные межзвездные корабли. Чай, запас хода как минимум двадцать парсеков. Вы обратили внимание, что вам кресло по размеру подходит? Они на пилотов в скафандрах рассчитаны. А у олимов в шлем рога влезать должны, вот и получаются почти нормального размера. Значит, возможность разгерметизации…

Но что означает возможность разгерметизации, археолог сказать не успел – катер клюнул носом в сторону и путешественников вдавила в кресла многократная перегрузка.

Глава четыртая

Ершбиг

«Вы выходите из тесного челнока прямо на покрытый густой багряной травой космодром и всей грудью вдыхаете в себя густой пряный аромат леса. Ершбик, планета с двумя космодромами и сто семнадцатью миллионами поселенцев. Здесь время словно нырнуло в прошлое до самой Викторианской эпохи и застыло в ней навсегда. Вы оказываетесь в давно забытом восемнадцатом-девятнадцатом земном веке. Огромные ранчо, многотысячные стада, длинные платья, деревянные дома, белые пароходы с урановыми или термоядерными котлами, простенькие автомобильчики, не способные подняться выше трех метров над землей, ковбои в широкополых шляпах, стремительные просеки дорог, стеклянные окна. Разумеется, жители Ершбика не собираются отказываться от объемки, тоннельных трансгрессеров и фторирования воды, но в остальном патриархальный уклад жизни их вполне устраивает. Им повезло вернуться в далекий восемнадцатый век, и они намерены оставаться в нем навсегда.