После недолгого размышления он решительно обмакнул палец в чернила и вывел крупным четким почерком: "Я ЖИВ! ЗАБЕРИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА! МАГ. ТВАРДОВСКИЙ". После чего свернул лист трубочкой и сунул за пояс. Больше, пожалуй, он ничего сделать не мог. Теперь надо выйти наружу и определить место контакта с современностью. Причем как можно точнее, чтобы там записка была хорошо видна и слова разборчивы. Для этого существовал один-единственный способ: необходимо установить две небольшие самонастраивающиеся антенны и, определив направление эмиссии нейтрино, встать на пути потока частиц и развернуть лист. Достаточно простоять так секунду - и побыстрей исчезнуть с глаз. Не дай бог, если его манипуляции заметят суеверные крестьяне или купцы. И так ему несказанно повезло, что он наткнулся на эту корчму, еще раз судьбу лучше не искушать.
      Он встал и неторопливо направился к двери. Вышел и зажмурился от яркого солнечного света. День занимался погожий и, на удивление, ясный. Таким прозрачным и ароматным воздух в его эпоху не бывал даже в особых зонах отдыха. Он глубоко втянул воздух в легкие: это было повкусней крепкого меду. Но, к сожалению, ясная погода могла только помешать его планам. Лучше бы лил дождь.
      Спустившись с крыльца, Твардовский сразу же свернул за угол и, пройдя мимо своего скакуна, привязанного к коновязи, очутился на задах корчмы. Он хорошо знал, что видоискатель направлен на входную дверь, но антенны решил установить здесь, чтобы не заниматься этим под окнами корчмы с риском привлечь внимание сидевших за столами. Впрочем, саму попытку связаться со Стеном, как это ни опасно, придется осуществлять на переднем дворе. Он в душе благословил Витковского. Не появись тот со своим неожиданным известием, ему бы не удалось так легко избавиться от дружеской опеки ловчего.
      На задах корчмы, как он и предполагал, было пусто. По двору бродила стайка кур да слонялись несколько осоловевших от уже ощутимой жары собак. Из продолговатого футляра Твардовский достал четыре тонких ферритовых прутика. Прикрепил их по два к плоским коробочкам усилителей и соединил тонкой, как волосок, но прочной проволочкой. Теперь оставалось только поместить антенки на небольшом расстоянии друг от друга под прямым углом перпендикулярно пучку нейтрино. Он надеялся, что уже одна возня с прибором заинтересует наблюдателя, сидящего перед видоискателем, и тот скорее обратит внимание на записку и примет необходимые меры. Помощь может прийти незамедлительно: хотя подготовка спасательной экспедиции там, в его эпохе, и потребует какого-то времени, направить зонд точно в нужный период легче легкого - это можно сделать за несколько мгновений. Так что, если все пойдет, как он задумал, меньше чем через полчаса со двора корчмы исчезнет родовитый шляхтич Твардовский, а в двадцать четвертом веке нашей эры снова появится скромный сотрудник Института истории магистр Твардовский... Одно только он знает твердо: теперь он не успокоится, пока не добьется разрешения на тщательные личные исследования этой эпохи. Ему здесь начинало нравиться. А уж роль шляхтича, притом состоятельного, казалась идеальной для исследований подобного рода. Чуточку осторожности и, располагая деньгами, можно проникнуть в любые слои общества, начиная с крестьянской хаты и кончая королевским дворцом. Он убедился, что в кругу шляхтичей и тем паче за чаркой никакие чудачества, никакая эксцентричность не возбуждают подозрений. Хуже с простолюдинами. Смолокур, например, смотрел на него куда подозрительнее, чем ловчий графа... Ну да ладно, сейчас не время об этом думать. Пора приступать к делу. Он знал, что отклонение потока нейтрино самонастраивающимися антеннами вызывает свечение воздуха и искажает перспективу. Все это неискушенные наблюдатели могут посчитать колдовскими штучками. Поэтому ему хотелось управиться побыстрее и по возможности без свидетелей. Осторожно, следя за тонкими проволочками, чтобы не перепутались, он вышел на передний двор и, убедившись, что там никого нет и никто не подглядывает из закрытых окон, быстро установил антенны на нужном расстоянии.
      Справившись с этой задачей, он поднял глаза и... ноги его подкосились. Вот невезение! Из дверей корчмы вывалились человек десять захмелевших завсегдатаев, а со стороны дороги приближалась толпа косарей. Отступать было поздно. Выхватив из кармана счетчик, Твардовский взглянул на стрелку. Превосходно! Она показывала, что он находится на пути пучка нейтрино. Краешком глаза он заметил, что контуры изгороди и деревьев неподалеку задрожали и начали расплываться, а камни и грязь на дворе засветились зеленовато-золотистым сиянием. Решительным жестом он развернул над головой приготовленный лист бумаги и несколько секунд держал его неподвижно. Потом бросил бумагу на землю и с лихорадочной поспешностью скинул с себя ненужную одежду. Хмельная компания и приближавшиеся крестьяне, остолбенев от удивления, со страхом уставились на него. Оставшись в одном скафандре, он замер в ожидании... Ему казалось, что время остановилось. Только бы там, по ту сторону, люди и приборы не промешкали!
      Толпа крестьян пришла в движение. Послышались сперва тихие, а затем все более громкие восклицания:
      - Сатана! Чернокнижник!
      Он успел заметить, что несколько мужиков нагнулись, и тут же возле его уха просвистел камень. Еще один... еще... еще... Он почувствовал удар в плечо и резкую боль. Пьянчуги, очнувшись, всем скопом кинулись к нему. Но вдруг окружающее пространство озарила яркая вспышка. В лицо ударила волна горячего воздуха, повеяло характерным запахом не то серы, не то порохового дыма, и в отрезке современности появилась фигура в черном скафандре с двумя усиками антенн над лобовым стеклом шлема.
      Прыжок - и Твардовский оказался подле черной фигуры, не замечая, что продолжает сжимать в руке саблю. Он едва успел - еще мгновенье, и толпа была бы рядом. Человек в скафандре плавно взмахнул рукой, и обе антенны, а также лежавший в грязи счетчик, словно притянутые магнитом, подлетели к их ногам. Прорыв в современность мгновенно затянулся, остались только двор корчмы, сброшенные на землю кунтуш и шапка с пером да кучка пораженных невиданным зрелищем людей.
      - Сатана!
      Вдруг раздался топот копыт, и во двор на взмыленном жеребце влетел пан Крымский. Осадив коня возле толпы, окружившей валявшиеся на земле вещи, он огляделся по сторонам.
      - Что здесь происходит? Где пан Твардовский?
      От толпы отделился враз протрезвевший пьянчужка.
      - Ваша милость приятелем интересуется? Его черти взяли! Однако же... погоди... Ты сам-то кто будешь? Тоже, небось, сатанинского племени?
      Крымский гордо вскинул голову и обнажил саблю.
      - Молчи, голоштанник!
      - Чего-чего?
      - Я спрашиваю, где пан Твардовский?
      Тут один из купцов, видно узнав пана Крымского, бесцеремонно отстранил задиру и поклонился.
      - Не гневайся, ваша милость! Пан Цебро правду говорит. Тот, кого ты изволишь величать паном Твардовским, и впрямь унесен сатаной. Прямо на наших глазах! Спроси у мужиков. Все видели.
      Крымский спрятал саблю в ножны и размашисто перекрестился. Это как будто успокоило стоявших вокруг людей.
      - Гляди, сударь, траву выжгло!
      - Серой разит!
      - Чародей это был. Маг какой-то!
      Все кричали наперебой. Пан Крымский поднял лежавший на земле лист бумаги, прочитал, что там было написано, и побледнел. Не говоря ни слова, он протянул записку купцу. Тот глянул и с воплем ужаса и отвращения кинул ее в грязь.
      - Святой Иосиф! И верно, маг!
      На листке, медленно пропитывавшемся водой, отчетливо виднелись крупные буквы: "Я ЖИВ! ЗАБЕРИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА! МАГ. ТВАРДОВСКИЙ".