6

Через час евреи все еще были в раю. Только теперь они уже не созерцали райские красоты, не такие уж и замечательные, честно говоря, а дружно молились. Бомж молился вместе со всеми.

– Самому себе молится? – недоуменно спросил я.

– Нет, – ответила Головастик. – Ты не забывай, в этой компании он не Иисус Христос, а анонимный мешиах, который только еще должен прийти в мир. А вопрос о том, бог он, человек или богочеловек, у евреев до сих пор остается открытым. Так что никакого парадокса здесь нет.

– Будет, – заметил я и хихикнул.

– Ага, – согласилась Головастик, – обязательно будет.

Антон, лежащий на разложенном заднем сиденье, недовольно заскулил и попытался перевернуться на другой бок.

– Бедолага, – сказала Головастик. – Потерпи еще чуть-чуть, сейчас все пройдет.

– Ох, что сейчас начнется… – протянул я. – Сейчас у них такая истерика пойдет… Как думаешь, они весь рай загадят или не весь?

– Ничего они не загадят, – сказала Головастик. – Сейчас каждый из них думает, что испытывает ниспосланное богом чудесное видение. Они еще не верят, что рай существует реально.

– Скоро поверят, – усмехнулся я.

– Не скоро. Почему бы богу не вплести в чудесное видение какую-нибудь нелепую вещь, но преисполненную глубокого смысла? Поначалу они воспримут нас как новых персонажей представления, которое устроил Бомж.

– А потом? – спросил я.

– А это зависит только от нас, – сказала Головастик.

Она решительно надавила на газ, включила дальний свет, «хаммер» бодро взлетел на вершину холма, как в рекламе шин «пирелли», и громогласно загудел, как лось-самец в брачный сезон. Евреи уже не молились, теперь они пялились на нас во все глаза.

Бомж встал с колен, что-то сказал ближайшим соседям и вдруг исчез.

– Жми! – крикнул я.

– Лучше остановись, – посоветовал Бомж с заднего сиденья. – А это еще кто такой?

– Антон, он же отец Федор, – ответил я.

– Я не тебя спрашиваю! – рявкнул Бомж. – Нежить!

– Не груби, – сказала Головастик. – Сергей – такой же волшебник, как и мы с тобой. Он заслуживает уважения нисколько не меньше, чем ты.

– Он – нежить, – отрезал Бомж. – Гадкий кровопийца, искусивший мою избранницу.

– Не хами, – посоветовала Головастик. – Ты в курсе, что Сергей раз в неделю посещает Четырехглазого?

– Тоже дьявольское отродье, – пробурчал Бомж.

– Я его не рожала, – усмехнулась Головастик. – Хотя я бы не отказалась от чести иметь такого сына. А ты?

– Останови машину! – рявкнул Бомж. – Ты испортишь мне церемонию!

– Какую церемонию? – переспросила Головастик медоточивым голоском. – Расскажи поподробнее, мне так интересно! Может, мы с Сергеем тоже захотим поучаствовать? Мы тоже крещенные.

– Ты тоже крещенная? – изумился я. – Когда это ты успела?

– Да так, – улыбнулась Головастик. – Любопытно мне стало однажды…

Бомж тем временем разъярялся все сильнее и сильнее.

– Вечно ты потешаешься над святым! – вопил он. – Есть вещи, которые нельзя теребить! Если я скажу тебе, что твоя мать… Останови машину или хуже будет!

Головастик проигнорировала его заявление, зато Антон снова зашевелился, открыл один глаз и пробормотал:

– Господи Иисусе!

Бомж нечленораздельно зарычал.

– Опять ты свои кольца нацепила! – воскликнул он. – Ты обманула меня в тот раз!

Теперь уже и Головастика проняло.

– Я тебя не обманывала! – закричала она. – Я никогда никого не обманываю и сейчас ты возьмешь свои слова назад или я вобью их тебе в глотку! Я честно выполнила все условия!

– Но я не могу сделать такие же кольца, как у тебя! – обиженно воскликнул Бомж.

– А про кольца никто ничего не говорил, – улыбнулась Головастик. – Я обещала научить тебя открывать иные миры и всему, что обещала, я тебя научила. А про кольца мы не договаривались. Понимаешь, Бел…

– Не называй меня Белом! – заорал Бомж.

Улыбка Головастика превратилась в ехидную ухмылку.

– Хорошо, Бомж, не буду, – сказала она.

– И Бомжом не называй!

– А как тебя называть? Иисусом Христом? Ты уж извини, но на этот миф ты не тянешь, рылом не вышел. Хотя… из уважения к твоим ученикам…

– Не смей! – взвизгнул Бомж. Тут он посмотрел вперед и истошно заорал: – Останови машину!

– Сейчас остановлю, – сказала Головастик и действительно остановила ее, только не сразу, а метров через пятьдесят, рядом с первыми рядами экскурсантов.

Она заглушила двигатель, выдернула ключи из замка зажигания, открыла дверь и вылезла из машины. И сразу сбросила босоножки – райская трава очень мягкая и шелковистая, по ней приятно ходить босиком. Выключить музыку она не удосужилась и райские пажити теперь оглашали органные аккорды Джона Лорда.

Головастик сняла темные очки и обворожительно улыбнулась. Крючконосые лица раввинов мгновенно расцвели ответными улыбками. Это неудивительно – Головастик не очень красива по современным меркам, но невероятно сексуальна. Чтобы устоять против ее чар, нужно быть либо безнадежным гомосексуалистом, либо вообще евнухом. Чертами лица Головастик отдаленно напоминает Милу Йовович, но по обаянию Мила Йовович отдыхает.

– Здравствуйте! – провозгласила она. – Позвольте представиться – Сатана, адский Сатана.

В то же мгновение к органным пассажам Лорда присоединились гитары Блэкмора и Гловера, а секундой спустя Гиллан запел про good golly miss Molly, Tutti frutti и Lucille.

Раввинские улыбки погасли. Надо полагать, Speed king – не самая подходящая песня для данной ситуации. Я вырубил музыку.

Распахнулась задняя дверь и на траву осторожно выбрался Бомж, он был весь красный от гнева.

– Иисус, ты священника забыл, – сообщила ему Головастик. – Сергей, помоги, пожалуйста, его выгрузить.

Крупный молодой человек атлетического телосложения выступил вперед.

– Ты тоже Сергей? – спросила Головастик и рассмеялась.

Мой тезка глупо кивнул.

– Тогда давайте вдвоем, – резюмировала Головастик, – так веселее.

Я открыл левую заднюю дверь и мы с тезкой сгрузили на траву практически бездыханное тело Антона. В ходе выгрузки простыня размоталась и Антон оказался голым. Как обычно бывает с могучими людьми, его мужское достоинство выглядело карикатурно маленьким. Мой тезка аж присвистнул, увидев такое зрелище.

– Чего свистишь? – буркнул я. – Деньги водиться не будут. У тебя самого не больше.

– Да я не о том, – хихикнул он. – Он же не обрезан.

– Еще бы ему быть обрезанным! Он православный монах. Тут где-то рядом трусы и ряса…

Раввины смотрели на Бомжа, ожидая разъяснений. Головастик тем временем старательно подливала масла в огонь.

– Иисус, ты не прав, – сказала она. – Если ты уж привозишь в рай туристов, потрудись хотя бы пересчитывать их до и после. Бедный парень отбился от группы, неделю бродил по полям, молился тебе по сто раз на дню, а ты даже не почесался. А ведь парень в тебя верит, по-настоящему верит! Он даже от гурий убежал, как черт от ладана! А если бы не убежал?

Один из раввинов произнес нараспев что-то молитвенное. Головастик повернулась к нему и обворожительно улыбнулась.

– Не подействует, – сказала она. – Не надо путать мифы и реальность. Я не мифический черт из ваших еврейских сказок, а самая настоящая адская Сатана. Я могу искупаться в святой воде, перекреститься, сто раз подряд крикнуть «Аллах акбар» и ничего со мной не случится.

Высокий и худой раввин, чертами лица отдаленно напоминающий Ходорковского, осторожно подобрался к Головастику и деликатно покашлял. Головастик выжидательно улыбнулась.

– Простите, – сказал раввин, – но если вы в самом деле Сатана, то как вы попали в рай?

– А какие проблемы? – деланно удивилась Головастик. – Вот на этом джипе и приехала. Очень рекомендую, кстати, отличная модель. По райскому рельефу проходимость выше всяких похвал.

– Да я не о том! – поморщился раввин. – Меня удивляет, что вы вообще допущены в рай.

– А кто меня может не допустить? Бомж, что ли?

Бомж топнул ногой, изрыгнул злобное проклятие на неведомом языке и растворился в воздухе.

– Эй! – крикнула ему вслед Головастик. – Группу забыл!

Она повернулась обратно к раввинам и произнесла, улыбаясь во все тридцать два зуба:

– Боюсь, вам придется менять туроператора.

Раввин недоуменно похлопал глазами и спросил:

– Куда он подевался?

– Ушел, – объяснила Головастик. – Понял, что сел в лужу, и ушел. А вас предоставил своей собственной участи. Все как обычно.

Она замолчала, ожидая реакции, и реакция не заставила себя ждать.

Раввин пробормотал короткую молитву себе под нос и сказал:

– Сдается мне, без вашей помощи нам отсюда не выбраться.

– Ну почему же? – улыбнулась Головастик. – Вы можете помолиться, возможно, Бомж вас услышит и смилостивится. Только я не стала бы на это рассчитывать. Насколько я знаю Бомжа, он уже списал вас со счетов. Чем он вас загружал тут? Как он вам представился? Будущий мессия?

– Нет, – помотал головой раввин. – Ангел.

Мы с Головастиком дружно расхохотались. Антон зашевелился, открыл один глаз, тут же закрыл, повернулся на бок и попытался свернуться калачиком. Мой тезка заботливо накрыл его рясой.

– Как вас зовут? – спросила Головастик.

– Натан, – представился раввин.

– Очень приятно. Я – Тиаммат, меня также можно называть Головастиком, это прозвище такое.

– Шма исраэль элохим элохейну элохим эхат, – пробормотал Натан себе под нос.

– Мне знакома ваша точка зрения, – улыбнулась Головастик. – Но я с ней не согласна.

– Вы считаете, что вы та самая Тиаммат, из шумерской мифологии? – спросил Натан.

Головастик улыбнулась еще шире.

– Дипломатично сказано, – констатировала она. – Да, я так считаю.

– А тот, кто нас сюда вытащил… Вы, полагаете, это был Бел Мардук?

– Да. А вы неплохо знаете древнюю историю.

– Положение обязывает.

– Положение? – переспросила Головастик. – А кто вы, кстати?

Натан скромно склонил голову.

– Скажем так… Я здесь самый главный.

– Ого! – воскликнула Головастик. – Тогда я должна принести свои извинения.

– За что?

– За то, что невольно заставляю вас нарушать каноны. Я ведь не только Сатана, я еще и Баал.

Натан пожал плечами.

– Я же вам не поклоняюсь, – сказал он. – Хотя фотографировать вас я воздержусь – ваши фотографии можно интерпретировать как кумиров. Но я всегда считал, что Баал – мужчина.

– Я могу принимать мужской облик, – пояснила Головастик. – Я часто так поступаю. Инерция мышления – жуткая вещь, обычно проще бывает прикинуться мужчиной, чем требовать достойного отношения к себе как к женщине. Да, я забыла представить моих спутников. Сергей, бывший антихрист. Антон, православный монах, заблудившийся в раю.

Натан загадочно пошевелил пальцами в воздухе, как будто никак не мог сформулировать вопрос. Головастик пришла ему на помощь.

– Не трудитесь, – сказала она. – Ваш вопрос написан у вас на лице. Вы хотите спросить, правда ли, что ваш бог совпадает с христианским?

– Ну… – промычал Натан. – Пожалуй, можно сформулировать и так.

– Я не знаю ответа, – сказала Головастик. – Я не знаю, существует ли бог вообще, не знаю, каковы его свойства и каково его отношение к тому, что здесь происходит. Я не знаю даже того, един ли бог или их несколько. Мы с Бомжом и с Сергеем не являемся богами в полном смысле этого слова. Вы Толкина читали?

Натан смущенно кивнул.

– В терминах фэнтези, – продолжала Головастик, – мы – могущественные маги, как Гэндальф или Саруман. Наше могущество может казаться божественным, но реально мы такие же божьи создания, как и вы. Или создания природы, если считать, что бога нет.

– Сергей, а как вас раньше звали? – спросил Натан.

– Так же, – ответил я. – Я стал полноправным магом только этой весной.

– Очень многообещающий молодой человек, – прокомментировала Головастик. – Возможно, когда-нибудь я расскажу вам, при каких обстоятельствах он пополнил наши ряды.

Натан ошарашено помотал головой.

– Сдается мне, наш разговор будет очень интересным, но очень долгим, – сказал он. – Возможно, мы перейдем в тень? И… гм…

Натан вдруг покраснел, как гимназистка, теряющая девственность.

– Не стесняйтесь, – посоветовала Головастик. – В раю греха нет.

– Где здесь сортир? – с трудом выговорил Натан.

Головастик прыснула, но тут же подавила смех.

– Везде, – сказала она, обводя окрестности широким жестом. – Можете гадить под любым кустом, здесь полиции нет, штраф за нарушение порядка никто не выпишет.

– Но… э…

Головастик недоуменно пожала плечами.

– Если хотите, можете ждать, пока мочевой пузырь лопнет, – сказала она. – Но я бы не советовала. Вам еще предстоит пеший переход, до выхода на Землю отсюда тридцать семь километров по спидометру.

«Молчи!»

Последнее слово не сотрясло воздух, а прозвучало только в моем мозгу.

«Почему?» спросил я тем же самым способом. «Зачем заставлять их тащиться почти сорок километров по бездорожью? Ты видела, среди них двое инвалидов на колясках?»

«Видела», ответила Головастик. «А ты сам подумай, сколько они проживут, если я просто телепортирую их восвояси? Думаешь, Бомжу нужны свидетели позора?»

«Думаю, свидетели позора ему по фигу, все равно им никто не поверит».

«Может, и так, а может, и нет. Не хочу, чтобы меня потом совесть мучила».

От возмущения я сам не заметил, как начал говорить вслух.

– Какая совесть?! – воскликнул я. – Тиаммат, ты о чем?

– Вы умеете передавать мысли друг другу? – заинтересовался Натан.

Головастик небрежно отмахнулась, дескать, ерунда, пустое.

«Я хочу поставить Бомжа на место», сказала она мысленной речью. «Мне не нужно, чтобы завтра он притащил сюда баптистов, а послезавтра – ваххабитов. Я хочу, чтобы эти евреи все здесь засрали, а потом протоптали нехилую тропу, которую обязательно увидит каждый новый гость».

«Тогда Бомж станет проводить свои презентации в другом месте. Рай большой. Кстати, ты не знаешь, насколько большой?»

«Если Бомж не задал его размеры при создании, то, полагаю, километров сто в диаметре. Знаешь что, Сергей, слетай-ка, посмотри на край мира своими глазами. После этого вопрос снимется сам собой».

«Но…»

«Тогда давай я слетаю».

– Извините, – сказала Головастик, – мне нужно решить одно срочное дело. Я скоро вернусь.

Она вежливо поклонилась Натану, еще раз – всем остальным раввинам сразу, отошла в сторону, разбежалась, высоко подпрыгнула и полетела куда-то на восток. Поднявшись в воздух метров на тридцать, она обернулась, улыбнулась и помахала рукой.

Натан проводил ее взглядом и повернулся ко мне. Я заметил, что губы Натана влажные и чуть-чуть подрагивают.

– Понравилась? – спросил я. – Потрясающая женщина. Если хотите приударить, не теряйтесь.

– Сатана… – пробормотал Натан.

Он вдруг встряхнулся и снова стал старым деловым евреем.

– Послушайте, Сергей, – сказал он. – Сколько, вы говорите, отсюда до выхода на Землю?

7

Рядом с трехосным «уралом» «хаммер» и «шевроле» казались тщедушными козявками. Натужно ревя дизелем, «урал» взобрался на горочку и перед водителем открылась панорама центральной райской пажити.

Водитель Стас, двадцатилетний ефрейтор-дед, вначале присвистнул, а затем выругался, длинно, забористо, но косноязычно – слова часто повторялись. Главная мысль его тирады сводилась к тому, что все, наблюдающееся внизу, Стасу только мерещится.

– Нет, это не глюк, – сказал я. – Это действительно толпа евреев. Не жидов, а евреев, жид – в русском языке слово ругательное.

– А что они тут делают? – спросил Стас. Точнее, в переводе на русский язык с матерного его вопрос должен был звучать именно так.

– Какой ответ ты хочешь услышать? – ответил я вопросом на вопрос. – Могу дать краткий ответ, могу дать более полный. Краткий ответ ничего не прояснит, а если услышишь полный – будешь слишком много знать.

– Но это хоть не концлагерь? – спросил Стас.

Я хихикнул. Концлагерь в раю… А что? Эта замечательная долина вполне сгодится под концлагерь, если у кого-то возникнет вдруг такое желание.

– Нет, – сказал я. – Все эти люди уезжают с нами добровольно. Можешь сам у них спросить.

Стас поморщился, как будто я предложил ему не поговорить с нормальными людьми, а, скажем, поцеловать жабу. Редко какой из психологических комплексов сравнится по своей мощи с бытовым антисемитизмом.

– Зачем ви тгавите? – спросил я. – Ви антисемит?

Мне пришлось самому засмеяться своей шутке, потому что Стас ее не понял.

– Шучу, – пояснил я. – Я не еврей, а чистокровный русский, одна тридцать вторая еврейской крови не в счет. Таких, как я, даже при Гитлере евреями не считали.

– Вы лучше так не шутите, – пробормотал Стас, насупившись.

– А ты не скинхед, случаем? – спросил я.

– Случаем да, – ответил Стас и погладил свою солдатскую лысину.

Эту шутку поняли мы оба.

– Поехали, – сказал я. – Грузим жидов и везем обратно. У дороги я с тобой расплачусь.

– А сколько с вас капитан слупил, если не секрет? – спросил Стас.

– Будешь много знать – скоро состаришься, – отрезал я. – Поехали. Вон, «хаммер» уже на месте.

«Урал» заскрежетал изношенной коробкой передач, перевалил через вершину и медленно пополз вниз, покачиваясь на ухабах.

– А что это за девушка? – заинтересовался вдруг Стас. – «Хаммер» – ее машина?

– Ее, – подтвердил я. – Зовут ее Тиаммат, прозвище Головастик. Сатана – девка, – добавил я и хихикнул.

– Нерусская, что ли? – спросил Стас. – Она хоть не из чеченов?

– Нет, – я помотал головой. – Она из шумеров.

– А это кто такие? – удивился Стас.

– Маленький, но гордый народ, – ответил я.

И тут Стас внезапно ударил по тормозам. Его взгляд устремился вдаль, глаза расширились. Я проследил направление его взгляда и понял, что наши райские приключения только начинаются. К теплой еврейской компании приближалась целая толпа гурий.

8

– Кыш! Кыш, проклятые! – кричала Головастик, размахивая руками.

Гурии не слушались ее, они уворачивались от ее рук с радостным хихиканьем, а одна рыжеволосая девица даже ухитрилась набросить Головастику на шею здоровенную гирлянду цветов. Головастик сбросила гирлянду на землю и немного потоптала ее, но босые ноги не причинили цветам заметного вреда.

– Ну что мне с ними делать! – всплеснула руками Головастик. – Как дети малые, честное слово!

– Смотри и наслаждайся, – посоветовал я. – Зрелище будет незабываемое. Боюсь только, грузовик поедет полупустым.

– Никуда он сегодня не поедет, – вздохнула Головастик. – Видишь своего водителя?

Я поднял взгляд и обнаружил, что Стас уже улизнул их кабины. Интересно, куда он подевался? Схоронился в траве или разделся догола и косит под гурия?

– А что это они вдруг сюда ломанулись? – спросил я. – Они разве могут выходить из дворцов?

– А я-то откуда знаю, что они могут, а чего не могут? – развела руками Головастик. – Я их впервые увидела на два дня раньше тебя. Раз вышли, значит, могут.

– Смотри, почти все – женщины, – заметил я. – Знали, к кому идут?

Головастик пожала плечами.

– Выходит, знали, – сказала она. – Впрочем, кто знает, что знают гурии?

И действительно, то, что творится в мозгах гурий и гуриев, неведомо никому, кроме них самих. Гурии, пожалуй, самые загадочные обитатели рая. Внешне они абсолютно неотличимы от человека, они выглядят как прекрасные юноши и девушки, причем, что интересно, девушек примерно вдвое больше, чем юношей.

Видимый возраст гурий варьируется от шестнадцати до тридцати лет, мужчины иногда выглядят чуть старше. Головастик говорила, что, внимательно облазив все три близлежащих дворца, она обнаружила там семь пожилых мужчин и четверых малолеток лет по десять – трех девочек и одного мальчика. Малолетки вели себя не как дети, а в точности как взрослые гурии. Родителей малолеток обнаружить не удалось.

До сих пор непонятно, как гурии размножаются. Они много и с удовольствием занимаются сексом, но у гурий-женщин не бывает месячных, а сперма гурий-мужчин не содержит сперматозоидов, Головастик выяснила это, сделав анализ в одной из московских клиник. Среди гурий совсем нет детей, четыре исключения только подтверждают это правило. Скорее всего, те исключения – не дети гурий, а просто потенциальная услада для праведников-извращенцев.

Среди гурий доминируют представители белой расы, они составляют более девяноста процентов общей численности этих существ. Китаянки и индианки встречаются редко, негритянки – еще реже, а мужчин черной и желтой расы наберется не более двух десятков во всех трех дворцах.

Гурии тупы как пробки, их умственное развитие остановилось на уровне трех-четырехлетних детей, толковая обезьяна даст гурии сто очков вперед. Гурии не умеют говорить на отвлеченные темы, они вообще почти не разговаривают, а общаются главным образом жестами. Но зато они с большим воодушевлением поют русские народные песни, впрочем, если их попросить, тут же затыкаются. Во время единственного нашего визита в ближайший дворец Лена попросила парочку гурий исполнить что-нибудь церковное, они начали петь какой-то православный гимн, Лена заткнула уши руками, велела им замолчать, а сама стала кричать, что это кощунство.

– Вся наша жизнь – кощунство, – сказал я тогда, успокаивая ее.

Гурии очень похожи на людей, но стоит пообщаться с ними несколько минут, как ты понимаешь, что это не люди. Это своего рода киборги-автоматы, развлекательные машины для самого элитного в мире борделя, парадоксальным образом страдающего от недостатка посетителей. «Сюда бы сутенера толкового», неожиданно подумал я и нервно хихикнул.

– Не смешно! – возмутилась Головастик. – Они же разбегутся сейчас!

Я положил Головастику руку на плечо, успокаивая. Головастик автоматически потерлась о руку щекой.

– Ты сама начинаешь себя вести как гурия, – заметил я.

– С кем поведешься… – пробурчала Головастик. – Что сказать-то хотел?

– Я думаю, – начал я, – что разбегутся не все и ненадолго. Тебя во дворце насколько хватило?

Головастик мечтательно закатила глаза.

– Дня на три, наверное, – промурлыкала она.

– А я и одного вечера не продержался. Нормального человека эти твари быстро утомляют. Не думаю, что среди гостей Бомжа наберется много придурков и извращенцев. Думаю, к вечеру раввины соберутся у грузовика в полном составе.

– А потом капитан Бейцалов всех поубивает, – добавила Головастик. – Ты на сколько у него «урал» арендовал? Часа на три?

– На четыре. Час я отвел на непредвиденные обстоятельства.

– Мало отвел. Что делать будем?

– Может, телепортировать их? – предложил я. – Я так и не понял, кстати, почему ты с самого начала так не сделала.

Головастик нахмурилась.

– Во-первых, это не так просто сделать, как кажется, – сказала она. – Особенно когда не знаешь точно, откуда прибыл каждый конкретный еврей. Надо каждый раз узнавать точный адрес, привязываться к ориентирам на местности… это так утомительно!

– А во-вторых? – спросил я.

– Во-вторых, – ответила Головастик, – мне очень не нравится то, что затеял Бомж. Ты уже понял, с какой целью он устроил этот цирк?

– Приблизительно. Он устроил несколько групповых видений крутым церковным деятелям из разных конфессий. Он хочет их убедить, что бог реально существует, причем не где-то там в эмпиреях, а в обычном земном мире, и что он серьезно собрался заняться земными делами. Полагаю, всех католических кардиналов он уже завербовал.

– Это уж наверняка, – согласилась Головастик. – По крайней мере, я бы на его месте начала с них. Самая многочисленная и могущественная церковь во всем мире – это тебе не хухры-мухры. Думаю, мусульман он тоже уже обслужил. Теперь ему осталось обработать основные протестантские секты и можно переходить к следующему шагу. Догадываешься, каким он будет?

– Начнет давать задания агентам, которых завербовал на первом этапе.

– Вот именно! – воскликнула Головастик. – Он начнет переделывать мир в соответствии со своими представлениями. А ты и сам знаешь, какие у него представления.

– Какие? – спросил я. – Ты мне почти не рассказывала про Бомжа.

– Лучше и не вспоминать, – вздохнула Головастик. – Хотя… Почитай при случае про Савонаролу, был такой пророк в средневековой Италии… Те события историки почти не переврали.

– Но я все равно тебя не понимаю, – сказал я. – Почему ты не телепортировала этих несчастных обратно на Землю? Только потому, что не хотелось возиться?

Головастик печально покачала головой.

– Не только, – сказала она. – Одно дело, когда несколько десятков видных раввинов одновременно увидели один и тот же вещий сон, и совсем другое дело, когда на подмосковной дороге обнаруживается армейский «урал», битком набитый пейсатыми евреями без документов и регистрации. А особенно хорошо, если рядом окажется десяток-другой журналистов из желтых газет. Это будет сенсация мирового масштаба. Недолгая сенсация, всего на несколько дней, но ее запомнят. А потом, когда агенты Бомжа начнут говорить, что были в раю и видели бога, все будут вспоминать этих евреев и смеяться. Теперь понимаешь?

– Кажется, понимаю. Но тогда вход в рай придется закрыть. А то сюда сразу попрут журналисты, ученые…

– Журналистов и ученых никто сюда не пустит, – прервала меня Головастик. – Да и не смогут они пройти – обычный человек проход не увидит, я на него чары навесила. А вот ФСБшников я сюда, пожалуй, запущу, а если понадобится, то и ЦРУшников, и моссадовцев.

– И треснул мир напополам, – попытался я напеть шлягер прошлого лета.

Головастик подхватила:

– И поперек, и через край, и от угла наискосок. Нет, Сергей, ты не прав, никаких дозоров на Земле не появится. Чтобы подобная структура смогла сформироваться, надо, чтобы магов было не четверо, а хотя бы пара сотен.

– А если Бомж начнет вербовать агентов не только в нашем мире? – спросил я.

Головастик резко помрачнела.

– Надеюсь, до такого свинства он не дойдет, – сказала она. – Если он сумеет пробраться в тот мир, где ты тренировался, и выдернет оттуда… да хотя бы митрополита Филарета, этому миру мало не покажется. Против нас с Четырехглазым Бомжу не выстоять, кишка у него тонка, но простым людям он неприятностей наделает немало. Про пророков хорошо читать в исторических книгах, а когда они появляются в реальной действительности… Не дай бог, короче.

– А почему он не сможет пробраться в тот мир? – спросил я. – Ты же, вроде, объяснила ему, как открывать миры.

– Открыть какой-нибудь мир – это одно, – улыбнулась Головастик, – а открыть тот самый мир, который хотел открыть – совсем другое. Бомж хотел открыть рай, а что у него получилось? Коровы дохлые, гурии сумасшедшие… Магии параллельных миров надо долго учиться.

– Понятно, – сказал я. – Так все же, что с евреями делать будем?

Головастик немного подумала и ответила:

– Ничего мы с ними делать не будем. Что с ними сделаешь? Собираешься по одному в траве вылавливать и с гурий снимать?

Я отрицательно покачал головой.

– Вот видишь, – сказала Головастик. – Я тоже не хочу этим заниматься. Мы поступим так. Всех, кого сможем, мы соберем, погрузим в грузовик, и ты отвезешь их через проход на Землю. А остальные пусть разбираются сами.

– А как же Стас?

– А что Стас? Успеет – молодец, а если нет – его проблемы.

– Его будут дезертиром считать.

– Не будут. Возьмут с него подписку о неразглашении и этим все ограничится. Завтра у прохода такое начнется…

– А этот проход обязательно рассекречивать? – спросил я. – Может, лучше где-нибудь рядом другой проход проделать?