Халфлинг мгновенно отпустил мою руку и отпрыгнул назад, разрывая дистанцию, второй халфлинг двумя скользящими шагами прошел мне за спину, готовясь прийти на выручку товарищу, я видел его движения только в виде смутной тени на самом краю периферического зрения, но не зря те, кто знает, говорят, что боевая мощь обученного хоббита многократно превосходит его скромные габариты, а боевая школа клана Брендибэк не зря считается одной из лучших в Хоббитании. Я отпустил захват и резко крутанулся на одной ноге по часовой стрелке. Второй противник поднял к лицу согнутые руки, готовясь заблокировать удар ногой с разворота, но в реальном бою такие удары практикуют только дураки да великие мастера, обычному среднему бойцу лучше не пользоваться столь рискованными приемами. Вот и я не стал ими пользоваться. Мое правое бедро совершило обманное движение вверх-вниз, но колено не распрямилось, а вместо этого распрямилась левая нога. И ударила она не в лицо, что сделал бы на моем месте любой дурак, и не в почку, что сделали бы большинство, а в локтевую косточку правой руки. Теперь на несколько секунд его рука парализована и несложно развить успех, проведя атаку сверху-слева (это если считать относительно меня, относительно его – сверху-справа). Но я не стал этого делать, Ингрейд твердо вдолбил в меня, что в бою никогда не следует делать то, чего ожидает твой противник, что хороший боец – не тот, кто вызубрил тысячу разных приемов и может безупречно провести любой из них, а тот, кто применяет тот прием, который достигает цели. И я сделал то, что мой противник никак не ожидал – я нанес симметричный удар, парализовав его левую руку.

Дальнейшее было совсем просто. Ментальный фон поединка резко изменился, оба противника, и тот, что панически пятился назад, бестолково дергая непослушными руками, и тот, что приближался ко мне сзади, они оба впали не то чтобы в смятение, но в что-то близкое, и доведение боя до логичного конца было уже делом техники. Я упал в упор лежа прямо под ноги того, кто готовился прыгнуть на меня сзади, и он пролетел надо мной и его товарищ чудом увернулся от летящего тела. Я вскочил и совершил знаменитый прыжок хоббита. Довольно рискованно делать это в менее чем трех футах от стены, но я был уверен, что жертва не успеет достаточно прийти в себя, чтобы уклониться, и так и вышло. Я выбрал самое простое продолжение прыжка из всех возможных, ударив кулаком в висок халфлинга, судорожно пытающегося отлипнуть от дверного косяка, куда его привел такой неудачный прыжок, так хорошо задуманный, но так плохо выполненный. Двойной удар – вначале кулаком по черепу, а потом черепом в косяк и халфлинг валится на пол без чувств. Я разворачиваюсь и краем глаза вижу летящий в меня кинжал. Это не специальный метательный нож, это обычный универсальный кинжал, и точно метнуть его трудно даже опытному бойцу, а того, кто сейчас метнул его, никак нельзя назвать опытным. Даже если бы я не успел заметить летящее лезвие, оно не причинило бы мне никакого вреда – кинжал ударился бы рукояткой о плечо и все. Но я заметил кинжал и моя рука автоматически совершает отработанное волнообразное движение и достает кинжал из воздуха. Второе движение, столь же отработанное, и кинжал летит туда, откуда прилетел, и на этот раз он брошен куда более умелой рукой. Только когда Буридан валится на пол, как мешок с репой, а рукоятка кинжала торчит из его правого глаза, я понимаю, что в бой вступил новый участник. Зря вступил.

Второй охранник тянется к ножнам на поясе, я повторяю его жест, но все перекрывает командный голос Ясенгарда:

– Отставить! Васкес, оружие в ножны, Хэмфаст, бой закончен! Все, достаточно, одной смерти более чем достаточно.

Он брезгливо смотрит на распростертое на полу тело бургомистра и тихо бормочет, но мы отчетливо слышим:

– Идиот, Оберик свидетель, каков идиот.

Он пожимает плечами и поворачивается ко мне:

– Добро пожаловать в мир Аркануса, почтенный герой. Не знаю, что помешало тебе явиться в круге призвания, как положено, но я рад, что помог тебе решить возникшие проблемы.

Васкес смотрит на меня, разинув рот, я поворачиваюсь к нему и совершаю ритуальный поклон. Несмотря ни на что, он неплохо дрался. Глаза Васкеса изумленно распахиваются и он поспешно совершает ответный поклон, к которому, к моему великому удивлению, присоединяется и Ясенгард.

– Да хватит вам, – смутился я, – в моем мире поклон – жест уважения к бойцу, с которым ты только что сражался в поединке, неважно, учебном или реальном. Не знаю, что у вас означает поклон… да и знать не хочу. Ты лучше скажи, Ясенгард, почему ты так уверен, что я – герой?

– А кто еще смог бы так раскидать двух слингеров-ветеранов? Кстати, Васкес, проверь, как там Гвалиур, что-то он долго в себя не приходит.

Я открыл душу Гвалиура и сразу понял, что перестарался. Хорошо, что еще не слишком поздно. Одно заклинание, и Гвалиур поднимается на ноги, тряся головой в изумлении. Он видит меня, и растерянно озирается по сторонам.

– Отставить, Гвалиур! – говорит Ясенгард. – Позволь представить тебе нашего нового героя, Хэмфаста-мага.

В лице Гвалиура проявляется облегчение – куда легче признать, что тебя побил герой, чем если бы это был обычный халфлинг. От героя получить по морде не зазорно.

Ясенгард направился к столу Буридана.

– Уберите эту падаль! – распорядился он, брезгливо обходя труп бургомистра. – Тащите его на алтарь, еще не поздно извлечь ману.

Охранники споро подхватили мертвое тело и уволокли его. Похоже, они только рады оказаться подальше от места, где только что произошло столько из ряда вон выходящих событий.

Ясенгард нетерпеливо просматривал бумаги на столе Буридана, он явно что-то искал.

– Ага! – воскликнул он наконец, – вот этот артефакт! Развел бардак на столе, смотреть противно…

В руке Ясенгарда блеснул прозрачный голубой кристалл, от которого ощутимо тянуло магией. Ясенгард сильно сжал его и в комнате появилось новое действующее лицо.

Это действительно было лицо, одно лицо без тела. Оно висело над столом прямо в воздухе, и его контуры прорисовывались воздухе настолько четко, что я не сразу понял, что это просто морок.

Эльф, несомненно, эльф. Тонкое удлиненное лицо с тонкими губами, длинным и тонким носом и заостренными ушами. Совершенно седые брови и сочно-зеленые волосы. Дикое сочетание, но оно почему-то казалось совершенно естественным.

Эльф взглянул на Ясенгард и удивленно поднял брови.

– Приветствую тебя, великий Оберик, – поспешно произнес Ясенгард, – твой недостойный слуга Ясенгард, командир гарнизона Сакред Вейла, нижайше просит тебя об аудиенции.

– Почему ты говоришь со мной напрямую? – спросил Оберик тусклым бесцветным голосом. – Почему ты не обратился со своим вопросом к бургомистру?

– Почтенный Буридан, бургомистр Сакред Вейла, только что погиб. Около четырех дней назад в бестиарии Сакред Вейла появился халфлинг по имени Хэмфаст, который владеет искусством рукопашного боя и искусством метания ножей, по меньшей мере, на уровне героя, а также знает и умеет накладывать несколько заклинаний, в числе которых заклинание полета и заклинание неуязвимости. Почтенный Буридан отказался признать Хэмфаста героем и велел отправить его на алтарь, но почтенный Хэмфаст убил его мастерским броском ножа, недоступным обычному халфлингу.

Оберик задумчиво пожевал губами.

– Герой, говоришь? Халфлинг-герой… гм… У меня уже есть шесть героев… как их может быть больше? И почему этот Хэмфаст появился в бестиарии, а не в круге призвания?

– Не могу знать, великий, – ответил Ясенгард, сделав непроницаемое лицо, как у людских воинов, когда они играют в свои строевые игры, которые почему-то так любят.

– Еще бы ты мог знать… Значит, герой… полет, неуязвимость… где, кстати, этот Хэмфаст?

Ясенгард скосил глазами в мою сторону, скорчив страшное лицо, но я, не дожидаясь, когда приказ будет озвучен, вступил в поле зрения Оберика.

– Приветствую тебя, почтенный Оберик, – сказал я.

Ясенгард немедленно ущипнул меня за задницу, незаметно для Оберика, но очень больно для меня. Я непроизвольно подпрыгнул на месте.

– Великий Оберик, – поправил меня Оберик, казалось, не заметивший этой маленькой комедии.

– Великий Оберик, – повторил я.

Оберик помолчал, выжидающе глядя на меня, он ждал от меня каких-то еще ритуальных жестов, Ясенгард испуганно пыхтел над ухом, наконец, Оберик глубоко вздохнул и произнес:

– Хорошо, Хэмфаст. Я рад приветствовать тебя на моей службе и я жду тебя в Торвелле. Ясенгард! Назначаю тебя бургомистром Сакред Вейла, нового командира гарнизона подберешь из своих ветеранов, по выполнении доложишь. Объяснишь Хэмфасту дорогу в Торвелл, выдашь все необходимое. А в остальном… разбирайся с документами, входи в курс дела, через… гм… через шесть дней доложишь о вступлении в должность. Вопросы?

– Великий Оберик, Хэмфасту надо выдать оружие и доспехи.

– Он что, явился к вам без оружия?

– Так точно, только кинжал.

– А ты уверен, что он действительно герой?

– Разве обычный халфлинг может взлетать в воздух?

– Гм… ладно, выдай ему какое-нибудь оружие. И не какое-нибудь, а самое лучшее! А насчет того, герой – не герой, я лично разберусь, и если ты ошибся, Ясенгард, пеняй на себя! Еще вопросы?

– Никак нет, великий Оберик! – отчеканил Ясенгард и иллюзорное лицо исчезло.

– Фухх… – выдохнул Ясенгард, отирая со лба обильно выступивший пот. – Кажись, пронесло. Так, Хэмфаст, значит, теперь ты на службе. До тех пор, пока ты не покинул город, я твой начальник. Еще тебе может отдавать приказы… Дебол или Живрон… пожалуй, Дебол… Командиром гарнизона я назначу Дебола, это будет твой непосредственный начальник. Подойдешь к нему, получишь оружие, снаряжение, провизию и прочее. Вечером приходи ко мне, отметим все эти события. Знаешь, где я живу? Ничего, тебе объяснят. Куда, хотел бы я знать, эти два бойца подевались? Ладно, пойдем поищем, хоть и невместно бургомистру и герою такими делами лично заниматься, но что делать.

И мы пошли искать запропастившихся охранников. А я подумал, что, похоже, главным движущим мотивом для Ясенгарда было вовсе не желание сделать хорошее дело, применив к месту мои таланты. Главное для него было занять место бургомистра, и если бы он не рассчитывал, что все произойдет так, как произошло, то не исключено, что пришлось бы мне отбиваться не только от Васкеса и Гвалиура, но и от Ясенгарда. Наверное, так всегда бывает, и в глубине самых хороших поступков всегда лежит что-то низменное и эгоистичное. Я раньше думал, что у хоббитов все по-другому, но… а может, все дело в том, что халфлинги – это не хоббиты?

11

Я сижу за столом в доме Ясенгарда, Золта, его солдатка, только что принесла вторую перемену блюд, мы пьем вино, едим жареную оленину с тушеной репой, все хорошо, все довольны и радостны, но в то же время немного смущены. Ясенгард очень доволен, что стал бургомистром, на Арканусе это самое высшее положение, доступное простому смертному, выше бургомистра только хозяин. Золта довольна, что теперь Ясенгард перестал быть солдатом, а это значит, что и она перестала быть солдаткой, теперь ей нечего бояться, что ее муж однажды уйдет навсегда по приказу великого Оберика. Тьфу, Моргот, я даже в мыслях начинаю вставлять перед словом «Оберик» слово «великий»! Что в нем великого, если вдуматься? Могущественный эльфийский волшебник, обладающий могущественными артефактами и великими знаниями, подчинивший себе четверть Аркануса, ну и что с того? Уриэль, открывший врата в мир высшей магии, на мой взгляд, куда больше заслуживает титула «великий».

Дебол доволен, что он теперь не простой сотник, а командир гарнизона. Не так круто, как бургомистр, но даже это невероятная удача для солдата-халфлинга. Живрон рад, что с двумя его друзьями одновременно произошли такие радостные события, а если он и надеялся занять место Ясенгарда, доставшееся Деболу, то умело это скрывает. Я тоже должен быть рад – тому, что мой статус героя официально подтвержден и теперь можно не бояться, что какой-нибудь придурок, облеченный властью, потащит меня на алтарь. Вот только все понимают, что сейчас в Сакред Вейле происходит что-то такое, что никогда и нигде не происходило, и оттого всем как-то не по себе, и именно поэтому мы так много пьем и так старательно убеждаем себя, что все очень хорошо и правильно, нам радостно и весело, но веселье выходит какое-то натужное.

Сегодняшний день, если можно назвать днем промежуток времени, не обозначенный ни восходом, ни закатом, выдался суматошным. Едва мы разыскали в соборе Васкеса и Гвалиура, и Ясенгард велел им оповестить кого надо, начался такой бардак… Ясенгард закрылся в малом кабинете, по коридору взад-вперед сновали халфлинги, каждый спешил засвидетельствовать почтение новому бургомистру и каждый что-то просил. Уменьшить налоги, выдать кредит, добавить вакансии… все просьбы сводились к одному – к банальному «дай денег». Я не присутствовал при этом, Васкес сразу потащил меня в гарнизон, но Ясенгард рассказывает об этом так эмоционально… и довольно нервно, надо сказать.

Едва мы пришли в гарнизон и Васкес доложил кому надо о том, что произошло в соборе, суматоха поднялась и среди солдат. Они забросили тренировки с мечами и пращами, они собирались группами по трое-пятеро и оживленно обсуждали, что теперь будет и как оно теперь повернется. Общее мнение сходилось на том, что Ясенгард в роли бургомистра будет лучше Буридана, хотя никто не мог толком объяснить, что в этом городе зависит от бургомистра, если все определяется законами, а то, что в законе не определено, единолично решает великий Оберик.

Я был чужим в этом обществе, меня сторонились, никто не торопился выдать мне оружие, снаряжение и все прочее, как велел Оберик. Когда я уже был готов возвращаться в бестиарий, где, по крайней мере, есть где поспать, обо мне наконец вспомнили. Я получил на складе короткий и практически бесполезный меч, зачарованный не вполне понятным и, скорее всего, не слишком эффективным заклинанием, кольчугу в один слой, примитивный шлем-шишак, легкий круглый щит из кожи и дерева, и пращу с набором стальных шариков. Интересно, что местные халфлинги почитают пращу выше лука и даже накладывают заклинания на это примитивное оружие. Я привык считать, что праща не идет ни в какое сравнение с добротно сделанным луком, но здесь полагают иначе. Может, это оттого, что местные луки столь примитивны, что настоящему хоббиту нельзя смотреть на них без содрогания? И они еще говорят, дескать, в твоем мире хоббиты живут в дикости и варварстве! Вам бы такое варварство!

Как бы то ни было, я получил воинское снаряжение, халфлинг-кладовщик сказал, что это оружие не вполне достойно героя, но лучшего у него все равно нет, мне выдали подорожную, по предъявлении которой меня должны были бесплатно кормить и пускать на ночлег, и когда все было подготовлено к путешествию, меня нашел Дебол и пригласил к Ясенгарду, на дружескую вечеринку, как он выразился.

Мы сидим, едим, пьем, радуемся, но что-то неуловимое и неопределенное гложет душу, подсказывая, что нельзя в этой жизни вечно радоваться, рано или поздно приходит время печали. Но это не означает, что не следует веселиться, ведь, избегая веселья, нельзя избежать печали, когда настанет ее время.

12

Путь из Сакред Вейла в Торвелл предельно прост. Выходишь из города через северо-восточный спуск и идешь по дороге, никуда не сворачивая. Через двадцать дней пути, за которые вне дороги пройдет шестьдесят дней, окажешься в Торвелле.

Этот путь мне не подходит, я не хочу тратить время на долгий пеший поход, ведь я могу перемещаться с места на место мгновенно и почти не затрачивая усилий. Но я не хочу переноситься в Торвелл в одно мгновение, я хочу поближе познакомиться с этим миром. И, выйдя к северо-восточному спуску, я не стал проходить через ворота и петлять по пыльной дороге, сбегающей с горы и скрывающейся в мерно колышущемся зеленом море леса. Проверив, надежно ли приторочен мешок за плечами и не мешает ли дурацкий меч, болтающийся на поясе, я разбежался и прыгнул со скалы, раскинув руки, подобно птице. На какой-то миг мне показалось, что я действительно лечу как птица. Я уменьшил вес посредством магии и полы распахнутой куртки стали похожи на крылья не только по внешности, но и по сути. Наверное, можно было бы научиться полноценно летать в таком режиме и, вполне возможно, это стало бы интересным развлечением. Но сейчас я здесь не для того, чтобы развлекаться, мне предстоит дальний путь и то, что я лечу, а не иду – всего лишь способ сократить время пути. Я отменил дурацкое заклинание и перешел на более привычный метод движения.

Заклинание перемещения миль на пять вперед и сразу заклинание неподвижности. Я вишу в воздухе на высоте полтора-двух миль и некоторое время созерцаю окрестности. Потом следующий прыжок и так далее.

Первое, что потрясло меня – это Сакред Вейл, каким он представляется птицам, нарезающим круги вокруг одинокой горы на высоте города, а то и ниже. Никакой гобелен не в силах передать странное величие кучки игрушечных зданий, приютившихся на склоне одинокой горы, первозданную красоту нерукотворного моста, связывающего Сакред Вейл с благодатной долиной, отданной словом Оберика в распоряжение безмозглым тварям. С каждым следующим прыжком я все больше удалялся от Сакред Вейла и, каждый раз обращая взгляд назад, видел город по-новому, и нельзя сказать, какой вид более прекрасен – когда город занимает все поле зрение или когда он практически неразличим на сером боку гигантской горы.

Местность подо мной круто понижалась, и мне пришлось опуститься ниже, чтобы не потерять из вида дорогу. Голые склоны сменил густой лес, и все чаще кроны деревьев смыкались над дорогой и ее направление приходилось угадывать. Хорошо, что эта дорога почти не петляет и угадать ее направление совсем не сложно.

На Арканусе не водятся пони. Мелочь, казалось бы, но из-за этой мелочи халфлинги совершенно лишены верхового и вьючного скота. Лошади халфлингам не подходят из-за чрезмерной величины, а овцы и козы – из-за слабости и глупости. Поэтому во владениях Оберика почти нет торговли, и дорога, над которой я лечу, так разительно отличается от главных трактов Аннура.

Говорят, в лесу, над которым я пролетаю, водится невероятное количество оленей, именно поэтому оленина в Сакред Вейле – основной вид мяса, куда более распространенный, чем свинина или баранина. Зачем заниматься тяжелым и утомительным каждодневным трудом, выращивая скотину, если мяса в лесу хватает на всех? Скорее всего, лет через пятьдесят поголовье дичи сократится и халфлингам придется думать о других источниках пропитания, переходить от варварства к цивилизованной жизни. Тьфу, Моргот меня раздери! Как я могу судить о том, что есть варварство, а что не есть варварство, руководствуясь теми представлениями, которые с молоком матери всосал в Хоббитании? Пора бы уже понять, что в каждом мире, да и в каждой отдельной стране свои представления и свои законы, и нельзя однозначно утверждать, что эти законы хорошие, а эти плохие только потому, что ты привык поступать так, а не иначе. Разные условия жизни порождают разные привычки, а разные привычки порождают разные законы, на словах это очевидно, но на деле уразуметь эту простую истину совсем непросто.

С каждым прыжком гора за спиной становится все меньше, зато вырастает другая гора прямо по курсу. Это не одинокая гора, это один из многих пиков, образующих величественный хребет, протянувшийся с севера на юг, если считать, что я по-прежнему лечу на северо-восток, что неочевидно – очень трудно ориентироваться, когда на небе нет ни солнца, ни звезд. Хребет круто обрывается, завершаясь самой высокой из образующих его вершин, и дорога ведет меня прямо к этой вершине. Что там говорил Ясенгард про то, что должно встретиться мне по пути? Не помню, пить надо меньше.

А это еще что такое? Голая поляна с полмили диаметром, деревенька в сотню дворов, и в эту деревню входят три дороги. Точно, Ясенгард говорил, что дорога, начинающаяся северным спуском, потом заворачивает на восток и сливается с той, по которой мне предстоит идти. Выходит, я уже преодолел около четверти пути. Интересно было бы приземлиться, поболтать с сельскими жителями Аркануса, но сейчас еще слишком рано. Надо пролететь хотя бы еще столько же.

Дорога постепенно забирала правее и я решил, что теперь лечу на восток. Прыжков через десять слева голубым зеркалом заблистала вода, вначале это была маленькая и узенькая речушка, берущая начало в горных ручьях, стекающих с отрогов хребта, оставшегося по левую руку (Иствейский хребет, внезапно подсказала память), с каждым прыжком река становилась все шире и полноводнее, на ее глади появились парусные лодки, сначала одна-другая, и вот уже они снуют по воде вдоль и поперек целыми стаями, и уже нет никаких сомнений, что это и есть могучий Торуин, величаво несущий свои воды к Великому Океану, омывающему восточные берега владений Оберика. Странная вещь память разумного – только что казалось, что вчерашняя попойка начисто стерла из памяти многочисленные инструкции, которыми снабдил меня Ясенгард, но нет, путевые приметы всплывают в памяти одна за другой.

Пожалуй, стоило бы спуститься отдохнуть, да и поесть бы не мешало, уже, должно быть, далеко за полдень. Или нет? Как трудно ориентироваться во времени, когда на небе нет солнца!

Я приземлился на окраине рыбачьего села на самом берегу Торуина. Халфлинги смотрели на меня, халфлинги, рассекавшие речную гладь на лодках и чинившие сети на берегу, ковырявшиеся на огородах и сидевшие без дела на крыльце с трубкой в зубах. Я входил в деревню, а они смотрели на меня, позабыв про свои дела. Наверное, никогда не видели летающего хоббита.

13

Подорожная, выписанная Ясенгардом, не понадобилась, мое необычное появление не оставило у местных жителей никаких сомнений, что перед ними герой. Все очень просто – халфлинги не летают, даже под действием заклинания, поскольку великий Оберик не знает заклинания полета. А поскольку Хэмфаст все-таки летает, значит, это заклинание на него каким-то образом наложено. А как может быть наложено такое заклинание, кроме как лично великим Обериком? Оно может быть присуще ему от природы, либо у него может быть артефакт, дающий власть над ветром и тяготением. В обоих случаях Хэмфаст может быть только героем, так что это очевидно любому образованному халфлингу.

Меня накормили, на этот раз рыбой, а не успевшей надоесть олениной, деревенский староста изрядно расстарался, на столе стояла и красная рыба, и желтая, бочонок сизой икры и бочонок красной, я понимал, что эти деликатесы большей частью идут в счет уплаты налогов Оберику и вряд ли кто-то из окружающих меня рыбаков пробует такие яства больше двух-трех раз в год, но они угощают меня от чистого сердца и, значит, я не имею права отказываться.

Мне предложили вина, но я отказался, сообщив хозяевам, что предпочитаю пиво, и это вызвало настоящий приступ восторга. Я понимал их чувства, они считают героев сверхъестественными существами и то, что герой, так же, как и они, предпочитает простые здоровые напитки, заставляет их думать, что герой не так уж сильно отличается от них, а значит, они тоже чуть-чуть герои… Глупо, конечно, но они действительно так думают, хотя и не признаются в этом даже самим себе.

А вот разговора по душам не получилось. Даже староста, которого другие жители уважали и заметно побаивались, вел себя настолько униженно, что мое желание получше узнать этот мир увяло на глазах. Как-то не хочется разговаривать с теми, кто так пресмыкается перед тобой. Если человек не уважает себя сам, почему его должен уважать ты?

Я выразил желание отдохнуть и поспать, и мне немедленно выделили целый дом. Оказывается, в этой деревне, как и во всех деревнях, расположенных у большой дороги, имеются особые дома, специально предназначенные для отдыха проходящих мимо солдат.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.