Вадим ПРОСКУРИН

ХОББИТ, КОТОРЫЙ ПОЗНАЛ ИСТИНУ

(Сага о Хоббите #2)

Глава первая

ИСТИНА

1

Миры бывают разные, и каждый из них по-своему уникален.

Большинство миров лишены материальной составляющей и не содержат ничего, кроме пространства, времени, да еще сущностей, беспорядочно разбросанных в пространстве, и сущности эти чаще всего неизменны, хотя в некоторых случаях и меняются со временем. Сущности бывают самыми разнообразными и в большинстве своем практически не поддаются описанию, потому я и называю их сущностями, что не могу подобрать другого, более емкого, слова.

Некоторые из сущностей похожи на нематериальные книги на неизвестном языке, они явно содержат какие-то знания, но эти знания остаются скрытыми от меня. Иногда в сущностях-книгах попадаются понятные мне слова, разделенные хаотичными сочетаниями совершенно незнакомых рун. Способ... подготовить... способ... выбрать... кто знает, что это может означать?

Уриэль считает, что эти сущности сродни заклинаниям высшей магии. Что-то общее действительно есть, язык высшей магии так же жестко структурирован, и фразы, образованные с его помощью, совершенно не предназначаются для произнесения вслух и в большинстве случаев вообще не могут быть адекватно воспроизведены звуковой речью. Может, Уриэль и прав, но почему тогда большинство книжных сущностей очень коротки, гораздо короче, чем любое осмысленное заклинание? А те сущности, которые, напротив, очень длинны, не содержат в себе ничего похожего на ветви и петли, неизбежно присутствующие в любом большом заклинании. И ни одного обращения к элементалам! Нет, это совсем не похоже на заклинания высшей магии, но что это тогда может быть?

Другие сущности отдаленно напоминают заклинания на языке первооснов, но в них тоже не всегда присутствуют обязательные элементы подобных заклинаний. Часто встречаются сущности, совершенно лишенные связей с элементалами. Зачем, спрашивается, нужно составлять заклинание, неспособное изменить мир, в котором оно реализовано? Олорин как-то высказался, что эти сущности могли сформироваться сами по себе от случайных флуктуаций пространства, но даже мне ясно, что это совершеннейшая ерунда. А Уриэль привлек к делу высшую математику и в три минуты доказал, что Олорин абсолютно неправ.

А еще меня удивляет то, что посреди элементарных первооснов иногда встречаются понятные слова и даже целые фразы, вот, например: нет имени... испорченная совокупность... перемести диск и затем раздави любой ключ... Что за диск? Что за ключ? И зачем ключ раздавливать? Может, имеется в виду ключ силы и «раздавить» означает «уничтожить»? Но ключ силы вечен, неизменен и неуничтожим. Загадка...

Есть сущности, которые совсем не поддаются пониманию. Я думаю, что на самом деле они тоже имеют смысл, просто слишком чужды для нас и мы не понимаем этого смысла. Если заглянуть в душу разумного существа, не зная, что это именно душа, практически невозможно что-то понять, ведь, чтобы разобраться в структуре души, надо знать хотя бы приблизительно, как устроена эта структура. Вполне может быть, что непознаваемые сущности образуют большой и богатый мир, но этот мир недоступен нашему пониманию, в то время как существа этого мира путешествуют по Средиземью, заглядывают в наши души, ничего не понимают и удивляются странности встреченных сущностей.

К счастью, не все миры, куда можно проникнуть через известные нам каналы, настолько чужды привычным понятиям, встречаются и миры, суть которых относительно понятна. Есть, например, гигантская библиотека, содержащая около миллиона книг. Эти книги нематериальны, это тоже сущности, но здесь, по крайней мере, ясно, для чего они предназначены. Знать бы еще языки, на которых написаны эти книги...

Еще есть один странный мир, который открыл Олорин и в который теперь регулярно наведывается Сссра. Этот Мир населен ужасными чудовищами, совершенно лишенными разума и стремящимися уничтожить каждого, кто дерзнет ступить на пропахшую кровью каменистую землю этого мира. Там, прямо на земле, валяются целые горы магического оружия и разнообразных артефактов, одни из которых могут использоваться для исцеления, а другие необходимы для применения оружия, вроде того как стрелы необходимы для использования лука. Олорин считает, что Творец этого мира сотворил его как место воинских упражнений, и это очень похоже на правду, если допустить, что где-то существует мир, в котором воины сражаются не мечами, копьями и стрелами, а магическими артефактами, похожими на толстые железные трубы, не имеющие веса и объема, пока они висят за спиной на толстых ремнях, и обретающими вес и объем, будучи подготовленными к применению. Я раза четыре посетил этот мир, я сражался с существами, похожими на орков, и существами, похожими на ящеров, я сбивал на лету горящие головы, лишенные тела, и поджаривал волной магии пурпурные одноглазые шары пяти футов в диаметре. Разнообразные твари рвали и жгли мое тело убийственной магией, несколько раз я погибал, но каждый раз оживал, ведь в этом мире нельзя умереть навсегда, и когда ты покидаешь мир, твое тело восстанавливается до такого состояния, в каком было в момент прибытия. Мне скоро наскучила эта жестокая забава, но Сссра до сих пор регулярно там появляется.

Олорин открыл этот мир, когда искал Валинор. Уже понятно, что Валинор не существует в реальности, что смутное воспоминание о нем было вложено в душу Олорина в тот миг, когда Олорин стал субъектом, но Олорин ищет этот мир до сих пор. Я понимаю его: нелегко осознать, что самые светлые воспоминания молодости – не более чем морок, вложенный Создателем в сознание ради какой-то неведомой цели. Дейлцы говорят, что Создателя надо возлюбить. Ну-ну...

Все изменилось в одночасье, когда, в тысячный раз выбирая случайным образом координаты перехода, я попал в еще один материальный мир.

2

Я стоял посреди огромной площади, выложенной брусчаткой. Странная это была брусчатка – все камни идеальной формы, абсолютно одинаковы и идеально подогнаны друг к другу. Ни одной выбоины, ни одного нарушения в бесконечном множестве правильных прямоугольников. Площадь окружена зданиями, и я никогда и нигде не видел одновременно столько таких огромных зданий. Если бы эти здания были еще хоть чуть-чуть красивы и не выглядели так подавляюще... Кажется, они монолитны, не сложены из отдельных камней, а как будто выращены единым целым. Магия?

Я активировал магическое зрение и огляделся по сторонам. Точно, магия! Да какая магия! Не только мостовая и дома насквозь пропитаны магией, все пространство вокруг меня настолько насыщено ею... даже не знаю, с чем это можно сравнить. Даже башни хозяев Аркануса не идут с этим ни в какое сравнение. Так, а это еще что такое? Узкие переулки, разделяющие здания, – это не просто переулки, это не видимые обычным зрением врата, ведущие в... Нет, не врата... И не каналы... Как будто какие-то червоточины в пространстве, ведущие то ли в иные миры, то ли нет, сразу не разберешь. Но все равно, как это впечатляет! Я восторгался тем, какой перекресток миров организовал Орлангур в своей пещере, но куда там пещере Орлангура до этой площади! Вот что такое настоящий перекресток миров! Моргот меня раздери, сколько разных путей, вот, например...

И в этот момент я услышал приятный, хотя и излишне жестковатый, женский голос:

– Ой! Хоббит!

Я обернулся. Рядом со мной стояла молодая человеческая женщина. Большие карие глаза, очень короткие каштановые волосы, не достающие даже до плеч, прямой нос идеальной формы, пухлые губы, умело подведенные красной краской... На мгновение я даже пожалел, что я не человек и что я женат, настолько красива была эта женщина какой-то нереальной, непривычной красотой. И как странно она одета... Тонкая черная рубашка без рукавов и даже без воротника оставляет совершенно открытыми руки и плечи, и небольшая, но изящно очерченная грудь едва не выпадает из низкого выреза. Черная юбка настолько коротка, что больше похожа на набедренную повязку, какие носят захарадские варвары. Ноги обуты в легкие остроносые ботинки с ненормально высокими каблуками. Эта обувь выглядит чудовищно неудобной, но непохоже, чтобы женщина сильно страдала от этого.

Усилием воли я прогнал глупое оцепенение, поклонился и представился, как положено:

– Хэмфаст, сын Долгаста из клана Брендибэк, к твоим услугам, прелестная незнакомка.

Незнакомка хихикнула.

– Привет, Хэмфаст! – сказала она. – А я Лора. Просто Лора. – И еще раз хихикнула. – Ты откуда, Хэмфаст?

Я удивился, я же ясно сказал, откуда я.

– Из клана Брендибэк, – повторил я недоуменно.

– Да нет же! – воскликнула Лора. – Я имею в виду, от какого слуги ты пришел?

– Слуги? Какого слуги?

– Да ладно тебе прикалываться! Ты что, не понимаешь, что такое слуга?

– Не понимаю, – подтвердил я. – Я только что прибыл из Средиземья...

– Ну вот, – перебила меня Лора, – твое Средиземье – это и есть твой слуга. Только в Междусетье много Средиземий...

– Стоп-стоп-стоп! – На этот раз я перебил Лору. – Слуга, много Средиземий... Похоже, я здесь слишком мало знаю... Может, посидим где-нибудь, поговорим спокойно?

– Пойдем, посидим, – согласилась Лора, – мне все равно сейчас делать нечего. Пойдем... а пойдем в это твое Средиземье!

– Ну, пойдем, – согласился я. – Канал видишь?

– Какой канал?

– Ладно, не важно. Берись за руку.

И мы вошли в Средиземье.

3

– Круто! – сказала Лора, когда мы материализовались в пещере Орлангура. – Скрытый портал?

– Какой еще портал?

– Скрытый. Ты что, Хэмфаст, издеваешься, что ли?

– Да нет же! Я не издеваюсь, я действительно в первый раз попал в твой мир, я на самом деле не знаю, что такое портал и кто такой слуга.

– Не кто, а что, – машинально поправила меня Лора. – Слуга – это просто тупая железка.

– Артефакт?

Лора хихикнула.

– Можно и так назвать. – Она огляделась по сторонам. – Где это мы сейчас?

– Это пещера Орлангура. Точнее, она раньше была пещерой Орлангура, теперь он здесь больше не живет. Это перекресток миров, отсюда удобно путешествовать в другие миры.

– Интересно... А красиво здесь все сделано, все как настоящее. Даже какой-то дух фэнтези чувствуется.

Теперь настала моя очередь хихикнуть. Это на самом деле смешно: в мире Лоры тоже есть фэнтези, и то, что для меня реальность, – для нее фэнтези, и наоборот. Уриэлю бы понравилось, он обожает подобные парадоксы.

– А что, Орлангур увлекался железной поэзией? – хмыкнула Лора, вороша листы пергамента на столе. Я аж дернулся от удивления.

– Ты знаешь, что это такое? Ты знаешь, кто писал эти стихи?

– Это, – она вгляделась в стихи про Мелькора, – не знаю, а это, – она показала мне лист со стихами про скитальца, – это же классика.

И она запела. Надо сказать, что ее голос оставляет желать лучшего, но эта песня впечатляет даже в таком исполнении. Это действительно песня, а не стихи, и весьма неплохая песня. Надо же, никогда не думал, что это может быть песней и что ее надо петь именно так – низким гортанным голосом, резко обрубая фразы, чтобы в словах чувствовалась внутренняя сила. Пожалуй, какой-нибудь варварский колдун смог бы под эти звуки исцелять больных, ведь главное в варварской медицине – внушение, а чеканный торжественный ритм этой песни как нельзя лучше подходит для внушения. Особенно если исполнять ее на языке, неизвестном больному.

– Вот так-то, – удовлетворенно произнесла Лора, допев первый припев. – А где выход из пещеры?

Я показал ей черную стену, и она озадаченно присвистнула.

– Магия? – спросила она.

– Магия, – подтвердил я. – Через эту завесу можно пройти, но лучше этого не делать, местность за пределами пещеры не слишком гостеприимна.

Лора понимающе кивнула.

– Мордор? – спросила она, и я потрясение замер. Откуда она знает географию Средиземья? И вообще, откуда она знает о самом Средиземье? Она еще говорила, что Средиземий несколько... Что она имела в виду? Однако здесь не самое лучшее место для подобных разговоров.

– Пойдем, Лора, – сказал я, – здесь не самое лучшее место для разговоров.

– Но ты же сам притащил меня сюда!

– Я не тащил тебя, ты сама согласилась пойти за мной. И вообще, я тащил тебя не сюда, это только промежуточный этап путешествия. Тут есть локальный канал... видишь? – Я указал в угол пещеры, где, невидимый для обычного зрения, чернел провал выходного отверстия канала.

Лора ничего не увидела. Странно, она пришла из мира, где магии, наверное, в тысячу раз больше, чем в Средиземье, и тем не менее она совершенно лишена магических способностей. Или она притворяется? Непохоже, но на всякий случай надо быть поосторожнее.

– Еще один скрытый портал? – спросила Лора, и я кивнул. Я протянул ей руку и увлек в раскрытое жерло канала. Хорошо, что проход по заранее пробитому каналу не вызывает неприятных ощущений, иначе ей пришлось бы нелегко, особенно если учесть ее неспособность к магии.

4

– Это Нехалления, моя жена, это Долгаст, мой сын, это Лора, наша гостья из мира... Как называется твой мир, Лора?

Я ожидал, что она назовет имя своего мира, но Лора удивленно пожала плечами.

– Как называется... да никак. А ты что имеешь в виду? Ту площадь, где мы встретились?

– Ну да.

– Это обычный портал, я даже не знаю его имя, я вошла туда через поиск.

– Я имею в виду весь мир, в котором размещается эта площадь.

Лора снова пожала плечами.

– Междусетье, – сказала она. – Еще иногда его называют Подземный Город.

– Почему подземный? Там же небо над головой.

– Не знаю. Говорят, есть какая-то книга... Не знаю, просто так часто говорят. А этот мальчик, он что, тоже хоббит?

– Ну да, а кем же ему еще быть, если у него мама хоббит и папа хоббит?

Лора неопределенно хмыкнула, кажется, она хотела что-то сказать, но передумала. Боялась обидеть? Но что обидного можно сказать в такой ситуации? Не понимаю.

– Здорово у вас тут, – сказала Лора, – уютно так. А снаружи что?

И я проводил Лору на крыльцо.

– Вay! – воскликнула Лора. – Как здорово нарисовано! Кто рисовал?

– Уриэль, – ответил я, немного потрясенный. Как быстро она поняла, что эта долина создана не Творцом, а магом! Не может быть, чтобы она была совсем лишена магических способностей. Я почувствовал неясную тревогу. Может быть, ее не стоило сюда приглашать? Конечно, все обитатели долины имеют регулярно обновляемые резервные копии... но все равно. Надо как-нибудь снять с нее мыслеобраз.

– Уриэль – это что, придуманное имя?

– Нет, настоящее. Уриэль – последний эльф западного Средиземья.

– Как?! А куда девались остальные? Они мне так нравились.

– Три тысячи восемь лет назад состоялся Эльфийский Исход. Ты не знала об этом?

– Нет. – Лора озадаченно помотала головой. – А какой сейчас год?

– Три тысячи восьмой, – ответил я и сразу понял, что сморозил глупость. Лора хихикнула.

– А когда была война с Сауроном? – спросила она.

– За триста два года до Исхода.

– Ого! У вас тут, наверное, все изменилось до неузнаваемости.

– Ну, не совсем до неузнаваемости, но изменилось многое, это факт.

– Как интересно... а до Минас-Тирита отсюда далеко?

– Он теперь называется Минатор. Я могу перенести тебя в одно мгновение.

– Магия?

– Да.

– Здорово. Всегда хотела жить в мире, где действует магия.

– Но в твоем, как его... Междусетье магии намного больше, чем где бы то ни было!

– Да ну, какая это магия, это ерунда. Настоящая магия – это... ну, не знаю... какая-нибудь комната, полутемная такая, всякие снадобья волшебные, костер обязательно, чтобы над ним что-то варилось, а иначе какая же это магия? Никакой романтики.

– Высшая магия, да и вообще любая серьезная магия сотворяется исключительно в уме заклинающего, – начал я, но Лора меня перебила:

– Ну да, знаю, мозговой выброс и все такое. Только, по-моему, это неправильно, магия должна быть романтичной, иначе это уже не магия.

– В первую очередь магия должна быть эффективной, – не согласился я..

– Если думать только об эффективности, тогда это уже не магия, а техника, – возразила Лора.

– Какая разница, как это называть, если суть одна и та же?

Лора неопределенно пожала плечами.

– Как знаешь... Так ты перенесешь меня в этот... Минатор?

Я глубоко вздохнул и попытался собраться с мыслями.

– Конечно, Лора, – сказал я, – только не сейчас, а чуть позже. Прежде всего я хотел бы побольше узнать о твоем мире.

– Да ну, это уже не смешно! – Лора капризно надула губки. – Можно подумать, ты никогда сети не видел.

– Сети? Какой сети? Которой рыбу ловят?

Лора состроила выражение лица, какое обычно бывает, когда говорят с неразумным ребенком.

– Сеть – это совокупность думающих, связанных в единую структуру. Часть думающих составляют слуги, которые управляют мирами и предоставляют доступ субъектам.

– Стоп-стоп-стоп! Не так быстро. Ты говорила, что слуги – это артефакты.

– Ну да.

– А думающие – тоже артефакты?

– Конечно! Слуга – это частный случай думающего. И вообще, слуги отличаются от других думающих только способом функционирования, думающий может стать слугой в любой момент, а думающий, уже являющийся слугой, может в любой момент перестать им быть.

– А что происходит в мире, когда слуга этого мира перестает быть слугой?

– Что-что... ясно что. Мир перестает быть доступным.

– Он гибнет?

– Не обязательно. Если данные мира не уничтожены или хотя бы сохранена резервная копия, мир может быть восстановлен.

– Разве можно создать резервную копию целого мира?

– А почему бы и нет?

И в самом деле, почему бы и нет? Если вдуматься, нет большой разницы между копированием одного разумного и целого мира. Разница только в сложности и еще... Если копируется весь мир, где тогда размещается резервная копия?

Я задал этот вопрос и получил совершенно очевидный ответ, до которого додумался бы сам, если бы позволил себе немного поразмыслить.

– В другом мире, – ответила Лора, – а где же еще? Либо на специальных внешних хранилищах.

– Внешних хранилищах? А это еще что?

– Артефакты, как ты говоришь. – Лора улыбнулась.

– Артефакты... Значит, каждым миром управляет артефакт. Правильно?

– Ну да.

– И еще бывают артефакты, которые хранят миры, как хорошая хозяйка хранит зимой варенье из ягод?

– Интересное сравнение! – Лора хихикнула.

– Значит, мирами управляют артефакты... Кстати, а где находятся эти артефакты? В тех мирах, которыми они управляют?

– Нет, что ты! – Теперь Лора смотрела на меня как на сумасшедшего. – Есть же реальный мир, ты что, забыл, что ли?

– А этот мир, что, не реальный?

Лора пытливо взглянула мне в глаза.

– Хэмфаст, ты что, поехал?

– Куда поехал? – не понял я.

– С дуба рухнул, – пояснила Лора. – Крыша поплыла. Квадрат перекосился.

– Ты имеешь в виду, не сошел ли я с ума? – догадался я.

– Вот именно! Сколько времени ты провел здесь?

– Всю жизнь.

– Понятно. Ты помнишь свое настоящее имя?

– Конечно помню! Хэмфаст я.

Лора закусила губу.

– Ни хрена себе, – пробормотала она. – Я думала, так бывает только в желтых пергаментах. Ты хоть знаешь координаты этого... мира?

– Знаю, – сказал я. – И ты тоже их знаешь, раз ты прошла по каналу.

– Разве у тебя канал без сторожа?

– Сторожа? Ты подразумеваешь сторожевое заклинание? Пожалуй, ты права, его стоит навесить на выход из канала. Раньше я думал, что во всей Вселенной только пятеро субъектов владеют высшей магией, но сейчас...

Лора досадливо поморщилась.

– Высшая магия... какой ужас! Но ты правда не прикалываешься, ты действительно серьезно считаешь, что это твой родной мир?

Я кивнул.

Лора состроила серьезное лицо, как будто собралась прыгать в воду с тридцатифутовой высоты.

– Ладно, пусть все будут считать, что я дура, но я сейчас вернусь, проверю поленья...

– Какие поленья?

– Не важно! Проверю поленья, найду твои координаты и вызову службу спасения. В последний раз спрашиваю – ты не издеваешься?

– Нет. Я не издеваюсь.

– Ну ладно.

Лора сделала торжественное лицо, и ничего не произошло. На ее лице появилось выражение растерянности.

– Это что такое? Это тоже твои шутки?

– В чем дело?

– Почему не действует срочный выход?

Я пожал плечами.

– Чтобы я смог ответить на этот вопрос, почтенная Лора я должен вначале узнать, что такое этот срочный выход.

– Хватит, это уже не смешно! Выпусти меня отсюда!

Я поколебался. С одной стороны, надо бы задержать ее здесь, порасспрашивать, она наверняка знает много интересного, но... задерживать гостя против его воли неприлично. Пусть идет, решил я.

– Канал ждет тебя, – сказал я. – Видишь?

– Ничего я не вижу! – воскликнула Лора, и ее голос начал дрожать, пока еще еле заметно. – Выпусти меня отсюда!

Я глубоко вздохнул, взял Лору за руку и довел до канала. Потом, уже в пещере Орлангура, я подвел ее к каналу, ведущему в ее родной мир, и сказал:

– Счастливого пути, прелестная Лора. Несмотря ни на что, я был рад с тобой познакомиться. Если захочешь встретиться со мной еще раз, приходи в то место, где мы повстречались впервые. А канал, ты уж извини, я закрою.

Лора неопределенно фыркнула, и непроглядно-черное жерло канала засосало и поглотило ее ладно скроенное тело.

5

– Давай по порядку, – сказал Уриэль. – Она удивилась тому, что встретила хоббита в своем родном мире. Она знает, что существуют хоббит, эльф, Средиземье, Мордор и Минас-Тирит. Она ничего не знает про Исход. Ее мир напитан магией по самое некуда. Язык, на котором написаны стихи в пещере Орлангура, – ее родной язык. Все правильно, Хэмфаст?

Я кивнул.

– И какой отсюда следует вывод? – глубокомысленно спросил Уриэль и перевел взгляд с меня на Олорина и обратно.

– Неужели ты думаешь, что... – неуверенно начал Олорин, – неужели это Валинор?

– А почему бы и нет? Прошло три тысячи лет с тех пор, как валары и майары вмешивались в дела смертных. У нас в Средиземье многое изменилось, а сколько всего могло измениться в Валиноре? Или ты думаешь, что валары совершенно неспособны к прогрессу?

– Нет, я так не думаю, но... я ведь покинул Валинор совсем недавно, меньше года назад.

– Ты не покинул Валинор, – отрезал Уриэль. – Ты вообще ничего не покинул, ты раньше просто не существовал. Ты был сотворен с единственной целью – проверить, что за бардак творится в Аннуине и его окрестностях.

– Уриэль! – воскликнул Олорин. – Ты что, вправду думаешь, что я сотворен только год назад? А как же война с Сауроном, меня что, там не было?

– Я неправильно выразился, – смущенно проговорил Уриэль. – Не сотворен, а... сформирован, что ли... восстановлен, если это тебе больше нравится. Я не отрицаю, что ты участвовал в Войне за Кольцо, но после этого с тобой произошло что-то, что никто из нас никак не может понять. Твое воспоминание, что ты явился в Средиземье именно из Валинора, без всякого сомнения, относится к искусственно внесенным в твою душу. И поэтому то, что ты представляешь себе Валинор совсем другим, – не аргумент.

– Значит, по-твоему, то, с чем мы встретились, это все-таки Валинор? – уточнил Олорин. Уриэль пожал плечами.

– Я не стал бы утверждать так определенно, но я допускаю такую возможность.

– И кто тогда Лора? – Я не удержался от того, чтобы вмешаться в разговор.

– Да кто угодно! Младшая дочка Галадриэли, например.

– Но она говорила про каких-то думающих, некоторые из которых есть слуги миров... Уриэль усмехнулся.

– Помнится, Радагаст Карий пытался учить дорвагов. Он рассказал им про бунт Мелькора, и мифология дорвагов обогатилась сказкой про черного узника. Радагаст рассказал про Нуменор, и из этого вышло сказание о серебряном оборотне. Когда научное знание превращается в сказку, оно изменяется до неузнаваемости. Мы можем долго гадать, что имела в виду Лора, говоря обо всей этой ерунде, но я думаю, что так делать глупо. Лучше сходить туда еще раз и увидеть все своими глазами.

6

Лора сидела прямо на идеальной брусчатке, уткнув голову в колени, а когда услышала наши шаги, подняла голову, и стало видно, что ее хорошенькое личико распухло от слез. Странно, что не расплылась краска на глазах и на губах.

– Что вы со мной сделали? – жалобно воскликнула она. – Я не могу выйти. У меня не работает вообще никакой выход. Я обращалась в службу спасения, а они сказали, что я бот.

– Кто? – переспросил я.

– Бот. Но я же не бот! Боты тупые, а я нет. – Уриэль скептически хмыкнул, но Лора продолжала, не заметив этого: – Я думаю и чувствую, я по-прежнему я, только теперь я не могу выйти.

– Выйти в то, что ты называешь реальным миром? – уточнил Уриэль.

– Ну да, а куда же еще?

– Попробуй сделать это еще раз, прямо сейчас.

Лора состроила сосредоточенное выражение лица, и ничего не случилось. Вообще ничего, ни в обычном пространстве, ни в магическом.

– Девочка моя, – мягко сказал Уриэль, – а ты уверена, что раньше умела это делать?

Лора посмотрела на него как на идиота.

– А как я, по-твоему, сюда вошла?

– Может быть, так же, как мы?

Лора глубоко вздохнула.

– Ребята, это уже не смешно. Если это шутка, давайте ее заканчивать. Пожалуйста. – И ее глаза снова наполнились слезами.

Я вопросительно посмотрел на Уриэля, тот пожал плечами. Я наклонился к Лоре и тронул ее за плечо.

– Пойдем отсюда, – сказал я. – Я знаю, наше Средиземье – это не твой мир, и я знаю, что ни один мир никогда и на за что не сравнится с родным, но у нас тебе будет лучше, чем здесь.

Глаза Лоры брызнули гневом.

– Один раз я пошла за тобой, – воскликнула она, – и ты превратил меня в бота! Что ты хочешь сделать со мной на этот раз?

– Ничего. Я просто хочу помочь тебе.

– Просто помочь, – она передразнила меня. – Ты уже помог мне, спасибо!

– Если ты отвергаешь мою помощь, – сказал я, – я больше не смею навязывать тебе свои услуги. И я обернулся к друзьям.

– Уходим, – сказал я.

– Подожди, – возразил Уриэль. – Раз она не хочет идти с нами, надо снять с нее копию или хотя бы мыслеобраз.

Лора оживилась.

– Так вот в чем дело! – завопила она. – Вы сняли с меня копию! Сволочи! Гады! Верните меня... – Она внезапно замолчала, как будто в легких кончился воздух. – Но разве это возможно, – удивилась она погодя, – разве можно снять копию с полноценной разумной личности?

– Можно, – подтвердил Уриэль. – Пойдем с нами, и мы все обсудим.

7

Жил-был один мир. Этот мир был материалистичным, потому из разумных существ в нем жили только люди, а магия там не действовала. Как и предсказывал Уриэль, прогресс в этом мире двигался в сторону сотворения немагических артефактов, люди научились делать их в огромном количестве и потрясающем разнообразии. Однажды они построили артефакт, который умел думать, совсем чуть-чуть, примерно как земляной червяк, но его создатели все равно были очень горды, ведь они сделали то, что раньше было по силам только Творцу.

Потом люди построили другой артефакт, который был умнее, примерно как навозная муха. Потом оказалось, что думающие артефакты весьма полезны в промышленности, торговле и быту, и их наделали много-много. Потом кто-то догадался взять несколько артефактов и связать их особыми веревками, чтобы они могли разговаривать дауг с другом по этим веревкам. А потом случилось так, что думающие всего мира оказались связаны в единую сеть, которую назвали Междусетьем.

Долгое время в Междусетье не происходило ничего интересного. Думающие думали каждый сам по себе, и только изредка они вступали в разговор друг с другом, когда какой-нибудь человек просил думающего передать письмо другому человеку, или прислать ему книгу, которая лежала в памяти думающего в виде нематериальной сущности, или сделать что-то еще в том же духе.

Время шло, мастера трудились, думающие становились все умнее и умнее. Впрочем, слово «умнее» здесь не самое удачное, ведь, если подходить с привычных позиций, думающие так и не превысили уровень насекомых. Но их рукотворные разумы, оставаясь примитивными, достигли впечатляющей вычислительной мощи и невероятных объемов памяти. И настало время, когда один думающий мог вобрать в себя целый мир.

Не такой уж и большой это был мир, одна-две комнаты, и все, памяти думающего не хватало на большее. А вот если собрать в сеть тысячу думающих слуг, а лучше не тысячу, а миллион, вот тогда они смогли бы образовать что-то похожее на настоящий мир.

И тогда появился Подземный Город. В том мире, откуда пришла Лора, «подземный» также означает «далекий», «находящийся вовне». Люди создали другой мир и назвали его «далекий город». Почему город? Да потому, что, хотя сила думающих и выросла многократно за прошедшие годы, этот мир так и не превысил размеров большого города, слуги не могли справиться со слишком большим количеством объектов.

Некоторое время назад одному умному человеку пришла в голову интересная мысль. Зачем сотворять весь мир, подумал он. В каждый момент времени каждый субъект обозревает только ничтожную часть мира, и потому можно ограничиться сотворением тех фрагментов мира, которые окружают данного субъекта. Если какую-то вещь никто не видит и не ощущает никаким другим образом, пусть она не существует. А когда субъект придет на новое место, вокруг него сформируется новая часть мира, окружающая субъект именно там и тогда. Вот так просто и объясняются все странности в мыслеобразах жителей Миррора, Аркануса и Средиземья – до того как попасть в поле зрения субъекта, то есть одного из нас, жители просто не существуют.

В Междусетье стали появляться новые миры. Сказки, фэнтези, просто глупые бредни стали обрастать плотью и кровью и превращаться в несуществующие места, которые так любили посещать люди. Некоторые придуманные миры пользовались популярностью, они росли, развивались, каждый день их посещали сотни и тысячи людей. Другие миры не посещал никто, и они тихо умирали, никем не замеченные. Я, кстати, так и не понял, почему люди реального мира так сильно рвутся в придуманные миры, неужели их реальная жизнь настолько плоха?

Первыми субъектами в придуманных мирах были люди. В начале разговора я подумал, что они использовали какой-то артефакт, который одурманивал сознание, и человеку казалось, что он существует в иной реальности, а потом Лора сказала, что на самом деле все не так – никакого артефакта не нужно, для перенесения в иной мир вполне достаточно силы воображения. Ни хрена себе воображение...