– Я не спешу, – тут же сообщил незнакомец и приподнял шляпу.

Теперь Плещеев увидел лицо, но тут же каким-то образом и забыл. В памяти остался длинный нос, тонкие губы, светлые глаза. Но нарисовать это лицо он бы не смог… Да и светлые ли были глаза?!

– Может быть, для начала представимся, – опять заговорил старик. – Я – полковник Отиль, мой друг – полковник Плещеев. Мы работаем в СПР, наша организация…

– Я не могу работать с вашей организацией, – сухо сказало неведомое существо. – Я могу наняться лишь к хозяину города. У вас есть нужный мне договор?

– Конечно, – смутился Отиль. – Все, что мы обещали, выполнено. Но как к вам обращаться? Я надеюсь, что мы сможем немного поговорить о… Обсудить с вами некоторые вопросы, касающиеся сферы моих интересов. Я, видите ли…

– Нет. Мы ничего не сможем обсудить, полковник Отиль. А называть меня вы можете Крысолов. Где договор?

Отиль еще раз посмотрел на Плещеева, но тот промолчал. Тогда старик вытянул из кармана скрученные в трубочку листы. Длинные – кажется, они были длинные… – пальцы Крысолова быстро выхватили их из руки Отиля, развернули.

– Да, это то, что мне нужно, – почти сразу сказал он.

– Если вы сомневаетесь в подлинности подписи, то…

– Это то, что мне нужно. У вас имеется перо или мне достать свое?

Отиль замешкался, и Плещеев протянул Крысолову свой фломастер. Его начинало мутить, хотелось поскорее оказаться подальше от этого существа, хотя ничего дьявольского в нем не ощущалось. Обычный человек, только очень странный. Таких не бывает, но это не страшно. Зачем такого крестить? Смешно.

– Прекрасно. – Крысолов быстро, прямо на весу, подписал договор. – Вот ваш экземпляр. Работа будет выполнена в указанные сроки.

– Мэр Милош со своей стороны уверяет вас, что взятые на себя, то есть на него, обязательства будут…

Но перед ними уже никого не было. Сверху спустилась женщина и поморщилась, осуждающе взглянув на двух мужчин со странным выражением на лицах. Плещеев машинально потянул носом и почувствовал запах какого-то крепкого, но ароматного табака. Дунул ветер, и запах развеялся.

– Покажи! – Плещеев впился в руку Отиля. – Он подписал?

– Да, вот твой фломастер, возьми. – Старик не отдал договор, и они склонились над ним, соприкоснувшись лбами.

«Крысолов» – размашисто вывела рука их нового партнера. Почерк был скорее мужским, но удивительно аккуратным, буквы, хотя и крупные, абсолютно пропорциональны. Обычные буквы кириллицы, никаких завитушек или росчерков.

– Его в самом деле так зовут?

– Да это не важно… – пробормотал Отиль, складывая и пряча лист. – Имеет силу не имя, а рука. Вообще-то и договор необязателен, но некогда его хозяева решили, что люди помнят лишь о письменных обязательствах…

– Хозяева?!

– Я не могу сказать точнее. Некие силы, частью которых он является… Плещеев, да ты вообще понимаешь, с кем мы имеем дело?!

Отиль побледнел, разволновался.

– С кем же? – мрачно поинтересовался Плещеев.

– Не знаю, клянусь! Но работа будет выполнена.

Рука об руку они поднялись по лестнице и пошли обратно к остановке экспресса. Перекрикивая гул машин, Плещеев обратился к спутнику:

– Почему «Крысолов»?! Он слышал наш разговор?!

– Может быть! – взмахнул рукой Отиль. – Но это не важно! Он был Крысоловом и тысячу лет назад!

Плещеев наморщил лоб, вспоминая. Гаммельн, крысы… и увел из города детей! Недоумевая, полковник посмотрел на спутника, а тот закивал, будто что-то услышал.

– Да, да! Договор с Крысоловом нельзя нарушать! А Милош этого не понимает!

Выглядел Отиль в этот момент совершенно сумасшедшим. Они шли к станции, а немного левее, вдали, можно было рассмотреть тонкий силуэт высокого здания, прозванного у москвичей Башенкой. Года полтора назад город купил ее у самоликвидировавшегося холдинга, и туда сразу въехал только что созданный Седьмой Особый отдел полиции. Этот отдел вообще вызывал раздражение у многих в Управлении: и материальная база выделена щедрая, и штаты раздуты так, что дальше некуда.

Серая Башенка гордо поблескивала сотнями больших чистых окон, вызывающе прямая, издалека видная. Но спустя несколько дней, теплой августовской ночью, Башенку расстреляют из пулеметов, а выбраться из здания сможет только один человек.

Они останавливались уже пять раз. Андрей то открывал капот и подолгу склонялся над мотором, то снимал колеса. Ночь приближалась к середине, острота охоты ушла. Наконец динамик сонным голосом попросил закинуть невод последний раз, возле парка, неподалеку от МКАД.

– Вижу. – Наташа надавила пальцем на красное пятнышко, загоревшееся с краю карты. – Мы там не увязнем?

– Сухо же! – удивился Центр. – Там несколько рядов деревьев, надо проехать сквозь них. Окажетесь на полянке, покопаетесь немного с тачкой и бросите. Помогайте себе голосом, напрягитесь, смена кончается! Потом идите через парк. Осторожнее, ограда сверху острая.

– Вот! – Андрей расстроено шлепнул ладонями по рулю. – Еще и портки рвать, через заборы лазить! А сколько нам потом по парку тащиться пешком, а?!

– Прогуляетесь. – Женщина в Центре будто поджала губы. – Погода хорошая. Выйдете на аллею, повернете влево, через полчаса окажетесь на шоссе, оттуда последний раз доложитесь и разъедетесь по домам.

– Утром, – уточнил Андрей. – Манана, а как ты-то полезешь?

– Как ты, так и я, – сонно отозвалась сержант Чачава с заднего сиденья. – Юбку сниму и полезу, не рвать же ее. На задницу мою посмотришь в лунном свете, ты вроде давно ею интересуешься.

– В лунном?.. – Коваль вздохнул. – В лунном свете все задницы одинаковы, Манана.

Они замолчали. Вскоре Чачава начала отчетливо посапывать, и Наташа искренне ей позавидовала. Гулять по парку не хотелось, хотелось остановиться, свернуться калачиком и уснуть. А еще хотелось курить. Она посмотрела на дисплей – зеленое пятно, обозначавшее машину, приближалось к цели мучительно медленно.

– Музыку? – предложил Андрей.

– Манану разбудим. – Наташа потянулась к нему, прижала губы к уху. – У тебя сигареты есть?

Коваль кивнул, вывернул руль, поворачивая на МКАД, потом вытащил из нагрудного кармана краешек пачки «Давидофф». Индивидуальная связь пока не была активирована, видео наблюдение за салоном тоже. Вот только в какой момент закурить? В машине датчики, на полянке все будет просматриваться, потом в парке их тоже будут вести. Выходит, только на шоссе, после доклада. Наташе захотелось плюнуть на неизбежную потерю половины премии и подымить прямо на задании. Андрей, будто прочтя эти мысли, заговорщически покосился, подмигнул.

– Не лови удачу, проживи иначе! – печально пропела Наташа слова из прошлогоднего шлягера. – Горе на войне, а счастье в тишине…

– Счастье – это день получки, – мрачно прервал ее Коваль и почему-то опять подмигнул.

Задумал что-то?.. Наверняка. С самцами вечно так: любая монотонная работа неизбежно приводит к нарушениям, особенно если рядом женщины. В то же время именно Наташе и Манане предстоит теперь его усмирять, ведь случись что – виноваты окажутся именно они. Насырова скажет: спровоцировали! И будет права. А как не спровоцировать, если мужчина только об этом и мечтает?

– Приехали. – Андрей притормозил, перевалил машину через бордюр. Чачаву сзади подбросило, она очнулась и испуганно вцепилась в дверную ручку. – Деревья… А проеду я между ними на «Ниве»? Она у нас широкая, модная.

– Проедете, Коваль! – Незнакомка из динамика отчетливо хмыкнула. – Надеюсь, ничем себя еще не взбодрили?

– Бензин лакает, сволочь! – спросонок заступилась за товарища Манана. – Даниловой домогается неприличными жестами! В салоне накурено, заберите меня отсюда!

– Смешно, – очень спокойно сказали из Центра. – Надеюсь, это действительно шутка.

Коваль только скалил неровные зубы. В отделе уже давно знали, что каждый раз, когда Андрей был на задании, связь с ним поддерживали феминистки. Подполковник Насырова категорически отметала возможность злого умысла, но лейтенант не верил. Проезжая второй ряд деревьев, Коваль сбил о торчащий сук левую камеру дополнительного обзора.

– Черт!..

– Что случилось?! – рявкнул Центр.

– Здесь узко для «Нивы», – как можно более сухо доложила Наташа. – Исцарапали кузов, повредили камеру, прошу отразить в рапорте.

– Хорошо, – вздохнула женщина. Ей явно казалось, что Коваль просто пьян. – Я попрошу перепроверить потом расстояние между стволами.

– Бюрократы… – одними губами, яростно гримасничая, прошептал Андрей.

Наташе стало его жалко. Ведь как хочет сказать: сука! Премию свою отдал бы на квартал вперед, но нельзя – сослуживицы обидятся. Деревья кончились, фары высветили широкую поляну, местами заросшую невысокими кустиками.

– Черт!!! – Андрей выдернул ключи, вылетел наружу, торопясь расплескать эмоции. – Черт! Черт! Как заколебала меня эта колымага!

Пока он в ярости стучал ногами по колесам и бамперу, Наташа активировала видеонаблюдение в «Ниве» и сунула за модный вырез на животе валявшийся под ногами пистолет. Сталь неприятно резанула холодом по лобку.

– Лю-би-мый! – Манана хлопнула дверью, поправила узкую юбку. – Не горячись, через лес дойдем!

– Я починю!! – Коваль, отрабатывая роль, открыл капот и принялся чем-то там стучать. – Я ее, суку, починю! Она у меня поедет!

Стоило бы напомнить Андрею, что и машину называть в их присутствии сукой не очень тактично, но Наташа решила не быть занудой. Она тоже вышла, сделала несколько шагов в сторону, включила «индивидуалку». – Раз-раз-раз! В чащах юга жил-был цитрус! – Она говорила, не разжимая губ: прикрепленный за ушной раковиной прибор должен был суметь справиться и так. – Прием!

– Норма, норма! – откликнулся Центр. – Как слышите меня, Данилова? Сержант Чачава, лейтенант Коваль, проверка!

– Слышу хорошо, – отозвался Андрей. Он тоже говорил с закрытым ртом, голос, расшифрованный компьютером, звучал непохоже. – Манана?

– Норма. Лю-би-мый! – Сержант опять заголосила вслух. – Смотри, какая луна! Она отливает золотом!

– Отливает золотом? – усомнился Коваль и даже высунулся из-под капота. – Мне бы так отливать. Я бы тогда машину купил получше.

– Не чини ее, Андрюша! – Манана пошла к нему, раскинув руки. – Давайте лучше все разденемся и станцуем голыми при луне!

– Не переигрывайте, Чачава! – брезгливо сморщилась феминистка в Центре. – Чините «Ниву» еще минут пятнадцать, Коваль. Остальные походите немного вокруг, хватит дурачиться.

Даниловой хотелось курить. Вот сейчас, кажется, можно зайти в эти кустики, и никто ничего не заметит… Но это иллюзия, поляну просматривают со всех сторон десятки глаз. Работа под прикрытием, будь она неладна! Но крысы действительно опасны, трупы находят все чаще. Наташа сделала несколько шагов, и пистолет едва не провалился в сексапильные колготки – единственную нижнюю часть туалета. Она негромко матюгнулась.

– Капитан Данилова?! – Центр всегда настороже.

– Одевать бы нас попроще! Нарядили как блядей, оружие пристроить некуда.

– Таковы особенности вашего задания…

– Так все равно же ничего не видно! Ночь!

– Жалуйтесь своему руководству.

– Пожалуюсь. Прошу сразу включить в рапорт мое недовольство экипировкой. Сержанту Чачаве придется снимать юбку, чтобы лезть через забор, в присутствии разнополого сослуживца, это унизительно. Манана! – Наташа достала пистолет и запихнула его под мышку, прижала. Все равно не видно, у крыс ведь нет ПНВ. – Принеси, пожалуйста, водички!

– Ты тоже не хочешь танцевать голая при луне? – Манану одели еще хлеще, чем Наташу, и теперь она отчаянно спотыкалась на высоченных каблуках. – Ептель… Ноги переломаю тут. Свои красивые длинные ноги!!! – проорала сержант Чачава в темноту.

– Хватит, Чачава, – устало попросил Центр. Тишина. Шумит листва на деревьях, шуршат шины пролетающих по МКАД автомобилей, но эти звуки лишь часть тишины здесь, почти в самой сердцевине Москвы. Нет здесь никаких крыс, нет, как и в предыдущих местах. Пустая ночь. Может, в самом деле голыми поплясать? Хоть будет что вспомнить.

– Пить хочется! – напомнила Наташа.

– Не пойму, куда бутылка делась… – Манана возилась в машине. – Иди сюда, Наташ, а то я юбку порву. Жалко же, – добавила она через «индивидуалку».

Конечно жалко! Одевались за казенный счет, в своем на задание никто бы не пришел. Но вещи в их распоряжении уже две недели, срок возврата окончился, так что они теперь как бы тоже стали своими. Манана в юбке ниже колен действительно выглядит привлекательно… Данилова представила сержанта на танцполе, фыркнула. – Иду.

– Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого драндулета! – подал голос и Андрей. – Центр, сколько мне еще раком стоять?

– Я скажу, когда хватит, – ласково пообещала незнакомка.

Наташа подошла к «Ниве», ласково отодвинула Манану и влезла в салон. Бутылка оказалась под сиденьем, сержант элементарно поленилась ее найти. Сделав несколько глотков из самоохлаждающегося сосуда, Данилова выглянула наружу:

– Будешь, Андрей?

– Попозже. Ты не поможешь мне тут немного?

От него прилетело маленькое облачко табачного дыма. Вот хитрец! Спрятал голову под капот и курит там. Может быть, и правда помочь?.. Нет, уж очень это вызывающе будет выглядеть.

– Справляйся сам, Андрюшка… – Наташа ступила на траву, сделала несколько шагов, еще немного отпила.

Манана в это время двинулась через полянку к кустам. Луна и в самом деле выглядела роскошно, вот только была какой-то маленькой. На экранах уж если луна – так луна, а это… Детский мячик подбросили. Хотя все равно красиво. Манана что-то крикнула, Наташа не разобрала, зато через «индивидуалку» отчетливо слышалось журчание. Ох уж эта работа под прикрытием, ни икни, ни пукни.

– Фак! – вдруг почти взвизгнула сержант и одновременно выдернулся из-под капота Коваль, сигарета предательски прилипла к губе. По ушам ударил странный, похожий на короткий резкий вой звук, и в руке Наташи сам собой оказался пистолет. – Крысы, Наташка!!! Аи! «Гром», «Гром»!

Манана закричала во весь голос, а потом вдруг умолкла. Стих и громкий треск в кустах.

– «Гром»!! – повторила Данилова, с пистолетом в вытянутой руке делая первый шаг. Что же они тянут, ублюдки?! – «Гром»!!

Свет не вспыхнул. В темноте Андрей кого-то углядел, начал стрелять. Данилова, проклиная неуклюжие сабо, обегала машину, а в темноте уже кричали от боли. Не успела она порадоваться за товарища, как рядом с Ковалем что-то ярко сверкнуло. Перед тем как ослепнуть, в короткий миг Наташа успела увидеть, как лейтенант взлетает в воздух, нелепо размахивая руками, как откидывается назад его полуоторванная голова. Уже падая, Данилова услышала взрыв, осколки звонко секли «Ниву».

– Манана! – Она старалась проморгаться, вернуть себе способность различать хотя бы силуэты. – Манана, ответь!

– Сержант Чачава – громыхал Центр, перекрывая зов Даниловой.

Сержант Чачава не отвечала, уже не могла ответить. Сбросив неудобную обувь, Наташа выскочила из-за «Нивы», стреляя наугад. Очень важно достать хоть одного, а потом на крик, на звук… Со всех сторон висел слепящий туман, ревели сирены. Она перепрыгнула через труп Коваля.

– Данилова, остановитесь! Вы мешаете группе захвата!

– Сука!!!

Вот и Манана. Юбка на щиколотках, трусики тоже, а горло перерезано, и там, в кровавом зеве, что-то еще… Над поляной затрещали выстрелы, издалека послышался низкий рокот. Некуда бежать. Наташа присела над телом, заслоняя лицо от прожекторов, всмотрелась. Крысы не пожалели времени, выдернули язык снизу, через рану. Зачем?

– Данилова, оставайтесь на месте! Подтвердите факт потери!

– Лейтенант Коваль мертв, сержант Чачава мертва, подтверждаю. – Приближался вертолет, вот уже зашевелились волосы. Наташа вытянула в сторону правую руку. – Указываю место посадки. Медицинской помощи не требуется.

– Врача Даниловой! – приказала кому-то женщина из Центра. – Я вижу кровь, слева!

Наташа недоуменно осмотрела левую руку. Действительно кровь. Короткий рукав топика разорван, что-то твердое застряло в мышце.

– Это осколки, – пожаловалась Данилова подбежавшим людям, но в рокоте лопастей вертолета ее не было слышно.

Покидать место нападения крыс Наташа отказалась, да никто особенно и не настаивал. В большом кунге, чудом проехавшем на поляну, ей сделали перевязку. К пластическому хирургу можно и утром, а пока Данилова потребовала сигарету.

– Я не знаю… – растерялся врач. – Наверное, на улице можно. Вы ведь уже не совсем на задании…

– Сигарета есть или нет? – Наташа начала звереть.

– Я не курю на службе.

– Ну и иди к чертям! А где тела?

– В морозилке, – совсем смутился медик. – В соседнем отсеке, но туда нельзя без разрешения майора Новикова, вы его отыщите сначала.

Наташа ничего не ответила, выпрыгнула в приоткрытую дверь. Ее сильно шатнуло – не от потери крови, просто от пережитого. Вокруг бегали люди, множество задействованных в операции людей. Почему они не сберегли двух полицейских? Совсем недалеко стояла «Нива», тел действительно уже не было.

– Где майор Новиков? – Здоровой рукой Наташа схватила за воротник пробегавшего мимо парня в форме патрульного.

– Кто? – удивился тот, хотел вырваться, но вдруг увидел повязку. – Извините. Я сейчас поищу. Вам нехорошо?

– Нет, мне отлично! – фыркнула Наташа, отпуская патрульного. – Иди, найди этого майора, скажи: капитан Данилова хочет попрощаться с друзьями. Потом вернись и помоги мне найти «морозилку».

– Я только отпрошусь у лейтенанта… – Патрульный помахал какими-то бумажками и исчез.

Наташа опустилась на траву. Ей показалось, что повсюду кровь. Вряд ли… С телами у нас поступать умеют: мигом отснимут со всех сторон, зафиксируют время, пробормочут на диктофон заключения экспертов и упакуют в пленку. Потом подпишут акты. Вся суета, творившаяся сейчас на поляне, посвящена именно актам – актируется все! Погибли полицейские из Седьмого Особого, пора прикрывать задницу. Где располагались группы огневой поддержки? Акт. Как проморгали приближение крыс наблюдатели с ПНВ? Акт. Почему прожектора включили не сразу? Акт. Да не один, много актов, чтобы занять круговую оборону, и на каждом «живые» подписи. Отказывается кто-нибудь подписать? Актировать отказ!

Плечо начинало ломить, оттаяла анестезия. Ни одного знакомого лица вокруг, но все обегают сидящую на траве женщину с пятнами крови на модном топике, все понимают, кто она. Наташа оглядела себя. Да, вид что надо… А где пистолет?.. Нет, не потеряла!

– Майор Новиков разрешил! – Патрульный вернулся в тот самый момент, когда Данилова отошла чуть в сторону – подтянуть надоевшие колготки. – Хотите, подержу пистолет?

– Подержи себе в штанах что-нибудь. Как тебя звать?

– Сергей Мартиросян, старший сержант Семнадцатого…

– Сережа, ты «Ниву» видишь? Вот где-то недалеко от нее, быть может, остались лежать мои сабо. Это обувь такая блядская, – уточнила Наташа, заметив недоумение патрульного. – Поищи, будь другом, и принеси к «морозилке». Где она?

– Вот, посредине кузова дверь. – Вежливый Мартиросян чуть ли не подал ей руку.

– Спасибо.

Поднявшись на сброшенное железное крылечко, Наташа оглянулась. Сергей бродил вокруг «Нивы», шлем он теперь держал в руке. Симпатичный блондинчик с мягкими скулами, аккуратным носом, «индеец». Надо будет удержать его при себе. В «морозилке» толклись, о чем-то тихо споря, человек пять, у каждого в руке бумажки – акты, акты.

– Где Коваль и Чачава? – спросила Наташа у пожилой женщины с по-восточному раскрашенным лицом.

– А вы кто? – нахмурилась она и расправила плечи, чтобы виднее были капитанские погоны. – Барышня, тут не бульвар.

– Это Данилова… – шепнул ей полный мужчина. Наташа не стала тратить на вредную бабу времени, отпихнула ее здоровым плечом и вошла. В топике, под которым у нее были только похабные тату, выглядывавшие из многочисленных вырезов, сразу стало холодно. Голубые огоньки горели над двумя ящиками.

– Отойдите! – Она ухватилась сразу за обе ручки, вдавила кнопки.

– Новиков разрешил… – послышалось сзади. – Идемте.

– Ну все равно так нельзя, – отчетливо произнесла медичка.

Данилова наполовину вытянула ящики, откинула пленки. У Андрея горло разорвано взрывом, у Мананы разрезано от уха до уха. Язык сержанта по-прежнему выглядывал в прорезь.

– Сволочи. – Наташа погладила Манану по щеке. – Я их найду, если еще живы. А ты, Андрюша, сберег для меня сигареты?

Пачка «Давидофф» в кармане рубашки почти не пострадала. Задвинув Манану, Наташа занялась обыском карманов лейтенанта в поисках зажигалки.

– Позвольте, капитан Данилова, а чем это вы занимаетесь?

– Включите в рапорт. – Наташа помахала перед медичкой добычей и бедром задвинула легко скользнувший в паз ящик с телом. – Или в акт. Я буду снаружи, подпишу.

– Нет, минуточку! – Та загородила дорогу, но Наташа шутить не собиралась, несильно стукнула вредную бабу босой пяткой под колено.

– Уйди, дура! Три дня до пенсии не доживешь!

Снова оказавшись на траве, Данилова поторопилась закурить. Мало ли психов – и в самом деле заберут сигареты. Сергей уже ждал, как-то по-собачьи держа перед собой сабо.

– Их актировали уже, опечатали, но я сказал: вы босиком. Отдали, только я расписался. Как бы за вас, понимаете?

– Да не волнуйся, не пропадут. – Наташа влезла в глупые шлепки на платформе. – Курить хочешь?

– Я на службе.

– Ну и дурак. Что там творится, догнали крыс? Вообще расскажи, как все произошло.

– Ну… – Сергей покрутил в руке шлем, нахмурился, потом заговорил быстро, четко: – Мы просто дежурили на шоссе, в километре к северу. Когда прошла команда «гром», перекрыли движение, а скоро нам и «отбой» дали. Я с лейтенантом приехал сюда, чтобы задокументировать все как полагается, и, пока толкался здесь, кое-что слышал. Было четыре группы поддержки плюс наблюдатели, прожектора, снайперы, вертолет в воздухе, все как обычно. Крысы появились неожиданно, сержант погибла мгновенно. Никто их не видел, и заранее в кустах они оказаться не могли – вся местность зачищалась заранее. Поэтому со светом вышла накладка, опоздали на несколько секунд… Они ждали команды от наблюдателей, а получили от вас, понимаете? А может быть, это Центр не передал вовремя, тут еще не разобрались. Только лейтенант успел сориентироваться и застрелить одного.

Зато крысы все поняли сразу, использовали осколочное взрывное устройство и пошли к парку. Тут их увидели снайперы, а потом и свет зажгли, пошел плотный огонь. Двое крыс не добежали до ограды, зато…

– Сколько их было? – прервала его Данилова, вытаскивая из пачки вторую сигарету.

– Крыс? Я не знаю. Думаю, не больше десяти.

– Да хоть бы четверо! Почему кому-то дали уйти, как это возможно?!

– Я не знаю, – тихо повторил Сергей. – Но в ограде оказалась дыра, лаз, которого не было днем. В парке тоже сидела группа прикрытия, и снайперы на деревьях, но мне кажется… Они прошли их. И по-моему, есть раненые, я видел здесь носилки только что.

– Отлично… Вот что, сделай для меня еще одно доброе дело: найди кого-нибудь из Седьмого. Они, наверное, надеются, что я сама домой уехала или сдохла здесь по-тихому.

Старший сержант Мартиросян исчез, мгновенно затерялся в темноте. Темноте?! Да, за время их разговора успела погаснуть половина прожекторов. Наташа медленно пошла вдоль госпиталя на колесах, у кабины наткнулась на полицейского в камуфляже, с перевязанной рукой. – Хочешь? – протянула ему сигареты.

– Спасибо. – Боец прикрыл ладонями от несуществующего ветра огонек протянутой зажигалки. – Кто такая будешь?

– Из Седьмого, с нас весь бардак начался.

– Повезло тебе. А выглядишь симпатично! – Полицейский хамовато усмехнулся наряду Наташи.

– Тебе тоже повезло.

– Лучше и не скажешь. Я за оградой лежал, выцеливал. А у крыс – арбалеты. Один болт в винтарь, так что пальцы едва не оторвались, один в ключицу, один прямо перед лбом о прут ограды срикошетил. Веришь?

– Верю. Не верится, что ты выстрелить не успел.

Он несколько раз молча затянулся, огонек сигареты подсвечивал плохо выбритые щеки.

– Понимаешь… Не люблю я в пустое место стрелять. – Снайпер опять помолчал, из-за кабины госпиталя кто-то его окликнул. – Пора. Адресок мой не запишешь?

– Стань хотя бы майором сначала.

– Ага… Они то есть, то нет, понимаешь? Надо их шквальным огнем сносить, по площадям лупить. А иначе не выйдет, это же не обычные крысы, слышал я уже о таких. Спасибо за табак, я пошел.

Наташа сплюнула ему вслед. «Корчит из себя вояку, а на деле – бежали прямо на него, и не попал. Вот и самец, весь из себя в камуфляже, небритый, при оружии. Проститутка. Лучше бы тебе в лоб этот болт прилетел!»

– Наташенька! – Из уже почти полной темноты вылетела Насырова, обняла. – А я, дура, думала, ты с Тофиком уехала. Он же был здесь, сволочь, не нашел тебя, значит. Ты что, куришь? Ну и правильно, расслабься.

– Хочешь сигарету? – Наташа отстранилась, как могла мягче. – Это Андрея, я уже из «морозилки» забрала, имей в виду. Там какая-то капитан чересчур непонятливая, пришлось…

– Разберемся, – отмахнулась подполковник. – Мне курить нельзя, ты же знаешь. Я теперь до утра буду при исполнении. Прикрытие не сработало, а валить все будут на Седьмой, операция-то наша.

– Рая, неужели кто-нибудь из них ушел?

– Похоже на то, – вздохнула Насырова. – В парке они оторвались, но ведь никуда не денутся, сейчас по периметру уже развернулись посты. Выловят! Наверное… – неуверенно закончила она.

– Это похоже на то, что было в прошлом году. – Наташа закурила третью. – Правильно? Когда убили Шангу и Игоря.

– Сейчас еще рано говорить.

– Где тела крыс? В «морозилке» только наши.

– Тофик увез в Центр. Именно потому, что… Очень странно все. Я в дороге слушала переговоры, все растерялись. – Насырова замолчала, дав пройти мимо группе переругивающихся техников, продолжила, понизив голос: – Снайперы почти не стреляли. Не знаю, как их начальство будет оправдываться, но, судя по переговорам, они не видели целей. Поэтому Тофик выцарапал тела и сразу погнал к экспертам. Ты же знаешь, он очень переживал за тот прошлогодний случай. Все очень похоже и… Поговорим с тобой завтра, приезжай, как только сможешь.

– Ептель! – Наташа зло затушила сигарету о кузов. – Выходит, мы в тот раз не всех нашли! А при чем тут эксперты, Раиса?

– Тофик хочет понять, те ли это крысы. Может быть, тогда мы вообще никого не нашли… Или нашли не тех. Мне надо идти, Наташа, подождешь меня? Пименов требует всех на разбор, но это не будет долго.

– Нет, я поеду… МКАД рядом, доберусь.

Простившись с Насыровой, Наташа не успела сделать и нескольких шагов, как наткнулась на Мартиросяна. Патрульный явно ожидал дальнейших распоряжений.

– Сережа, а у тебя транспорт есть? – По праву женщины капитан обняла его за талию, хлопнула по ягодице.

– Мотоцикл, – с готовностью откликнулся Сергей. – Только без коляски. Смена у меня кончилась, могу отвезти вас домой.

– Можно на «ты».

Они прошли сквозь ряды злополучных деревьев, расстояние между которыми, возможно завтра, все равно будут измерять. Для акта. По МКАД в обычном порядке двигались машины, их фары высвечивали застывшую у обочины полицейскую спецтехнику, разнообразную и бессильную. Сергей покашлял:

– Наденьте, пожалуйста, шлем, У меня нет запасного, но мы поедем медленно, и я…

– Во-первых, говори «надень». Во-вторых, не бойся, если с постов на тебя пожалуются, я заступлюсь. Скажу, что приказала. В-третьих, спасибо. – Наташа нацепила шлем патрульного, опустила стекло. – Садись, нам далеко ехать, в Строгино. И может быть, свяжешься с домашними?

– Зачем?

– Скажешь, что задерживаешься. До утра, например.

– Я… – Сергей сел на мотоцикл, опять прокашлялся. – Я один живу. А знаете… Знаешь, у меня тут совсем близко квартира.

– Я в чужих квартирах не сношаюсь, Сережа.

Наташа обняла спину слегка ошалевшего патрульного и даже пожалела, что надела шлем. Сейчас бы прижаться щекой к теплому мягкому кожзаменителю, вздремнуть… Как Манана. Обязательно надо найти этих крыс или суперкрыс, кем бы они ни оказались. Полицейских не убивают безнаказанно, это больше чем закон.

Когда мотоцикл тронулся, она подумала, что, хотя на чужих записях оказаться не желает, свою камеру надо включить обязательно. Симпатичный парень, услужливый, да еще выглядит как стопроцентный «индеец». Вот только… Она вспомнила про «индивидуалку» и сорвала с уха клипсу. Настало время расслабиться, до близкого уже утра осталось немного времени на личную жизнь.

Съезжая с МКАД в жилые кварталы, Сергей переключился на электропривод. Почти бесшумно прокатившись по безлюдным, слабо освещенным улицам, они быстро достигли дома Наташи. Она похлопала водителя по плечу, тот послушно подрулил к самому подъезду. У открытой двери настороженно вытянулся консьерж – старик почему-то обожал ночами торчать снаружи.

– Можно здесь мотоцикл оставить?

– Не упрут, не волнуйся. – Наташа отдала патрульному шлем, первой поднялась в холл, приветственно махнув рукой консьержу.

– Добрый вечер, госпожа Данилова, – посторонился он. – Добрый вечер, господин.

Старик давно ни на что не годился, но закон о трудоустройстве не позволял от него избавиться. Что ж, пусть сидит здесь. Лифт сразу раскрылся. Всю дорогу до четырнадцатого этажа Наташа рассматривала себя в зеркало. Сильно пострадавший топик, переливающиеся, драные на левом колене колготки, сабо…

– Нравится мой костюмчик?

– Ну… Это не ваш. Не твой.

– Нравится, я знаю, всем вам такое нравится. Не бойся, я не обижусь – вошла в образ.

В холле у лифта сильно пахло табаком, несмотря на открытое окно. Сосед Артем как раз в это время суток любил предаваться порокам в общественном месте. Капитан Данилова не только знала об этом, но иногда даже присоединялась.

– Свинья какая-то! – сморщил нос Сергей. – Вызвать бы наряд, пусть проверят весь подъезд на никотин.

– И меня тоже, да? – Наташа распахнула дверь в квартиру. – Входи. Сейчас ночь, если кому в форточку и надует – не почувствуют.

– Вот в этом и свинство! – не мог успокоиться патрульный. – Получается, люди уже спать не могут в безопасности, даже летом без фильтров дышать невозможно.

– Да, да… Иди мой руки, только быстро, не занимай долго ванную.

Наташа зажгла свет, прошла в дальнюю, маленькую гостиную. Вот сейчас бы повалиться прямо на эту кушетку, чтобы белья не пачкать, и уснуть как есть… Нет, нельзя расслабляться, с утра пора приниматься за дело. Месть крысам – вот что теперь самое главное. Она содрала с себя безнадежно испорченное тряпье, скинула ненавистные сабо, потом прошла в спальню и запихнула пистолет под кровать.