В сумерках подъезжая к Риглаву, странствующий всадник Витто Лойоди оказался вовлечен в довольно забавное приключение. Дело в том, что дорога вилась вдоль берега одной из местных речушек, мутной и быстрой, что объяснялось узостью русла. Река протекала через предместья Риглава и в этот поздний час, когда горожане обильно снабжали ее объедками, помоями, и просто нечистотами, отнюдь не благоухала. Пользуясь вечерней безлюдностью дороги, Лойоди держался левой стороны и если бы не крики бредущих впереди косарей вовсе не заметил бы попавшего в беду человека. Однако крестьяне вдруг бросились к берегу, принялись размахивать своим опасным инструментом, а потом повернулись и побежали навстречу всаднику, что в других обстоятельствах могло бы его немало встревожить.
      "Добро какое-то плывет," - предположил Лойоди, направляя коня к реке.
      Кочевая жизнь приучает всадника совать нос всюду, где риск остаться без этой части тела не превышает стоимость возможного выигрыша. Не слишком пока интересуясь плывущим предметом - золото не плавает! - Лойоди спешился и присел на берегу, всматриваясь в бурлящие воды. Река не заставила всадника ждать и тут же похвасталась своим приобретением: это оказался всего-навсего человек. Однако Церковь, какое учение ни возьми, всегда предписывает помогать утопающим.
      К чести всадника, он действовал куда ловчее, чем сиволапые косари. Левой рукой крепко вцепившись в корни, Лойоди свесился над бурлящим потоком и мгновенно выхватил то, что только и умеет быстро выхватывать человек его профессии - меч. Именно в этот миг незнакомец скрылся под водой, будто река убоялась остаться без добычи. Несомненно, ей бы удалось провести кого-нибудь робкого, привыкшего во всем сомневаться, но не всадника. Лойоди погрузил меч в пучину и победил, то есть - попал.
      Кряхтя от натуги, всадник еще с минуту поборолся с рекой, но сумел-таки одной рукой и удержать улов, и подвести его ближе к берегу, и приподнять, чтобы увидеть, куда именно угодил клинок. Крестьяне были уже рядом, но времени, чтобы стряхнуть с меча покойника и развести руками у Лойоди имелось достаточно. Само по себе возможное убийство всадника не тревожило: на Горнем Суде он легко сумеет доказать, что пытался лишь спасти несчастного. Но помимо Горнего имеется суд и обычный, к племени свободных меченосцев обычно весьма пристрастный.
      Опасения оказались напрасными: меч прошел у утопающего под рукой и запутался в тяжелых складках мокрой одежды, а розовый цвет воде придавала кровь из неглубоких царапин. Несколько расстроили Лойоди лишь личность спасенного, мужского пола и весьма преклонных годов, и его же поведение, то есть неподвижность и, похоже, бездыханность.
      Подбежавшие косари, рискуя обрушить в реку кусок берега, всей толпой бросились на помощь и вытащили на дорогу обоих. Пока всадник, отойдя в сторону, украдкой вытирал меч о траву, крестьяне давили старику на живот, с маху лупили по хребту, хлестали по щекам, поднимали за ноги и вообще проделывали с трупом все то, чего избегают обычно умершие при других обстоятельствах. Лойоди, даже в сумерках успевший оценить богатство наряда, мельком пожалел, что не стал единственным наследником карманов утопленника, но и только. Что мужикам попало - то пропало. Он уже вдевал ногу в стремя, когда народные целители опять заголосили хором, сменив ругань на хвалы Небу.
      - Жив! Жив!
      Всадник задержался. Глупо уезжать, не узнав даже, кого спас. Мошенник это, сброшенный с моста разъяренной толпой, или домовладелец, спасавшийся таким образом от грабителей? Лойоди имел достаточно денег для ночлега, но всегда лучше заполучить кров бесплатно. Он подошел ближе и склонился над стариком.
      - Это он тебя-вас спас! - тут же сообщил рыжеватый мужик, державший голову изрыгавшего воду старика на коленях. - И поранил тоже он!
      Старик поднял глаза и Лойоди как-то сразу догадался, что его запомнили навсегда. Он еще раз оглядел наряд спасенного и заметил толстую цепь на оголенной теперь груди. Цепь определенно была золотая... Да уж, с такими купаться не ходят.
      - Надо развести огонь, - сказал Лойоди. - Господину необходимо высушить платье.
      Крестьяне, которые заметили цепь куда раньше всадника, отнеслись к распоряжению с воодушевлением. Одни забегали по дороге, ломая редкие кусты, другие даже забрались на склон горы в поисках хвороста. Не прошло и пяти минут, как ярко запылал костер, а косари занялись сушкой одежды незнакомца, навесив ее на свой инструмент и поднеся к самому огню. Старик сидел у костра совершенно голый, если не считать той самой цепи, на которой, кстати сказать, болтался немалых размеров изумруд в оправе из белого металла. При виде этого амулета последние сомнения отпали: в реке оказался маг.
      Лойоди не слишком любил представителей этой профессии, но не любить еще не значит не уважать. Он достал из седельной сумки одеяло и укутал худое бледное тело старика даже прежде, чем принес бальзам и старое белье для перевязки. Одеяло, честно говоря, тоже было старое и давно нуждалось в замене, такое не страшно и запачкать.
      - Это ты меня? - хрипло заговорил маг, рассматривая длинные царапины на боку. - Пустяки. Меч не причинит мне вреда. Благодарю тебя за спасение, всадник.
      - Я должен был поступить так, следуя заветам Церкви, - довольно веско заметил Лойоди.
      - Конечно! Ты верный сын Ее. И вам я весьма благодарен за заботу, друзья-крестьяне. Полагаю, вам давно пора домой, к женам и детям, отдыхать после трудного дня. Примите же скромное вознаграждение и ступайте. О моей одежде не беспокойтесь, я сам о ней позабочусь.
      В кривых пальцах мага откуда-то возник кошель, из которого каждый крестьянин по очереди получил монету. Насколько мог судить Лойоди по округлившимся глазам косарей и их же по дрожащим губам, речь шла не менее, чем о дукате. Низко кланяясь, мужики сложили все еще сырое платье в аккуратную стопку и поспешили удалиться. Всадник, скромно ожидая своей награды, присел на корточки у костра и с равнодушным видом протянул к нему руки.
      - Холодает, - скрипучим голосом заметил маг. - Как твое имя?
      - Витто Лойоди. Четвертый сын горожанина, посвящен во всадники князем Брасежи. Важно ли остальное?
      - Нет, достаточно было твоего имени. Впрочем, и его я мог бы узнать сам. Каково твое прошлое, видно сразу. Но куда ты направляешься, Витто Лойоди?
      - В Риглав. Война за Северное Наследство кончилась, толком не начавшись, полки распущены и я почел за лучшее сразу убраться подальше. На севере сейчас...
      - Полно таких, как ты, - перебил маг. - Верное решение, тем более, что местный властитель, кажется, собрался проучить вассалов. Тебе будет не трудно поступить к нему на службу, хотя конь твой стар, а доспехи помяты.
      - О всадниках судят по лицам, а не по доспехам, - заметил Лойоди, вовсе не собиравшийся терпеть издевательств.
      - Да, шрамы - это хорошо при твоем занятии, - кивнул старик. - Однако они не превратили тебя в закаленного вояку. Лицо, да, лицо... У тебя лицо горожанина с шрамами от драк в пивных. Так же, впрочем, как и у большинства молодых всадников. Четвертые сыновья, пятые сыновья, десятые сыновья... Хорошо ли ты владеешь оружием?
      Прежде чем ответить, Лойоди вытянул ноги, расположившись поудобнее. Как бы объяснить этому старику, что единственное, чего от него хочет всадник - получить немного денег и расстаться навсегда? Между тем маг затеял такой допрос, что того гляди предложит принять в ученики. Пусть ищет дурака среди крестьян!
      - А могу ли я узнать, почтенный господин, ваше имя?
      - Я - Персех. Поскольку ты уже догадался о моем занятии, то должен понимать, что при рождении я получил другое имя. Однако оно давно забыто... Я - Персех.
      Старик так надулся от важности, что даже жиденькая бородка встопорщилась. Пряча ухмылку, Лойоди отвернулся к костру.
      - Как же вы, господин Персех...
      - К магам обращаются просто. Такова традиция и в ней истинная вежливость.
      - Не знал... Как же, Персех, ты оказался в воде? Прости мне мое любопытство.
      - И у магов есть враги.
      - Но тогда, должно быть, эти враги - очень могущественные маги?
      Персех возмущенно запыхтел. Всадник улыбался, высматривая в костре огненных ящерок. Да, может быть, Витто Лойоди и не абы какой боец, и не прославлен подвигами, и вообще не знает, что будет с ним завтра, но он - настоящий, честный всадник. Эта профессия не располагает к себе мошенников, тогда как магия... Изображают из себя повелителей теней, а сами только и делают, что попрошайничают. Грозят карами сильным мира сего, а оказываются в реке, среди помоев.
      - Да, всадник Лойоди, мои враги - могущественные маги. Обманом и подлостью им почти удалось меня погубить... Но теперь я закрою брешь в своей защите. Впрочем, это сложно и неинтересно для тебя, ведь жизнь мага так далека от жизни простого человека. Ты, наверное, ждешь награды? Что ж, ты получишь ее. Но с моей стороны было бы неблагодарно дать тебе денег. Ты не крестьянин, ты заслуживаешь большего.
      - Может, омолодите моего коня? - буркнул Лойоди.
      Он предпочел бы именно деньги. Желательно, побольше, чтобы хватило не только на нового коня, но и на доспехи, оружие. На хлеб, вино и женщину, в конце концов. Последний пункт особенно волновал Лойоди, потому что когда идут войны, то вокруг полно не только охочих до женщин всадников, но и попов. А они, как известно, обязаны оберегать войско от падших душ, в чем церковникам помогают и князья, больше, правда, думающие не о душевных, а телесных болезнях. Когда шлюх мало, они становятся дороги, так дороги, что думаешь уже не о болезнях, а как бы зарубить врага побогаче. Увы, Лойоди и правда не отличался ратным умением, и проклятые шрамы свидетельствовали как раз об этом. К тому же не красавец, и завести роман с горожанкой, как это удавалось некоторым, не умел... Деньги, деньги!
      - Зачем тебе омоложенный конь? Лучше купи другого.
      - Другой стоит немало.
      - Хорошо бы, чтобы деньги не переводились, а, всадник? Чтобы их хватало. Неплохо бы также, чтобы в бою везло, везение в бою вещь весьма полезная. И не только в бою... Помоги мне одеться, будь так любезен.
      Всадник со вздохом поднялся. Что задумал старый мерзавец? Сказки сочиняют, чтобы детей пугать, но ведь в них намек: связываться с магом - не к добру. Если мошенник, то проведет, а если нет, так еще хуже. Одежда, к немалому удивлению Лойоди, оказалась сухой и даже... Чистой? Выглаженной? Всадник почувствовал аромат каких-то трав, он не мог иметь отношения к купанию в помойной речке.
      - Благодарю тебя, - сказал старик, влезая в подштанники перед отвернувшимся скорее от омерзения, чем от скромности Витто. - Итак, судьба преподнесла тебе подарок, ты спас Персеха. От этого имени содрогаются многие, уж поверь. Среди своих собратьев я славен, но что тебе до этого? Ты хочешь прожить жизнь прямо, пройти по лучу Света от начала до конца, как учит старуха Церковь, верно? Ни к чему тебе сворачивать в темные закоулки, где чистую душу подстерегает так много опасностей... Что ж, так и поступай. Но дар есть дар. Благое дело должно быть вознаграждено.
      - Вы меня смущаете... - проворчал крайне недовольный такой прелюдией Лойоди. - Пустяки. Я мог бы обойтись и немногим, я лишь всадник. Ой!
      Он обернулся и увидел перед собой совершенно одетого в свои длинные, пышные одежды мага, державшего двумя пальцами вырванный у всадника волос.
      - У тебя еще много осталось, не убудет, - гаденько усмехнулся волшебник. - Дай руку.
      - Но...
      Персех сам завладел кистью своего спасителя и мгновенно проколол его палец длинной золотой иглой, непонятно как оказавшейся в руке мага. Лойоди снова ойкнул и вырвался, но Персех успел подхватить пальцем капельку крови и смочил в ней прежде добытый волос.
      - Не бойся, ты же всадник! Тем более, что самое трудное еще впереди.
      - Да что ты делаешь?!
      - Собираюсь отблагодарить тебя как следует. А деньги... Что - деньги?! Возьми!
      Тяжелый кошель ударился в грудь Лойоди и упал в траву. Всадник быстро поднял его, взвесил. Немало. Пожалуй, хватит.
      - Спасибо тебе, Персех!
      - А ты небось думал, я из тех бездарей, что умеют получать золото лишь из чужих рук?! - захохотал маг. - Мальчик, золото - ерунда! Есть вещи куда важнее. Для тех, кто их видит.
      - Я не мальчик, - заметил Лойоди. - Мне двадцать семь лет. И про вещи важнее золота я знаю, водила мама в храм, заповеди помню. Еще раз спасибо тебе, и... Мне, пожалуй, пора.
      - Что ты будешь делать в городе ночью?! Ворота-то уже закрыты! - продолжал веселиться Персех. - Конечно, можно сунуть стражникам монетку. Но не боишься ли ты, что в кошельке окажутся сухие листья, а? Мне это, честно говоря, не трудно. Оставь в покое коня, вернись.