Джесси задохнулась от ужаса. Крик отчаяния застыл у нее на губах. Запрокинув голову, она взглянула снизу вверх на незнакомца – истощенного сутулого человека. В прорехах его рваной одежды виднелось грязное тело, покрытое язвами. Контрастом служила чистая рубашка из тонкого полотна с распахнутым воротом, но его каштановые волосы и борода выглядели неухоженными. От его немытого тела исходила вонь. Глаза каторжника горели безумным огнем.
      Вскочив на ноги, Джесси попятилась. Незнакомец усмехнулся, обнажив гнилые почерневшие зубы.
      – Посмотрите-ка, кто попал к нам в руки! – воскликнул он.
      За спиной Джесси раздался грубый смех. Обернувшись, она увидела еще двух беглых каторжников – молодого бородатого парня со светлыми спутанными грязными волосами, одетого в дорогой сюртук на голое тело и рваные брюки, и чернокожего. Последний, одетый в звериные шкуры, которые свидетельствовали о его долгом пребывании в бегах, показался Джесси наиболее опасным.
      – Чего вы хотите? – выдавила из себя Джесси, чувствуя, что у нее горло перехватило от страха.
      Светловолосый парень, обутый в прекрасные дорогие сапоги, держал в руке двуствольный пистолете кремневым замком и отделанной перламутром рукоятью. Должно быть, рубашка из тонкого полотна, сюртук, сапоги и пистолет принадлежали ограбленному ими джентльмену. Что они сделали с ним? – с ужасом подумала Джесси.
      Парень, поигрывая пистолетом, окинул Джесси похотливым взглядом, от которого у нее мурашки забегали по спине.
      – А как вы сами думаете, чего мы от вас хотим? – игриво спросил он.
      – Если вам нужна моя лошадь, можете ее взять, – вымолвила она, отчаянно пытаясь скрыть дрожь в голосе. – И поскорее уходите отсюда, пока вас не схватили мои люди.
      – Мы, конечно, заберем твою лошадь, – насмешливо откликнулся каторжник с гнилыми зубами, – но сначала мы покатаемся на тебе!
      Джесси росла в окружении трех братьев, которые порой не следили за своими выражениями, поэтому она сразу же поняла, что означали слова разбойника, и бросилась бежать.
      Держа в руке длинный тяжелый шлейф амазонки, она нырнула под сень окружавших поляну акаций. Неудобный наряд сковывал ее движения. Листья высоких, в рост человека, папоротников хлестали по лицу. Споткнувшись о камень, Джесси упала на мягкую, покрытую прелой листвой землю.
      Задыхаясь от волнения и быстрого бега, она хотела встать, но почувствовала, как чьи-то цепкие пальцы сомкнулись на ее лодыжке.
      – Теперь ты от нас не уйдешь, – услышала она голос белобрысого парня.
      – Отпустите меня! – воскликнула Джесси и, повернувшись на бок, попыталась ударить свободной ногой в лицо негодяя, однако он ловко уклонился и расхохотался.
      – Эй вы, придурки! – раздался голос чернокожего каторжника. – Немедленно отпустите ее! Иначе нам не будет житья. Ее люди не оставят нас в покое до тех пор, пока всех не переловят!
      – Если ты не хочешь позабавиться с ней – твое дело! – заявил темноволосый. Его белая рубашка ярко выделялась на фоне темной зелени. – А я не упущу такого шанса!
      – Советую вам прислушаться к словам вашего друга, – призвала их Джесси, стараясь скрыть свой страх, от которого у нее перехватывало горло. – Скоро здесь будет мой грум, он немного отстал в дороге.
      Белобрысый усмехнулся.
      – А ты не врешь? – спросил он.
      – Сюда кто-то скачет, – тревожно сообщил чернокожий.
      С лица белобрысого тут же исчезла улыбка. Схватив Джесси за руку, он рывком поднял ее на ноги. Она попыталась вырваться, но тут же почувствовала, как холодное дуло пистолета уперлось ей в висок. Она затаила дыхание, охваченная ужасом. Джесси чувствовала, как к запаху прелой листвы примешивается запах пороха. Приглушенный крик вырвался у нее из груди.
      – Заткнись, – прошептал белобрысый и потащил ее снова сквозь кустарник на поляну. – Еще один звук, и я убью тебя, а заодно и того, кто сюда скачет.
      Его пальцы больно впились в тело Джесси. Разбойник подтащил ее к дороге, подходившей к самой поляне. Они остановились на открытом месте. Джесси почувствовала, как сильно припекает солнце, и только сейчас заметила, что где-то потеряла шляпку. На ее лбу выступили капельки пота. Над ее ухом противно жужжали мухи. Она вдруг услышала топот копыт. Всадника скрывал высокий холм. Но вот наконец он появился на дороге. Увидев Джесси и крепко державшего ее разбойника, Лукас Галлахер остановил гнедого мерина.
      – Одно резкое движение, и я спущу курок, – предупредил его белобрысый, прижимая дуло пистолета к щеке Джесси.
      Гнедой мерин нервно заходил под всадником, прядая ушами и мотая головой. Животное как будто чуяло опасность. Глаза Джесси и Лукаса на мгновение встретились. Его лицо поражало своей невозмутимостью. Во взгляде своего грума Джесси не заметила ни сочувствия, ни тревоги, ни обеспокоенности за ее судьбу. В конце концов он каторжник, такой же, как захватившие ее полусумасшедшие разбойники. У Галлахера нет никаких причин бросаться ей на помощь. Возможно, в душе он ненавидел ее. Чувствуя, что у нее дрожит нижняя губа, Джесси до боли закусила ее.
      Успокоив мерина, Галлахер взглянул на разбойника, уперев левую руку в бок.
      – Мне совершенно безразлично, что ты с ней сделаешь, – спокойным голосом откликнулся он.
      Белобрысый тут же направил дуло пистолета на самого Галлахера.
      – В таком случае я пристрелю тебя, если ты окажешь сопротивление. Нам нужна твоя лошадь и твоя одежда.
      Перекинув ногу через луку седла, Лукас застыл, задумчиво глядя на разбойника. Беглые каторжники часто забирали одежду, деньги и лошадей у одиноких путников.
      – Лошадь не принадлежит мне, поэтому я легко расстанусь с ней, – выговорил он. – Другое дело одежда. С какой стати я должен отдавать ее вам? – Лукас спрыгнул на землю.
      – Тебе не о чем беспокоиться. Владелец усадьбы, где ты работаешь, даст тебе новую, – успокоил его темноволосый бородач и, почесывая грудь, подошел к гнедому мерину.
      Но как только он попытался взять его под уздцы, мерин встал на дыбы и заржал. Разбойник испуганно отпрянул.
      – Мне еще надо добраться до усадьбы, – объяснил Галлахер, переводя взгляд с одного разбойника на другого. – А ведь не так-то просто преодолеть пешком такое огромное расстояние. Кроме того, – кивнул он в сторону Джесси, – мне придется еще тащить на себе леди.
      – А она прехорошенькая девица, не правда ли? – спросил, ухмыляясь, белобрысый парень и погладил Джесси по груди и животу.
      – Не смей прикасаться ко мне! – возмутилась она севшим от страха и омерзения голосом и сбросила его руку с таким отвращением, будто это гадкое насекомое.
      Разбойник навел на нее пистолет.
      – Еще раз нагрубишь, и я убью тебя, – пообещал он.
      – Вы уже забрали у нее лошадь, – остановил его Галлахер и, сняв сюртук и жилет, передал их темноволосому разбойнику. – Так почему вы не отпускаете ее?
      Белобрысый расхохотался.
      – А ты не догадываешься, приятель? Где же твое воображение? – Разбойник снова схватил Джесси за руку. – Если хочешь, я тоже разрешу тебе позабавиться с красоткой. И может быть, даже прежде, чем очередь дойдет до Паркера.
      Белобрысый кивнул в сторону стоявшего с недовольным видом чернокожего разбойника. По-видимому, негр не одобрял происходящего.
      – На меня не рассчитывайте, – осадил его Паркер, скрестив руки на мощной груди. – Я не насилую женщин.
      – Какого черта! – воскликнул темноволосый разбойник, возившийся с одеждой Галлахера. – Все равно тебя повесят, и ты отправишься прямиком в ад.
      Паркер молча пожал плечами.
      Белобрысый бросил подозрительный взгляд на Галлахера и вновь навел на него пистолет.
      – А ты что скажешь? Надеюсь, ты не прочь позабавиться с такой красоткой? Или тебе тоже мешают моральные принципы?
      – Нет, – ответил Галлахер, не спуская глаз с молодого разбойника.
      Джесси чуть не закричала от ужаса.
      – Отлично, – оценил белобрысый, буравя Лукаса злым холодным взглядом. – В таком случае раздевайся догола.
      Галлахер некоторое время, прищурившись, смотрел на него, а потом пожал плечами и стал раздеваться.
      Джесси, в душе которой еще теплилась надежда, что Лукас окажется порядочным человеком, оцепенела от ужаса и почувствовала слабость в коленях. Галлахер развязал шейный платок и снял рубашку из грубого полотна.
      – На, держи!
      Он бросил одежду в лицо белобрысого, который вынужденно выпустил руку Джесси, чтобы поймать рубашку. Присев на корточки, Лукас стал расшнуровывать ботинки.
      – Думаю, они будут тебе как раз впору, Паркер, – искоса посмотрел он на чернокожего разбойника, стоявшего неподалеку с безучастным видом.
      – Мне не нужна твоя обувь, – отказался Паркер.
      – Может, все же хотя бы примеришь?
      Галлахер бросил один ботинок в траву, недалеко от того места, где стоял негр.
      Паркер нагнулся, чтобы поднять ботинок, и тут Джесси заметила, что в руке Галлахера блеснул нож. Молниеносно размахнувшись, он метнул его в грудь белобрысого. Джесси едва сдержала рвущийся из груди крик. Белобрысый зашатался и, опустив голову, круглыми от изумления глазами взглянул на торчащий из груди нож. Он никак не мог взять в толк, что произошло. Предсмертная дрожь пробежала по его телу, и свет померк в глазах. Джесси смотрела на охваченного агонией человека, зажав рот рукой. Он испустил дух еще до того, как рухнул на землю.
      Схватив валявшуюся в траве палку, Лукас бросился на темноволосого разбойника и нанес ему сильный удар по голове. Темноволосый упал на мерина, лошадь испугалась и встала на дыбы. Разбойник рухнул на землю под копыта скакуна.
      Сотрясаясь от истерических рыданий, Джесси упала на колени и поползла на корточках к белобрысому, который все еще сжимал в руке пистолет.
      – Подожди, Галлахер, не горячись, – услышала она голос чернокожего разбойника.
      Она взглянула на полуобнаженного Лукаса, стоявшего лицом к лицу с Паркером в боевой стойке на залитой солнечным светом поляне.
      – Я не собираюсь ссориться с тобой, Паркер, – предупредил он.
      – Я знаю, но вот молодая леди настроена очень решительно.
      Паркер кивнул в сторону Джесси, которая потянулась за пистолетом.
      Джесси поднялась на ноги, держа пистолет обеими руками и целясь в сердце чернокожего. Ее била мелкая дрожь.
      – Вы правы, я действительно настроена самым решительным образом, – подтвердила она, кипя от гнева.
      Чернокожий застыл, боясь пошевелиться. Галлахер внимательно взглянул на Джесси. Тишину нарушали лишь шум ветра и позвякивание конской упряжи.
      – А вы умеете обращаться с оружием? – спросил Лукас. Джесси кивнула, не сводя глаз с разбойника.
      – Да, в двенадцать лет я стреляла лучше, чем отец.
      – А вы когда-нибудь стреляли в человека?
      – Нет. Но мне кажется, я могла бы при необходимости. Лукас медленно приближался к ней. Взглянув на него, Джесси заметила, что его глаза горят озорством.
      – Не сомневаюсь, что вы могли бы выстрелить в человека, – определил он и взялся за перламутровую рукоять оружия, положив свою руку поверх руки девушки. – Но прошу вас не делать этого.
      – Что?!
      Лукас сжал пальцы. От его ладони, шершавой от мозолей и шрамов, исходило тепло. Джесси смущала близость его полуобнаженного загорелого тела. Бронзовая от загара грудь Лукаса мерно вздымалась, на шее ходил кадык.
      – Я прошу вас отпустить этого человека. Я его знаю, он не опасен и не причинит вам вреда.
      Джесси тряхнула головой, пытаясь откинуть со лба упавшую на глаза прядку волос.
      – Не причинит вреда? Да если бы вы вовремя не подоспели, негодяи изнасиловали бы меня!
      – Я не собирался участвовать в их бесчинстве, – возмутился Паркер, не сводя глаз с пистолета, который держала Джесси. Должно быть, он боялся, что она случайно спустит курок.
      Но Джесси сохраняла непреклонность.
      – Вы их приятель, – проронила она.
      – Человек не может выжить в лесу в одиночку, – пояснил Лукас.
      Она невольно снова посмотрела на него. Лукас стоял, почти совсем обнаженный, слишком близко, и у Джесси учащенно билось сердце.
      – С волками жить – по-волчьи выть, – заметила Джесси. – Вы никогда не слышали такой поговорки?
      Лукас улыбнулся.
      – Ее часто повторяет старый Том, – напомнил он ей и продолжал, посерьезнев: – Отдайте мне пистолет, мисс Корбетт. Если вы передадите этого человека в руки властям, они отправят его в Порт-Артур или на остров Норфолк. Или повесят его.
      Джесси поняла, что ей следует опасаться Галлахера. Он мог отобрать у нее оружие силой. Она взглянула в его глаза, и у нее перехватило дыхание от волнения. В чаще леса раздался резкий крик какаду. Солнце клонилось к закату. Джесси не знала, на что решиться. Ее охватило чувство неуверенности, и она в смятении переводила взгляд с Лукаса на Паркера и обратно. Требование Лукаса незаконно, и она не должна подчиняться ему. Но с другой стороны, Лукас спас ей жизнь…
      – Я не буду лгать родным и честно расскажу, что произошло здесь, – наконец заявила она. – И когда Уоррик все узнает, он выследит вашего приятеля и убьет.
      – Согласен.
      Джесси отдала ему пистолет и села на бревно, лежавшее на краю поляны. Ее била нервная дрожь.
      – Забирай вещи своих друзей, если они тебе нужны, и проваливай отсюда, – обратился Галлахер к Паркеру.
      Чернокожий разбойник что-то пробурчал в ответ. Джесси взглянула туда, где стоял, пощипывая траву, гнедой мерин. Его бока лоснились на солнце. Неподалеку от лошади на земле лежало распростертое тело беглого каторжника. Над ним жужжали мухи. Джесси стало нехорошо. Она уткнулась лбом в колени и закрыла глаза.
      – Если ты останешься на острове, тебя непременно поймают, – донесся до нее голос Галлахера, разговаривающего с Паркером. – Рано или поздно, но обязательно поймают.
      Подняв голову, она взглянула на стоявших неподалеку мужчин.
      – И что ты предлагаешь? – угрюмо спросил Паркер. – Отправиться вплавь к берегам Африки? Тоже не выход, ведь я родился не там, а в Джорджии.
      Галлахер стоял подбоченясь, и Джесси залюбовалась его стройной фигурой, сильной спиной, покрытой старыми шрамами, оставленными плеткой. Галлахера, должно быть, жестоко высекли за какой-то проступок. При мысли о том, через что ему пришлось пройти, у Джесси защемило сердце. Она испытывала острое чувство сострадания к Лукасу.
      – Тебе нужно отправиться на северо-западное побережье, – посоветовал Лукас. – Туда заходят зверобойные суда. Можешь устроиться на них матросом. Капитаны обычно не интересуются биографией новичков.
      Паркер покачал головой.
      – Да, я слышал о таких судах. Но с матросами там обращаются крайне жестоко. Я уже два раза побывал в рабстве – сначала в Джорджии, а потом здесь, на Тасмании. С меня хватит, уж лучше смерть.
      – Раб может убежать, а мертвец – нет, – предостерег Лукас.
      Паркер усмехнулся, обнажив ровный ряд белых зубов.
      – Смерть по крайней мере приносит человеку избавление от страданий, – возразил он и крепко пожал Галлахеру руку. – Спасибо за все, приятель.
      Джесси вдруг стало неловко. У нее сложилось такое чувство, будто она бесцеремонно подсматривает за людьми, вторгаясь в их частные дела. Она отвернулась и стала наблюдать за попугайчиком, перелетавшим с ветки на ветку в тени кустарника.
      Почувствовав, что на нее упала тень, она подняла голову и увидела, что рядом с ней стоит Галлахер с пистолетом в руке. Чернокожий разбойник уже ушел.
      – Возьмите. – Лукас протянул ей оружие.
      Джесси бросила на него удивленный взгляд.
      – Прошу вас, заберите оружие, – повторил он. – Меня убьют, если увидят, что я вооружен.
      Джесси взяла пистолет и положила на землю.
      – То, что вы сделали, – настоящее безумие.
      – Неужели? – Лукас поставил ногу на бревно рядом с ней и наклонился, уперев локоть в колено. – Паркер – неплохой человек. Он не заслужил смерти на виселице.
      – Неплохой человек? – недоверчиво переспросила Джесси. – Но он же беглый каторжник и вор! Бог знает, за что его осудили на каторгу.
      – Думаю, что за убийство, – спокойно предположил Лукас, наблюдая за тем, какова будет реакция Джесси на его слова. Он явно рассчитывал на то, что она придет в ужас. – Человек не всегда волен в своих поступках, мисс Корбетт. Порой мы даже не догадываемся, какой сюрприз готовит нам жизнь.
      Некоторое время они молча смотрели в глаза друг друга. Губы Джесси приоткрылись, дыхание стало глубоким, грудь мерно вздымалась и опускалась, а на щеках появился румянец. Лукас не отводил от нее жгучего взгляда. Чувствуя, что ее бросило в жар, Джесси опустила глаза и тут же увидела ногу Лукаса со следами, оставленными ножными кандалами.
      Джесси встала с бревна и быстро направилась к пасущейся неподалеку Симмерии, однако на полпути остановилась, заметив, что к спине ее лошади привязаны два трупа. Запрокинув голову, она взглянула на синее безоблачное небо.
      – Я еще не поблагодарила вас за то, что спасли мне жизнь, – обронила она глухим, сдавленным от волнения голосом, не оборачиваясь к Лукасу.
      Она знала, что он подошел сзади и стоит за спиной. Ей показалось, что он сейчас прикоснется к ней. Но Лукас, конечно, не осмелился.
      – Вы уже отблагодарили меня, позволив Паркеру уйти. Кроме того, негодяи вряд ли убили бы вас, поэтому о спасении вашей жизни речь не идет.
      – То, что они собирались сделать со мной, хуже смерти…
      – Вовсе нет.
      Джесси посмотрела на Лукаса через плечо.
      – Вовсе нет? Что вы хотите сказать?
      – Физическое насилие не хуже смерти. Оно унижает человека, подавляет в нем личность, приводит в отчаяние. Да, после такого жестокого испытания вам хочется умереть. Но если вы сильны духом, то снова воспрянете к жизни и преодолеете все трудности.
      Джесси вгляделась в его красивое лицо с мужественным подбородком и чувственными губами. Она испытывала к нему непреодолимое влечение.
      – Почему вы отправились за мной? – спросила Джесси. – Вас послал Уоррик?
      – Нет. – Лукас подошел к лежавшей на траве одежде и стал натягивать рубашку. – Чарли сказал, что вы отправились на прогулку без спутников. А я знал, где именно вас может подстерегать опасность.
      – Откуда вы могли знать?
      – Мне известны все места, где прячутся беглые каторжники.
      Джесси не сводила глаз с Лукаса, пока он одевался. Она понимала, что ведет себя неприлично, но ничего не могла с собой поделать. Джесси любовалась его великолепным телом, закаленным нелегким трудом и знойным палящим солнцем, широкой мускулистой грудью, плоским животом, сильными руками и мощными плечами. Ей хотелось прикоснуться к нему. У Джесси перехватило дыхание. Она осознала желание, которое уже давно мучило ее.
      Завязав тесемки рубашки на вороте, Лукас стал обуваться. Джесси с сильно бьющимся сердцем смотрела, как напряглись мышцы на его спине под грубой тканью, когда он наклонялся, чтобы поднять ботинок. Поймав себя на том, что снова залюбовалась его лицом, освещенным закатным солнцем, она отвела глаза в сторону.
      Солнце закатилось за вершины деревьев, и на землю легли длинные тени. Стало прохладно. Усилившийся ветер приминал траву и шелестел листвой. Приближался вечер. Джесси уже давно следовало находиться дома, в своей комнате, а не здесь, в чащобе леса. Ей стало жутко смотреть на трупы разбойников и сознавать, что она находится наедине с человеком, заставлявшим ее трепетать и смущаться, Джесси стыдилась тех чувств и желаний, которые обуревали ее сейчас.
      Лукас сел в седло на своего мерина и, держа кобылу под уздцы, подъехал к Джесси.
      – Дайте мне вашу руку, – попросил он, наклонившись. Его кожаное седло заскрипело.
      Она протянула ему свою руку в перчатке из мягкой кожи, и его загрубевшие пальцы сомкнулись на ее запястье. Лукас посадил Джесси на круп лошади позади себя. Джесси знала из книг, что в Средневековье благородные леди в длительных поездках передвигались именно таким образом – сидя позади своих грумов на специальном сиденье. Галлахер направил коня в сторону дома.
      Джесси обхватила Лукаса за талию. Ей было приятно сидеть за его спиной, ощущая исходившее от его тела тепло. Джесси отдавала себе отчет в том, что воспринимает Лукаса не как слугу, грума, а как привлекательного мужчину. Он рисковал жизнью, чтобы спасти ее, а потом вызволил из опасности своего приятеля. Джесси вспомнила, как взволновал ее вид его обнаженного торса.
      Да, близость Лукаса приводила ее в трепет и заставляла сердце биться сильнее.

      Ночью поднялся сильный ветер. Джесси накинула плащ поверх ночной рубашки и вышла из дома.
      Ветер хлестал ей в лицо с такой яростью, что у девушки перехватывало дыхание. Она плотнее запахнула плащ и судорожно вцепилась в его края так, что у нее побелели костяшки пальцев. Рев ветра смешивался с треском деревьев в парке. В воздухе пахло пылью и дождем, который уже накрапывал, хотя быстро бегущие в вышине облака еще не затянули все небо и ярко светила полная луна. Джесси быстро шла по выложенной кирпичом дорожке сада, усыпанной пожухлой листвой. Она шла без цели, просто погулять, развеяться и унять душевную тревогу. Джесси хотелось побыть одной.
      Сойдя с дорожки, она двинулась вперед, ступая босыми ногами по мягкой теплой земле. У покрытого рябью пруда, в котором отражалась луна, Джесси остановилась под старой яблоней. Когда-то в детстве она часто лазила на нее. Только недавно яблоня цвела, и она любовалась ее цветами, вернувшись домой из Англии. Сейчас цветы уже облетели, и Джесси ощутила странную грусть, наполнившую ее сердце.
      Оглянувшись, она посмотрела на свой дом, выступающий из мрака. Она до боли в сердце любила каждую его арку, каждый уголок, но за время разлуки он как будто изменился. Или, может быть, она изменилась? Джесси глубоко вдохнула свежий воздух. В ее душе действительно произошли важные перемены. Теперь она не считала больше этот дом своим, или, вернее, скоро перестанет считать. После замужества она будет наведываться сюда с краткими визитами как гостья.
      Джесси почему-то стало неприятно при мысли о скором замужестве, хотя она с детства знала, что станет женой Харрисона. Он близкий друг и идеальный кандидат в мужья. Родные считали, что он отличная партия для Джесси. Обаятельный, знатный, хорошо воспитанный, богатый, Харрисон слыл завидным женихом. Их совместная жизнь обещала стать счастливой. Однако внутренний голос нашептывал Джесси, что жизнь с Харрисоном принесет ей одни разочарования. Джесси старалась не вспоминать озорных зеленых глаз ирландца, его ослепительной улыбки, от которой сладко сжималось сердце и перехватывало дыхание, его красивого сильного тела…
      Джесси застыла на месте, заметив длинную тень человека, сошедшего с крыльца дома. Когда он вышел на открытое, освещенное лунным светом место, она узнала своего брата. Уоррик поспешно направлялся к ней. Он все еще не снял костюм для верховой езды, сапоги до колен и замшевые бриджи. Вместе с другими мужчинами после возвращения Джесси домой он ездил на поляну, где сестра подверглась нападению беглых каторжников. Всадники прочесали окрестности, и Уоррик приказал одному из туземцев обследовать местность и доложить ему о результатах утром. Брат опоздал на ужин и, вернувшись домой, велел подать ему холодное мясо и бренди в библиотеку. Джесси не виделась с ним вечером.
      – Я требую, чтобы ты ответила, почему вдруг, оставив всякую осторожность, ты отправилась в чащу леса одна, – сердито сказал Уоррик, подойдя к сестре. – Что на тебя нашло?
      Порыв ветра растрепал распущенные волосы Джесси, и она, поймав их, убрала с лица.
      – Как ты узнал, что я вышла в сад?
      Уоррик усмехнулся.
      – Я увидел тебя с веранды.
      – Оказывается, сегодня ночью нам обоим не спится. – Джесси старалась говорить ровным спокойным голосом. – Мы оба испытываем беспокойство. Оно таится внутри нас.
      Уоррик внимательно посмотрел на сестру.
      – Ты испытываешь беспокойство, Джесси? Отчего?
      Джесси прислонилась к теплому шершавому стволу яблони.
      – Сегодня мне пришлось изрядно поволноваться, – вздохнула она.
      – Да, тебя чуть не изнасиловали.
      – Не надо, не произноси жутких слов. Мне уже досталось сегодня от матери.
      Уоррик засмеялся.
      – Да, мое поведение тоже оставляет желать лучшего. Я, к сожалению, не являюсь образцом для подражания и не имею морального права отчитывать тебя за проступки. И все же меня тревожит, что ты отправилась в чащу леса без спутников. Тебя как будто что-то гнало туда. Мне кажется, что и сейчас ты испытываешь то же беспокойство и потому не можешь уснуть. Что с тобой, Джесси?
      Джесси закуталась в плащ и скрестила руки на груди. Она не могла ответить брату на заданный вопрос и, отведя глаза в сторону, тяжело вздохнула.
      – Скажи, Уоррик, ты знаешь, чего хочешь от жизни?
      Горькая улыбка появилась на губах Уоррика.
      – Понятия не имею, сестричка. И стараюсь не задаваться таким вопросом. С меня достаточно, что я знаю, чего хочу в данный момент: стаканчик бренди или кружку горького пива.
      – Но ведь когда-то ты знал, к чему надо стремиться.
      Уоррик отвернулся и уставился в темноту, где порывистый ветер раскачивал кроны деревьев.
      – Может быть… Да, действительно, я мечтал избороздить все моря и океаны и открыть новые земли. В шестнадцать лет я хотел стать офицером, а в двадцать пять – капитаном судна. – Уоррик задумался, а потом продолжал: – Все юноши мечтают, но их мечты редко сбываются.
      – И все же иногда люди осуществляют свои мечты.
      Уоррик резко повернулся к ней. В его глазах читалось выражение отчаяния, он тяжело дышал.
      – Сесил тоже тешил себя надеждами. Он мечтал сделать поместье отца более богатым и процветающим!
      – Но Сесил погиб, – спокойно заметила Джесси.
      – Правильно, Сесил погиб. А с ним погибла и моя мечта стать моряком. Смерть Рида только укрепила меня в решимости отказаться от нее.
      Ветер усилился и стал холоднее. Чувствовалось, что скоро начнется дождь.
      – А как ты думаешь, о чем мечтал Рид? – спросила Джесси и отвернулась. Она не могла без слез вспоминать о погибших братьях.
      – Я не знаю. Он никогда не делился со мной своими планами. – Уоррик внимательно вгляделся в лицо сестры. – Тебе не дают покоя мысли о Риде? Именно поэтому ты пришла сегодня ночью сюда, не находя себе места?
      – Вовсе нет.
      Ветер снова растрепал волосы Джесси, и они упали на ее лицо. Уоррик ласково убрал пряди со лба сестры.
      – Я думал, ты всегда знала, чего хочешь от жизни, Джесс. Мне казалось, ты стремилась выйти замуж, иметь детей, вести хозяйство здесь, в долине. И пожалуйста, не вздумай врать мне, что хочешь уехать в Азию, чтобы провести геологическое исследование Монголии. Я никогда не поверю, что ты стремишься покинуть Тасманию, которую всем сердцем любишь…
      – Я действительно люблю свою родину и не собираюсь покидать остров. Нет, Уоррик, у меня нет никакого желания уезжать. Меня мучает беспокойство совсем другого рода. – Джесси взяла брата за руку. – Понимаешь, всю жизнь во мне шла внутренняя борьба между Джесси, которая хочет изучать ботанику и астрономию, хочет скакать по полям и лесам, невзирая на то что такое поведение считается неприличным для юной леди, и Джесмонд, какой мечтали видеть меня родители и какой они бы гордились.
      – Ты хочешь сказать, что готова превратиться в Кэтрин и Джейн, наших умерших сестер?
      – Нет… Впрочем, не знаю. Я совсем запуталась и теперь понятия не имею, чего же мне хочется на самом деле.
      – Ты не лукавишь?
      Джесси не нашлась что ответить и потупила взор. Пошел дождь. Его крупные капли зашумели, падая на листья деревьев и поверхность пруда. Джесси почувствовала, что ее щеки увлажнились, но догадалась о том, что плачет, лишь когда Уоррик ласково обнял ее за плечи и прижал к груди. Она слышала, как гулко бьется сердце брата.
      – Прости меня, Джесси. Ради Бога, прости…
 
      Рано утром на следующий день во дворе усадьбы собрались вооруженные мужчины с собаками: Уоррик, Харрисон, вернувшийся из разведки местности туземец, констебль и его люди из Блэкхейвен-Бей. Джесси наблюдала за ними с террасы второго этажа. Собрание сопровождалось криками возбужденных всадников, собачьим лаем и конским ржанием. Вскоре отряд выехал со двора и направился в сторону укрытых завесой утреннего тумана гор.