ПРОЛОГ

Теоретики утверждают, что в начале было слово, а уж потом каша заварилась. Мы люди практические, однако и в нашей истории вначале слово прозвучало. И не одно — целый рассказ.

Глава первая

РАССКАЗ ПЕЧЁНКИНА

Мяч круглый — поле ровное. — Под воздействием УФО жизнь героя дает трещину. — Беспощадно встает вопрос: быть или не быть?

В тот вечер футбол был. Если бы вечером, а то ночью. В час ноль-ноль. Я, собственно, и в три часа смотрел бы. Не каждую неделю наши с французами играют. Да хотя бы и каждую. Мяч круглый — поле ровное. Мы тоже не лаптем щи хлебаем, при случае можем любой команде наказаловку устроить. Можем и без случая причесать.

В десять вечера сел я перед телевизором. А матч в час. И уснул. А там сон — наши с французами играют. В одни ворота, как с детьми. Смотрю и радуюсь. Все получается: дриблинг, пас, удар через себя под штангу, вратарь в правый угол, мяч в левый. Блеск!

Просыпаться не хочется.

Вдруг звонок. Глаза продрал. Ба, по телевизору вовсю футбол идет. Пас, удар! Наш вратарь в правый угол, их мяч тоже в правый, но встреча не состоялась — 2:0 в пользу французов.

Ах, ты едрит твою в ангидрит марганца!

И звонок в прихожей надрывается.

Кого, думаю, черт среди ночи принес? Может, у соседа телевизор сломался? Тоже болельщик, медом не корми.

Открываю — жена на пороге стоит. В ночной рубахе, в бигудях, в перчатках белых хлопчатобумажных. Здрасьте, давно не виделись. А виделись мы перед тем, как я перед телевизором уселся. Жена в спальне в тех же бигудях и в той же рубахе кремом руки мазала, готовилась ко сну.

Так мы с ней в тот вечер расстались.

И так среди ночи встретились.

Я в трусах и в майке стою в своем коридоре, она — в ночной рубашке и в бигудях, — в общественном.

Незавидное положение.

У обоих.

И хочу я вас спросить, други мои, протестировать: ваша реакция на такую вот пикантную ситуацию. Темнота за окном. Лифт давно не работает. Ваша жена в ночной рубашке домой просится. Пускать или не пускать?

Одна ночнушка чего стоит! Понизу вышивка, поверуху выбивка, на плечах бантики… А если по честному, что есть она, что нет ее — просвечивает.

И жена моя из такого рода-племни — там походячий на походячем. У них у всех в крови налево сходить. Что братовья ее, что дядья. И саму давно к соседу — дверь напротив — подозреваю. Чувствую, что нечисто, а улик нет.

Как бы поступили на моем месте? А?

Решил я для начала из соседа душу вытрясти.

Жену в сторону, на звонок соседский навалился — открывай не то дверь разнесу. Выскочил он в трусах. Правильно, думаю, еще не успел одеться. Схватил соседа за грудки, точнее — за шею.

— Ты что, — говорю, — чужих жен?..

Он вырывается.

— Сумасшедший! — хрипит. — У меня вон своя…

Только он это сказал, «своя» вылетает…

— Милиция! — кричит и меня как шандарахнет об стену.

Я растерялся. Не ожидал, что соседка дома. Хоть и подозревал жену, но не до такого разврата, чтобы и соседка при этом находилась.

Пока я пребывал в растерянности, они убежали. Дверь на все засовы закрыли. Дураком меня обозвали:

— Дурак, — говорят, — и не лечишься!

Я домой.

— Где была? — жену спрашиваю.

— НЛО, — говорит, — смотрела. Шар светящийся над городом пролетел.

Будто она вначале за ним из окна спальни наблюдала, но потом шар за дом зарулил, жена побежала на крышу. Крыша у нас как стадион. На велосипеде кататься можно. Мы с нее салюты наблюдаем.

И все равно меня смех взял, остановиться не могу — пот прошибает.

— Тебе, — говорю, — сорок лет, а ты бред собачий гонишь, от ушей отскакивает…

Она в слезы.

На следующий день на развод подала.

— Хватит! — говорит. — Надоели твои подозрения! К каждом столбу ревнуешь!

И зачесал я репу…

Глава вторая

ЮНЫЙ УФОЛОГ

Страдания Отелло. — Век живи — век учись. — Поле чудес. — Решение принято.

Разводиться Евгений Петрович Печенкин не хотел. Черте где жить потом, черте что есть. Невеселая, согласитесь, перспектива. С другой стороны, просто так проглотить — жена твоя ночами полураздетая по подъезду бегает, — тоже не выход для уважающего себя мужчины.

Оставалось одно — провести частное расследование.

Основательный по натуре Печенкин начал с самого трудного — с НЛО. Как вы поняли выше, Евгений Петрович относил загадку НЛО к категории «бред собачий». Однако жизнь приставила нож к горлу.

Печенкин смело прыгнул в незнакомую реку под названием УФОЛОГИЯ.

Как с обрыва обрушился на проблему. Пошел по библиотекам, засел за газеты-журналы. И был страшно удивлен. Оказалось, околоземное пространство кишмя кишит «тарелками», «гантелями», «лампочками», «бананами», «апельсинами» и другими плодово-выгодными товарами.

Кишит как капля из лужи микробами.

С НЛО сталкивались пилоты, капитаны, пионеры. Лица сугубо военные и вполне гражданские. НЛО делают систематические облеты городов, сел, деревень и отдельно стоящих строений. Садятся в безводной пустыне и цветущей степи, в чахлом парке и на лесной лужайке. Оставляют следы в Москве на перекрестке и в медвежьей тайге на пне. Многие ученые во всех частях света ломают головы, что за существа буровят нашу и без того истерзанную атмосферу, мутят наши и без того взбудораженные мозги.

Установил Печенкин: в ту памятную футбольную ночь, когда взял старт бракоразводный процесс, НЛО действительно в виде шара пролетал над несколькими населенными пунктами близлежащих областей.

Но в их городе — Евгений Петрович произвел массовый опрос знакомых — никто не наблюдал загадочное явление. То ли все неотлипно смотрели футбол, то ли НЛО вообще к ним не заглядывало.

Последней версии Евгений Петрович больше всего опасался.

И еще одну вещь прочитал Печенкин в центральных газетах. Оказывается, в соседней области есть поле чудес. Поле не поле, но площадь этак шесть на шесть км. Там лес, поляна, луг на берегу реки Улуйки… И все это с дурной в народе славой. НЛО туда как к себе домой летают. И всегда что-нибудь памятное о себе оставят. Сосну как бритвой срежут, дырку в земле неземного происхождения пробуравят, траву ромбом примнут… И вообще, там птицы не поют, трактора глохнут. Исследователи со всех краев съехались, зону вдоль и поперек с лупой и без оной изучают.

Печенкин прочитал и понял: именно там он может узнать всю правду — есть НЛО или брехня это на постном масле? Потому что ряд академических ученых говорят в газетах: НЛО — сказки запечной бабушки. Так кому верить: жене или ученым?..

«Только своим глазам!» — решил Печенкин.

Глава третья

ЭКСПЕДИЦИЯ ЗА НЛО

Ходили мы походами. — Инженер по специальности, урист-водник по призванию. — Натурные испытания. — Виновник экспедиции остается на берегу.

На речке Улуйке Печенкин бывал. Вполне возможно — по зоне, этому самому полю чудес, ничего не подозревая, топтался. В молодости ходили мы походами, и как-то сплавлялся Евгений Петрович, тогда еще желторотый Женька, по Улуйке на резиновых лодках. В те давние времена как-то проще жили, без НЛО и гуманоидов. Ничего сверхестественного их тургруппа не заметила.

Руководил тем походом Скляр — друг Печенкина. К нему Евгений Петрович направился со своей бедой.

Скляр был туристом-водником высочайшего класса. На карту в те времена еще существующего Советского Союза смотрел так:

— Алтай! У-у-у! Природа обалденная! Не передать! Катунь! Пятая категория сложности… Сплавляемся… Порог Шабаш… Влетаем. Шум, треск, рев, гребь напополам, удар, удар, еще удар! Лечу, плыву в бессознанке, ребята подобрали, сплавляемся дальше. Саяны! О-о-о! Природа-а-а! Не передать! Кантегир. Пятая категория… Сплавляемся… Скала… Прижим… Мама родная — как из пушки тащит! Шарахнуло. Оверкиль, бульк, вода ледяная, выныриваю, все живы-здоровы, фотоаппарат на дне, сплавляемся дальше. Памир! Е-е-е мое! Красотища-а-а! Не передать! Сурхоб. Пятерка. Слив два метра, плот на попа, гребь в воздухе, я за бортом, держи-лови, рюкзак утопили, сплавляемся дальше…

Вот такой был Скляр.

Инженер по специальности, водник по призванию.

— Сплавимся, — сказал он в ответ на предложение Печенкина. — Вспомним детство. Узнаем по чем они неопознанные бананы и апельсины. Не разводиться же в самом деле. Экипировку Скляр взял на себя.

Из водоогнеупорного, цвета молодого самолета, капрона собственными руками при помощи ножной швейной машинки сшил герметичные, с ног до головы уфологически-водные, костюмы.

Вызванный на примерку Печенки пришел при полном параде. Будучи в бракоразводном конфликте с женой, Евгений Петрович ходил подчеркнуто наглаженный и при галстуке. Светлый костюм-тройка, щиблеты в дырочку, гладко выбрит, кругло подстрижен, одеколонисто пахучий. Жених да и только!

— Не снимай! — остановил его Скляр, когда Евгений Петрович начал расстегивать пиджак. — Надевай сверху.

Евгений Петрович послушно натянул умопомрачительнейший, неземного блеска, с лампасами костюм. Покрутился перед зеркалом. Фасонисто оглядел себя со всех сторон.

— Шарман такой, что не передать! — оценил туркостюм Евгений Петрович. — В нем только по Венеции в обниму с итальянками сплавляться.

— Венеция — для нас детский сад! — возразил Скляр. — Ни порогов, ни НЛО. Венецию брать не будем!

И голосом, каким отдают рапоряжения «ключ на старт» скомандовал:

— Надеть капюшон!

— Есть! — Печенкин завязал тесемки под горлом.

— Чудненько! — сказал Скляр и снова скомандовал строевым голосом:

— За мной шагом марш!

Они вышли на крыльцо. Скляр жил в своем доме, у крыльца коего стояла осень, а на крыльце — резиновые голубые сапоги и ведро с водой.

— Примеривай! — показал Скляр на сапоги.

— Зачем? — попытался обрести свое мнение Печенкин. — У меня дома получше этих есть.

— Надевай! — командирствовал Сляр. — И пройдись!

Евгений Петрович по настоянию друга опустил штаны поверх сапог и начал сходить с высокого крыльца.

Вода обрушилась на Евгения Петровича, когда он был на последней ступеньке. Поток ударил по спине, плечам, голове.

— Ты че? — отскочил Евгений Петрович, как ошпаренный, хотя вода была холодной.

— Натурные испытания! — поставил пустое ведро Скляр.

— Да ну тебя, — обиженно срывал с себя уфологическую обнову Печенин.

Он уже сожалел, что связался со Скляром, который похоже совсем свихнулся на почве туризма. Шутки на уровне пятой точки. Взять и облить из ведра. Это уже ни в какие ворота… Как теперь домой мокрым идти?

Опасения оказались напрасными. Жениховсий костюм нисколько не пострадал. Ни единого мокрого пятнышка. Хоть сейчас заводи мендельсоновский марш и айда под венец.

— Модель «как с гуся вода»! — с гордостью сказал Скляр. — В огне не горит, в воде не мокнет!

— Где у тебя костер? — спросил Печенкин.

— Какой костер? — не понял юмора Скляр.

— Куда меня совать собрался.

— Огневые испытания не предусмотрены программой, — расхохотался Скляр. — А плавсредство стоит попробовать на зуб!

Вещь, я тебе скажу, не передать!

Посреди уже убранного огорода стояла крутобокая резиновая лодка с гордым названием на борту «Амазонка».

— НЛА, — взойдя на корабль, представил его Скляр, — что в переводе с сокращенного языка означает: надувная лодка «Амазонка». Сплавимся на ней, как на крыльях.

Скляр взмахнул короткими веслами и опустил их в воображаемую волну.

— Хочешь попробовать? — спросил у Печенкина.

— Напробуюсь на Улуйке, — ответствовал водник поневоле.

Зря он отказался. Окунуть весла «Амазонки» в Улуйку ему не пришлось — не отпустили в отгулы на работе.

— Ничего, я на них еще отосплюсь! — ругался последними словами Печенкин. — Они ко мне обратятся, они меня попросят…

Скляра, зараженного водоносной идеей, останавливать было бесполезно. Пусть Улуйка «детский сад», а не река, не ревут в ней грозные пороги, не шумят коварные шиверы, не встают неприступные скалы каньонов, все равно вода есть…

— Не журись! — успокаивал друга Скляр, — я сам про НЛО все узнаю и доложу. Не разводиться же в самом деле.

На освободившееся место в «Амазонке» Скляр посадил Валеру Синяка. По размерам он один к одному подходил под уфологически-водный, «как с гуся вода» костюм.

Валера после института не знал, куда податься, тынялся без дела…

— Поедем, развеемся? — предложил Скляр.

За развеяться Валера был руками-ногами.

Глава четвертая

ПОД ГУМАНИСТАМИ

«Амазока» спущена на воду. — Встреча с аборигеном. — Вынужденная остановка.

Добираться до Улуйки было делом плевым. Ночь на поезде, пять километров подхода и вот она Улуйка, редкая муха не долетит до ее середины. Поезд на три часа опоздал, но Улуйуа была на месте. Правда, обмелела за пятнадцать лет разлуки со Скляром. Хотя глубина осадки «Амазонки» позволила начать сплав.

Помянув грозного, не следящего за состоянием своих стихий Нептуна крепким словом, уфологи взмахнули веслами и отвалили от берега. Вперед! и смотри в оба, как бы зону с аномалиями не проскочить в порыве научного энтузиазма. Хорошо, если НЛО там круглые сутки вьются, а если нет?

Язык до Киева — это верно, когда есть к кому приложить орган членораздельной речи, а когда берега пустынны, дело с навигацией значительно сложнее. Рыбаки улуйские закончили путину, смотали летние удочки и еще не размотали зимние. Мертвое межсезонье, и ни одной деревни по курсу.

Зато красота вокруг, не передать. Песчаные косы, тальник, черемуха, сосны зеленые, березы желтые. Вода прозрачная, и пескарики на перекатах.

— Хорошо, — сказал Скляр.

— Ничего, — сказал Валера, хотя он уже успел набить мозоли веслами.

— Нам бы мимо аномалии не проскочить.

— Туда, наверное, как магнитом затягивает? — предположил Валера.

До обеда их никуда не затянуло. А после… Вертлявая Улуйка, с высоты НЛО-шного полета похожая на всяко-разно изогнутую синусоиду, сделала очередной поворот, а там… живописная картина. Перенеси ее на холст — цены бы холсту не было.

На песчанной косе в позе дозорного замер наездник. Привстав в стременах, он в бинокль внимательно разглядывал заречные дали.

Бинокль в левой руке, правая поднята как для команды. Казалось, брось ее вниз — и сразу все вокруг оживет, задвигается. Лес за спиной взорвется конским топотом. С гиканьем, ржаньем, сверкая саблями, выскочит неукротимая конница. Небо наполнится устрашающим гулом и солнце затмят армады бомбардировщиков. Крутая волна пойдет по Улуйке, из темных глубин поднимутся подводные ракетоносцы. Одним словом, сарынь на кичку! свистать всех наверх!

Наши уфологи решили не испытывать судьбу — не дожидаясь начала наступления, повернули резиновое судно к берегу.

— Кто в деревне, — ступил на песок Скляр, — красные или белые?

Наездник тоже спешился, говоря тем самым, что хотя он одет отчасти по-военному — в армейский бушлат и кепку «афганку», — хотя и без хлеб-соли, но гостям рад.

— Под гуманистами с лета ходим, — за руку поздоровался со Скляром лесник.

Да, это был хозяин местного леса. С колоритным лицом, основная достопримечательность которого — брови. Широченные, в добрую половину лба. И не брови, а бровь. Одна на оба глаза, без просвета над переносицей.

— Гуманисты, говорите, — сказал, вытаскивая «Амазонку» из воды, Валера. — Это что за звери? С чем их едят?

— Они сами кого хошь замолотят. Два раза у меня картошку подкапывали. Тоже губа не дура, язык не лопата, хошь и на тарелках с шарами летают. Картошка у меня знатная, крупная да рассыпчаиая. Без гербариев этих самых выращиваю.

— Гербицидов?

— Во-во! На колхозное поле не идут, заразы.

— А что, — спросил Скляр, — гуманисты, как вы говорите, прилетают к вам?

— А то как же, — гордо поднял спаренную бровь лесник. — Мы не хуже других!

— Вы сами видели? — исследовательским огнем запылали глаза у Валеры.

— Зачем сам? В газетах об нас пишут. Кстати, ребята, у вас центральных газет про нас нету?

Газет у ребят не было.

— Жалко, — сказал лесник. — Вы хоть расскажите тогда, что там про нас пишут. А то живем в лесу, молимся колесу.

Скляр рассказал, что слышал от уфологического бедолаги Печенкина.

— Во страсти-напасти! — легко вскочил на коня лесник. — Жене рассказывать не буду. Она и так вечером с ружьем к корове ходит. Боится этих гуманистов. Ей натрекали, что баб воруют. Я пытался втолковать — молодых, поди, на развод берут. Она ругается и носит в кармане фуфайки заряды на медведя.

Лесник сориентировал экспедицию на зону, она располагалась перед четвертым перекатом, и ускакал.

Наши уфологи тоже заспешили на стрежень. «Амазонка», поддавшись общему нетерпению, ринулась безоглядно вперед и наскочила на гвоздь. На элементарный ржавый гвоздь. Таких сюрпризов, как огня, — пронеси всевышний — боятся автолюбители, когда на скорости кровожадно впивается в скат изогнутое коварное жало. И тогда, дай Бог счастья, не улететь вверх колесами в кювет. На Улуйке кюветов не было, а гвоздь попался. В ожидании упруго-гладкого бока «Амазонки» он торчал из топляка. От этой встречи под резиновым бортом зашипело, забулькало.

Что называется, приехали, здравствуйте, братья по вселенной!

Хорошо, что рана оказалась не смертельная, тем более, когда оперирует такой спец, как Скляр. Но время не подвластно даже ему.

День ушел, как воздух из пробоины. Третий перекат на залатанной «Амазонке» экспедиция миновала уже затемно.

Глава пятая

ТЫНДЫРЫНДЫТЫН

На пороге зоны. — Первая аномалия. — Странная парочка. — Общий психоз. — Геолог Санчоус.

— Костер! — воскликнул Валера и ткнул пальцем в темноту.

— Костер в лесу — НЛО на носу, — изрек Скляр.

Впереди забормотал перекат, уфологи, помня наставления лесника, повернули направо, и вскоре «Амазонка» ткнулась носом в галечник.

Поляна, которую облюбовали внеземные цивилизации, была рядом, за стеной тальника. Там происходила, судя по звукам, вполне земная жизнь. Кто-то в дальнем конце громко звал Гришу. Кто-то в ближнем вкрадчиво говорил мужским голосом: «Наташа, вы чувствуете, какое здесь биополе, как тяжело на ногах стоять? Давайте сядем на соломку». Кто-то возмущался: не оставили чая. Кто-то стучал ложкой по миске, сзывая всех к костру.

Наши уфологи разгрузили «Амазонку» и начали стравливать из корабля воздух, когда поляна дала понять, что здесь не все чисто. Вдруг грянул на всю округу очень и очень странный хор. По команде невидимого дирижера «три-четыре» десятка три голосов рявкнули непотребное:

— Тындырындытын!

И еще:

— Тындырындытын!

И еще:

— Тындырындытын!

Затем короткая пауза, и снова команда «три-четыре» запустила с поляны в космос троекратное «тындырындытын».

— Что это? — изумился Валера.

— Сумасшедший дом на привале, — ответил Скляр. — Тут, похоже, от НЛО крыша у всех набекрень.

— Как бы нам не заразиться! — забеспокоился Валера.

— Зараза к заразе не пристает, — сказал Скляр, надел рюкзак и с не зажженным фонариком в руке пошел на поляну.

Валера двинулся следом.

Надо сказать, это была странная парочка. С головы до ног одинаковые «как с гуся вода» костюмы в лунном свете приобрели призрачно-кладбищенский оттенок. Движение уфологов неестественные — во-первых, целый день в лодке, во-вторых, рюкзаки за спиной: у Скляра тридцать килограммов весом, у Валеры и того тяжелее. На уровне глаз у обоих зловещее поблескивание, природа коего понятна, если рядом стоять — очки, тогда как издалека в лунной темени черт знает что можно подумать. Одним словом, странная парочка. В городе с такой ночью столкнешься и то не бросишься в объятья, а тут перекат бормочет, луна над ним висит, ветер в кустах блукает. А у костра хор надрывается:

— Тындырындытын! Тындырындытын! Тындырындытын!

На Скляра напало идиотское настроение (таки заразился от зоны), крикнул что было силы в ответ, пронзительно, почти ультразвуком:

— Тындырындытын!

С поляны навстречу нашим уфологам поползла гнетущая тишина.

Вообще все вокруг разом смолкло. Даже перекат затих, словно река испуганно остановилась. Лишь галька густо скрежетала под сапогами уфологов. Они прошли через тальник и замерли как вкопанные.

Посредине поляны онемело стояла толпа. От нее несло жутью.

«Точно, сумасшедший дом на каникулах», — подумал Валера.

За долгую туристскую жизнь Скляр с кем только не встречался в походах, но такой прием оказали впервые. В раздумье Скляр озадаченно пропел:

— Тындырындыты-ы-ы-ын!

— А-а-а! — выскочила из толпы женщина и пластом упала на землю. — А-а-а!

— Мама! — заблажила другая.

Не разбирая дороги, она побежала прямо на костер. Искры взметнулись в небо, головешки брызнули по сторонам. Женщина вынырнула из пламени и помчалась дальше. Кто знает, куда бы она ушла за ночь, если бы на ее безумном пути не встала шатровая палатка. Беглянка влетела в нее, сбила лбом центральную стойку, как по команде выскочили из земли колышки и, опаленная костром, была погреблена под рухнувшей брезентовой крышей и стенами. Третья женщина при виде наших уфологов начала испуганно креститься, но почему-то по кругу: лоб, левое плечо, живот, правое плечо.

В толпе раздалось вкрадчивое:

— Светлана, вы чувствуете, какое от них тяжелое биополе исходит?

— Чувствую, — ответила Светлана.

— Прилетели-прилетели! — воскликнул восторженный девичий голос.

— Сегодня я их вижу!

— И я вижу!

— И я!

— И я!

— Мы все видим!

— Какие они высокие!

— Метра два с половиной.

— Гриша, задавайте им вопросы.

— Вы откуда? — спросил Гриша.

— От верблюда, — недружелюбно ответил Скляр. Он предполагал, что среди охотников на НЛО разный возможен народец, но не до такой же степени с прибабахом.

— Какое созвездие? — продолжал вопрошать Гриша.

— Козерака, — ответствовал Скляр.

— Из туманности Андромахи, — уточнил Валера.

— Ваша цель?

— Призрак коммунизма, — сказал Скляр, включил фонарик и направил мощный луч на толпу.

Случилось непредвиденное. Толпа с криками «пощадите!» отпрянула в разные стороны от луча.

Скляр поспешно выключил фонарик.

— Что за шум без драки? — из палатки, стоявшей в двух шагах от наших уфологов, вылез парень. Голос у него был заспанный с похмельным выхлопом.

— Что стоите как засватанные? — спросил он наших водных уфологов.

— Нас, кажись, не за тех приняли, — предположил Скляр.

— Не берите в голову, проходите в передний угол, — великодушно пригласил парень с выхлопом. — Че шапку на пороге ломать! Гостям мы завсегда рады. Тем более если спирт у них.

— В гости со своей бражкой не ходят, — сказал Скляр.

— Вас за язык не словишь, — захохотал парень. — Молодцы-кутузовцы!

Это был геолог Саня или — Санчоус. Скляру он понравился больше других из зонной компании.

Глава шестая

КОНТЕКТЁР ГРИША

Избранники гуманоидов. — Фантастическое сновидение. — Тайный знак. — Пришельцы.

Через полчаса палатка нашей экспедиции бросила якорь на поляне, таинственно связанной с космосом. А еще через час Скляр и Валера в деталях знали почему их самих приняли за «гуманистов».

Неделю назад случился последний контакт с пришельцами. Вступил в него журналист Гриша. Больше с земной стороны никто инопланетян не видел, как ни щурился.

Визит пришельцев начался с загадочной истории. Поздно вечером Гриша забрался в свою палатку, закрыл изнутри вход на все застежки, залез в спальник и при свете фонарика решил увековечить в блокнот набежавшие за день мудрые мысли. Только занес авторучку — сон навалился как из пушки. Глаза слипаются, хоть криком кричи. Слабеющей рукой сунул блокнот в изголовье и… провалился в неземной сон. Будто гуманоиды кругом. Одни перед глазами с тремя глазами, другие на летающих тарелках, третьи в колонну строятся…

Долго ли коротко спал Гриша, может, час, может, и не час. Вдруг просыпается, а на косом полотне палатки кино. По горам, по долам демонстрация идет. И кого там только нет. И африканцы, и американцы… Посланники севера на оленях, представители джунглей на слонах… А вместе со всеми гуманоиды вышагивают. Мы, мол, тоже за мир и песню эту пронесем по всему свету. Гриша себя за руку щиплет — фильм не реагирует.

Гриша показывал левую руку Скляру и Валере — вся по локоть в щипках.

Когда фантастическое кино закончилось, Гриша сделал привычное движение рукой — записать фантастическое явление — и… остолбенел.

Блокнота на месте не было. Гриша, по его словам, перетряхнул спальник, рюкзак, обшарил карманы брюк, заглядывал под стельки ботинок. Нет. Чудеса. Авторучка на месте, тогда как блокнот бесследно пропал. Вход палатки изнутри закрыт… Никто не входил, не выходил…

Гриша пробежал лучом фонарика по брезентовым стенам и снова остолбенел. Блокнот, как примагниченный, висел на месте недавнего фильма.

Гриша схватил блокнот, раскрыл — впечатления рвались на бумагу — и… остолбенел в третий раз. Поперек страницы сантиметровыми черными буквами наискось шло: «ТЫНДЫРЫНДЫТЫН».

Скляр и Валера видели эту надпись. Выполненная дореволюционным шрифтом, она пропечаталась на четырех страницах.

— Они читают наши мысли, — горячо говорил контектер Гриша Скляру. — Я уверен, по надобности руководят нами.

Гриша-контактер был окладисто бородат, кучеряво волосат. С огнем в глазах, руках, походке. Не зря именно его выбрали контектером.

Обнаружив таинственную надпись, Гриша вслух по слогам прочитал:

— Тын-ды-рын-ды-тын.

На последнем слоге неведомая сила схватила его за шиворот и потащила из палатки.

Не помня как, Гриша выскочил наружу.

— Пришельцы! — крикнул он, сам того не желая.

А ноги несли к реке. Где в тальнике стояли призрачно-серебристые трехглазые гуманоиды. Гриша смело вступил с ними в контакт, а когда инопланетяне исчезли, при свидетелях обнаружил, что вход его палатки закрыт изнутри.

Чудеса…

С той ночи посредством «тындырындытын» поляна вызывала на связь космос.

Глава седьмая

У КОСТРА

Скляр и Валера продолжают погружение в уфологию. — Рассказ вольного экстрасенса Миши. — Рассказ спирита Паши.

Разный народ собрался в этот вечер у костра. В красном углу сидели контактер Гриша, вольный экстрасенс Миша и спирит Паша. В рот им смотрели шесть девиц лет по 18-19 и три женщины бальзаковского, под сорок, возраста.

Женщины, преодолев путь в тысячу километров, прибыли на поляну с одной целью — во что бы то ни стало увидеть гуманоидов. Они по очереди спали ночью, вели постоянное наблюдение днем. Отпуск таял. Удача не шла. Наконец сегодня…

Но зря одна из них от избытка раскаленных чувств упала в обморок, другая обгорела в костре, третья крестилась по окружности. Зря. Гуманоиды оказались земного происхождения. Липовые.

На Скляра и Валеру женщины бросали негодующие взгляды.

На контектера Гришу смотрели обожающе. Гриша рассказывал о встрече с человеком, побывавшем на планете гуманоидов. Там он, кстати, встретил своего давно пропавшего кота.

— По возвращении на землю его, хозяина кота, обследовали все врачи, — закончил свой рассказ Гриша, — он оказался без всяких отклонений — хоть в космонавты записывай.

Женщины и девицы слушали Гришу, широко распахнув рты. Не закрывая, перевели пламенные взоры на вольного экстрасенса Мишу.

— Лет десять назад подрабатывал я грузчиком в «Реанимации», — начал Миша. — гастроном так мужики окрестили. В нем бормотье с восьми утра продавали. Как-то, минут за полчаса до открытия, стою у служебного входа, курю. Подходит мужчина. Глаза красные, как у окуня, руки трясутся. Все ясно, думаю, сейчас будет клянчить: вынести огнетушитель портафейна, шланги горят.

Шланги оказались ни при чем.

Василий, так бедолагу звали, рассказал: он три дня не спит, гости зеленые к нему без приглашения приходят.

Я бы подумал, запился мужик до мультиков, если бы не его биополе. На редкость густое…

Вечером пошел я посмотреть зеленых.

Василий лег на кровать. Я — на раскладушку. Меня сразу в сон кинуло, будто отродясь не спал. Среди ночи просыпаюсь покурить в туалет — два зеленых урода за окном. Туловище, что куль с картошкой. Вместо головы нахлобучка. Ноги спичками… Стоят, на нас пялятся. Опять же, что значит — стоят, когда восьмой этаж за окном? А биополе от них! Меня к раскладушке приплюснуло — ни сесть, ни встать, ни почесаться. Лежу как блин. Василия спрашиваю:

— Видишь?

— В-в-вижу, — заикается.