И теперь долгими зимними вечерами расслабляется от предпринимательства с бокалом вина у камина, кайфует с тем же бокалом в джакузи и мечтает...
      В это время у соседей тошнотворно сосет под ложечкой, екает сердце, они тревожно поворачивают головы в сторону Вовиного "гнезда", будто чувствуют, что мечтает новосел ни больше ни меньше, как расширить европейский простор вверх - прорубить окно на крышу и пристроить себе еще один этаж. К примеру, для зимнего сада...
      ГУЛАГ
      Александра Шатохина встретила давнюю знакомую Инессу Аркадьевну, та после "здраствуй" огорошила:
      - Почему за иностранца не выйдешь?
      - Не зовут под забугорный венец, - хихикнула Александра.
      - Сидючи на печи, не дождешься. У меня соседка по интернету схлестнулась с американцем японского происхождения.
      - Мне только иероглифов узкоглазых не хватало.
      - При чем здесь это? Нормальный мужчина. Широкоглазым сто очков форы даст. Сорок восемь лет, а тридцати пяти не дашь.
      - Соседке сколько?
      - Тридцать.
      - Во-во! Свеженинки захотелось! А эта и обрадовалась!
      - Зато у него серьезные намерения. Уже обвенчались в Лос-Анжелесе.
      - В церкви японской матери?
      - Не ехидничай, а хорошо подумай. Можно через интернет, можно через агентство.
      Александре от роду было сорок два. В прошлом имелось трехгодичное супружество. Длилось бы дальше, но язык у Александры откуси да выброси. Нашептали, что мужа пару раз видели с одной некрепкой на целомудренность бабенкой. Александра, не долго раздумывая, возьми и вылепи супругу, что имеются верные сведения - бывает у этой шалапутни с дневной ночевкой. Хотела на испуг взять. Потом не раз себя корила на чем свет стоит... Пусть бы даже и попутал бес... Мужики сплошняком кобелистые...
      Известно, задним умом все мы горазды блистать. А тогда Александра вместо мудрого поведения в истерику кинулась: "Я тебе что - заземление, когда у любовницы месячные?"
      Электричество зачем-то приплела. По правде говоря, муж не заслуживал обвинений в отношении супружеских обязанностей. Александру где-то можно понять, как обухом по идеальному браку. Три года ни облачка... Детей, правда, не было. И тут вдруг с кем-то по улицам гуляет после работы.
      Локти после развода кусала не раз. Да только пройдясь по ним зубами, самокритику всякий раз заканчивала: "Ну уж, фигушки заземление из меня делать!"
      В яркости языка сказывался диплом технического вуза.
      Были в дальнейшем у Александры серьезные романы. Женщина симпатичная, с квартирой. Но одному объекту через два года дала от ворот поворот, второй сам в них убежал.
      Тем не менее на судьбу не сетовала. "Нужно мне это замужество?! Сама себе хозяйкой живу!" В театр ходила, на вечеринки к подругам, летом на дачу к Инессе Аркадьевне заглядывала позагорать. На жизнь зарабатывала оператором в пейджинговой компании.
      Инесса Аркадьевна была деятельной закваски, старше Александры на 10 лет. В советские времена вместе в вычислительном центре работали. Месяца не прошло после разговора о забугорном замужестве, звонит:
      - Через пять дней приезжает американец, приведу к тебе знакомиться.
      - Японец сан?
      - Нет, Смит.
      - Вессон?
      - Ага, винчестер, - недовольно парировала подруга неуместный юмор.
      - Да я в английском ни в зуб ногой уже.
      - Раиска Миронова вообще немецкий учила, а два года в Нью-Йорке пожила и тарахтит на бытовом уровне, что в магазине, что с американцами. Тем паче, никто не говорит тебе, что раз - и завтра пакуй сундук ту-тукать через океан. Придет в гости, приглядишься.
      - Какие гости в моем сарае? В последний раз квартиру семь лет назад ремонтировала.
      - Ты же говорила, материалы давно запасла.
      - Да. Обои, потолочная плитка, краска... Но тут на месяц работы.
      - Завтра жди!
      Инесса Аркадьевна обзвонила подруг, объявила общий сбор.
      Примчалась Раиска Миронова, которая знала о США своими глазами. Два года была там на заработках.
      - Что замуж там не осталась? - поинтересовалась Александра.
      - Во-первых, сын здесь... Но один раз знакомили. Обеспеченный мужик, врач, упакованный - дом, машина. Но думаю, идешь ты лесом. Американку не берет че? На той не поездишь, а мне терпи, пока гражданство дадут. Они тоже хитрожопые. Но ты не робей - съездишь, посмотришь. Терять нам, не девочкам, нечего. А жить там можно.
      Раиска в Нью-Йорке зарабатывала нянечкой, гувернанткой, мытьем квартир, в строительной бригаде один сезон вкалывала. Руки всю жизнь универсально из нужного места растут.
      Поэтому взяла командование ремонтом на себя. Расставила подруг на покраску, оклейку, себе отвела самую ответственную функцию - потолок на кухне плиткой облагораживать.
      Заодно рассказывала об американской жизни.
      - Жратва у них без вкуса и запаха. Не понимают в продуктах. На витрине колбаса, рыба копченая, а пахнет в магазине моющими средствами с ароматизаторами, которыми драют пол и стены. Когда собирались нашей компашкой гульнуть, только в русских магазинах отоваривались. Пусть за тридевять земель ехать. Зато с порога слюнки от ароматов текут! Копченая рыбка, ветчина, сыр!.. Но с другой стороны - на улице нет вонизма: ни от мешков мусорных, ни от машин. Поначалу испугалась: обоняние заглохло от перемены климата. Как это у дороги стоять и не чувствовать бензина? Или на воде уже ездят? А у нас! На второй день, как вернулась в Омск, повезла сына в поликлинику и на остановке задыхаюсь. Подурнело. Это мне-то! Которая после института шесть лет отпахала в химпроизводстве. Задыхаюсь, будто из деревни приехала. Зато нашим черным хлебом нанюхаться не могу. Уткну в булку нос и балдею, как токсикоманка.
      Раиска два месяца назад вернулась из штатов, и все не выходило собрать подруг на лекцию о тамошней жизни. И вот, споро работая руками, делилась зарубежными впечатлениями.
      - Помните Димку Сахарова? Года четыре у нас на заводе в отделе главного технолога работал, капитаном команды КВН был. Ох, чудило... Как-то в ресторане 8 Марта отмечали, танцевал-танцевал, вдруг прыг... и сальто сделал! Цирк! На ноги встал и как ни в чем не бывало дальше танцевать. Такой же и остался... В США хорошо устроился.
      В молодости Димка, будучи под банкой, любил весело покуролесить. С возрастом открылась новая особенность, которую называл "загиб памяти за голенище". Раньше алкоголь сразу начинал бурлить в крови и рваться на приключения, теперь для начала в сон кидал Димку.
      - Подремлет чуток, - рассказывала Раиска, - проснется как огурчик, но в голове провал, не может вспомнить, что полчаса назад было-происходило.
      Димка в США полгода поработал грузчиком по перевозке мебели и сказал: таскай назад - я что вам ишак, дорогие американцы? Дело темное, но ухитрился открыть массажный салон. Массирование клиентов было как в том анекдоте: пойдем в баню, заодно и помоемся. В салоне если и массировали, то заодно. Не за этим оздоровлением спешили к услугам Димкиных специалисток мужики. Поэтому Димка обходил острые углы столкновения с властью. Держался ниже травы. Если вылезет наружу, что к чему - мало не покажется. А дело было прибыльным. Димка на жизнь не жаловался. Машина, мобильный телефон, верная американская подружка, которая и по бизнесу компаньон и верная любовница. Порядочный человек, Димка жене и детям регулярно в Омск деньги переводил.
      Раиска, наклеивая плитку, рассказала, как Димка с дружком рванули на машине во Флориду покупаться-поплавать. Приехали в Майами, крутнулись по городу и давай быстрее отдыхать. Известно, что в традициях русского пикника первая рюмка опрокидывается, как только город скрывается за спиной. Наша парочка решила пойти на опережение. Прямо в Майами опрокинули по первой. Как говорится, первая идет колом, вторая - соколом, остальные мелкими пташками. Еще в городе дошли до "пташек". Что подтверждает тот факт, что Димка, собираясь на побережье, купил вместо плавок целый пакет трусов. "Набрал трусеров, будто жениться ехал", - хохотал потом. Бросил трусера на заднее сиденье и, горланя "я еду к морю!", - порулил за город. Не успели выскочить за околицу в песенном направлении, дружок, как дите малое, по нужде запросился. Димка остановил машину и задремал, пока компаньон в туалет бегал.
      Вдруг просыпается, а с ним вышеназванный загиб памяти за голенище. Мотор машины работает, а зачем - Димка понять не может. Потом вспомнил: купаться ведь собрался. В таком разе почему время теряет в городской жаре? Нажал на педаль и, нагоняя упущенное, развил за городом бешеную скорость.
      Какой русский любит тягомотную езду?
      Американцы тоже не уважают. Но слишком быструю полиция приставлена пресекать на машинах с мигалками и кричалками.
      Одна пристроилась за Димкой и по громкой связи объявила: дескать, номер такой-то остановитесь. А Димка не слышит, что к его авто по имени обращаются. В распрекрасном настроении давит на газ, громко исполняя родное: "Я еду к морю, еду к ласковой волне! Счастливей места нету на всей земле!" И, как широкая русская натура захотел, поделиться счастьем с американской подружкой.
      - Еду к ласковой волне! - пропел той в мобильник.
      В ответ любовница говорит, мол, оглянись, дорогой, позади тебя полицейская машина.
      - Ты че - ведьма? - посмотрел в зеркало заднего обзора Димка.
      Как она за полторы с лишком тысячи километров, из Нью-Йорка, узрела, что у него за спиной блюстители дорожного закона?
      - Копы номер твоей машины называют, - прояснила феномен ясновидения любовница. - Требуют остановиться.
      - Накося, - сказал по-русски Димка, - выкуси!
      И пошел в отрыв.
      А за ним уже две полицейские машины гонятся. Одна Димку обошла, резко, как в кино, поперек дороги встала. Димка еле сдержался от тарана. Но русские не сдаются. Давай расшвыривать налетевших полицейских. Неизвестно, чем бы поединок закончился, кабы копы числом не сломили умение. Скрутили буяна, надавали под микитки и в участок. Где устроили допрос. Кто? Что? Откуда?
      - Димка трезветь начал, - нанесла Раиска клей на очередную плитку. Просек: если назвать себя, полиция может выйти на массажный бизнес. И тогда гуд бай, Америка. И волчий билет в компьютере. Накануне по телеку показывали, как в Нью-Йорке накрыли такой салон, полгода оперативники проводили операцию и застукали с поличным постельный массаж.
      Димка дурочку включил, на пальцах маячит, что он в английском ни бум-бум. Моя ваша не понимай. Потом узнал: санкции из-за интимного салона были бы цветочком по сравнению с тем фруктом, что корячился в одно место за кулачный бой со стражами американского порядка. До восьми лет тюрьмы. Полицейским стоило захотеть, и сел бы Димка за штатовскую решетку на долгие годы. Но копы лояльные попались, просят назвать телефон или адрес знакомых. Димка и здесь плечами жмет "моя твоя не разумей". Думает, вам дай, а вы по этой ниточке на подпольный бизнес выйдете. Вот как дело свое любил!
      Два дня партизаном просидел в каталажке. Ни слова лишнего не проронил. А потом полицейские, тоже мне сыщики, наконец-то пробили свою меднолобость догадались о возможностях современной связи. Один на Димкином мобильнике высветил номер, по которому в последний раз звонил задержанный. Ворковал, как вы помните, с любовницей. Полицейский ее спрашивает, знает или нет водителя такой-то машины?
      В оконцовке дорожной истории примчалась Димкина подружка и за 500 долларов выкупила сибиряка на поруки.
      Такой детективно-любовной американской историей развлекла Раиска подруг.
      ...Три дня работали женщины в поте лица от темна до темна. Отремонтировали квартиру до неузнаваемости.
      - Ой, девочки, спасибо! - восхищалась Александра. - Какие там США? На улицу выходить из такой сказки не хочется!
      - Ничего, - сказал Инесса Аркадьевна, - главная задача - американцу баки забить! Он сразу увидит, что ты не белоручка, а хозяйка на все сто. Пельменями как накормишь, вообще растает!
      - Нет у меня пельменей!
      - Принесу!
      Американец был из себя ничего. С черными усами, в отглаженных брюках, но в комнату проследовал не разуваясь. Топча снятый со стены по случаю гостя ковер.
      - Часа два пообщайся, - шепнула Инесса Аркадьевна, - а потом привезу вам билеты в Музыкальный театр. Покорми, на гитаре сыграй, спой.
      И исчезла.
      От английского у Александры в памяти осталось one, too, tree и yesterday.
      Но Смит и не был склонен к светской беседе, безапелляционно осмотрел комнату и сказал:
      - ГУЛАГ!
      "Ничего себе! - подумала Александра. - Обои - новье! Потолок без единой полоски побелен, Инесса постаралась. Шторы выстираны..."
      Гость тем временем выглянул в окно:
      - ГУЛАГ! - покачал головой.
      "Не без этого", - согласилась про себя Александра. Двор был перекопан, у подъезда стояли переполненные мусорные баки.
      Затем заглянул в ванную с тем же выводом:
      - ГУЛАГ!
      "Ну, старая ванна, старая! - с вызовом подумала Александра. - Тебе никто и не предлагал мыться! Зато смеситель новенький, вчера только поставила. Да и кафель еще терпимый..."
      - ГУЛАГ, - зашел в кухню Смит.
      Вот это совсем наглость! Игрушечка, а не кухня. Моющиеся обои небесной расцветки. "Будто не за столом, а на облаке сидишь!" - оценила Раиска. На потолке плитка белее снега. Пол новеньким домотканым ковриком застелен, бабушкин подарок. На окне шторы, позавчера купила, утром повесила. Над дверью из цветастого поплина мешочки висят (ночь не спала - шила), в них шиповник, кедровые орешки, фасоль... Оригинальная деталь интерьера, у Инессы "списала". На холодильнике из ивняка корзинка с сухим букетом... А он "ГУЛАГ". Плита, конечно, не без этого и мойка под стать. Зато стол новенькой клеенкой застелен... Да сроду такой уютной кухня не была.
      - ГУЛАГ, - снова дятлом повторил американец.
      - ГУЛАГа ты не видел! - не выдержала Александра, - девчонки так старались!
      - Девочонки! - повторил, улыбаясь, Смит.
      - Сами элементарный хлеб испечь не можете, а туда же - ГУЛАГ!
      Александра схватила телефонный аппарат, набрала номер свахи.
      - Короче, Инесса, накормлю его пельменями и забирай это американское добро откуда взяла! Сеанс окончен!
      - Что случилось? - выдохнула в трубку подруга. - Приставал?
      - Что-что, - сказала Александра, - ГУЛАГ!
      И пошла варить пельмени, твердо решив подавать русский деликатес без водки.
      "Перебьешься! - подумала. - Не хватало водку нашу обозвать по-лагерному!"
      ОЧИЩЕНИЕ ПОД ЁЛКОЙ
      Утром 31 декабря Инна Игоревна Сухорукова обнаружила под входной дверью разлитую воду, черные с зловещим зеленым отливом петушиные перья. В косяк двери были натыканы иголки общим количеством в тринадцать штук.
      Сердце екнуло - колдовство.
      С некоторых пор Инна стала суеверной. Раньше расхохоталась бы на магические атрибуты - рассказки дикостарой бабки, - теперь ухо топориком держит против темных сил. Живем на рубеже столетий, того хлеще тысячелетий, в такой период бесовщине самое раздолье.
      Поддверная находка напугала в первую очередь потому, что сын в армии, вдруг в Чечню пошлют.
      Чьих рук дело, Инна догадывалась. Этажом выше жила Криводубова... Не старуха с клюкой, злобой пополам скрюченная, нос клювом, глаз дурной, на обе ноги хромая. Нет, в спине прямая, в ногах ровная, нос не хуже, чем у других. Инженер. Но глаз тяжелый...
      Инна, можно сказать, сама беду накликала. Две недели назад занесло в магазин второсортных рук - секонд хэнд. Поглазеть. И раз - туфли! Цвета бирюзы. Каблучок в меру высокий, как Инна любит, носочек закруглен. Абсолютно новые. Подошва ни грамма не потертая. Одна единственная царапина с внутренней стороны на каблуке. Кто ее увидит? На ноге сидят - не жмет, не трет, не давит. И цена смешная - сорок пять рублей - бутылка водки, которую Инна не пьет, а туфли отличные. В Париже, может, такую модель не носят, в Омске никто пальцем не ткнет.
      Купила и вприпрыжку - вот повезло! - принесла домой, где по женскому принципу - сначала сделай, потом подумай, лоб наморщила: с чем носить? Цвет специфичный, что придется к нему не напялишь. На десять рядов перемерила все штук пять юбок и столько же платьев. Ничегошеньки не гармонировало. И вкус, будь он неладен, не позволял клоунских комбинаций.
      Расстроилась, а потом думает: что сердце рвать из-за ерунды? Сорок пять рублей - не жили богато, нечего из пустого в порожнее переливать - каких-то пару пачек сигарет. Раз платье под секонхэндовские туфли покупать денег нет, значит, зная свою дурную натуру - туфли будут сидеть в голове занозой, решительно надо выдернуть ее, пока не загноилась. Взяла обутку и вынесла к мусорным бакам, на бетонную стеночку поставила. Кто-нибудь возьмет. Глядишь, Инне доброта зачтется...
      Через час соседка Криводубова прибегает.
      - Я такие шузы отхватила!
      И выставляет ногу, на которой туфель с помойки.
      - Смотри, как с этой юбкой прелестно!
      И вправду. Юбка белая, туфли бирюзовые - идеальное сочетание.
      Как Инна забыла про белое платье, что засунула на антресоли после летнего сезона... Его чуть перешить...
      И так остро захотелось вернуть туфли. Но требовать: "Мое! верни!" - это детский сад на лужайке. А если купить?
      - Сколько отдала?
      - Восемьсот. В "Монархе" брала. Дорого, конечно, да не все же на себе экономить.
      Ну, наглость! Восемьсот - это Инне три недели работать.
      - Че ты бороздишь? Я их на помойке оставила, а ты подобрала! И несешь про "Монарх"! А теперь я передумала! Даю сто рублей, уступи...
      Соседка крутанулась на бирюзовых каблуках и, аж глазок треснул, так дверью саданула.
      Инне молчать бы про казус с туфлями, она дворничихе проболталась.
      И вот результат: перья черные, колдовская вода в канун новогодней ночи, когда, может, судьба решится... Олега Максимовича пригласила "на елку" с дальним прицелом.
      ...Замуж Инна немало лет назад выскочила с такой космической скоростью, будто гнались за ней с топором и обручальными кольцами.
      В институте на первом курсе как пошла в поход, так потом все пять студенческих лет рюкзак не снимала, да еще столько же после диплома таскалась с добровольным горбом. Визжала от радости, как в горы куда-нибудь залезть или сопли в лыжном походе поморозить. Чуть появилась возможность, сразу платье, туфли в угол, ботинки, свитер на себя и айда пошел на север, юг или восток. Чтобы по дороге первобытно надрываться от зари до зари с заплечной ношей. Зато каждый вечер костер, песни, гитара задушевная...
      Друзей среди турья, этих самых туристов, полгорода насчитывалось.
      Весело было, потом Инна глядь - самые-пресамые тихони из своих домоседных углов замуж повыскакивали, а ее даже никто не сватал. Не кривая, не косая, спереди и сзади нормальная, а получается - даром никому не нужна.
      Тут-то Степа и подвернулся. И будто кто Инне глаза запорошил, нюх занавесил, анестезию на здравомыслие навел.
      Степа оказался такой муж, что две извилины и те с трещинами. С порога семейной жизни против турья стал гайки закручивать. Не сомневался ничуть: в походы только за-ради позажиматься на свежем воздухе вдосталь идут. Считал, раз в палатках без разбора на половую разницу спят, значит, все друг с другом повально. Как же так, думал, мужику с бабой бок о бок ночевать и без того самого. Это дуракам скажи - и те засмеют.
      Посему с первого дня пыль до небес поднималась, если Инна задерживалась в турклубе. "Ты под каждым мостом кувыркаешься!" - кричал. Хотя мостов в городе было раз-два и обчелся, на ту пору - всего четыре, не считая вооруженно охраняемого железнодорожного. При чем здесь мостовые переходы, спросите? А при том, полагаю, что Степа своими ревностными извилинами думал: если в палатках привыкли, им только в оригинальных условиях в кайф. В городе для этого лучше места, чем под мостом, не сыскать.
      Степа выслеживал после работы, рылся в дамской сумочке, рюкзаке. Компромата не находил и злился: "Как конспирировать научилась!"
      Инна по понятиям была строгих правил, ни под мост, ни под куст ни с кем не тянуло. Родив сына и услышав в который раз про подмостный секс, послала Степу в матершинное место.
      Больше скорей-быстрей, как на пожар, замуж не выходила. Медленно, с раздумьями да рассуждениями, тоже не получалось. Знакомых мужчин среди турья было о-го-го. Холостых - тоже достаточно. Однако никто с семейными предложениями не выходил. Интимно пообщаться - это пожалуйста, а вместе лямку тянуть - увы.
      Когда подрос сын, махнула рукой на замужество. Не хотите и не надо, я и одна не соскучаюсь.
      Но проводила сына в армию и вернулась к много лет открытому вопросу. А почему бы и нет? Сорок пять лет. По-прежнему ни спереди не кривая, ни сзади не косая. Если на то пошло - зубы все до одного свои. Белые да ровные. Кто-то скажет, не в этом дело. Не надо. Это не дареный конь, который и беззубый пойдет.
      Олег Максимович был мужчина самостоятельный. И с работой, и с заработками. Опыт семейной жизни у него имелся тоже в единственном числе. Не сошлись характерами. Слишком генеральский у жены, тогда как Олег Максимович рядовым целый день честь отдавать не хотел. Потому и не получилось у них два сапога пара на долгие годы.
      А человек положительный. Инне нравился. Женатики далеко не все так ходят. И поглажен, и побрит, и в голове есть, с чем поговорить.
      Его Инна пригласила встретить новое тысячелетие, а у двери перья валяются.
      Инна позвонила знакомому экстрасенсу, как в их кругах говорили сенсику, Саньке Шулепову, коего в туристские времена звали не иначе как Шульберт. Не оттого, что Санька лихо играл на гитаре, песенки сочинял про горы и реки. Не от композитора Шуберта, а от шулера. Пройдошистый был Санька. В походе мог приболевшим прикинуться, чтобы рюкзак разгрузили. Постоянно на маршруте насчет работы норовил увильнуть. Но пел приятно.
      Когда нагрянули времена сенсиков, заделался Шульберт белым магом. Говорили, какой-то университет колдовской закончил... По телевизору Саньку часто показывают, гороскопы составляет, лечит...
      Ему Инна позвонила, обнаружив следы ворожбы.
      - Колдовство, - определил Санька. - Без всякого сомнения. Надо очищаться. Сделай так. Налей литр воды из-под крана. Прочитай над ней "Отче наш". Читай прямо в банку, как в микрофон, вибрация молитвы должна передаться воде. Затем в пригоршню плесни и умойся, после чего набери в рот, тайком на порог ворожейке прысни. Оставшуюся воду до капли выпей.
      - Сегодня пить-прыскать.
      - Чем скорее, тем быстрее очистишься!
      Днем Инне было не до борьбы с колдовством - стол надо готовить, отложила на вечер. Вариант с встречей Нового года один на один Инна сразу отмела. Слишком прозрачно. Еще подумает Олег Максимович - его заарканить хотят. Пригласила двоюродную сестру Светку с мужем. Светка это ведро с гвоздями. С ней не загрустит. Минуты не помолчит. Но не пустозвонное ведро, которое лишь бы тарахтеть. Эта рассказывать мастерица. На любую тему, только тронь, и анекдот, и случай из жизни...
      - Придем обязательно, - сказала Светка. - И не боись, - подмигнула, часа в два отчалим. А ты давай, действуй-злодействуй. Надо и для себя пожить!
      Гостей Инна пригласила на десять вечера. В девять наполнила литровую банку водой, впритык к сырой поверхности, как велел Шульберт, кося глаз в молитвенник прочитала "Отче наш". Омыла лицо. Затем набрала в рот воды, выглянула на площадку - есть кто, нет? Подкралась к квартире Криводубовой, прыснула, как плюнула, под дверь и домой. Где выпила да дна оставшуюся воду. От себя добавила: Господи, пронеси.
      Одним словом, поставила защиту по Шульберту. После чего начала наряжаться.
      Эх, сейчас бы те бирюзовые туфельки...
      Олег Максимович пришел с шампанским, коньяком и цветами.
      "В США, - вспомнила Инна когда-то прочитанное в газете, - если мужчина дарит цветы, значит, делает предложение. Вот бы у нас так..."
      Сожаления, что не у нас иначе, тут же отлетели в сторону. В желудке ураганом открылся приступ расстройства. Просто терпежу нет. У мужчины в руках букет роскошный, а у женщины на лице одно желание - скорей в туалет. Хорошо, полумрак прихожей прикрыл выражение острого состояния.
      - Проходите-проходите, - бросила Инна, - извините, у меня кипит на плите.
      И бросилась, будто на кухню.
      Когда все "вскипело", пришла Светка с мужем.
      - Приветствую вас с трибуны мавзолея! - торжественно произнесла, вручая сумки.
      - Развлекай гостя, - шепнула Инна и снова нырнула в туалет.
      "За что такое наказание?" - думала в тоскливом одиночестве.
      - Перец-горошек пожуй! - интимно посоветовала Светка.
      Инна полную горсть запихала в рот. Казалось, внутри все расстройство должно выгореть до основания.
      - Пусть плохое останется в двадцатом веке, - поднял бокал Олег Максимович, когда сели проводить старый год, и как-то особенно посмотрел на Инну, - а впереди пусть все будет хорошо.
      "Дай-то Бог", - подумала Инна.
      Но опять стало нехорошо.
      Светка вовсю отвлекала гостя от убегов хозяйки.
      За пять минут до Нового года раздала всем узенькие полоски бумаги и авторучки:
      - Каждому надо написать желание, - объявила, - затем сжечь бумажку, а пепел бросить в фужер с шампанским. Как ударит двенадцать - выпить. Желание обязательно исполнится. Гарантия полная.
      Инна написала на своем клочке: "Олег".
      - Испортим напиток, - жег над своим бокалом "желание" Олег Максимович.
      - Ни в коем разе! - заверила Светка. - Пьем обязательно до дна.
      На экране телевизора президента сменили часы с секундами уходящего тысячелетия, минутная стрелка прыгнула на "12". УРА!!! Бокалы с шампанским и пеплом сошлись.
      - И обязательно поцеловаться с тем, кто рядом! - опорожнив свою емкость, сказала Светка и впилась в губы мужа, подавая пример остальным.
      Олег Максимович поддержал призыв. Не так рьяно, как инициатор лобзаний, нежно прикоснулся к чуть дрогнувшим губам Инны, шепнул:
      - Поздравляю.
      Дама не успела ответить. Нестерпимая резь пронзила живот.
      "Надо было написать на бумажке "запор", - подумала Инна и сорвалась из поцелуя в туалет.
      - Ох, хозяйка у нас вся в заботах, - прикрывала сестру Светка, - Олег Максимович, закусывайте. Инна редкая мастерица готовить. Я тоже вроде что-то умею. Муж не обижается. Правда, муж?
      - Сущая.
      - Но куда мне до Инны! И рецепты ее беру, а все равно не так выходит. Она даже в походах, как ее очередь дежурить, умудрялась вкуснятину заварганить. Не зря лучшим завхозом в турклубе слыла.
      Инна насыпала полстакана плодов черемухи, залила кипятком. Может, этим удастся "завязать" расслабление.
      Светка, подкладывая лучшие куски Олегу Максимовичу - про мужа тоже не забывала, - развлекала гостя.
      - Мы нынче в Геленжик ездили с друзьями. Сразу договорились - водку на побережье не пить, ее и в Омске можно, у моря исключительно вино употреблять. В первый вечер наупотреблялись... Особенно мой дорогой.
      - Не я один, - для порядка защитился Леня.
      - Вино, как известно, - продолжала Светка, - продукт, извините, влагогонный. Особенно у моего Лени погнало из организма наружу.
      - Не у меня одного.
      - Гуляем по набережной, а у него влага подошла к точке терпения. На шхельду захотелось, как из ружья.
      - Шхельдой, - пояснил Леня Олегу Максимовичу, - у туристов туалет называется.
      На упоминание шхельды организм Инны отреагировал очередным позывом.
      - Сейчас, - сорвалась из-за стола.
      - Ни платных "М", ни бесплатных нет в пределах видимости, - продолжает Светка отвлекать главного гостя от поведения хозяйки. - Леня под винным градусом, море ему по коленки, видит: кусты за парапетом растут. Дело южное, вечер бархатный. Под его сенью Леня, турист тертый, решил использовать окружающий ландшафт для "М".
      - А че делать, - сказал Леня, - если такой случай не предусмотрели муниципальные власти.
      - Перемахнул парапет, чтобы под прикрытием кустиков на шхельду сходить. Че, думает, мне, альпинисту, тут прыгать. И энергия вина играет. Перелетел в кустики... И забыл про шхельду, вино и маму родную... За парапетом оказались не кустики, а верхушки деревьев. Метров десять летел...
      - Ты скажешь - "десять"! Метров семь всего, дальше по бетонному откосу катился.
      - Так шею можно свернуть, - смеялся Олег Максимович.
      - Повезло, только мизинец сломал.
      - Как можно кусты с деревьями перепутать?
      - Темновато было, - смеялся Леня.
      Инна выпила черемуховый настой, присела за стол в позе "на старт! внимание! марш!"
      - У меня брат сродный на прошлой неделе на охоту ездил, - В свою очередь рассказал Олег Максимович. - Тоже учудил с пальцем. На джипе с дружком едут, брат на ходу начал ружье заряжать на тот случай, вдруг заяц по пути попадется. Дорога не асфальт, колдобины. Ружье возьми и выстрели. И прямо в ногу. Большой палец отхватило брательнику начисто. Прихожу вчера, он за голову хватается. "Я, - говорит, - себе к Новому году подарок сделал: охотничьи ботинки американские. Триста долларов влупил. Загляденье! Как валенки теплые и влагоотталкивающие. Мягкие, легкие! Подошва - на сто лет хватит! И всего один раз обул". Весь в расстройстве. И не палец жалко отстрелянный, а ботинки расстрелянные. Прямо чуть не плачет, что самолично такое богатство загубил.
      - Значит, надо выпить за здоровье, - предложил Леня.
      Инне тост не помог, опять унырнула на шхельду.
      И получается, если подытожить арифметически новогоднюю ночь, сидела Инна не за столом.
      В два часа Светка подхватилась:
      - Ой, нам пора, надо еще куму поздравить.
      Инне вроде полегчало. Они выпили с Олегом Максимовичем на пару. Потанцевали. И опять труба зовет, то бишь - шхельда.
      Когда вышла оттуда, кавалера след простыл.
      Инна бросилась звонить Шульберту.
      - Ты что мне насоветовал, чудило с Нижнего Тагила? - вместо поздравления с праздником выпалила в трубку. - Я весь Новый год вместе с новым тысячелетием на шхельде встречаю. Сил никаких нет...
      - Все правильно, - перебил Шульберт, - значит, хорошо подействовало. Радуйся - очистилась. С первого раза гадость, насланная соседкой, вышла. Люди годами маются от порчи.