- Ты меня спросила? - вскочил на ноги негодующий Саня.
      - А не покрестишься - болезнь на меня перекинется.
      "Ну и что?" - подумал Саня.
      - И на Танечку! - продолжала Ленка. - Ты этого хочешь?
      На дочь не хотел.
      "Не крестись! - вдруг вякнул в голове голос шаолиньского монаха. - Ауру с чакрами не будешь видеть! Время сжимать-растягивать! Не креститсь!"
      Саню без китайских подсказок не тянуло. Не хватало поклоны бить перед иконами...
      А вдруг вправду на дочь перекинется? Там крови, как у воробышка. Пальчик порежет, уже плохо.
      Ну и что? Он теперь умней целой больницы - перекисью помазать и живи дальше.
      - У Танечки без того хронический бронхит и аллергия! - жена прессингует. - Не хватало заразе какой-нибудь привязаться. Боюсь даже подумать!
      - А ты не думай! Думальщица нашлась! Мыслитель Родена!
      - Только попробуй отказаться!
      "Сбрось с балкона!" - мелькнуло в голове.
      - Не хочу я в церковь!
      - И не надо! В субботу на Левобережье массовое крещение на Иртыше. За Ленинградским мостом.
      В субботу собирался ауру вокруг натурщицы разглядывать. Закреплять достигнутое видение и дальше идти, не приближаясь близко к голому, но с кулаками телу.
      - Ты должен знать из своего ушу, что боком выходит, когда зазря клянешься высшим силам! - напирала Ленка.
      И дальше била мужа козырем, что здоровье дочери поставлено на карту.
      Саня тем не менее стоял твердо на антикрестительных позициях.
      - Хочешь, буду голой позировать для ауры? - стала расстегивать халат. Только покрестись!
      "Получше тебя имеются позирователи", - усмехнулся Саня.
      И задумался. Если натурщицей Ленка готова заголиться, значит, дело не хи-хи-ха-хательное. Женщина нутром беду чует. Дочка отдыхала у бабушки за триста километров от цивилизации. Вдруг в этой глуши кровотечение откроется. Без того не кровь, а марганцовка у пичужки... В той дыре поди и перекиси не найдешь...
      Скрепя сердце дал согласие.
      - Я тоже поеду, - сказала жена, - а то увильнешь в последний момент. Тебе соврать, как два пальца об асфальт.
      - Контролируй, если делать нечего.
      В субботу съездил на тренировку, где словил от Погранца мощный тычок по носу, кровеносная система течи не дала, Саня без проблем удержал удар и достойно влепил по скуле нападавшему. Довольный вернулся домой, погладил рубашку, брюки и поехал креститься.
      В троллейбусе задремал, после перерыва больничного упахался на тренировке. Мышцы приятно ныли, и весь Саня пребывал в расслабушке. И вдруг, как от пинка, подбросило горячим вопросом: "Утюг я выключил?" Была у них в семье такая электрическая болезнь. Помните театральный случай? Тогда с Ленкой прокол случился.
      Напрягает Саня мозги. Вот втыкал вилку в розетку, вот прыскал марлю водой, вот утюгом возил... Дальше темнота и провал... Но точно помнит - лень было гладильную доску убирать, утюг остался на ней, и очень может быть, подключенным к единой энергетической системе России. А впритык книжные полки. Пятнадцать томов Дюма, шесть - Мопассана, пять - Джека Лондона, четыре - Стивенсона и разносортицы от пола до потолка. Есть чему взвиться костром. Для поддержки реакции горения шкаф с тряпьем постельным и носильным рядом.
      Задергался наш герой, заелозил по сиденью: возвращаться к утюгу или нет? Хорошо, если Ленка домой заскочит.
      Дождешься от нее.
      - Мне делать нечего туда-сюда гонять, - лишила Ленка противопожарной надежды. - Я ведь не ты, только свои прихоти справляешь! По клиентам с утра бегала!
      И подлила масла в полыхающий под черепной коробкой огонь. Оказывается, Саня утром, когда гладил форму, собираясь на тренировку, утюг не выдернул из розетки. Как говорится, склероз налицо.
      - По двадцать раз на дню наглаживаешься! Жених прямо!
      - Надо обратно ехать! - упал на низкий старт Саня.
      - Ты хочешь, чтобы с Танечкой беда случилась?
      - На следующей неделю покрещусь.
      - Нет! Я поклялась, как из больницы выйдешь при первой возможности. Звони из автомата соседям.
      Тех где-то черти носили. Застал товарища, что жил за две улицы от Сани. Договорились, проведет мониторинг и сбросит на Ленкин пейджер информацию об огневой ситуации.
      Началось крещение, а в мозгах у Сани вместо таинства утюг раскалившийся рисует пламенную картину. Вот занялась тряпка на гладильной доске... Пых, огонек шаловливо лизнул том Мопассана, бравенько зацепился за корешок, прыгнул вверх...
      Народу креститься человек двадцать набралось. В основном женщины и дети. Но и мужчины зрелые попадаются.
      День жаркий. Июль, градусов сорок давят зноем. Голову печет. Батюшка чин крещения ведет.
      "Скорей бы уж окунали, - сосед Сане шепчет. - Мозги от жары трещат! Я думал быстро..."
      Вода в двух шагах, а не нырнешь без команды, раз деньги уплачены. Саня другим жаром озабочен. Пейджер в кармане щупает. Отобрал у жены передатчик информации. Ждет не дождется, когда завибрирует известием о пожаре.
      А тот камнем молчит. В голове у Сани все пятнадцать томов Дюма - один за всех и все за одного - вспыхнули. Прихватили в жаркую компанию "Остров сокровищ" и других пиратов. Джек Лондон добавил полешек в пламя... А вот и платяной шкаф затрещал...
      "Я же сегодня новую форму принес", - сжалось Санино сердце.
      По спецзаказу из Китая привезли... На показательных выступлениях хотел блеснуть...
      Паралитично затрясся пейджер. Отвернувшись боком к крещению, Саня запустил руку в карман, тайком глянул на табло: "Ленусь, срочно позвони..." И номер телефона без подписи.
      "Хахаль!" - решил Саня и мстительно стер сообщение.
      Батюшка не торопясь на церковнонепонятном языке что-то из книги читает.
      "Быстрее!" - подгоняет процесс Саня.
      Однажды видел выгоревшую квартиру. Из трех комнат только чугунок для каши выжил.
      Снова завибрировал пейджер.
      "Ленка, жду". И опять тот же телефон.
      "Не дождешься!" - уничтожил сообщение Саня.
      Батюшка обходить всех начал, имя каждого спрашивает.
      - Саня, - ляпнул наш герой и дернулся руку для знакомства подать.
      - Раб Божий Александр, - с укоризной поправил священник.
      Снова забился в брюках пейджер. Саня поспешно нырнул в карман. Батюшка подозрительно посмотрел на странные манипуляции раба Божьего.
      Пришлось подождать, пока отойдет церковнослужитель.
      "Лен, я нашла стопроцентный способ от целлюлита". И опять тот же номер.
      "Не хахаль, - не стер Саня. - Но ведь линию забивает".
      Наконец, пейджер выдал: "Огня нет, дыма тоже, пока".
      Не понятно, конечно: "пока" написано в значении "до свидания" или "еще нет"? А все равно легче.
      Тем временем батюшка в купель приглашает. Сам первый, несмотря на рясу, вступил. Саня брюки, рубашку скинул Ленке на руки, шепнул: "Огня нет!" - и вприпрыжку в воду. Батюшка с головой его макнул. Ух, хорошо! Так бы и сидел в глубинах. Но у священника другое мнение, за власы вытащил под жаркое солнышко, дескать, не тот случай подводный кайф ловить.
      Короче, обрел Саня в угоду жене крест на шею.
      Домой после этого как на пожар, не жалея денег, неслись. На такси.
      - Я-то думала крещение раз-раз и в полчаса готово! - виновато говорила Ленка. - Знала бы оставила тебя одного.
      - Ага, часа полтора на солнце пекся! Голова, как пивной котел, трещит!
      Примчались, Ленка на финише ключами в двери шурует, Саня гарь в замочных скважинах вынюхивает. Если чем и пахло - одним котом.
      Ворвались. Дюма и Мопассан невредимые. Утюг отдельно от электричества комнатную температуру излучает.
      - С чего тебе в голову ударило, что забыл выключить?
      - Черт его знает...
      - У тебя теперь ангел хранитель есть, - сказала жена. - Над правым плечом сидит. Он поберег.
      - Да? - недоверчиво посмотрел направо Саня.
      И вдруг достал акварельные краски дочери (училась в художественной школе) и нарисовал своего ангела. Получился грустный. С едва проклюнувшимися крыльями. Затем Саня, давненько с таким удовольствием не водил кистью, написал ангела-хранителя дочери. Юный с золотистыми кудрями он стоял на земле, и в то же время был парящим... И еще нарисовал ангела-хранителя матери. Со светлой печалью на челе. Ангел отца получился уставшим...
      "Дурак ты, Саня! - вклинился в голову шаолиньский монах. - Не видать ауру как своих ушей!"
      "Ну че ты?" - провинившимся школьником промямлил Саня.
      "Ниче!" - улетучился монах.
      Через два года Саниных ангелов покажут митрополиту, и тот пригласит художника на беседу в новую, расписываемую церковь. Но это будет черед два года...
      На следующей тренировке сенсей определил спаринговать с чайником, учить зеленое поколение локтем орудовать. Есть такой прием с подковыркой. Стоишь физиономией к жертве и вдруг всем видом теряешь интерес. Дескать, надоел ты мне хуже горькой водки. Резко поворачиваешься задней частью, будто в тыл собрался. Но, крутнувшись на сто восемьдесят градусов, никуда не бежишь, а набираешь дальше скуловоротную скорость и на триста шестидесятом градусе бац! - углом локтя в скулу или нос. Противник викторию уракать собрался, а вместо нее самого наповал.
      Новичок достался лет шестнадцати, крутился бестолково. Ось вращения швыряло на поворотах. Костистый локоть писал нервные зигзаги. Саня шутя отбивал петушиные атаки, для науки сам раздавал тычки. Парнишка кривился от боли, но снова и снова, настырно рвался приложиться к физиономии учителя. За что каждый раз получал нежданчик, то в грудь, то по корпусу, то в плечо. И вдруг на тридцатой или сороковой попытке крутнулся не в правую, а в левую сторону. Не успел Саня удивиться чайниковой прыти, как острый локоть со всего разгона врубился в нос. Кровища, как в случае с голой натурщицей, хлынула.
      - Здорово он тебя в носопырку! - восхитился Погранец. - Во, чайники пошли! Чуть что - в роговой отсек вместо уважения к старшим!
      Саня скоренько перекисью водорода травму унял и кинулся проучить молодого. Но опять побежал в раздевалку с задранной головой.
      "Дурак ты, Саня!" - образовался в ней медитационный монах.
      "Сам дурак!" - ответил в космос обозленный Саня.
      Без того невесело, еще под руку вякают.
      На следующей тренировке уже Погранец добрался до Саниной носопырки. Давно мечтал смыть позор, втоптать глубоко в землю, не мог забыть-успокоиться, как умирающим лебедем валился от Саниных ударов. Вызвал на поединок. Помня победный случай, Саня заспешил медитативно сжать свое время, а пришлось зажимать нос.
      Картина в кровавых тонах повторялась пять тренировок подряд. То новичок выступал живописцем, то Погранец.
      И Саня загрустил-закручинился. С недержанием в носу только по телефону ушу заниматься.
      Жизнь опять дала трещину, в которую ухнуло китайское единоборство.
      Чем залеплять?
      - Давай бегать! - вдруг предложила Ленка. - Одна клиентка пятнадцать килограммов бегом с себя сбросила. До этого сердцем маялась, а уже два марафона прошла.
      Всю жизнь супруга слышать не хотела о физкультурных рукомаханиях, вращении тазобедренного состава и дрыганье ног для красоты в теле. И вдруг спортивная инициатива.
      - А давай! - с энтузиазмом высунулся из тупика Саня. - Для стройности, бодрости и настроения! Жаль, по субботам не сможешь, а то бы в рощу вдвоем...
      И возникло мимолетное видение. Бегут друг за дружкой по росе. Птичий будильник трезвонит в кустах-деревьях, солнце за лесом глазоньки продирает, травка целебно пахнет...
      - Почему не смогу. Я теперича не то, что давеча - не та борзая, ноги по гаражам и дачам бить-колотить! Предприятия страхую! В выходные не кантуй!
      И стали они на оздоровительной трассе дружной семейной парочкой. Саня легкой газелью рассекает загородное пространство и нацеливается на марафон. Лена перемещается тяжеловатой трусцой. Не до сорока двух километров с хвостиком. Целлюлит бы растрясти.
      Но какие ее годы. На календаре еще и сорока не пропикало...
      ДВА ДИАГНОЗА ПРОТИВ МИШИ
      рассказы
      РИСУНОК
      КВЕРХУ НОГАМИ
      На дежурный вопрос: "Как жизнь?" - Дарья Жарый до 29 лет отвечала: "Кверх ногами". Хотя жизнь до этого срока была конечностями в нужную сторону.
      Дарья происходила из роду-племени, кто не любит откладывать на завтра то, что можно съесть сегодня. Что и схлестнуло в туристической Хургаде с Леонидом Шубиным. На второй египетский день сластена Дарья купила клубнику дело было в январе, когда в родном Омске зверствовали крещенские морозы, - и тут же начала поедать аппетитную ягоду.
      - Вы что? - сделал большие глаза вышеназванный Леонид. - Она ведь немытая!
      - А, - беспечно положила на язык клубничину дама, - здоровее буду!
      - Это же Азия! Тут всякой заразы полным-полна коробка!..
      - Девочки и мальчики, не сосите пальчики! В пальчиках микробики попадете в гробики!
      - Вот-вот, только не надейтесь, что ваш прекрасный труп в пирамиде Хеопса разместят.
      С пирамидами и вовсе хихикс вышел. Экзотику Дарья тоже норовила вперед батьки поглощать. Из автобуса в долине пирамид выскочила раньше всех. Пока Леонид галантно пропускал таких же нетерпеливых до седьмого чуда света попутчиков, Дарья уже прыгала на древнюю землю. А на ней корабль пустыни в одногорбом исполнении лежит в призывной позе - садись, мол, поехали. Рядом бедуин стоит, на башке арабский намоточный головной убор, в руке повод. Дарья обрадовалась, как же - первая оказалась в очереди на верблюжье катание, быстренько, пока конкуренты не расчухали, взгромоздилась на горбатый транспорт. Бедуин-погонщик отдал команду, и начался скоростной аттракцион.
      Возликовало сердце у Дарьи. Это же вспоминать и плакать всю жизнь, как хорошо! Солнце, небо, пирамиды фараонских эпох, горячий ветер в лицо бьет, в ушах свистит...
      На лошади за всю жизнь ни разу верхом не пришлось, а тут на верблюде скачет...
      Бедуин рядом верным слугой, будто она шахиня или фараонша, чешет...
      В это время Леонид тряс за грудки экскурсовода:
      - Я тебя урою! Почему не остановил ее!
      Дарья поняла подводную суть скачки, когда пирамиды остались за спиной, верблюд несся в чистую пустыню.
      Позади раздались крики. Погоня из полицейского и Леонида требовала остановить катание.
      Корабль пустыни оказался пиратским. Ему бы череп и кости нарисовать, хотя бы на мешке, что под хвостом висел для сбора навоза - сырья по производству местного топлива.
      Бедуин бросил на произвол судьбы сырье и верблюда, один почесал в Сахару.
      - Я думала, верблюд - это сервис египетский, согласно путевкам! оправдывалась Дарья. - Езда, как в зоопарке на пони!
      - Ага, прямиком в гарем! Продал бы тебя бедуин, и обслуживай кого прикажут! Мусульманам только подавай таких красоток!
      Дарья была белолицей, пышногрудой, крутобедрой блондинкой. И не удручающе прямоугольной формы, если смотреть со спины. Талия без словаря читается, а потом резко переходит в фундаментальное основание женской фигуры. Султаны таких наложниц не для кордебалета держат.
      - В гареме поди благодать! - хихикала Дарья. - Целый день рахат-лукум трескай, телевизор гляди. Телевизор там есть?
      - К турку немытому попала бы прямо на диван! - пугал Леонид. - Был бы тебе телевизор с картинками! Все - лавочка закрывается, больше ни на шаг от меня! Беру шефство!
      - Есть! - с энтузиазмом стала подшефной Дарья.
      Неразлучно с той поры купались в Красном море, совершали прогулки на катере и проводили вечера в ресторане. Только от погружений с аквалангом Дарья отказалась бесповоротно. Сначала загорелась, тем паче, Леонид галантно брал на себя расходы по подводным экскурсиям. Приступила к курсу обучения, предвкушая экзотику глубинных слоев Красного моря. Пока не увидела в кафе на пляже кусок изгрызенной ласты, что висел на стене.
      - Акула, - простецким тоном объяснил Леонид.
      - Да?! - округлились, как по циркулю, глаза Дарьи. - Нет, с аквалангом плавать не буду!
      - Не надо паники! Акулы-людоеды здесь только теоретически. Ласту ножницами покромсали для хохмы.
      - Раз в год и теория с зубами бывает. Зажует акула, а сына куда?
      - На мужа! - успокоил Леонид.
      - Ага, он со своим оффшорным бизнесом всю дорогу в разъездах.
      - Придет срок, мы оффшорников прищучим! - Леонид, несмотря на молодой возраст, был неслабым начальником в налоговой полиции.
      - Все бы вы щучили!
      - Быть на Красном море и не поплавать с аквалангом... - перевел тему на водные рельсы Леонид.
      - Да что за радость мне нырять, когда полная голова акул?!
      Не уговорил даму на этот совместный вид отдыха кавалер.
      Зато от цветомузыкального фонтана Дарья была без ума. Вода с музыкой понравилась больше, чем пирамиды.
      - Снаружи они, ничего не скажешь, грандиозное зрелище! - говорила о седьмом чуде света. - А изнутри... Рабы мучились, кровью и потом строительство поливали, а наш брат поливает исторические углы другими выделениями. Не бомжи ведь, что у нас в подъездах туалетничают, ездят сюда туристами. Чудо света, а войдешь, как в панельной пятиэтажке, нос зажимай от вонизматического благоухания.
      Фонтан произвел без омрачающих факторов эстетическое наслаждение. Нарисуйте себе картину: ночь темная до кромешности, и вдруг, как от взрыва, летит в небо стена разноцветной воды, обрушивается со всех сторон скрипичная музыка...
      Дарья, не обращая внимания на соседей, хлопала в ладоши, кричала, подпрыгивала. Внутри клокотал вулкан восторга. И не по причине вина, что выпили с Леонидом накануне фонтана. Зрелище было "вспоминать и плакать".
      - Смотри-смотри, как фейерверк на День Победы! - кричала Дарья. - Как салют!
      И вправду, будто сотни скорострельных пушек начали безостановочно выбрасывать в небо цветистые заряды.
      - Красота! - Дарья сжимала руку Леонида. - Сказка!
      "Салют" сменили гигантские зеленые водоросли, они величественно качались из стороны в сторону.
      - Крутизна! - крепко обнимал кавалер Дарью за талию.
      Не менее "круто" пронзили черную ночь оранжевые столбы. Под мажорную музыку подперли небо, постояли высоченными колоннами, затем опали под тяжестью темноты. И сразу три гигантских веера распустили переливчатые перья, заколыхались, как в руках великанш, скрываемых мраком ночи.
      - С ума сойти! - на полную громкость восторгалась Дарья.
      ...Через два месяца после Египта хмурым сибирским утром Дарья везла сына Алешку к свекрови. В "маршрутке" все пассажиры клевали носом от столь раннего часа, в одном Алешке бурлила жизнь. Прилипнув к окну, он засекал шикарные автомобили.
      - Мам-мам, а вот такую мне купишь? - мимо проплыл "Мерседес".
      - Губа не дура!
      - Нет-нет, вот такую? - Алешка перестроился на БМВ.
      Но передумал, как только новенький вишневый джип поравнялся с "маршруткой". Алешка очарованно тыкал пальцем в красавца, идущего параллельным курсом.
      - Такую, такую мне! А если, мамочкина, не купишь, расскажу папе, что ты дядю Леню в писю целовала.
      Как по команде, встрепенулись секунду назад дремавшие попутчики.
      - Остановите! Остановите! - закричала Дарья.
      И выскочила с сыном в серое утро.
      В спину ударил взрыв хохота.
      "Как пить дать, проболтается, - прикидывала будущее Дарья. - Значит, развод. А с Алешкой?.."
      Жизнь вставала кверху ногами.
      ДВА ДИАГНОЗА ПРОТИВ МИШИ
      Хороший знакомый, Миша Швец, читая мои рассказы, мотал головой, восклицал "ой да!" и не переставал удивляться:
      - Откуда ты берешь?
      И хитро улыбался, дескать, свисти-свисти - приятно слышать, когда я пытался объяснить, что голову для выдумывания ломать не надо, было бы время свободное, и только успевай описывать нашу замечательную жизнь.
      Не верил в такую простоту Миша, пока в больнице не оказался. Откуда вышел со словами:
      - Ой-е-ей! Учудил я! Ничьих мозгов не хватит сочинить!
      Учудил Миша следующее. Жил он всю сознательную и бессознательную жизнь в частном доме, мечтая о цивилизации без дров и беготни с ведрами на колонку. Наконец, поднапряглись (точнее - тещу напрягли) и купили квартиру. Не бог весть какую, напряжения хватило только на хрущевку, где одни стены целые, остальное требует ремонта. Но были бы кости, мясо нарастим.
      Жена насчет наращивания первым делом потребовала ванну заменить. До сорока лет дожила, ванны личной отродясь не видывала. Всю дорогу по баням да чужим людям фигуру на помыв таскала.
      - Уболтала, - сказал Миша, - поставлю тебе личное корыто первым пунктом.
      Сдержал слово. В квартире еще полный разор, а белоснежное чудо уже блестит в подключенном ко всем коммуникациям состоянии. Жена скакала от радости и чуть что - бежала мыться.
      - Ты специально мараешься, лишь бы занырнуть! - смеялся Миша.
      Благоверная покрасит немножко, побелит чуток и опять:
      - Пора освежиться, пропылилась вся.
      И лезет в который раз за день "освежаться". А через пять минут песни начинают литься из ванной. Блаженствует женщина от достижений цивилизации и приобретений оных в личное пользование.
      И вдруг вместо пения душераздирающий вопль, с коим купальщица выскакивает из ванной. Голова в мыле, глаза квадратные, груди затравленно в разные стороны мечутся, пятый угол ищут.
      - Какая муха тебя цапанула? - Миша с кистью летит узнать, в чем дело.
      - Током бьет!
      - Каким током?
      - Каким-каким! Электрическим!
      Лежала она в кайфоловном настроении, и захотелось полить себя прохладной водичкой из душа. Открыла холодную, а из нее как долбанет.
      Оказалось, у соседа за неуплату газ отключили. А он самогонщик. Каждый день простоя - сплошные убытки. Стал гнать чемергес с привлечением электроэнергии. Для снижения себестоимости продукта, выходящего из змеевика, отматывает данные счетчика в невинную сторону, заземляясь на трубу. Знающие соседи рассказали механизм, когда Миша побежал выяснять причину нештатного электричества. Но самогонщик рубаху на груди рвет, отпирается:
      - В жизни не гнал! Знать не знаю, ведать не ведаю, как это делается!
      Но что отпираться, если вонь из вентиляции с первого по пятый этаж распространяется, когда кочегарит.
      - Это жена пироги печет, - врет и не морщится.
      Короче, не ванна получается, а электрический стул. Жена не то что мыться, заходить туда без резиновых сапог не решается. Как вода нужна, Мишу кличет. Бежит тот с пластмассовым ведром для анализа электричества. С замиранием сердца подставит токонепроводящую емкость под кран, пустит струю и пробует рукой на удар.
      Не жизнь, одним словом, а малина. Но не по этому поводу Миша убедился на собственной шкуре, что писательские темы сами в руки идут, сиди да записывай.
      Как-то под вечер ремонтно-трудового дня Миша закончил красить окна и двери. Будучи по натуре из мастеров основательных, первым делом принялся кисти мыть, тщательно протирать. Можно, конечно, проще - сунул в воду, и пусть киснут до следующей покраски. Миша работать на глазок - хип-хоп на один бок, плюс-минус лапоть - не любит. У него все по линейке, отвесу и циркулю. И каждый инструмент на своем месте в лучшем виде.
      Не жалея растворителя, промыл Миша кисти, придал им упругость и чистоту, после чего отработанную жидкость слил в унитаз.
      И тут же на него сел. С удовлетворением в душе. Еще дня три-четыре, и квартира примет жилой вид. Умостился Миша на овале стульчака и закурил с чувством хорошо поработавшего человека. Сладко так затянулся, а спичку горящую бросил в унитаз. Он даже в общественном туалете не имел привычки почем зря сорить, а тут в собственном.
      В следующий момент раздался взрыв, и Миша, преодолевая земное притяжение, как баллистическая ракета, пошел вверх.
      Ванну Миша, по просьбе жены, поменял сразу, унитаз стоял древней конструкции - бачок под потолком, самый что ни на есть чугунный. В него на взлете бедолага со всего маху затылком врезался.
      На этом подъем закончился. Летательный, по собственной дурости, аппарат рухнул на пол. Без признаков сознания.
      Какое сознание выдержит удар с обеих концов, один другого больнее. Вверху сотрясение об бачок, внизу ожог нежных частей.
      Тем временем жена вернулась домой с нестерпимым желанием вымыть руки после трудового дня и автобусных переездов. Где того и гляди сибирская язва, чума, холера или СПИД привяжутся.
      - Мишаня! - зовет супруга для проверки наличия постороннего электричества в ванной. - Иди на мой сторона.
      Шутит маленько, в хорошем настроении пришла. Но никто не отвечает.
      - Ты что, - в пряталки со мной вздумал играть? - высовывается из ванной. - Я же вижу, ты дома.
      Однако ни ответа, ни привета. Туда-сюда поискала игруна. Потом дернула дверь в туалет. Закрыто. Вот ты где окопался.
      - Миша, - тарабанит, - я пива принесла.
      Постучала раз да другой. А потом как дернет...
      Батюшки свет! Супруг без штанов лежит и без признаков сознания.
      Натянула брюки на потерпевшего аварию и побежала вызывать "скорую".
      В больнице быстро поставили диагноз - сотрясение мозга - и назначили курс лечения.
      После чего чувствуют: паленым пахнет. Будто у хозяйки что-то подгорело. Носом крутят эскулапы, откуда несет? Даже в форточку один высунулся, не пожар ли в столовой этажом ниже. Наконец, догадались заглянуть Мише в штаны. Где и обнаружили второй диагноз.
      Вылечившись от обоих, Миша зашел ко мне.
      - Присаживайся, - обрадовался я гостю.
      - Постою, - наотрез отказался. - Это, - говорит, - захочешь, не сочинишь, до чего я додумался - спичку в ацетон бросить, сев на него верхом. Ты бы такое сочинил?
      - Ни за что, - честно я признался.
      - Ладно, опиши для смеха и назидания. А квартиру буду менять. В ванной электрический стул без объявления приговора. В туалет как идти, сразу голова трещит и пониже спины огнем жжет. Такие неудобства с этими удобствами. Так что тебе на этот раз, и вправду, ничего выдумывать не надо. Одна просьба фамилию другую поставь, я человек скромный.
      Что я и сделал по просьбе потерпевшего в житейских буднях читателя.
      КЛИЗМОЙ ПО ПРОФЕССИОНАЛИЗМУ
      Валерий Егорович храпел. "Убила бы!" - говорила жена. И подавно негуманные чувства охватывали посторонних, кто волей судьбы-злодейки оказывался рядом с могучим сном. Сил не было вынести богатырские рулады. Валерий Егорович бессонницей никогда не маялся - стоило прилечь в любой окружающей обстановке, как камнем проваливался в объятия Морфея. И повез, и повез в гору. Ну, точно - трактор из последних лошадиных сил надрывается, сани, груженные сверх допусков, на подъем тащит. Или самолет оторвался от бетонной полосы над самым ухом...
      С такими данными Валерий Егорович лег в больницу. В палате семь человек, мест свободных нет.
      - Немножко храплю, - не стал скрывать от сотоварищей по лечению недостаток.
      В первую ночь дал гари. Часам к двум проснулись все соседи.
      - Это какие надо иметь бульдозерные голосовые связки! Без роздыха керосинит и керосинит!
      - Не знаю, как его связки, мои уши можно в помойное ведро выбрасывать!
      - Надо ваты у сестры попросить, уши заткнуть.
      - Эти извержения ватой не перекроешь. Впору деревянные пробки вколачивать!
      - Мы в армии храпунам портянки на лицо бросали!
      - Где их в больнице взять?
      - Ну, не палата, а Херсон!
      - Почему?
      - Сон херовый!
      - Вообще никакого сна! Когда он только нахрапится?
      Будто услышав сетования, Валерий Егорович с шумом всосал в себя доброе ведро воздуха и... замолк. Тишина упала на соседей. Только что никакой жизни не было, а тут гробовое безмолвие. Спи сколько душе угодно...
      Секунду, другую... десятую ни звука...
      - Я уже до сорока досчитал, как молчит.
      - Может, отошел к праотцам?
      - Хоть поспим...
      Не получилось. С львиным ревом, сотрясая стены, воздух вырвался наружу.
      - Все! - вскочил с кровати старичок, который часа четыре пытался считать баранов со слонами, дабы уснуть. - Буду недоедать, недопивать, копить с пенсии, чтобы в следующий раз в буржуйской палате лечиться!
      Буржуйской называл платную, одноместную.
      Соседи толкали Валерия Егоровича в бок, дергали за нос, за уши... Бесполезно. Он храпел в классической позе - на спине. Не менее тихо - на боку, с какими-то страшными, казалось, предсмертными звуками - на животе. Такой гигант.
      Был он из себя мужчина объемистых форм, видный и цыганистый. С чернявой волнистой прической, подкопченный лицом и остальной кожей, в глазах бесенята посверкивают. А по фамилии самый что ни на есть Иванов. Себя называл профессионалом по жизни. У некоторых зеков фигурирует выстраданная наколка: "Люблю жить, но не умею". Иванов умел. "Где у вас ничего не выйдет, говорил соседям по палате, - я запросто!"
      И не врал. Другому идти в кабинет к чиновнику или врачу за бумажкой с печатью - нож под сердце. Побитой собакой сожмется, напуганным зайцем съежится. За версту трусом пахнет. А кому хочется этим дышать? Он еще в кабинет не ступил, его уже по кругу налаживают. Не лучше и тому, кто буром прет. Первый, поджавши хвост бегает, второй, кулаками размахивая, но оба везде чужаки. Иванов-душечка куда ни заглянет - свой в доску. Гипнотизер да и только. Улыбнулся, два слова сказал и готово - хоть бумажка, хоть лечение. Мимо любой очереди проскользнет, в любую дверь просочится.
      В больнице, к примеру, никого не пускают домой. Иванов в выходные с женой спит. Если доктор заартачится, он с сестричками договорится. Те напишут в своих талмудах, будто больной на месте, процедуры проходит.
      Улыбаючи Иванов живет. Но не доверяясь кривой, которая когда вывезет, а когда и в стену лбом саданет. У Валерия Егоровича все рассчитано. А внешне рубаха-парень, с первого взгляда хочется с ним в разведку идти или пивка попить.
      В больнице Иванов лежал с целью подтверждения инвалидности.
      - Давление у меня, парни, зашкаливает за ватерлинию, - хитро подмигивая, объяснял в палате. - А мы ему помогаем.
      Всякий раз перед тем, как идти на удавление - так на больничном жаргоне именовалась процедура измерения артериального давления, - Валерий Егорович совал кипятильник в пол-литровую кружку, доставал кофе и надувался крепчайшим напитком до тошноты. Вдобавок к кофеину в туалете поприседает, по лестнице пройдется. Разглядывание голых прелестниц из "Плейбоя" или "СПИД-инфо" тоже верняком способствовало переходу давления за ватерлинию.