Этим, наверное, тоже надо бы гордиться... Я и гордилась бы, если б еще не жалко было видеть, как нерешенные проблемы со здоровьем, с бытом остаются у моих родителей нерешенными проблемами. Как их заступничество за других людей оборачивается моральными травмами от невозможности, взывая к совести, прошибить стену чиновничьих отказов. И то ведь еще меня тяготит, что родители мои не очень-то позволяют себя защитить. Гордые! Признаюсь честно: я не столь красива душой, как они. Ну и пусть: ведь должен же кто-то "пойти другим путем" ради блага менее приспособленных к жизни родных и любимых людей. Но не тут-то было: невозможность поступиться принципами это, я вам доложу, крепость еще та!
      У моих родителей нет возраста. Только если болезнь какая-то прихватит посерьезней, тут он все-таки проявляется. А отпустит чуть-чуть - и снова, особенно маме - пятнадцать лет, ей-богу! Все нипочем, море по колено, глазки блестят, и опять проявляются все ее манеры, ее привычное поведение этакое "неглиже с отвагой".
      Возьмем отношение к житейским сложностям, к проблемам. Для меня, если возникли проблемы, значит, меня бросили "в прорыв". Как батальон спецназа, как подразделение министерства чрезвычайных ситуаций - делай что хочешь, но борись, сопротивляйся, не оставайся в бездействии. И я воюю, борюсь, изживаю проблему в корне. У родителей скорей всего не так. Очень часто проблемы решаются путем их нерешения: само пройдет, рассосется.
      Такое качество в высшей степени унаследовал мой брат Виктор, еще увеличив и усугубив эту способность: всяким проблемам и житейским сложностям надо дать понять, что их - нет. Сгустились, навалились, почти задушили... Надо что-то делать? Как бы не так! Он уезжает. На два месяца. На рыбалку. Над ним крыша горит, под ним пол проваливается - он уезжает ловить рыбку. Наконец приезжает - и оказывается совсем даже не на пепелище, а в нормальном состоянии всего, что горело и проваливалось.
      Ужасно я порой завидую такому "буддизму местного значения". Но сколько ни примеряю его на себя - не получается. Снова какая-нибудь проблема бросает мне вызов, и снова я его принимаю. Только я не хочу, чтобы создалось впечатление, что "на мне дом держится" - или несколько домов. Это уж чересчур.
      И я, кстати, никогда не бываю инициатором предприятия какого-нибудь. Никогда я не соберу народ под знамена, не скажу "вперед, братцы, за мной!" или "а ну-ка, дружно взяли бревнышко". Быть вовлеченной, подставить плечо, впрячься в общий воз, а дальше сделать еще больше - много больше, чем, может быть, от меня ждали,- да, на это я гожусь самым лучшим образом. Пожалуй, именно такую роль я играю для нашей семьи.
      Еще одно "кстати": мне слишком рано пришлось уйти из замкнутого семейного круга, из этого накопителя простых духовных ценностей, уйти во внешний мир - съемки, поездки, новые люди. И этот мир начал требовать от меня отдачи, диктуя свои законы. Мир семейный сдал свои позиции без борьбы. И когда Виталий, первый мой муж, стал заново замыкать круг, по своим понятиям требуя, чтобы я была ближе к очагу (пусть не в прямом смысле бессменного стояния у плиты, а имея в виду главенство семейных интересов), мне это показалось тяжело и неправильно. Это теперь я могу с благодарностью вспомнить многие моменты, все-таки привнесенные им в мое отношение к дому. "Ничто на земле не проходит бесследно", ничто не забывается, прорастая когда-нибудь потом.
      Об этом я еще расскажу, а сейчас не хочу расставаться с темой кровного родства. Брат мой Виктор... Один из самых любимых моих и близких, дорогих людей...
      Виктор старше меня на четыре года. Но, если судить по отзывам со стороны, то роль старшей отведена мне. Условно, конечно,- настолько, насколько слова "сильная, неунывающая, стоящая на своих ногах" можно заменить словом "старшая". Но, во всяком случае, то верно, что, слыша такие оценки, я по ним и живу, оправдывая мнение окружающих. А сколько живу столько помню Виктора. Он такой...
      Когда он учился в школе и ему доставалось от ребят, то доставалось всегда безнаказанно. Брат приходил домой, плакал, а мама говорила:
      - Ну дай ты им сдачи! Ну, Витечка, ну почему? Почему ты не можешь дать сдачи? Смотри, кулак вот так сжимается, видишь? И ты ударь им, если тебя ударили. Не сиди ты, ради Бога, как тютя!
      Вот так она его умоляла.
      А на следующий день Витя возвращался из школы не один. Его вела учительница. И у него была замотана бинтом рука. Оказалось, что он дал-таки сдачи и... сломал руку.
      Что тут можно сказать? Да, случайность. И - нет, совсем никакая не случайность. Дать сдачи, разрешить конфликт сопротивлением и борьбой - не судьба. И вот пожалуйста: смолоду - доказательство тому, самое наглядное, самое "вещественное".
      Что оставалось делать? Мне - сражаться за своего брата. Если помните, есть эпизод моей потасовки с мальчишками в фильме "Звонят, откройте дверь!"? Он хотя и не списан с меня, но и не выдуман. Зимой, видя в окно, как на улице бьют моего старшего брата, я, забыв одеться, в домашних тапочках вылетала его спасать и разгоняла мальчишек. Моего брата не имел права тронуть никто. Меня все мальчишки во дворе боялись. И все очень уважали. А я с детства знала, что моему брату нужна моя забота и опека, моя в единственном моем числе и лице вооруженная гвардия. Потому что сам он никогда не вооружится. Оружия не найдет и даже искать не подумает.
      По образованию он архитектор, по профессии - ювелир. Вы когда-нибудь видели ювелира "без штанов" - бедного, безденежного ювелира? Даже не верите, что такие бывают? Зря. У меня есть все основания спорить с вами. Виктор - редкого таланта художник и мастер. У него есть заказчики, которые обращаются только к нему. Тем не менее...
      Заказов хватает, безработица Виктору не грозит. Не исключено, что вот в эту самую минуту он напряженно трудится. А в следующую повторится старая-старая история.
      - Тебе эта вещь нравится?
      - Да.
      - Бери, твоя.
      Участники диалога - Виктор и милая девушка. Какая именно, это учету не поддается. Девушек мой брат очень любит, они ему мстят тем же. И уж обязательно та, которая любима сегодня, ходит вся в дареном узорочье (старинное слово, очень красивое, правда?). А заказчики устраивают Виктору неприятности...
      Вот мой брат. Для него очень трудно найти какую-то графу в человеческой таблице, как-то его "классифицировать". Он не блаженный, он очень умный человек. Просто он - не отсюда. У него нет материальных ценностей - в смысле обладания имуществом и в смысле представления о ценностях жизни. Зато - огромное количество друзей: со школы, с института. Яблочко от яблони недалеко падает, родительские гены дружбы Виктор унаследовал вполне и еще преумножил. Всю жизнь количество товарищей-приятелей-друзей не уменьшалось, а только увеличивалось, с каждым его новым шагом по жизни. Кто ни познакомится с Витей - тот становится другом. И навсегда.
      Пословицу о рублях и друзьях брат оправдывает буквально, только без поучительно-практического вывода из этой народной мудрости. Того, о чем сказано "не имей" - он не имеет. А имея то, что велено, и в количестве гораздо большем, чем велено, отнюдь не подменяет рублевую пользу дружеской. Не умеет. Отдавать он готов всегда, а брать - то же самое, что и драться: не дано ему, руки у него не так привешены.
      Я злюсь иногда на него ужасно, до белого каления: ух, только ты мне на глаза покажись! Он показывается:
      - Ленусик! Сеструха моя родная, любимая!
      Я вижу его лицо, руки, протянутые ко мне, и все забываю, и как не было со мной ничего такого - кипения, злости, ярости, желания по шее надавать, живьем проглотить, жить научить...
      Да какое может быть "научить жить", если и родители наши давно уже от такой мысли отказались. Живи, Витенька, как сам знаешь. Он и живет. Зная о жизни, может быть, что-то такое, что нам не дано... Судите сами. У любого человека ведь должно быть нечто такое, чего у него нельзя отнять. И, значит, чем больше неотнимаемого, тем лучше.
      Наверное, это неплохая логика. Но до нее я как бы специально додумываюсь, письменная речь обязывает. А внутри себя я не пытаюсь определить, чем мне так дорог брат. Это не нужно. Есть кровное родство, есть белая зависть к его умению жить так, как я не умею. Есть знание, что Виктор очень много значит в моей жизни, очень важен для меня. Мне даны судьбой близкие люди - родители, дети, брат, муж. Они даны, они все мной любимы, они часть меня. А Виктор к тому же - часть особенная и... Нет, отказываюсь уточнять: есть грань невыразимого. Не на все "почему" можно и нужно отвечать.
      Разве что привести одно сравнение. Виктор - такой человек, как те, кто в свое время проморгал революцию. Те, кто жил в мире родственных связей, дружеских общений, культуры, входил в круг порядочных людей - и не мог с таким своим видением мира разглядеть в нем то, что взорвало мир. Они нас обрекли на ужасную историю, но я перед этими людьми все равно преклоняюсь.
      Глупо было бы говорить обо всем этом, не надеясь быть понятой. И я довольно твердо рассчитываю на взаимность будущих читателей, на совпадение моих и ваших толкований. Хотя желание еще раз подстраховаться мне не чуждо - во избежание даже малой возможности быть понятой не так. В моих отношениях с братом нет неравенства, никакой житейской несправедливости. Параллель "Обломов и Штольц в юбке (или, что еще проще, Ольга Ильинская)" это ложь. Когда-то дедушка готовил меня к жизни и дал массу прекрасных уроков, я ему бесконечно благодарна. А брату благодарна не меньше. Без практического приложения к нему дедушкиных уроков я бы многого лишилась. Не было бы где-то глубоко внутри одной такой тоненькой нити, проводочка, некой линии связи, которая находится постоянно в рабочем режиме и дополняет собой любую повседневность.
      Всегда, от всех своих занятий я люблю видеть отдачу. Ощутимую, наглядную, заметную не только для меня. Ведь я Дева - практичная, трезвая, экономная. Ну а Виктор одним фактом своего существования дает мне возможность быть другой, и быть не зря. Внешняя отдача от этого обыденна и не стоит постороннего внимания: позвонить, приехать, поговорить, понять, ободрить - что особенного? И все-таки особенное есть, глубоко личное, ни на что не похожее. Мне от этого хорошо.
      Я знаю, что высказалась о брате необъективно, если принять за объективность какую-то арифметическую сумму воспоминаний, впечатлений, мнений и событий в жизни скольких-то людей, кто так или иначе его знал и знает. Но для меня, в моей личной жизни, Виктор стал тем, кем он стал. Он мало что для меня сделал. Но не сделать можно так же очень по-разному, как и сделать что-то. После очень большой беды, случившейся со мной, я нашла единственное место, где мне более-менее можно было укрыться - у Виктора. И там же потом началась моя новая жизнь. Я, конечно, расскажу об этом, но не сразу сейчас. А пока, я чувствую, требуется тематическое отступление, путь в обход.
      Глава 8
      О ВЕГЕТАРИАНСТВЕ, ОХОТЕ, РЫБАЛКЕ...
      Сколько раз я встречалась с журналистами, отвечала на вопросы, давала интервью, что-то рассказывала о себе и о своей работе - невозможно вспомнить. Иногда мне приходилось отказываться от встреч: нет времени, уезжаю, возникли всякие-разные проблемы и сложности. Но потом опять кто-то мне звонил из очередной газеты или журнала, просил, настаивал от имени читателей, которые, мол, давно с нетерпением ждут встречи с актрисой... Надеюсь, что это действительно было так, и читатели не оставались разочарованы в своих ожиданиях. Я как могла честно отвечала на задаваемые мне вопросы, не подвергая их критике: насколько они глубоки, последовательны, вообще уместны и так далее. Раз уж ко мне обратились, раз уж проявили свою профессиональную инициативу, значит, люди знают, что делают и что им нужно. Я доверяю профессионалам.
      В итоге интервью и бесед было много, очень много, и ни разу мне не пришлось спросить: зачем? А вот сейчас, кажется, настало для этого время. Я взялась за совершенно новую для меня работу над книгой. Я сама пишу о себе... Зачем?
      Небольшой, но очень сложный вопрос: зачем я собралась писать о себе?
      Мне понадобилась исповедь, захотелось апофеоза искренности? Нет, абсолютной искренности, по-моему, не существует. Можно сколько угодно оставаться наедине с самим собой, глядеть себе в душу, но этого озарения, стопроцентной искренности не достичь.
      Мне пришла мысль о подведении итогов? Нет, это мне рано, еще совсем рано. До конечных итогов очень далеко.
      Тогда, может быть, для лишней славы? Для того, чтобы освежить впечатление в представлении зрителей, а теперь - читателей? Но мне как раз известно, я имела случай убедиться, что внимание к себе еще легче привлечь, если сделать что-то обратное всем способам привлечения внимания. Например, уйти - блеснуть, что называется, своим отсутствием. Прекрасный способ! Хотя я открыла его для себя совершенно случайно. Когда я ушла из театра пять лет назад, то вслед за этим все словно спохватились: умерла? неизлечимо заболела? получила наследство за границей? уехала в кругосветку? стала наркоманкой? жертвой мафиозных разборок? И так далее, и тому подобное только выбирай. И радуйся: что бы ни случилось - люди тебя помнят, не иссякло их внимание и интерес.
      Тогда, может быть, я вдруг вздумала переквалифицироваться, попробовать себя на литературном поприще? Ну нет, это вовсе далеко от истины. Если и написано мной в разное время некоторое количество стихов и рассказов, то это все возникло и существует просто как память о моих настроениях, как часть моего внутреннего духовного обихода. Никакому опубликованию эти стихи и рассказы не подлежат. Я, пожалуй, вправе считать их литературными произведениями, но возникли они совсем не для того, чтобы причислить мое имя к именам профессиональных литераторов. А то конкретно повествование, на середине которого мы в данный момент находимся, имеет совсем немного общего с моим представлением о литературе в строгом смысле этого слова. Я работаю над книгой, да, но это не есть попытка создания художественного произведения.
      Так зачем же еще пишутся книги? Да, бывает, что ради заработка. И, если сниматься ради заработка - это вещь более чем реальная, то и писать тоже. Но это теперь уже не мой случай. Теперь я ни за какую, пожалуй, работу не возьмусь, если ее мне надо сделать только ради денег.
      Так ради чего же все-таки? Главным образом ради того, чтобы разобраться. Как я разбиралась в характерах своих ролей. Теперь я работаю над книгой, все больше и все глубже входя в роль себя. Это очень любопытная для меня роль, любопытный характер, когда я пытаюсь на себя, на свои желания, мысли, эмоции, поступки посмотреть извне и изнутри, "то вместе, то поврозь, а то попеременно". Или одновременно. Быть собой и попробовать узнать, как я преподношу это другим людям,- вот что значит по-честному в себе разобраться. Вот что я пытаюсь делать, полагая, что это интересно не только мне или моим близким, но и тем людям, кто меня знает по фильмам, спектаклям, понаслышке. Или совсем не знает. А я окажусь для этого человека интересной! Почему бы и нет?
      Трудно, конечно, чисто технически трудно... Непривычно. Ведь процесс, происходящий на сцене или перед кинокамерой, он более-менее обусловлен и оформлен до моего в нем участия. А тут как будто... Просто не знаю, как сказать... Как будто я сижу на тыне и кричу в поле с подсолнухами. Кто там в поле, кроме подсолнухов? Слышат ли меня? Наверное, стоит на это надеяться... Но одно я могу сказать наверняка: профессия у писателей очень трудная.
      И чтобы эта книга получилась, я работаю над ней не одна. Текст - мой, хотя с моей стороны он предстает лишь в устной форме, но я честно вкладываю в него душу, ищу нужные подробности, точные слова и с чистой совестью могу согласиться на высокое звание автора. А выговориться так, чтобы быть услышанной (прочитанной), мне помогает профессиональный журналист, специальный корреспондент журнала "Витрина читающей России" Мария Пупшева. Наша совместная работа продолжается второй месяц, и, кажется, мы неплохо понимаем друг друга. А непосредственно сейчас мы принимаем коллективное решение о том, что неплохо бы на время прервать повествование-монолог - и "съехать" на такой знакомый нам обеим жанр интервью. Этот прием позволит...
      - ...спросить у актрисы, имеющей огромный опыт общения с журналистами: было ли что-нибудь общее в тех интервью, которые вы давали до сего дня?
      - Было! Все - или за малым исключением почти все - журналисты очень стеснялись, спрашивая меня в конце нашей беседы: "Ой, вы извините, а можно теперь задать личный вопрос?"
      - А что вы на это отвечали?
      - Можно, конечно, можно! Потому что так называемые личные вопросы задают те люди или от имени тех людей, которые считают себя моими друзьями. Врагу неинтересно, что я ем на завтрак, во сколько встаю утром и ложусь спать вечером, где я отдыхаю, с мужем или нет, есть ли у меня собака и какой породы. Спрашивайте - отвечаю.
      - Как же мы правильно сделали, заняв позиции интервьюера и интервьюируемого! Итак, первый "личный" вопрос...
      - Да-да, пожалуйста!
      - А... что вы едите на завтрак?
      - Очень хорошо спросили: начинать - так с утра. Это время дня я люблю, я жаворонок. Но завтрак у меня поздний. Если вообще можно назвать завтраком еду в час дня.
      - Но почему же только в час, почему не раньше?
      - Потому что я придерживаюсь той теории, что еду надо заработать. Когда я только встала после сна, после отдыха - с чего это я буду есть-то? И что буду питать? Если только отложение жиров себе устраивать... Нет, ни в коем случае. Надо сначала потратить, чтобы потом было что восполнить. Питательные вещества поступят туда, где их не хватает. Но окажутся там, где они не нужны, если я ем "про запас".
      - Давайте еще раз сделаем себе комплимент: интервью - прекрасная вещь, свободная. Как дружеская беседа, где сам собой возникает повод перейти к любым подробностям, бесконечно интересным - во всяком случае, для женщин. Еда - это же такая животрепещущая тема. Как есть, когда есть и как - разве это не важно? Но скажите: ваша система "без завтрака" была всегда? Или только в какой-то момент появилась?
      - Я никогда не завтракала. Сначала интуитивно отворачивалась утром от еды, а потом поняла, что все не просто так. Потом, значит, когда я стала интенсивно заниматься специальной литературой, относящейся к здоровью... и т. д. И тогда я поняла, что действую по очень разумной теории, заимствованной у первобытной природы. Никто ведь из зверей не поест сразу, ему не приготовлено в тарелке. Надо побегать, поискать еду на пастбище или поохотиться.
      - Зато звери не выбирают. Что положено природой, то и едят. А у людей есть выбор и есть свои пристрастия в еде. Вот у вас какое блюдо любимое?
      - По природе я вегетарианка. Будь моя воля, я не поедала бы животных. Из чисто моральных соображений и требований здоровья. Я себя лучше чувствую, когда обхожусь без мяса. Хотя, к сожалению, я не вегетарианка: ем шашлык и другие мясные соблазны. Мало этого: я еще и охотница, охочусь всерьез, состою в охотничьем обществе. Просто вегетарианство, растительная пища,- это то, к чему максимально предрасположена моя физиология.
      Я совершенно не ем никаких молочных продуктов. Ни само молоко, ни кефиры-йогурты, ни масло, ни творог. Их мой организм не воспринимает. Дальше сметаны, которую я кладу в салаты или в суп, когда подаю на стол, дело не идет. Раз в месяц, если вдруг "взгрустнется", могу ковырнуть ложкой творог раз или два, но это уже предел. Обожаю фрукты, овощи. И наконец могу сказать, что любимая - причем страстно любимая еда, единственная (редко кто может назвать только одно-единственное любимое блюдо) - это дыни. Среднеазиатские, такие большие, длинные... Я все в них люблю, начиная с их формы, тяжести, аромата. Дальше - их мякоть, не только вкуснейшая, но прекраснейшая. Если бы было у меня столько дынь, сколько я хочу, то я не ела бы ничего другого.
      - Вы сказали о себе: "охотница". Я что-то об этом вашем занятии слышала, но смутно... Как давно вы стали охотницей? Не охотницей до дынь, а в другом смысле, как я поняла?
      - В этом году я вступила в охотничий клуб. До этого год была кандидатом. Ведь клуб этот - Московский охотничий - очень серьезный, элитный, в него тяжело попасть. Зато членство в нем дает право охоты в любой стране, по всему миру.
      - Значит, слухи оправданы и даже много более того. Охотничий клуб... Кажется, охотничье это дело у вас далеко зашло. А как же оно начиналось?
      - Началось все очень давно. Я человек, который считает: в жизни нужно попробовать все, не боясь противоречий и непонимания, даже всеобщего. Вот, я назвала себя вегетарианкой... Но при этом я всегда была противницей "чистых" разговоров о "чистом" вегетарианстве. Знаете, таких, с воплями и заламыванием рук: "Ой-ей-ей! Боже мой! Я не могу смотреть на эти ужасы! Какие злые люди: отрубили курочке голову... Не могу смотреть, не могу слышать!" Слышать не могу, а есть "бедную курочку"... могу. Нет, по-моему так: если едите - будьте добры обойтись без истошных криков о милосердии. И даже более того: если надо вам есть - значит, однажды надо самому зарезать ту же курицу. Что до меня, то мне приходилось это делать - резать кур, гусей. И барану горло - тоже. Из бараньих кишок я сама делала колбасу. Свинью потрошила и разделывала. Колола эту хрюшку не я, но в обработке еще теплой туши участвовала от начала до конца.
      - Знаете, я вас полностью поддерживаю. Жеманство противно, чистота рук за чужой счет - отвратительна. Только очень любопытно: как же, собственно, у вас сложились обстоятельства, чтобы вы смогли, как заправская сельская хозяйка на собственном птичьем или скотном дворе...
      - Не во всех случаях была насущная необходимость делать все самой. Но, во-первых, принцип есть принцип. Любишь кататься - люби и саночки возить. Во-вторых, просто иногда приходилось в буквальном смысле собственноручно заботиться о пропитании, начиная с умерщвления будущей еды,- иногда на съемках бывали и такие условия. В-третьих, очень неплохо знать, что с любой работой можешь справиться сама. Это многое добавляет к моральной человеческой закалке. Ну и в-четвертых, сейчас, когда я живу в Подмосковье, в своем доме, и меня можно считать обеспеченным человеком, я отнюдь не отказываюсь от возможности сэкономить. В нашем поселке несколько семей весной вместе отправляют машину в Тамбовскую область, довольно далеко, где можно купить живых баранов. По семьдесят рублей барашек. А потом летом они у нас в лесочке пасутся, на привязи. К концу теплых дней их число постепенно сводится к нулю. Вот так: очень удобно, дешево, экологически чисто. Так же чисто, как и во всех других отношениях.
      А некоторым непривычным для горожан способам ведения хозяйства я научилась еще очень давно. На съемки фильма "Будь счастлива, Юлия" мы поехали в Молдавию. Там, живя в селе, пришлось гусям и курам рубить головы, чтобы приготовить поесть. Там же я вино научилась делать. И крахмал.
      Кроме всего прочего, я ведь еще и очень любопытная. И, если кого-то быт отталкивает, то меня он всю жизнь привлекал: как это получается? а как это делают? а как это готовить? Я всегда о себе знала, что я очень хорошая хозяйка, хотя довольно большую часть своей сознательной жизни в городских условиях почти палец о палец не ударяла. Тогда жизнь требовала от меня другого, и моими домашними проблемами вместо меня приходилось заниматься помощнице. Но хозяйство мне было все равно интересно. Да, кстати, и роли мне чаще всего доставались такие, где требовалось быть хозяйкой. Значит, в любом случае мне нельзя было ограничиться позицией наблюдателя. Всегда передо мной стояла и жизненная, и творческая задача - все испробовать. В итоге сейчас я умею все: доить коров, резать птицу... И не только резать, но и пасти. Может быть, не всякую птицу, но уж кур, во всяком случае, смогу. А это, уверяю вас, гораздо труднее, чем их резать. Но до чего же интересно!
      - Чудеса, да и только... Пасти? Кур? Этого, наверное, какая-то роль требовала?
      - Нет. Слушайте. Я люблю ездить отдыхать в какое-нибудь захолустье, в глушь. И вот в одном из таких мест, где мы отдыхали, на Украине, хозяйка нашего дома работала на птицефабрике. У нее было десять тысяч кур. Жили, то есть спали, эти куры в тесных домиках, сколоченных из отходов стройматериалов. Днем же их выгоняли кормиться на бескрайнее поле. Выгоняли - это полбеды: голодная птица, любая живая тварь, куда угодно побежит за кормом. А вечером-то надо было их в эти домики загнать! Так вот: это делала одна женщина, имея в руках для выполнения своей производственной задачи одно-единственное могучее сельскохозяйственное орудие - хворостину. И десять тысяч кур - глупых, безмозглых, по нашему о них представлению,надо было без потерь загнать на их насесты, в домики. Оторвать их от кормежки, собрать с совершенно необъятного поля...
      Узнав об этом и увидев поле, я попросила свою хозяйку:
      - Дайте хворостину. И сядьте, не вставайте. Я хочу попробовать.
      Мне было интересно. И еще я чувствовала какое-то отчаяние: поле без конца и краю, десять тысяч хохлаток - нет, совершенно невозможная задача! Оказалось, что все-таки возможная. Хотя, разумеется, у меня это заняло гораздо больше времени, чем у профессиональной загонялы - еще бы!
      Господи, сколько же за этими курами надо было бегать! Но какие же это умные создания при всем при том! Я об этом узнала на собственном опыте. И еще я нашла, как с ними можно "договориться". В общем, масса впечатлений не просто оригинальных или чудацких, но и очень, по-моему, полезных.
      Сейчас, в сельской местности, я запросто могу применить весь свой опыт: как доить коров, как выкармливать свиней, как хозяйничать на птичьем дворе. Огород и сад - это уже давно проверено на практике, возобновляется и совершенствуется ежегодно. А все остальное можно пустить в ход, если вдруг это окажется целесообразно.
      До сорока лет мой опыт лежал на дальней полке, чтобы теперь быть востребованным. И долежался ведь, принес мне не только пользу, но и очень большую радость: могу, умею. Не пропаду - даже так можно сказать! Но ведь и это приятно, правда же? Приятна нормальная женская жизнь, полная забот, но вполне управляемая со всеми этими заботами, тоже исключительно нормальными: дом, земля, еда, красота и польза.
      До сорока лет стечение обстоятельств уводило меня в сторону от быта если не любого быта вообще, то повседневного. Стечение обстоятельств места, времени, образа действия - как в грамматике. А потом это самое "стечение" стало вот таким: новая семья, новое место жительства (сначала именно место, пустое и ровное), потом уже - дом, который строился, обживался, устраивался вместе с куском земли вокруг этого дома. Дом получился большим, домашняя работа - тоже. Но чем больше, тем лучше, ей-богу. Потому что самая творческая, самая вдохновенная профессия - это профессия домашней хозяйки. Потому что ее процесс и отдача от него почти едины. Потому что они адресованы самым важным для тебя людям, самым близким, самым родным. Тем, кто живет с тобой одной жизнью. Более того - тем, кому ты дала жизнь. Моя младшая дочка, Полина, хозяйничает в нашем доме вместе со мной. Ей это нравится... Но остальные подробности о моей сегодняшней жизни - в другой раз, попозже.
      - Конечно, разумеется. Надо уважать последовательность событий. Давайте сейчас вернемся к теме охоты. Любой журналист и любой читатель меня поймет: до чего же интересно!
      - Обязательно вернемся. Но я обязательно хочу вот что еще сказать. Творческое и высокопрофессиональное отношение женщины к дому, к домашнему хозяйству, очень ценят и замечают мужчины. Каким бы ни был этот дом, это хозяйство. Каким бы ни был мужчина. Замкнутый, "толстокожий", эгоистичный, ненаблюдательный, он замечает, поверьте. Ничто не пропадает зря. Вопрос о распределении обязанностей - это другой вопрос. Тут нельзя путать две вещи. Вовсе не одно и то же: творчески относиться к своей роли домашней хозяйки и освободить мужчину от всех забот, от всех проблем, то есть от его роли хозяина. Две роли сразу, за себя и за партнера, играть нельзя.
      - Вне всякого сомнения. И я с вами соглашусь, и тысячи женщин согласятся, что зря у нас снижен образ "домашней" женщины, занятой в основном семейными делами и проблемами. И также, конечно, не стоит думать, что по-женски привлекательной, красивой и желанной, может быть только та, которая убежала от кухонной плиты и посвятила все свои силы одеванию и макияжу. Да здравствует домашнее творчество: уютный интерьер с ручной вышивкой, интимные и исключительно вкусные ужины при свечах, ну и все прочие маленькие женские хитрости. Но в ваших рассуждениях мне видится одно слабое звено: что же делать, если рядом человек, который ну настолько мало стоит каких бы то ни было забот о нем? Но при этом все-таки по каким-то там причинам нельзя быть врозь: дети маленькие или еще что-то там... Вы говорите: "творчество", а как с ним быть в ситуации, когда, как говорится, глаза бы не глядели?
      - Помилуйте... Я вроде бы не претендовала быть этакой ответчицей на все вопросы, мудрой Сивиллой. И вдруг - обращение к моему мнению, к моему совету насчет почти конкретной житейской ситуации...
      - Но подумайте, сколько женщин в ней оказывается! Что для них может значить слово "творчество" при таком домашнем очаге, который толком не греет и путь к которому не скрашен творческими успехами, выступлениями, гастрольными поездками, а был и остается самым коротким, повседневным, обыденным?
      - Хорошо. Отвечу то, что думаю. Всегда и везде самое страшное - впасть в позу безнадежности. И обиды. На всех, на жизнь. Тогда выхода нет, только тупик, медленное самоистребление. А зачем оно? Нет, лучше приукрасить своего мужа, своего ребенка, который может быть не талантливым, не особенно добрым, не слишком смекалистым. Лучше приукрасить всю свою ситуацию, как артисты иногда приукрашивают для себя плохую роль. Или как все женщины приукрашивают свой наряд и пользуются косметикой. Если мы хотим получить положительный результат от ситуации, внутри которой оказались, то никак не должны ее холодно констатировать - и ограничиться этим. Замереть, зафиксировав "пустоту и мерзость запустения" вокруг себя. Плох цвет лица? Женщина делает макияж. Плохи волосы или вовсе выпали? Она покупает парик, а не ходит лысой. И сама на себя смотрит, и к людям выходит в парике, улыбается, разговаривает, хотя знает ведь: под ее париком - лысина, голый череп. Значит, есть смысл в том, что "тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман". Простите, что придаю Пушкину чисто утилитарный смысл, но если уж отвечать, то я хотела ответить исчерпывающе. Добавив к словам гения свои, очень скромные: научиться любить то, что имеешь,- в этом секрет всей женской красоты, женского долголетия.