Так как на Востоке непосредственный эксплуататор не является хозяином и организатором хозяйства, поэтому там действует суд шариата. Помимо шариата, надолго сохраняются также родовые и племенные обычаи. Никто здесь не старается их преодолеть. Долгое господство родовых обычаев упрочивает родовую, племенную и общинную замкнутость. В силу всего этого, заключает Берин, экономический базис восточных обществ -натуральное хозяйство не подвергается разложению. В закавказской дискуссии участвовали Жаков, Нотадзе, Алагердян, Сеф, Болотников, Цвибак. Все они отрицали реальное существование азиатского способа производства. Аргументы этих ученых были, различными, в сущности же (за исключением Нотадзе и Алагердяна, которые пытались обосновать свою позицию, больше опираясь на факты) сходились в том, что нет необходимости в реабилитации этого способа производства. Они считали концепцию азиатского способа производства немарксистской, способной привести к ревизионистам, вредной политической концепцией, противоречащей позиции партии.
      Отвечая своим оппонентам в заключительном слове, Берин, на наш взгляд, очень четко раскрыл основное отношение азиатского способа производства: непосредственные производители в системе экономических отношений Востока не рабы, но и не свободные люди, они, - "владельцы". Они владеют землей и необходимым инвентарем, но не являются собственниками земли. Одной номинальной собственностью на землю, считал Берин, нельзя осуществить свое господство - отсюда внеэкономическое принуждение, т.е. рабские формы классовых взаимоотношений.
      Доклад М. Годеса был разделен на три части: 1) критика работ сторонников азиатского способа производства; 2) о взглядах классиков марксизма об азиатском способе производства; 3) о том, чем заменить концепцию азиатского способа производства.(59) М. Годес не соглашается с теоретическими выводами Л. Мадьяра и его школы по одному из коренных вопросов, - о взимании прибавочного продукта. "В самом деле, если прибавочный продукт взыскивается потому, что господствующий класс выполняет общественные функции, то ведь эта функция выражается именно в наблюдении за искусственным орошением, если он взимается потому, что господствующий класс захватил в свои руки оросительную систему, то это снова та же вода. Получается кругом вода. Можно ли удивляться после этого, что теория, построенная на воде, оказалась с самого начала подмоченной?!"(60)
      В таком же ключе рассматривается и позиция Ломакина, близкая к школе Л. Мадьяра. М. Годес не соглашается с тем, что, хотя собственность на Востоке и общенародная, тем не менее прибавочный продукт поступает в распоряжение государства в лице иерархии чиновников. М. Годес ставит риторический вопрос; "На каком, мы можем спросить, основании взимает государство этот прибавочный продукт?" И сам же отвечает; "Единственно, вероятно, потому, что оно выполняло общественно полезную функцию. Надклассовый или общеклассовый характер этого государства выступает с полной отчетливостью."(61) Эту позицию он считает буржуазной пошлостью.
      М. Годес заключает: "Теория азиатского способа производств в том виде, в каком она защищается школой Мадьяра, не только извращает методологию марксизма в коренных вопросах истории, но и политически вредна, как теория, смазывающая вопрос о пережитках феодализма на современном Востоке".(62) По его мнению, Маркс в ряде своих работ на самом деле говорит об азиатском способе производства, однако это не означает, что надо механически переносить его положения на современный Восток.(63)
      Азиатский способ производства оставался для Маркса всего лишь гипотезой. Маркс относительно азиатского способа производства, отличного от других докапиталистических формаций, системы эксплуатации не дал.(64) Ленин же никогда и нигде не указывал на реальное существование азиатского способа производства, хотя и термин "азиатский" Ленин очень часто применял к России.
      Обобщая всё свое выступление, докладчик приходит к общему выводу, что "теория азиатского способа производства, как специфической, лишь одному Востоку свойственной формаций не только не может служить ключом к восточному небу, она сейчас превращается в серьезнейшее препятствие нашему дальнейшему росту. Она обрекает всех подпадающих под ее влияние, на полнейшее бесплодие. С этой теорией, политически вредной, методологически неправильной, должно быть покончено ".(65)
      В этой же дискуссии с докладом "В защиту теории азиатского способа производства" принял участие М.Кокин. Он не разделил оценки азиатского способа производства и самой концепции М.Годеса.
      "Совершенно несомненным, считал он, что азиатский способ производства является неотрывной частью учения Маркса об общественных формациях, что азиатский способ производства - наряду с античным, феодальным и капиталистическим - является особой эпохой исторического развития общества." Здесь М. Кокин возвращается к положению Маркса о застойном характере азиатского способа производства и считает, что они с Папаяном в свое время ошибались, полагая, что Маркс не был знаком с Востоком, поэтому сочли неверной его мысль о застойности Востока.
      Касаясь образования классов в азиатском обществе, М. Кокин показывает специфику этого процесса: "Имущественные различия, являющиеся условием создания классов, а следовательно, и аппарата угнетения одного класса другим, имеет место не между отдельными семьями, а между общиной в целом и частью этой общины - тем аппаратом, обслуживающим общину, который, именно благодаря своему имущественному превосходству, мог занимать положение руководящей группы, а с другой стороны, благодаря своему общественному положению, мог богатеть."(66) Труд в общине носил коллективный характер из-за условий земледелия. Этими же условиями определяется выделение группы регулирования искусственного орошения, которая впоследствии, постепенно находясь в наиболее благоприятных условиях, увеличивала свое имущественное преобладание. Это и стало основой экономического, а затем и политического господства аппарата. "Поскольку аппарат этот жил за счет всей общины, постольку совершенно ясно, что в процессе дальнейшего развития развивались и противоречия между общиной и аппаратом".(67) Вначале аппарат выбирался общиной, а затем это стало фикцией, потому что регулирование искусственных оросительных сооружений стало монополией аппарата.
      Таким образом, М. Кокин нарисовал схему образования господствующего класса при азиатском способе производства, интересы которого защищало государство. Азиатское общество, по его мнению, двухклассово. "Эксплуатируемым классом являются крестьяне, объединенные в общины за счет труда, либо продукта труда, которым живет господствующий класс, создавший аппарат подавления сопротивления угнетаемого класса, аппарат укрепления своего господства - государство". Причем специфику азиатского государства Кокин видит в том, что "аппарат государства включает всех представителей господствующего класса...".(68)
      В последующих выступлениях преобладало мнение противников азиатского способа производства; А. Штукина, Е. Иолка, В. Штейна, И. Лурье, П. Осипова, Н. Калемина, А. Мухарджи.
      Политические мотивы и оценки превалировали над научным анализом и фактами. Говорилось о том, что теория азиатского способа производства не дает правильной оценки социально-экономического строя на Востоке, выводы ее неверны и вредны политически; они извращают марксистско-ленинскую позицию и т.д. Теория азиатского способа производства объявлялась троцкистской и предлагалось выкинуть ее за борт марксистско-ленинского востоковедения.
      Характерным в этом плане было выступление одного из последовательных и известных критиков этой теории Е. Иолка. "Совершенно очевидно, - говорил он, - что в таких условиях всякие, ошибочные марксистские работы могут быть широко использованы нашими врагами. Когда из СССР - этого общепризнанного очага революционной марксистской теории - "экспортируются" неверные установки, да еще иногда под высокоавторитетной маркой Комакадемии, то совершенно ясно, что это может иметь вреднейшие последствия для нас. Когда, например, китайским товарищам преподносят теории о том, что джентри не есть явление, пережиток феодального порядка, что в Китае существовали какие-то особые "азиатские" отношения и т.п., то это, конечно, может дезориентировать, вносить путаницу в идеологию пролетарского авангарда. Вот почему мы с такой резкостью критикуем теорию особого "азиатского" способа производства, - вот почему мы считаем особо актуальным делом борьбу с ней, как с уклоном от марксистско-ленинской методологии, чреватым ошибочными политическими установками."(69)
      В защиту азиатского способа производства выступили В. Струве, С. Ковалев, И. Плотников и Г. Па-паян.
      Несмотря на некоторые различия в аргументах и трактовках, касающихся раскрытия специфики азиатского способа производства, его места в развитии общества, эти авторы были солидарны в главном - все они считали, что азиатский способ производства существовал реально.
      Анализируя материалы этих дискуссий, мы акцентировали внимание на тех положениях, которые раскрывали наиболее существенные и характерные черты азиатского способа производства.
      После этих дискуссий проблема азиатского способа производства была закрыта, хотя и в 30-е гг. еще встречались работы, в которые анализировались проблемы азиатского способа производства (в основном, с точки зрения его отрицания). Причем научные аргументы все больше уступали место политическим аргументам, а то и полностью заменялись ими. Причина этого, видимо, была не только в господствующем в те годы догматизме, о котором говорил Дж. Нидам, но и в том, что система общественных отношений, которая сложилась к тому времени в СССР, очень сильно напоминала азиатский способ производства. Кстати, большие сходства между манджурской империей и маоистским режимом в Китае видит В.И. Семаков.(70) В этом смысле характерным является работа Л.Г. Пригожина "Карл Маркс и проблема социально-экономических формаций", где немало места отведено азиатскому способу производства. Автор, пытаясь доказать, что азиатский способ производства представляет собой лишь одну из разновидностей феодализма на Востоке, замечает: "Нет необходимости подробно останавливаться на политическом вреде, который приносит теория "азиатского способа производства", не случайно являющимся орудием троцкизма для его контрреволюционных нападок на партию и теорией всякого рода националистических и оппортунистических течений в странах Востока (в Китае и других странах".(71)
      Однако, несмотря на это, в 20-30-е г. было сделано немало по исследованию генезиса становления и развития этого способа производства, разработке его характерных черт и особенностей, а также установлению сущности азиатского способа производства и его места в истории общественного развития. Анализ дискуссии показал, что многие ее материалы не потеряли своего значения, более того, они становятся актуальными в современных условиях развития нашего общества.
      Таким образом, можно заключить, что азиатский способ производства является самостоятельным способом производства с особой, только ему присущей, системой производительных сил, производственных отношений и политической надстройкой.
      _______________________________________________________________________
      Глава III. ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ СОВРЕМЕННОГО АЗИАТСКОГО СОЦИАЛИЗМА
      Основой азиатского социализма, как было показано в первой главе, является государственная собственность. Она составляет подавляющую часть всех фондов материальной и нематериальной сфер. Доля других форм собственности (кооперативной, колхозной и частной собственности граждан) остается незначительной. Собственность - это, прежде всего, присвоение людьми материальных и духовных благ. В понимании собственности нужно исходить из такого понятия как присвоение. Собственность - это то, что принадлежит кому-то, и в ней следует видеть триаду: что присваивается (объект собственности), кто присваивает, т.е. чьи они (субъекты собственности), и какие отношения (связи, взаимосвязи) складываются между людьми (субъектами) по принадлежности, распоряжению, владению и использованию. Эти отношения называются имущественными, юридическими, они закреплены правовыми законами. Важно указать, что юридические формы собственности являются одновременно и экономическими отношениями, последние "работают", функционируют при закреплении их правовыми законами. При этом социальный облик собственности определяется не только характером соединения работника со средствами производства, но и со своей рабочей силой. Эти два вида соединения и являются первопричиной многообразия форм собственности. Отрицание этого закона и сведение всех форм собственности к одной, единой государственной собственности, монопольному ее положению означают на деле тупиковое состояние.
      В реальной жизни государственная собственность - это присвоение общественных благ самим государством. Но государство - это не только аппарат в руках того или иного класса или социальных групп для осуществления и защиты своих интересов, но и сами представители этих классов и социальных групп. Это те люди, которые заняты в аппарате управления. Поэтому присвоение общественных благ осуществляется этим аппаратом.
      Хотя производство и носит общественный характер, но его результаты присваиваются корпоративно или частно. Государственная собственность не отрицает такую форму присвоения, а наоборот, предполагает.
      В современных условиях на одном полюсе общественных отношений находится государство с его практически необъятной собственностью на средства производства, а на другом - основная масса населения, лишенная средств производства, отчужденная от собственности на средства производства и управления, а соответственно и от власти. На поверхности явлений государственная собственность и общенародная собственность совпадают, потому что существует видимость, будто государство носит общенародный характер. Между тем, государство выражает интересы тех слоев населения, которые представлены в аппарате государственного и партийного управления. Причем, это может быть более или менее постоянный круг людей, а может и не быть. В данном случае не обязательно, чтобы государственный аппарат, присваивающий общественные блага, состоял из одних и тех же лиц, да это практически и невозможно. Главное здесь заключается в том, что эти люди в силу занимаемой должности, участвуют в присвоении общественных благ.
      Многие экономисты видя, что в сущности государственная собственность не совпадает с общенародной собственностью, объясняют это деформацией производственных отношений социализма. Между тем, это нормальное состояние азиатского социализма, при котором государственная собственность - это не общенародная собственность, а собственность самого государства. Общенародная собственность предполагает собственность всего народа и каждого представителя этого народа в отдельности одновременно. При государственной же собственности сам человек принадлежит государству, потому что, кроме указанных в первой главе причин, государство практически опосредует все общественные отношения, а значит и все экономические отношения, в которые входит человек. И вне этих отношений человек не существует как человек.
      Поэтому представляется бессмысленным часто встречающееся в экономической литературе словосочетание типа "государственная общенародная собственность". Если собственность государственная, то это уже не общенародная, а если эта собственность общенародная, то она не может быть государственной. Ни народ в целом, ни отдельный человек, не относится к государственной собственности, как к своей.
      В государственной собственности нельзя видеть и деформацию общенародной собственности, ибо либо она есть, либо ее нет. Если ее нет, то это означает, что существуют другие формы собственности - в данном случае государственная собственность, которая никакого отношения к общенародной собственности не имеет. Государственная собственность была установлена сразу же после революции потому, что, во-первых, сам социализм мыслился как государственный, во-вторых, он не мог быть иным в силу низкого уровня развития производительных сил и того уклада жизни, который имелся на лицо в России. Поэтому говорить о том, что произошла деформация собственности необоснованно.
      Представление о деформации социалистической собственности частный случай концепции деформированного социализма. На самом же деле никакой деформации не было. "Азиатский социализм" развивался так, как должен был развиваться, исходя из того уровня развития производительных сил и культуры, который имелся в наличии, и который был унаследован нашим обществом. Общество имеет свою логику развития. Конечно, отдельные лица и обстоятельства могут вносить определенные коррективы или вмешиваться в ход его развития, но не это имеет решающее значение, определяющее - это законы и закономерности развития. Поэтому нельзя считать обоснованными попытки рассматривать развитие нашего общества как отклонение от намеченного пути, деформацией.
      Концепция деформированного социализма исходит из некоего идеала, к которому должно было стремиться общество, и если движение не ведет к нему, то считается, что имеют место отклонения, деформации. Кстати, сами классики марксизма всегда выступали против каких-либо идеалов, к которым должно стремиться общество, у нас же все время, на протяжении многих десятилетий было стремление к какому-то идеальному обществу, во имя чего и приносились жертвы целых поколений. Маркс и Энгельс неоднократно подчеркивали, что коммунизм - это не идеал, а движение, и что рабочему классу надо дать лишь простор тем элементам нового общества, которые уже развились в недрах старого буржуазного общества. И если мы приписываем классикам то, чего они никогда не говорили и не могли говорить, потому что это противоречило бы их же доктрине материалистического понимания истории, более того всегда выступали против этого, то мы делаем их утопистами. Этим занимались наши вожди, осуществляя свои утопические планы наперекор действительным возможностям. Классики же предвосхищали продолжительную борьбу, целый ряд исторических процессов. Причем, чем менее развиты производительные силы, тем этот процесс должен быть более длительным и мучительным. Так что легковесные представления о социализме и коммунизме были приписаны классикам позже. Однако вновь вернемся к проблеме собственности.
      При государственной собственности предприятия и организации не являются субъектами собственности, т.е. они не присваивают созданные ими продукты, они выступают объектами управления, только пользователями объектов государственной собственности. За их использование часть созданного продукта поступает в распоряжение предприятия и организации, а часть изымается государством, реальным собственником. Руководитель предприятия - ставленник (представитель) государства и управляет он предприятием или организацией от имени государства. Поэтому обоснованно то, что эти руководители назначаются государством (выборная система быстро была заменена).
      Отдельные члены азиатского социализма выступают совладельцами средств производства. Совладение средствами производства и их результатами означает, что отдельные члены общества и все они вместе не могут присваивать их себе, но они могут сообща, вместе пользоваться ими под началом и контролем государства и в его интересах. Это совладение средствами производства дает возможность работающим получать от государства необходимые средства существования. Равное (одинаковое) отношение основной массы работников к средствам производства предполагает уравнительное распределение благ в личное потребление.
      Из средств существования, полученных от государства на основе права совладельца средствами производства, создается собственность отдельных граждан, именно к этой собственности они относятся как к своей. Другими словами, источником личной собственности является реализация отношения совладения средствами производства каждого члена общества.
      Таким образом, в современных условиях азиатского социализма государство остается единственным реальным собственником - ни предприятия и организации, ни тем более отдельные члены общества не являются собственниками средств производства.
      Поэтому, когда утверждается, что сейчас реальный собственник трудящийся вытесняется и его место занимает хозяйственная или бюрократия вообще, то все становится с ног на голову. Трудящиеся массы никогда не были собственниками, поэтому они не могут быть вытеснены.
      Они сразу же после революции были отчуждены от собственности и соответственно от власти. Поэтому они не могли терять того, что они никогда не имели, что никогда им не принадлежало.
      Раз отдельные члены общества не являются реальными собственниками средств производства и продуктов, созданных ими, то они не могут претендовать на свою часть в государственной собственности или на свою долю в созданном ими продукте. Продукт, созданный работником, отчуждается от него и присваивается государством. В условиях, когда собственником средств производства является государство, то и произведенный продукт принадлежит именно ему. Государство аккумулирует произведенный общественный продукт, получая практически неограниченные возможности для использования своей власти. В результате государство оказалось выше общества. Не государство было подчинено обществу, а общество государству.
      Государство и устанавливает, какую долю общественного продукта, по какой статье ее реализовать. Оно определяет также сколько выделить на воспроизводство средств производства, сколько на расширение воспроизводства, на страхование и резервные фонды и т.д. Самое главное, оно имеет возможность определять свою долю, которая направляется, на содержание самого государства, его органов - армию, МВД, КГБ и пр. В этом выражается главный экономический интерес государства. Оно определяет также, сколько средств направляется на развитие здравоохранения, культуры, искусства и образование. Но эти средства изыскиваются уже после вычета тех средств, которые идут на государственные нужды. Отсюда та уродливая система, которая сложилась у нас в обеспечении ресурсами этих нематериальных отраслей народного хозяйства, - по остаточному принципу.
      И сколько бы ни говорили, и ни писали об остаточном подходе к обеспечению их ресурсами, он продолжает иметь место, потому что сохраняется господствующий принцип распределения общественного продукта.
      Государство устанавливает также и долю фонда средств существования трудящихся. При этом всегда возникают противоречия между государством и трудящимися массами, потому что при данной величине общественного продукта, при уменьшении доли государства увеличивается доля трудящихся масс и, наоборот.
      Таким образом, государство, имея такой рычаг распределения общественного продукта, получает большую политическую власть, что является производным от его экономической власти в процессе общественного производства, где и создается этот продукт.
      Общественный характер производства, достигая в наше время очень высокого уровня, все в большей степени предполагает и объективно требует общественного присвоения. Однако присвоение реально остается государственным, потому что совладение средствами производства обеспечивает лишь совместное использование, но отнюдь не присвоение.
      Отсюда противоречие между общественным характером производства и государственной формой присвоения, которое привело к торможению развития производительных сил, к застойным и, наконец, кризисным явлениям в экономике.
      Субъектом собственности на территории СССР являлось государство, которое передавало право распоряжения на территории отдельных национальных образований этим образованиям. Последние в свою очередь передают часть своих полномочий более мелким, более низким образованиям.
      Таким образом, получалась многоступенчатая система отношений господства. Союзное государство господствовало над союзными республиками, тем самым осуществляя свое господство над отдельными членами этих республик и всеми жителями союзного государства в целом. Республиканское государство осуществляло господство над входящими в его состав национально-территориальными образованиями (республиками, краями, областями, округами), значит и жителями всей республики, всех этих образований. Самые низкие национально-территориальные образования осуществляют господство над своими жителями. В этих условиях наибольший гнет падал на жителей самых низких национально-территориальных образований, которые подвергались эксплуатации своего государства, государства республики и союзного государства.
      Экономическое господство выражается в том, что более низкие национально-территориальные образования передают более высокому образованию часть созданного на их территории прибавочного продукта. Но эта передача не что иное, как неэкономическое принуждение, эта часть прибавочного продукта принадлежит более высокому национальнотерриториальному образованию в силу государственной собственности. Это экономическое господство и определяет юридическую, правовую формы господства. Более высокий уровень национально-территориального образования может отменить решение более низкого образования, тем самым проявить право своего экономического и политического господства. Это и есть реализация одной из форм государственной собственности. И здесь мы видим деспотическую форму правления.
      Следует особо подчеркнуть, что речь идет не о порабощении одного народа другим, одной нации другой, а о порабощении данным государством своего народа и других народов в силу многоступенчатой системы государственной власти.
      Для того чтобы поставить на один уровень разные национальнотерриториальные образования, надо устранить монополию государственной собственности, основу многоступенчатой государственной власти.
      А теперь мы имеем полный распад тоталитарного союза, разрушение центра и одновременно образование содружества свободных и самостоятельных государств. Свободных от центра, но не свободных в истинном смысле, потому что деспотический центр сместился на уровень республики. И эти республики-государства не устраняют эту многоступенчатую систему господства. Более того, некоторые из них применяют по отношению к своим внутренним образованиям насилие.
      Таким образом, глубокий кризис в экономике является результатом кризиса государственной собственности. Именно последний рождает другую форму частного присвоения - частную собственность.
      Воскрешение частной собственности не есть реализация чьей-то воли или желания (ни государства, ни партий, ни других сил) - это объективный, закономерный процесс. Это общественное явление, которое вызрело в глубинных недрах нашего общества, получив форму так называемой теневой экономики. Одно дело сознательное использование частной собственности для решения каких-то экономических задач, скажем, для поднятия производительных сил, как это было во время нэпа, другое дело, когда эта собственность сама зарождается и развивается в системе общественных отношений. В первом случае субъективное отношение к частной собственности, контроль над ней, во втором - стихийный процесс возвращения к старым общественным формам. Это экономический факт, который требует своего юридического, правового оформления. И он получит его, потому что не может быть столь длительного противоречия между экономической и юридической формами. Там, где он не получает этого оформления, там он этого добивается силой.
      Многолетний застой, а теперь и глубокий экономический кризис (при росте численности населения) привел к снижению и без того низкого уровня жизни населения. И здесь, к сожалению, мы видим, что на практике осуществляется прогноз Маркса и Энгельса. Основная масса населения нашего общества влачит довольно бедное существование, находится ниже черты бедности, распространяется всеобщая нищета. Сейчас, когда началась настоящая борьба за самые насущные предметы (вряд ли классики предполагали, что будет такая нехватка благ), возникают старые отношения собственности. Причем они имеют тенденцию к укреплению и развитию. Большинство членов общества (в большей или меньшей степени) являются рабами материальных благ. Нехватка этих благ привела к всеобщей преступности. Люди развращены и извращены господствующими общественными отношениями. Они во многих случаях становятся участниками и соучастниками преступлений: хищений, приписок, фальсификаций и т.п.
      Мы вновь и вновь убеждаемся в прозорливости классиков и в их правоте относительно того, что уничтожение частной собственности без соответствующей предпосылки - не только теоретическая фикция, но и практически неосуществимая вещь. Мы практически убеждаемся в том, что уничтожение частной собственности одним ударом ничего не дает для построения нового общества, В настоящее время возрождается частная собственность в ее различных формах и оттенках. И этот процесс будет продолжаться до тех пор, пока частная собственность не займет свое место в системе общественных отношений и не получит своего юридического оформления.
      Развитие частной собственности в наших условиях - это прогрессивный процесс, так как оно служит развитию производительных сил. Но что значит - возрождение частной собственности? Это означает, что возрождаются и ее субъекты - частный товаропроизводитель и торговец, средний и крупный буржуа. Но это не те буржуа, которые были до революции (хотя и их возвращение не исключено), а те, которые создавали современные. общественные отношения. Это потомки тех рабочих, крестьян и других социальных слоев, которые осуществили революцию и заложили основу господствующей системы. И теперь мы воочию убеждаемся в правоте раскрытия тайны первоначального накопления капитала, данного Марксом в его "Капитале", - в других исторических условиях и при иных обстоятельствах. Но методы и формы те же - насилие, грабеж, преступления и т.п.
      Если в прошлом (в эпоху так называемого застоя) были созданы экономические условия для накопления денег, то сейчас (в эпоху перестройки и постперестройки) создаются правовые условия и предпосылки для реализации этих накопленных средств, т.е. превращения денег в капитал. Поэтому нельзя не видеть органическую экономическую связь между этими двумя эпохами развития нашего общества. Но это только одна, стихийная сторона развития частной собственности. Другая сторона сознательное разгосударствление и приватизация собственности. Последняя осуществляется самим государством ввиду кризиса его собственности.