Волги{563}. При этом штаб верховного главнокомандования точно рассчитывал: преодоление Кавказа осуществится по трем направлением - вдоль побережья Черного моря на Батуми, по Военно-Грузинской дороге и вдоль Каспийского моря на Махачкалу и Баку; горным частям предстояло двинуться через перевалы Главного хребта. Читая план, нельзя не чувствовать уверенности ОКВ в том, что "текущие восточные операции" не станут помехой скорого завоевания вермахтом ближневосточной нефти. И тем более они не смогут замедлить оккупацию в ближайшем будущем уральской индустриальной области. 27 июля ОКВ определило силы для "широко задуманной моторизованной экспедиции" на Урал: восемь танковых, четыре моторизованные дивизии и несколько пехотных соединений{564} вскоре двинутся по "русским равнинам" к восточной границе Европы и там, на перевалах Уральского хребта, завершат покорение континента.
      IV
      Соображения ставки Гитлера были восприняты в генеральном штабе сухопутных сил довольно скептически. В последующие дни ОКХ стало активно добиваться отмены новых далеко идущих решений, хотя полностью соглашалось с предыдущими. Произошло это потому, что именно Браухич, Гальдер и их аппарат, а никак не верховное руководство, находились под постоянными атаками фронтовых командиров, уже давно требующих изменить непосильное для Восточного фронта бремя задач и непрерывно сообщающих о тяжелых потерях, об упорном, все время растущем сопротивлении советских войск, о перенапряжении всего военного механизма. Начальник штаба группы армий "Центр" 17 июля докладывал: "Положение с горючим в танковых группах, особенно в 3-й танковой группе, настолько серьезно, что в настоящее время больше не представляется возможным делать большие переходы"{565}. Штаб 2-й армии доносил 23 июля: "Положение с лошадьми и автотранспортом в настоящее время плохое... Сильно дают себя чувствовать высокие потери, в особенности убыль офицеров". В результате объявлялось решение: "Армия временно переходит к обороне... Командование армии твердо убеждено в том, что армия сможет удержать предписанную ей приказом линию"{566}. В тот же день штаб 4-й армии сообщил о "несломленном боевом духе русских"{567} и т. д. После таких докладов могли ли Браухич и Гальдер не возразить против лихой директивы ОКВ No 33 насчет того, чтобы вермахт немедленно оказался на Волге? Однако возражали они так, чтобы сохранить свой престиж в армии, снять с себя ответственность за неудачи и вместе с тем, как всегда, остаться лояльными к фюреру.
      Днем 23 июля Браухич появился у Кейтеля. Стараясь быть возможно более твердым, во всяком случае в той степени, на которую он, питавший страх перед фюрером, мог отважиться, Браухич вошел к генерал-фельдмаршалу и сказал:
      - Осуществление оперативных намерений, изложенных в "Дополнении" к директиве No 33, я считаю, ввиду положения на фронте, особенно в группе армий "Центр", пока невозможным. Я настойчиво прошу вас, как начальника штаба верховного командования, взять обратно составленное, но еще не подписанное "Дополнение" к директиве, т. е. отменить его по крайней мере до тех пор, пока закончится идущее сейчас сражение.
      Кейтель, конечно, отказался выполнить просьбу Браухича, ибо он был одним из авторов "Дополнения" и не собирался идти к фюреру насчет отмены собственных предложений.
      Днем 23 июля "Дополнение" было подписано и разослано. Браухич решился попросить приема у Гитлера{568}.
      В тот же вечер фюрер его принял. Пришли также Гальдер и Хойзингер. Когда Гальдер, развернув карты на широком столе, начал доклад, фюрер услышал более чем сдержанные оценки положения и перспектив. Прежде всего начальник генерального штаба подчеркнул, что при проведении дальнейших операций следует ожидать сильного сопротивления русских, которые имеют сейчас на фронте 93 дивизии, в том числе перед группой армий "Центр" - 35 1/2 дивизии, а перед группой армий "Север" - 34 дивизии. Потери собственных войск оценивались в 50% для танковых и моторизованных дивизий и в 20% - для пехотных{569}. На юге немецкие войска не смогут преодолеть Днепр раньше середины августа. Группе армий "Центр" предстоит прежде всего заняться ликвидацией "смоленского мешка", что тоже непросто. При наступлении на Москву она встретит сильнейшее сопротивление и крепкую противовоздушную оборону. Что касается войск на севере, то начальник генерального штаба смог лишь сказать о плохой их группировке и поставить вопрос о необходимости ее изменить{570}. Ко всему этому Гальдер сослался на большую потерю времени, которую вызовет проведение операций, задуманных ОКВ, причем конечная цель войны таким путем все равно не будет достигнута.
      Столь пессимистический доклад без предложений о путях достижения конечной цели, поставленной им самим, явно не понравился фюреру. Руководители армий выслушали длинную речь, из которой следовало, что Гитлер не имеет никаких новых идей, кроме исходного плана войны и своего пресловутого "Дополнения" к директиве No 33. Гитлер вновь напомнил о "трех первостепенных целях": первая Ленинград, "важный в индустриальном и морском отношении, главнейший город большевизма"; вторая цель - Москва и третья - "Украина с промышленным центром и нефтяным районом восточнее"{571}.
      - Как я уже говорил вам, - заявил с раздражением Гитлер, - после окончания битвы под Смоленском 2-я и 3-я танковые группы должны быть повернуты направо и налево для поддержки групп армий "Юг" и "Север". Группе армий "Центр" предстоит наступать на Москву пехотой.
      Но тут, ясно обнаруживая неуверенность, импульсивность своих решений, Гитлер пообещал "снова проверить целесообразность ранее полностью оправдывавших себя принципов использования подвижных соединений"{572}.
      Вечерний визит к Гитлеру закончился для Браухича и Гальдера весьма незначительным успехом, и уж конечно они не смогли поколебать уверенность своего верховного главнокомандующего в скорой победе. Тем временем войска получили приказ о дальнейшем наступлении в глубь Советского Союза.
      Командование сухопутных сил, которому предстояло выполнять директивы Гитлера, в конце июля 1941 г. в достаточной степени осознало силу Красной Армии. Трудно сказать, намечались ли первые признаки отрезвления всех. Но во всяком случае Браухич и Гальдер поняли, что достигнуть тех рубежей, которых требовало ОКВ, в ближайшее время не удастся. И они не собирались нести всю ответственность за срыв "предначертаний" Гитлера, за ошибки Кейтеля, Иодля и их аппарата. Штаб сухопутных сил пытался воздействовать на ОКВ, чтобы до поры до времени отложить тщетные попытки выполнить невыполнимое. Браухич и Гальдер не ограничились визитом к Гитлеру и той же ночью составили документ, фиксирующий их взгляды на положение дел. Затем появилась на свет еще одна, более подробная записка, содержание которой теперь уже со всей очевидностью говорило о надвигавшемся кризисе.
      Первый документ повторял доложенные Браухичем Кейтелю возражения против "Дополнения" к директиве No 33. Во второй записке, разработанной штабом сухопутных сил, особо подчеркивались трудности достижения намеченных целей.
      После многих реверансов в адрес верховного руководства и, оговариваясь, что он исходит лишь "из военных соображений", штаб сухопутных сил излагал мнение о продолжении войны на Востоке. "Стремление русских будет заключаться в том, чтобы создать оборонительный фронт между Черным и Балтийским морями и остановить перед ним продвижение наших сил до наступления зимы. Они стремятся к позиционной войне по возможности впереди своих важных промышленных центров. Если им это удастся, то мы будущей весной встретимся с заново сформированными, вооруженными и обученными силами русских. Такое обстоятельство уже в ближайшее время потребовало бы использовать на Востоке крупнейшие немецкие силы. Стратегическая цель войны против России - в войне на два фронта быстрее устранить одного противника, чтобы иметь затем возможность всеми силами разбить другого (Англию), - тем самым не была бы достигнута. Поэтому задача дальнейших операций на Востоке состоит в том, чтобы при всех обстоятельствах сорвать этот план противника и тем самым создать предпосылки для выхода подвижных групп в глубину русского пространства". Это намерение, по мнению ОКХ, можно лучше всего выполнить, если удастся, "наступая на Москву, сломать спинной хребет русского оборонительного фронта. В этом наступлении будут уничтожены все предполагаемые крупнейшие русские силы, потому что русские будут биться за Москву до последнего и беспрестанно вводить в бои новые силы. Захватом района Москвы будет разгромлен центр русского аппарата управления, транспортный центр русских и важнейший центр русской промышленности. Россия будет разрезана на северную и южную половины, и тем самым будет чрезвычайно затруднено организованное сопротивление"{573}.
      Штаб сухопутных сил предлагал, чтобы группа армий "Центр" начала готовить наступление на Москву, в котором участвовали бы не только пехотные, как требовал штаб верховного руководства, но и танковые войска. Браухич и Гальдер считали, что такое наступление может начаться не позже 12 августа и тогда в начале сентября будет достигнута Москва{574}. Они просили ОКВ доложить их мнение фюреру с тем, чтобы окончательное решение о наступлении на Москву было бы принято 4 августа.
      Руководители генерального штаба нашли в себе силы, чтобы сказать наконец Гитлеру о мощи Красной Армии и, следовательно, тем самым косвенно признать ошибочность своих довоенных оценок. Более того, они уже в конце июля допускают возможность неудачи столь желанного для них наступления на Москву и признают, что Советский Союз своим героическим сопротивлением уже добился крупного политического и военного выигрыша. И в итоге, что особенно важно, генеральный штаб впервые, в разгар летней кампании, ставит вопрос о возможности продолжения войны зимой, о кошмаре превращения "молниеносной войны" в позиционную, следовательно, о провале исходного плана агрессии против Советского Союза и о возможной, с их точки зрения, "войне на два фронта" против СССР и Англии{575}.
      Но вместе с тем генеральный штаб сухопутных сил, как и всегда, принципиально един с Гитлером и стремится лишь наилучшим образом выполнить единую задачу, пусть несколько иным путем. Он готов продолжать наступление, хотя теперь осведомлен, что такое Красная Армия и как она воюет. Генеральный штаб просит лишь одного: укрепить войска и главный удар сосредоточить на Москву. Ведь Клаузевиц и Мольтке учат, что после занятия вражеской столицы сразу наступает победа.
      Пройдет очень немного времени, и германскому генеральному штабу придется убедиться в ошибках и заблуждениях не только Гитлера, но и в своих собственных, в обреченности и "южного", и "северного", и "московского" вариантов. И, наконец, в том, как опасно пользоваться советами даже больших военных авторитетов прошлых эпох, когда имеешь дело с новыми обстоятельствами в новую эпоху.
      V
      Чтобы понять, почему германское верховное командование в период с 23 по 30 июля начало пересматривать свои планы наступления на Восточном фронте, нужно обратиться к действиям советских войск под Смоленском. Тогда станет совершенно понятно, что дело не в том, что Браухич или Гальдер сумели за неделю убедить фюрера в своей правоте, что суть вопроса не в искусстве и трезвом взгляде генштаба и не в том, что генералы смело противостояли Гитлеру. Дело прежде всего в другом: Красная Армия своей героической борьбой сорвала планы ОКВ, вынудила Гитлера отказаться от планов немедленного наступления к Волге, на Кавказ и Ближний Восток и отдать приказ о переходе к обороне на главном центральном направлении советско-германского фронта. Ставка Верховного Командования Красной Армии приняла срочные меры по выдвижению на западное направление свежих сил, по расширению фронта обороны, созданию ее глубины и строительству оборонительных рубежей{576}. 20 июля по требованию И. В. Сталина главком западного направления маршал С. К. Тимошенко начал организацию наступления с целью ударами с трех направлений на Смоленск разгромить войска фон Бока. В последующие дни борьба достигла предельного накала. Ее главными очагами стали районы Смоленска, Ярцева, Ельни.
      Вот некоторые документы советского командования, характеризующие атмосферу тяжелейшей борьбы тех дней.
      Доклад маршала Тимошенко в Ставку 22 июля: "В Смоленске седьмой день идет ожесточенный бой. Наши части на утро 21 июля занимают северную часть города, вокзал на северо-западе, сортировочную станцию и аэродром в северо-восточной части. По показаниям прибывших вчера пленных, город завален трупами немцев. Наши части понесли также большие потери... Рокоссовский сегодня предпринял обход с флангов и тыла, но контратакой немцев вынужден отвести свой правый фланг на восточный берег р. Вопь, удерживая 38 сд тет-де-пон у Ярцево... 107 сд отбила трехкратную атаку севернее Ельня с большими потерями противника"{577}.
      24 июля маршал С. К. Тимошенко доносил в Ставку: "В результате упорной борьбы в Смоленске части 16 армии продолжают удерживать северную, северо-западную и восточную части города, все время атаковывают противника, занимающего южную и юго-западную часть города... 20 армия т. Курочкина, сдерживая атаки до 7 дивизий противника, нанесла поражение двум немецким дивизиям, особенно вновь прибывшей на фронт 5 пехотной дивизии, наступавшей на Рудня и к востоку. Особенно эффективное и успешное действие в разгроме 5 пехотной дивизии оказала батарея "PC", которая тремя залпами по сосредоточенному в Рудня противнику нанесла ему такие потери, что он целый день вывозил раненых и подбирал убитых, остановив наступление на целый день. В батарее осталось 3 залпа. Просим о присылке еще двух-трех батарей с зарядами. 20 армия перегруппировала свой 5 мехкорпус и прикрыла тыл тов. Лукина и подготовила его, во взаимодействии с т. Хоменко, для удара в тыл ярцевской группировки противника.
      В районе Ярцево в течение 3 дней идут кровопролитные бои с большими потерями для обеих сторон... В 13 армии могилевский корпус, окруженный 5 пехотными дивизиями, в результате упорных боев, особенно 22 и 23 июля, разбил две дивизии противника. Немцы образовали кольцо вокруг Могилева, и командующему 13 армией приказано, приведя армию в порядок, совместно с частями 21 армии и 4 армии начать наступление для соединения с могилевским корпусом"{578}.
      27 июля маршал Тимошенко сообщал: "Противник, встречая наше упорное сопротивление, в ярости бросается во все стороны, и последнее движение частей ярцевской группировки на юг преследует цель отрезать пути питания 16 и 20 армий. К 20.00 27.7 обнаружено его поспешное окапывание по западному берегу р. Вопь и р. Днепр на участке южнее Ярцево, Задня... Ярцево твердо удерживается Рокоссовским"{579}.
      На следующий день начальник штаба главкома западного направления маршал Б. М. Шапошников отдавал распоряжение войскам:
      "1. Противник мечется и старается замаскировать свою неготовность к активным действиям мелкими наступлениями на различных участках нашего фронта.
      2. Главнокомандующий приказал потребовать от всех командиров и бойцов самых решительных активных действий и не терять ни одного часа в нашем наступлении, а потому:
      1) Всем командующим группами вести самое решительное наступление, не давая противнику приводить себя в порядок и опомниться от наших ударов.
      2) Не переоценивать силы противника, не думать, что он силен, что он не несет потерь, а поэтому стоек и непобедим. Наоборот, противник несет большие потери и с трудом держится под нашими ударами..."{580}
      Стойкая оборона советских войск, их упорные наступательные действия выматывали группу армий фон Бока. Генерал Гот, командующий 3-й танковой группой, докладывал ему в эти дни: "Потери в танках составляют теперь 60-70% состава"{581}. Под Ельней немецкие войска несли тяжелейшие потери. П. Карелль пишет: "Далеко из линии фронта выдвинута на восток ельнинская дуга. Это была вершина немецкого фронта... Она - естественный стратегический плацдарм для наступления на Москву... С конца июля до начала сентября здесь развернулась первая большая оборонительная битва группы армий "Центр". Девять немецких дивизий в течение недель прошли через кровавую печь Ельни"{582}.
      В начале августа на центральном участке советско-германского фронта установилось определенное равновесие сил. Окруженные западнее Смоленска советские 20-я и 16-я армии прорвались из кольца и отошли за Днепр. Армии маршала Тимошенко охватили фланги группы армий "Центр". Здесь все остановилось. Между группами армий "Центр" и "Юг" образовался огромный разрыв{583}.
      Гитлер начал колебаться: быть может Браухич и Гальдер в чем-нибудь и правы? Способна ли действительно группа армий "Центр" продолжать наступление? Чтобы проверить точку зрения штаба сухопутных сил, в Борисов к Боку вылетел Кейтель. Вечером 23 июля он появился в штабе группы армий. В итоге беседы с командующим начальник ОКВ выяснил, что войска фон Бока действительно не могут продолжать наступление{584}. Попытки убедить штаб в Борисове, что конечная победа близка, разбивались о неопровержимые аргументы: Красная Армия стоит насмерть, немецкие войска нуждаются в передышке и пополнении.
      В эти последние дни июля 1941 г. в ОКВ и ОКХ наблюдается причудливое переплетение самых разных планов и мнений, высокомерной уверенности и затаенного, впервые пробудившегося понимания опасности. Гитлер, Кейтель, Иодль как бы убеждают себя и армию, что ничего особенного не произошло, и если вермахту придется сделать остановку в центре Восточного фронта, то лишь временно и никак не из-за русского сопротивления, а потому что нужна пауза и фюрер вообще теряет интерес к Москве.
      27 июля в специально рассылаемой информации для высшего руководства вооруженных сил штаб верховного командования сообщал: "Генерал Иодль изучает вопрос о продолжении операций после завершения битвы под Смоленском. Он высказывается за то, чтобы все же иметь в виду наступление на Москву. Не потому что имеет значение вражеская столица, но вследствие того, что здесь следует ожидать появления боевых групп противника"{585}.
      На следующий день руководство сухопутных сил было оповещено: "Фюрер снова повторяет, что для него промышленный район Харькова важнее Москвы"{586}. Такая оценка предшествовала более важному решению, окончательно сложившемуся в тот же день на очередном совещании в "узком кругу": "Ввиду развития обстановки в последние дни, прежде всего вследствие ввода противником новых крупных сил перед фронтом и на флангах группы армий "Центр", фюрер пришел к убеждению, что мысль о продолжении глубоких операций, как он находил это необходимым в "Дополнении" к директиве No 33 от 23 июля, должна пока отступить на задний план перед уничтожением вражеских сил, действующих перед фронтом. Поэтому фюрер указал в качестве неотложной задачи главнокомандующему сухопутными силами на необходимость улучшить обстановку на правом фланге группы армий "Центр" путем разгрома группировки противника, находящейся в районе Гомеля и севернее. Для этого 2-я танковая группа после необходимого ее пополнения должна наступать из района Кричева и восточнее в строго юго-западном направлении на Гомель, чтобы не допустить отхода противника на восток или на юг"{587}.
      Так, меньше чем через неделю верховное командование отказалось от своих иллюзорных планов, от надежд на "немедленную победу". О "быстрейшем выходе к Волге" и "скором возвращении домой" стали как-то деликатно умалчивать. Кроме того, фюреру ничего не оставалось, как "утвердить" переход фон Бока к обороне. Но вряд ли для солдат группы армий "Центр" имело особое значение, что вот теперь они обороняются и по приказу фюрера, отданному после того, как их бросило в оборону такое стойкое сопротивление советских войск Западного фронта. Фюрер стал "утверждать" успешные действия противника. Что-то такого еще не бывало в практике вермахта!
      Официальная отмена Гитлером принятого неделю назад решения о немедленном захвате Москвы, выходе к Волге, на Кавказ и возвращении домой части войск произошла 30 июля, когда фюрер подписал директиву No 34: "Развитие обстановки в последние дни, появление крупных сил противника перед фронтом и на флангах группы армий "Центр", положение со снабжением и необходимость предоставить 2-й и 3-й танковым группам около 10 дней для отдыха и пополнения их соединений требуют пока отложить дальнейшие задачи и цели, поставленные директивой No 33 от 19.7 и "Дополнением" к ней от 23.7"{588}.
      ОКВ приказывало на северном участке Восточного фронта продолжать наступление на Ленинград; на южном участке фронта "уничтожить крупные силы противника западнее Днепра", захватить плацдарм на Днепре у Киева и южнее и создать условия для ввода 1-й танковой группы на восточном берегу реки.
      Группе армий "Центр" разрешалось проводить лишь частные действия для улучшения позиций на флангах. Понесшие большие потери 2-я и 3-я танковые группы выводились с фронта для отдыха и пополнения{589}. Это было уже нечто совсем другое.
      Прошло немногим больше месяца, и мастера "блицкрига" в немецких штабах становились все более озабоченными: что же такое происходит?
      VI
      Утром 4 августа Гитлер, Кейтель и Иодль прибыли на центральный участок Восточного фронта, в город Борисов, где располагался штаб фон Бока. Здесь предстояло разрешить все новые вопросы, возникшие из-за того, что ход событий стал принимать совсем неожиданный оборот. Когда все расселись в просторном помещении штаба, генерал-фельдмаршал Бок, сухопарый, натянутый, как струна, подошел к карте и с разрешения Гитлера начал доклад об обстановке на фронте.
      Завоевателю Парижа, каким он себя втайне считал, очень хотелось стать завоевателем Москвы. Он еще помнил обиды 1940 г., когда в разгар успеха наступления в Бельгии штаб верховного руководства лишил группу армий "Б" всех танковых дивизий и заставил играть второстепенную роль в триумфальном марше к побережью. Но сейчас грозило нечто худшее. Он, Бок, остановлен на пути к советской столице не приказом фюрера, а Красной Армией, которую все, не только Бок, еще так недавно считали разбитой. И фюрер приезжает к нему, чтобы снова подчеркнуть: отныне его войска, возможно, будут опять отодвинуты на второй план в грандиозных задачах стратегии. Но и сам Бок понял, что дальше наступать невозможно. Его войска в состоянии лишь улучшать позиции, но не наносить решительные удары. Целая гамма чувств таилась за непроницаемой маской лица фельдмаршала, когда он начал свой доклад перед Гитлером.
      Что мог сказать фон Бок? Только то, что советские войска не разбиты, не отступают и не дрогнули, а везде яростно атакуют u подводят все новые резервы. Войска группы армий перенапряжены, потери растут, и на втором месяце войны группа армий "Центр" повсюду остановлена. Нужно удержать любой ценой Ельню и ликвидировать, наконец, окруженную группировку под Смоленском. Нужно добиться успеха у Великих Лук. Заканчивая короткую характеристику положения, Бок сказал:
      - Дальнейшее наступление группы армий "Центр" я считаю, мой фюрер, опасным и предлагаю в сложившейся обстановке занять прочные позиции, чтобы переждать русскую зиму{590}.
      Фон Бока сменили командующие обеими его танковыми группами Гудериан и Гот. Их сообщения внесли лишь некоторые дополнительные краски в общую довольно мрачную картину.
      - 2-я танковая группа, - заявил Гудериан, - остро нуждается в пополнении офицерами, унтер-офицерами, рядовыми. Для продолжения крупных операций требуется 70% новых моторов. Если группа получит меньше, то сможет проводить лишь ограниченные операции.
      - Я особенно подчеркиваю, - заканчивал свой доклад Гот, - что 3-я танковая группа может вести наступление только с неглубокими задачами, если она не получит требуемых новых моторов.
      Гитлер мрачно слушал генералов. Когда они кончили, воцарилось молчание, затем фюрер поднялся.
      - Планы Англии, - заявил он, начиная издалека, - в настоящее время неясны. Ограничится ли британский противник сражениями на истощение или же попытается сделать высадку на Иберийском полуострове или в Западной Африке? Против подобных попыток или для других надобностей необходимо срочно подготовить подвижные резервы. Для этого могут служить обе танковые дивизии, находящиеся на родине, и вновь формируемые танковые соединения. Последнее требует прежде всего основного количества выпускаемых моторов. Поэтому для 2-й и 3-й танковых групп можно предоставить 400 новых моторов.
      - Да, - заметил Гудериан, - но только 2-й танковой группе требуется 300 новых моторов!
      Ответа не последовало. Гитлер перешел к главной теме.
      - Для решения вопроса о дальнейшем ведении операций, - продолжал он, необходимо четко уяснить: от нас требуется прежде всего лишить русского противника его жизненно важных областей. Первой достижимой целью является Ленинград с русским побережьем Балтики. Ленинград будет блокирован. Эстония и балтийские острова должны быть заняты. Эти задачи будут решены к 20 августа. На юге события в последние дни развиваются успешно. Противник понес здесь серьезный урон, его силы там больше не могут оцениваться высоко.
      Далее фюрер перешел к длинным рассуждениям, смысл которых сводился к тому, чтобы убедить собравшихся в факте поражения Красной Армии.
      - Русская армия, - сделал он вывод, - достигла такого состояния, при котором она не сможет больше вести организованные значительные операции. Большие потери противника видны из поражения его известных нам избранных войск, а также, - Гитлер обратился к Гудериану, - из вашего доклада о наступлении на Рославль. Ведь там в отдельных местах русские вообще не оказывали сопротивления, не так ли? У вас, Гудериан, кажется, вообще сложилось впечатление, что можно было наступать дальше на восток, не встречая сопротивления?
      Гудериан молчал. Наступила неловкая тягостная пауза. Фюрер встал, подошел к окну. Потом, резко повернувшись, продолжал со все большим накалом:
      - Ход операций на Восточном фронте до сих пор развивался более успешно, чем можно было бы предполагать в обстановке, когда мы неожиданно оказались перед фактом, что русские имеют гораздо больше танков и авиации, чем ожидалось. Если бы я, - воскликнул Гитлер, - перед началом похода был бы осведомлен об этом, то принять решение о его необходимости мне было бы намного труднее!
      Вырвавшаяся у Гитлера фраза поразила всех сидящих. Что это значит? У фюрера впервые во второй мировой войне появилась пусть незначительная, но все же очевидная нотка досады и признания, быть может, поспешности принятого решения.
      Но голос фанатика снова гремел.
      - Триумфальным крикам англичан, будто немецкое наступление зашло в тупик, нужно противопоставить невероятно глубокое продвижение наших войск. Маршевое напряжение нашей пехоты превзошло все мыслимые пределы. Раньше я думал, что группа армий "Центр" остановится на линии Днепра и перейдет к обороне. Но теперь она продвинулась значительно дальше. Ей предстоит отдать обе танковые группы и часть пехоты группам армий "Север" и "Юг". Фактически группа армий "Центр" продвинулась дальше, а группа армий "Север" быстрее, чем предполагалось первоначально, - ободрил Гитлер Бока. - Поэтому сложилась новая обстановка, требующая иных соображений.
      Внимание слушателей достигло предела.
      Гитлер перешел к важнейшей части аргументации своих планов.
      - Весьма существенную роль с точки зрения важности для противника играет южная Россия, особенно Донецкий бассейн, который начинается у Харькова. Фюрер сделал акцент на слове "южная".
      - Там находится основная база русской экономики. Захват этой области означал бы гарантию полного подрыва всего хозяйства противника. Поэтому я имею в виду прежде всего необходимость поворота крупных сил группы армий "Центр" к югу и танковой группы Гота на северо-восток.
      Многозначительно подчеркивая каждую фразу, Гитлер давал понять, что именно здесь лежит основа его дальнейших планов. Затем он повернулся к обоим танковым командирам:
      - Генерал-полковники Гудериан и Гот, когда вы будете готовы к новому наступлению?
      После короткого размышления оба ответили, что танковые группы смогут быть приведены в готовность для новой операции, если их смена произойдет до 8 августа, причем вопрос о том, сумеют ли они проводить операцию с глубокими или с ограниченными задачами, целиком зависит от удовлетворения потребностей в новых моторах. В качестве срока возможной готовности Гудериан назвал 15 августа, Гот - 18 - 20 августа. Гитлер продолжал:
      - Москва с точки зрения жизненной важности для противника стоит на третьем месте. Поэтому операция на юго-восток представляется первоочередной, в то время как в восточном направлении первоначально, вероятно, лучше остаться в обороне. Кроме того, на юге России период осенних дождей начинается в середине сентября, а в московском районе только в середине октября.
      Совещание кончилось. Гитлер отбыл в Полтаву к Рундштедту.
      Вечером в штабе сухопутных сил Браухич, Гальдер, Паулюс и Хойзингер обсуждали итоги совещания. Что же политическое руководство считает главной целью? Что важнее: быстрее овладеть Кавказом и Украиной или добиться полного уничтожения противника? Не разрешив дилеммы, генералы пришли лишь к одному выводу: война вряд ли окончится в ближайшее время.
      - Не следует ожидать, - заключил Гальдер, - что мы к началу зимы будем на Кавказе.
      VII
      С точки зрения немецкого военного руководства во второй мировой войне единственным свидетельством успеха любой кампании могло быть только безостановочное наступление. Всякая остановка, потеря темпа грозили тяжелым кризисом, ибо ставили генеральный штаб перед перспективой затяжной войны, к ведению которой Германия не готовилась. Поэтому любую значительную паузу в наступлении генеральный штаб воспринимал болезненно и остро. Под Смоленском Красная Армия держала немцев уже месяц, и сразу перед генеральным штабом возник целый комплекс не предусмотренных ранее проблем. Из армий поступали тревожные сведения: не хватает продовольствия. Гальдер отмечал: "Нам не удалось захватить хорошую русскую продовольственную базу", а первоначальные запасы были рассчитаны только на 20 дней{591}. Вызывало тревогу многое: состояние с обмундированием, особенно зимним, о котором уже приходилось подумывать; трудности с железнодорожным транспортом из-за "недостаточного количества захваченных русских вагонов", которые "в большинстве своем приведены в негодное состояние"{592}; и, наконец, по выражению Гальдера, "вопли войск о пополнении танковых и пехотных дивизий"{593}, некомплект которых увеличивается.