Инопланетяне не стояли на земле, а парили в воздухе на небольшой высоте над каменистой почвой пустыря.
      Обалдев от удивления, я все еще рассматривал их, когда один из гигантов протянул вперед руки и стал шевелить пальцами в воздухе. Раздались звуки различной тональности, точно пришелец перебирал незримые струны.
      Вдруг он сказал писклявым голосом: - Мальчик, мы знаем твое имя. Иди сюда! Страх пронзил меня молнией. Отшатнулся я от протянутых рук, сделал шаг назад и, обливаясь холодным потом, еле-еле выдавил 'из себя: - Я потом приду. Меня ждут дома родители. Хотел убежать от страшилищ не медля. Но ноги совсем не слушались- стали как ватные. Пришельцы притягивали меня к себе словно незримым магнитом.
      Все же я кое-как повернулся и, с трудом переставляя отяжелевшие ступни, заковылял прочь от них. И услышал: - Мальчик, прощай!
      Когда вышел с пустыря, оглянулся. На пустоши никого не было. А над ней поднимались вверх мигающие огоньки...
      Спустя несколько дней стали болеть у меня глаза. Отдельные предметы казались порою прозрачными.
      Мама отвела меня в поликлинику, и врач прописал глазные капли. Они не помогли. Глаза болят попрежнему...
      Житель города Геленджика К. Падалкин, со слов которого я узнал эту историю, опросил не только семиклассника Максима, но и местных жителей, чьи дома стоят на улице Садовой в районе пустыря. Не без удивления он услышал, что точно в то время, когда Максим общался, по его словам, с гигантами, во всех близлежащих домах отключился свет. Временно перестали работать также радио и телефон.
      Случайное совпадение? Или же все-таки не случайное?..
      Вернемся вновь в Махачкалу. И послушаем рассказ одной девушки, просившей не называть ее имени:
      -19 августа 1990 года около шести часов вечера я решила пойти к своей двоюродной сестре в гости. Мне удалось застать ее дома, и я уговорила сестру погулять вместе со мной немножко по улицам... Идем, гуляем. Дошли до стадиона. Остановились. На улице в тот момент никого не было. И вдруг перед нами вырос, взявшись непонятно откуда, мужчина совершенно невозможного облика!
      Был он гигантского роста, около трех метров, если не выше. Одет в черный костюм. На ногах - туфли из плотной ткани, а не из кожи. Шея толстая, здоровенная, крепкая. Кожа на лице - темного цвета, вся усыпанная странными прыщами, которые выглядели как бы приклеенными к ней. Каждый прыщик был очень острым. Вокруг глаз - белые круги. Согнувшись на один бок, гигант опирался на палку. Мы с сестрой перепугались, увидев его, и хотели убежать, но тут он окликнул нас. Как загипнотизированные, мы медленно подошли к нему поближе. Он выпрямился, и палка оказалась больше не нужна ему. Она упала на землю.
      ХРуки у гиганта были ненормальной длины. Они свисали вдоль тела ниже колен. Незнакомец выглядел очень пожилым - лицо у него было морщинистым, старческим, однако шевелюра на голове не имела ни единого седого волоса, зубы - белые и ровные, как у молодых людей.
      Высоченный старик заговорил - почему-то шепотом. Он повел речь по-кумыкски. Я знаю этот язык слабо, а вот зато моя сестра бегло разговаривает на нем,
      Потом, когда мы расстались со стариком, сестра пересказала мне по-русски те места из его речей, которые я не поняла. А суть речей сводилась к следующему: - Я прилетел с другой планеты,- вещал старик.У меня остался на той планете сын, которому сейчас пятнадцать лет и который выше меня ростом... Девочки, подойдите поближе ко мне. Хочу
      нуться к вам, потрогать вас. Я .кому сказал, немедленно подойдите поближе!
      - Ни за что не подойдем,- резко бросила в ответ моя сестра, хотя ее, как, впрочем, и меня, так и тянуло подойти.
      От старика исходило нечто вроде магнетического притяжения. Эта "тяга" то усиливалась, а то ослабевала.
      Услышав отказ моей сестры приблизиться к нему, старик неожиданно спросил:
      - Девочки, не хочет ли одна из вас стать женой моего сына?
      Сестра ответила ему по-кумыкски: - Мы - еще школьницы. И хотя учимся уже в старших классах, но нам рано думать о замужестве. Старик пробурчал:
      - Ну, мой сын тоже не такой уж и взрослый, несмотря на свой высокий рост.
      - Кстати, о росте,- сказала сестра, меряя взглядом трехметрового старца.- Нам не нужны мужья-великаны. Рядом с такими мужьями мы будем выглядеть смешно. Как лилипутки.
      - Значит, нет у вас желания выходить замуж за моего сына? Отказываетесь?
      - Самым решительным образом! - отчеканила покумыкски сестра.
      В этот момент я обратилась к ней, чтобы спросить, о чем бормочет "бармалей". Мы обменялись несколькими фразами, не глядя на старика. А когда обернулись к нему, то увидели - гигант исчез...
      Пока сестра толковала с ним, мы обе чувствовали себя как заколдованные. Но, едва "бармалей" сгинул, колдовская пелена опала с наших глаз. И мы чуть не потеряли дар речи, опамятавшись. В великой панике побежали во весь дух в разные стороны, сестра - к себе домой, а я-к себе. Из письма О. Беликова, Красноярский край: "На таежной поляне стояли два верзилы в зеленых комбинезонах и с жуткими нечеловеческими рожами. Я дружески поболтал с ними. Помнится, даже предложил им сигареты... Когда они исчезли, пришел в ужас, задним умом оценив свое спокойное поведение
      в ходе общения с монстрами как странное, даже ненормальное. Полагаю, инопланетяне владеют искусством гипноза. Они насылают на людей, с которыми общаются, нечто вроде колдовских чар".
      РАССКАЗ ОККУПИРОВАННОГО
      История, которую я сейчас расскажу, принадлежит, может быть, к числу самых крутых, самых сногсшибательных сюжетов в моей книжке. Но, с моей точки зрения, ее почти криминально-авантюрный антураж - не самое главное в ней. Много важнее содержательные характеристики поразительная по сути, внеземная информационная (!) наполненность этого дикого происшествия.
      Его участник доложил мне о случившемся лично. Он настаивал на том, что все это не привиделось ему, а произошло на самом деле. Я встречался с ним несколько раз, снова и снова уточнял разнообразные нюансы контактного события, вплоть до мельчайших. В результате выстроилась достаточно стройная картина "встречи с чуждым", расписанная в моем блокноте буквально по минутам и, скажу даже так, по шагам, по всем произнесенным в ее ходе фразам, по мельчайшим телодвижениям всех участников контакта.
      Информатор дал разрешение на публикацию его отчета при условии, что не будут названы его имя и фамилия, а также время и место действия.
      Отчет был литературно обработан мною, переписан в жанре документальной прозы. Герой моего документального рассказа внимательно прочитал сочинение в рукописи, внес нужные, с его позиции, поправки и уточнения, а затем дал добро на публикацию.
      Рассказ необычайно интересен по своей стержневой установке, ухо в ухо совпадающей с основной отличительной приметой "самодоноса полтергейста". Помните? В том его монологе - а им завершалась вторая часть книги- информация о сути феномена полтергейста поступала непосредственно из уст самого полтергейста, или незримого демона. А здесь, как вы сейчас убедитесь, сведения о самом себе, пускай
      п^п
      туманные и обрывочные, сообщает как бы ненароком, как бы случайно проговариваясь, некий неведомо чей агент. Чисто условно назовем его инопланетянином. Кто он такой на самом деле, откуда он? Сие покрыто для нас с вами мраком неизвестности.
      Дабы читатель, едва приступив к ознакомлению с рассказом, не терялся в догадках о сути происходящего, скажу - повествование ведется от лица "инопланетянина". Этот предприимчивый деятель оккупировал на короткий срок тело мужчины, моего информатора. А когда в конце концов вышел из него, то по непонятным соображениям не замел аа собою следы. Воспоминания о тех "следах" сохранились в сознании информатора в полном объеме. Вот они:
      - Двор был полутемный, запущенный, в нем резко пахло кошками. Дыра дырой, одним словом. Как раз то, что надо.
      Я так думаю - если бы кому-нибудь пришло на ум устроить на нас облаву, пустить по нашим следам свору инспекторов с местной милицейской псарни, то лучшего капкана, чем сей двор, нельзя было и придумать. Но в этом мире никто на нас зуб не точил и гнаться за нами не собирался. А все потому, что никто тут даже не подозревал о нашем присутствии. Никто. Категорически.
      - Славное местечко,- сказал мой шеф, озираясь по сторонам.
      - Лучше не придумаешь,- согласился я, тоже озираясь.
      Слева двор огораживала стена пивоваренного завода без единого окошка в. ней, вся в белесых прдтеках по кирпичной кладке, побуревшей от времени. Справа тоже тянулась стена, и тоже она была неоштукатуренная, глухая, без окон. Кинотеатр, вид сбоку.
      Между стенами - там, где они смыкались - зияла мрачным оскалом подворотня с низким кирпичным сводом. В ней пристроились рядком три мусорных бака с откинутыми крышками.
      Напротив подворотни, в другом конце двора, узкого, похожего на гигантскую траншею с высоченными,
      уходящими в небо стенами, маячила короткая перемычка - забор. Он был добрых три метра высотою, сколоченный из крепких некрашенных сосновых досок. В том месте, где забор примыкал к стене пивоваренного завода, в нем виднелась одностворчатая, тоже из некрашенных досок, дверца. "Служебный вход" - было начертано на ней.
      Куда он вел, в какие пивоваренные службы, нас не волновало.
      Двор был интересен для нас другим. Он был пустым, девственно чистым от любых местных соглядатаев.
      - Они уже выехали,- сообщил шеф. Потом, пожевав губами, добавил:Начинаю отсчет времени.
      Коренастый и грузный, широкоплечий, в отлично выглаженном костюме мышиного цвета, шеф стоял, скрестив руки на груди своего временного тела и вперившись отрешенным взглядом в забор. По его круглому, в мелких рыжих веснушках лицу блуждала рассеянная улыбка.
      Со стороны поглядеть - ничего особенного вроде бы. Стоит человек, с пятки на носок раздумчиво покачиваясь. Надо так понимать - то ли замечтался, то ли в свои мысли по макушку ушел. Стоит и этим мыслям, кто их ведает каким, улыбается. Но я-то знал, чего стоила шефу его улыбка. Да он был сейчас весь как струна натянут! Работал как вол.
      Для начала ему пришлось войти в плотный телепатический контакт с городской телефонной сетью и симулировать прохождение сигнала на ближайшую станцию "скорой помощи". А когда там сняли трубку, внушить поднявшему ее, что в нее сиплым, с легкой хрипотцой голосом кудахчет безымянная всполошенная бабуля. Ну, а бубнит она о дорожном происшествии, об автокатастрофе, случившейся прямо у нее на глазах. Есть жертвы, рыдает бабуля в телефонную мембрану, помогите, люди добрые. Автокатастрофа случилась там-то, на таком-то перекрестке.
      Затем шефу надо было отрабатывать назад - симулировать отключение от телефонной сети. И тут же входить тихой сапой в одностороннюю психическую связь с экипажем "скорой помощи", выехавшим
      по вызову. А потом на почти паутинном психокасании, дабы никто из членов экипажа ничего не учуял, сопровождать экипаж на всем пути его следования. Направлять и вести его, внушая водителю, где какой поворот делать и куда дальше ехать до определенного, заранее выбранного нами места, чтобы в урочное мгновение передать с рук на руки мне. Такие, стало быть, пироги.
      Надо быть профессионалом, настоящим большим, вроде моего шефа, профессионалом, чтобы вот так, как он, работая, еще и рассеянно улыбаться при этом. ' - Приготовься,- проронил вдруг шеф. Потом скомандовал: - Пошел! И я пошел.
      Сорок шесть заранее отмеренных шагов, двадцать три секунды оставалось до начала операции.
      Я был сию минуту един в двух лицах. Я был я и немножко не я в то же время. Чувство двойственности, конечно, слегка давило на психику, однако не мешало мне уверенно мерить шагами землю. Тело аборигена, которое я временно оккупировал, послушно исполняло все мои команды. А его душонка, намертво сплетенная сейчас с моей, тихо подвывала от ужаса, осознавая свою полную беспомощность перед моей оккупационной мощью.
      Я еще из подворотни не вышел, а уже услышал характерный этот, надрывный вой - истошный вопль сирены "скорой помощи", с каждым мгновением приближавшейся.
      "Волга" катила с хорошей скоростью, километров девяносто в час, когда наши пути пересеклись. Тихая окраинная улочка была прямой как стрела и почти совершенно безлюдной. Я зыркнул глазами по сторонам и приметил на ней лишь трех прохожих. Какаята женщина вела за руку малолетнюю девочку. Да в дальнем конце улицы маячила, медленно приближаясь, еще одна женская фигура. Судя по облику и походке, это была дама почтенного пенсионного возраста.
      Я сошел с тротуара и, выйдя на проезжую часть, поднял в небрежном жесте руку.
      Автомобиль понесло юзом, задними колесами на тротуар, и покрышки протестующе завизжали.
      га" замерла в шаге от меня, покачиваясь на растревоженных рессбрах, как лодка.
      - Жить надоело?! - заорал водитель, распахивая дверцу, здоровенный такой амбал в кожаной куртке.
      И заткнулся. И взгляд у него, как следовало ожидать, стал пустым, стеклянным.
      - Сюда заезжайте. Сюда,- приветливо сказал я, обращаясь к амбалу, и указал рукой на подворотню.- Мы давно ждем вас.
      Женщина, ведшая за руку девочку, оказалась в этот момент метрах в десяти от места, на котором я стоял. Наши взгляды встретились. Женщина почти тотчас же отвернула голову в сторону и нахмурилась, потому что я широко улыбнулся и подмигнул ей.
      А амбал в кожаной куртке ни слова не говоря захлопнул дверцу кареты "Скорой помощи", подергал за рукоять переключения скоростей, и "Волга", тихо урча, медленно стронулась с места. Я вошел в подворотню. Машина покатилась следом за мной как привязанная.
      Она замерла посередине пустынного двора. Я подождал, пока амбал, а следом за ним оба его спутника в белоснежных халатах молча, выражаясь по-местному, под глубоким гипнозом... Потом я взял амбала за локоток и легонько подтолкнул к забору...
      Халат, снятый с того из медиков, который был повыше ростом и в очках, пришелся мне почти впору. Я стянул его с эскулапа, как с манекена. Очкарик замер у забора, подле дощатой дверки с надписью на ней "Служебный вход", будто замороженный. Плечом к плечу с ним и тоже руки по швам торчал амбал. Почти уткнулся багровой мордой своей в частокол некрашенных досок. Чуть в сторонке стоял другой член экипажа "Скорой помощи", этакий коротышка с бородкой клинышком. Перед ним валялся на земле стандартный медицинский саквояж, с каким обычно выезжают местные врачи по срочным вызовам.
      - Чемоданчик прихвати,- сказал мой шеф и направился к автомобилю, застегивая на ходу пуговицы на белом халате, мгновением ранее снятом им с коротышки и накинутом на собственные плечи.
      Ума не приложу, зачем ему мог понадобиться докторский саквояж. Но по опыту я знал, что возражать шефу, когда тот идет на задание,- дело гиблое. Так что спорить я не стал. Подхватил с земли саквояж и двинулся следом.
      Шеф расположился на заднем сиденьи "Волги". Я же сел за руль и швырнул чемоданчик на правое переднее сидение, себе под бок. Мотор решил не капризничать, ему удалось завестись сразу же, и машина выехала из подворотни. Она понеслась, набирая скорость, по улице. Сирена над нашими головами заунывно, прерывисто выла, мотор жужжал ровно, точно трудолюбивая пчела.
      "Волга" мчалась почти по осевой линии. Прохожие, редкие в дневной трудовой час в этой окраинной части города, в его крупноблочном пригороде, "спальном мешке" для многих служивых горожан, провожали нас взглядами, в которых было, само собой, все что угодно кроме удивления. По улице летела, точно на крыльях, карета "скорой помощи", в ней сидели люди в белых халатах - чему же тут удивляться?
      Короче говоря, все шло своим чередом, как и должно было идти. То есть согласно ранее намеченному плану.
      Настроение у меня было отличное. Погода в этом мире стояла великолепная. Упоение, а не погода. Здесь был май. На небе, до рези в глазах, до комка в горле ослепительно-синем, не виднелось ни облачка.
      Я опустил боковое стекло и с наслаждением выставил левый локоть наружу - в весну, в май, в бодрящую струю тугого ветерка, который тут же нагнал в рукав пиджака пригоршню мурашек. В ту же секунду мне мельком вспомнилось, ради чего мы сюда прибыли и какое специфическое дельце нам предстоит провернуть здесь. Мимолетное воспоминание заставило меня поскучнеть.
      Я тронул пальцами зеркальце заднего вида, повернул его так, чтобы видеть в нем лицо моего шефа. Потом произнес:
      - Что ты думаешь насчет подноготной нашего задания? Ну, насчет всей этой утомительно долгой, подготовительной процедуры, предшествовавшей ему... А вдруг в ходе подготовки снова была допущена ошибка? Шеф промолчал в ответ.
      - Вдруг опять ложный сигнал? - настаивал я на своем.- Как в конце прошлого века по местному летоисчислению. На другом континенте, забыл, как он называется. Помнишь ту историю?
      - Помню,- молвил негромко шеф.- Разве забудешь такое? Между прочим, континент называется Северная Америка.
      - Вот именно. Америка. У тебя - хорошая память. Завидую... Почти весь континент обшарили мы тогда на наших дирижаблях, скроенных на скорую руку. Сколько суеты-то было! Сколько попутной бутафории, дабы заморочить головы аборигенам! А все впустую. - Да. Впустую.
      - Ну, вот я и говорю, а вдруг опять ошибка? - Не думаю, что это так. - Ну, а все-таки? А вдруг? Х Мой напарник, лицо которого маячило в зеркальце, криво усмехнулся.
      - Надо смотреть правде в глаза,- отчеканил он.- Факты говорят о другом. - Факты? - Факты. - Говорят? - Говорят.
      - Какие там еще факты к чертовой матери,- проговорил с досадой я, слегка повышая голос.- Нам ведь ничего толком не известно! Неясные и, скорее всего, вздорные слухи. Пустые сплетни. Глухие намеки. Сплошной туман, одним словом.
      - Не сплетни, а обычная, как всегда, маловразумительная информация, уточнил шеф со свойственной ему педантичностью.- Ты ведь сам не хуже меня знаешь, что более подробные отчеты невозможно получить от незнаек. - Да. Знаю,- уныло кивнул я, сбавляя тон, Незнайками прозывали у нас многотысячный контингент наших сотрудников в этом мире, даже не
      ревавших о том, что мы пасем их. Незнайки не вербовались в открытую. Никто из нас никогда не запрашивал их согласия на сотрудничество. Этого еще не хватало! Себя не обнаруживая, мы просто подключались к их психополям. Они были нашими глазами, ушами здесь, в этой реальности, по которой мы с шефом мчались сейчас на карете "скорой помощи". - Ох, уж эти мне незнайки,- вздохнул я. Голос мой был по-прежнему уныл. Что поделаешь,- равнодушным тоном возвестил шеф.- Приходится работать с тем контингентом, какой имеется в наличии... Эй, не пропусти перекресток. По-моему, надо сворачивать именно здесь. "Волга" плавно вошла в поворот. Далее мы ехали в мертвом молчании. Говорить было больше не о чем. Все и так было ясно. Впереди нас ожидало задание, которое заранее виделось очень непростым, но которое мы обязаны были выполнить.
      Спустя несколько минут машина свернула с улицы во двор, неприятно поразившей меня своим почти казарменным видом. Девятиэтажные крупноблочные коробки, тоскливо похожие друг на друга, стояли в каре вокруг невеликой пустоши, покрытой сухой, в трещинах, асфальтовой коркой. Ни травинки, ни деревца. И ни души вокруг.
      Единственным украшением пустоши оказалась длинная, деревянная лавка с отломанной спинкой. Запыленная, ненасиженная, она притулилась к стене одного из домов, похожая на покинутую командой, разбитую шлюпку, на абсурдистский кораблик, дрейфующий по безводной каменистой пустыне.
      Шеф, сидевший сзади, наклонился вперед, когда "Волга" остановилась. Решительным жестом он подхватил с переднего сиденья автомашины медицинский саквояж. Скрипнула открываемая дверца. Шеф вылез из машины и направился к подъезду, возле которого стояла лавка.
      - Приготовься к выходу из местного тела,- приказал он, не оборачиваясь, взявшись за ручку двери, ведущей в подъезд.
      - А не рано ли? - полюбопытствовал я, тоже выбираясь из "Волги" и шествуя следом за ним.
      - Вот что, дружок. Давай не будем тянуть,- отрезал мой напарник. В его голосе звучала по-прежнему жесткая командная интонация.- Я пойду в телесном виде на контакт с этим местным, очень опасным типом - вот в этом самом моем временном теле. И шеф похлопал себя ладонью по бедру. - Я произведу отвлекающий маневр,- пояснил он.- А ты чуть погодя попробуешь войти в застранца сверху и оккупировать его вонючие мозги... Не знаю, удастся ли тебе с ходу сделать это,- добавил шеф с сомнением в голосе.
      - Хорошо,- сказал я.- Так и поступим. Ибо тебе видней.
      - Ну, разумеется,- буркнул шеф. Лифт в доме не работал. Клейкой лентой к его двери была пришпилена табличка "Ремонт". Пришлось воспользоваться лестницей.
      В подъезде аппетитно пахло жареной картошкой. Чем Х выше мы поднимались по лестнице, тем сильнее становился запах. Где-то этажом или двумя выше, надо думать, собирались обедать.
      Мы поднялись на площадку четвертого этажа, и запах жареной картошки стал совершенно нестерпимым. Я почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.
      - Кошмарная вонь,- молвил я с чувством, прикрывая нос ладонью.
      - М-да, у местной пищи - специфический аромат. Особенно, когда ее готовят к употреблению,- обронил мой напарник с коротким смешком.Ладно. Не отвлекайся на пустяки. Мы уже пришли. Вон берлога нашего клиента.
      - Точно. Квартира номер тринадцать,- констатировал я, разглядывая номерок на одной из дверей, выходивших на лестничную площадку. - Ты готов? - сухо осведомился шеф. - Э-э... К чему? - К выходу из тела.
      - Не совсем. Погоди. Сильно мешает этот тошнотворный запах. Сейчас буду готов... Дай сосредоточиться... Все. Можем начинать. * - Ну, так начали!
      Далее следует рассказ, ведущийся уже не от лица "инопланетянина", а устами человека, временно оккупированного им. Наш информатор сообщает:
      - Туман на мгновение застлал глаза. И кошмарное существо, управляющее мною как бездушной марионеткой, вдруг выпрыгнуло из меня вон! Я ощутил это именно как упругий прыжок некоего плотного и вязкого сгустка из моей головы вверх и наружу. Выскакивая из черепной коробки, сгусток оттолкнулся от нее, как резиновый мячик.
      Он звучно ударил напоследок по моему темени своим пружинистым тельцем.
      А я схватился обеими руками за голову и в полный голос заорал от ужаса. Вернее, попытался заорать. Тут же выяснилось, что мое горло намертво перехвачено спазмом. Я мог дышать, но при этом не мог выдавить ни единого звука из себя.
      Взгляд мой упирался в дверь, обитую темно-коричневым дерматином. На двери, чуть выше уровня глаз, висел металлический кружок с цифрой "13" на нем. Дверь медленно, очень медленно закрывалась, покуда я в панической прострации таращился на нее. Кто-то переступил секундой ранее, пока плыл перед моими глазами туман, порог квартиры, находившейся за той дверью. Кто-то аккуратно, без лишнего шума прикрывал ее, водворяя на место.
      Дверь тихонько захлопнулась, замок на ней негромко щелкнул.
      Я знал, Х кто был этот кто-то, ибо я сам только что этим кто-то был, но я ведать не ведал, к кому и ради каких целей чудовищный кто-то заявился! В сущности, мне было сейчас наплевать на то, что творилось по ту сторону двери. Меня волновало совсем-совсем другое. А именно собственное благополучие. Существо, оседлавшее меня, отвалило внезапно в сторону в тот момент, когда я уже почти потерял всякую надежду вновь стать когда-нибудь самим собой. Нельзя было искушать судьбу. Следовало драпать отсюда во весь дух, пока существо не вернулось из квартиры на лестничную площадку, покончив со своими умонепостижимыми делами там, в квартире.
      Я рванул вниз по лестнице с' такой скоростью, с какой никогда в жизни не бегал. Пулей вылетел из подъезда во двор. На всякий случай обогнул по очень широкой дуге карету "скорой помощи", одиноко замершую на асфальтовой пустоши, и кинулся со всех ног прочь. Бешено работая локтями и ногами, я мчался, как заправский спринтер, по улице, не обращая внимания на редких прохожих. Я улепетывал подальше от кошмара, отпустившего меня и, как я сейчас отчетливо понимал, взявшего теперь за глотку того, кто проживал в квартире N 13. Что это было?!
      Откуда оно вообще взялось на мою голову?! Как и, главное, зачем поработило - пусть и ненадолго - меня?!
      Ответов не было. Да их и не могло быть. На свою беду я столкнулся на какое-то относительно непродолжительное время с чем-то абсолютно чуждым, жутким в своей кромешной непостижимости... При каких, спросите вы, обстоятельствах это произошло? А вот при каких. Я шел по проспекту в продовольственный магазин за покупками. Внезапно в глазах потемнело, а потом я осознал себя находящимся в совсем другом месте.
      Я торчал столбом в узком дворе, огороженном двумя высокими глухими стенами - пивного завода и кинотеатра. Точнее говоря, стоял там не я, а тот, кто захватил, оккупировал мои мозги, а к ним впридачу и тело. Мое сознание мгновенно слилось воедино с его всеподавляющим сознанием. Всем своим естеством я почти тотчас же ощутил, какие чувства должна испытывать муха, попавшая в липкую паутину, из которой ей никогда, наверное, не вырваться...
      Мне удалось вырваться. Точнее, меня отпустили из паутины, ногой под зад вышибли из нее вон, когда для хозяина паутины отпала потребность во мне. С того дня миновало восемь лет. Но и сейчас, Х бывает, просыпаюсь я среди ночи с громким стоном, тревожа жену. О, господи, опять встряхнуло мое нутро кошмарное это, нечеловеческое видение!.. Вновь приснился все тот же сон, время от
      времени настырно повторяющийся!.. В нем я мчусь по городу на карете "скорой помощи", мои руки уверенно крутят баранку, и в то же время я это вовсе не я, а некто иной, чудовищно для меня чужеродный, манипулирующий мною как куклой.
      Забыть случившееся невозможно. Я бы рад забыть, да подсознание не желает делать этого. Оно выплескивает навязчивые воспоминания о том кошмаре в мои сны, дикие, сумбурные, стремительные, как поездка на "скорой помощи".
      "МЫ-С ХОРОШЕЙ ПЛАНЕТЫ"
      А теперь - несколько коротких сообщений. Анатолий Дудовский, поселок Харанор Читинской области:
      - Сентябрь 1988 года. Приехал ко мне в гости друг, живущий в другом поселке. Посидели, поговорили. Не пили! Легли спать... Глубокой ночью я проснулся от ощущения, что кто-то посторонний разглядывает меня в упор. Увидел девушку и четырех широкоплечих парней в голубых костюмах, тесно облегавших тела.
      Обращаясь ко мне, девушка спросила: - Знаешь, кто спит у тебя?
      - Конечно, знаю,- прошептал я растерянно, испуганно.
      В голове всполошенно пульсировала единственная мысль: шайка воров проникла в дом, и сейчас они займутся грабежом. Лишь бы не убили!
      -Нет, ты не знаешь, кто спит у тебя,-возразила девушка.
      - Знаю,- тупо повторил я.- Знаю. - Не знаешь! Впрочем, не пугайся. Мы поработаем с ним, а не с тобой.Девушка указала рукой на моего спящего товарища: - Мы вскроем агенту черепную коробку. Надо привести в норму кое-что находящееся под ней. После окончания операции агент не будет помнить ничего из того, что мы сделаем с ним... Ну, а ты лежи тихо, не дергайся. Закрой глаза.
      Я зажмурился в страхе. И то ли мгновенно уснул, то ли потерял сознание. В общем, отключился.
      На другой день утром рассказал другу о происшедшем. Тот сочувственно улыбнулся и молча покрутил пальцем у виска.
      Крайне встревоженный, я побежал "сдаваться" в психушку - напросился на прием к нашему районному психиатру Ольге Владимировне Бойченко. Она внимательно выслушала меня, а потом упекла на десять суток в дурдом. Мне делали уколы, пичкали какими-то пилюлями. Кормили плоховато. Телевизора в дурдоме не было - он не нужен сумасшедшим. Измаялся я там от скуки... Вот и вся история.
      Борис Хани^вич, город Славутич Киевской области: - Однажды в июне 1990 года вечером я сидел и смотрел телевизор. Внезапно фиолетовая мгла застлала взор. И передо мной возникла женщина. Не помню, как выглядела; видел ее сквозь туман. Женщина ткнула указательным пальцем вверх. Я посмотрел туда, куда она показала. Потолок в комнате исчез. Над нами перемигивалось сотнями звезд ночное небо. А строго в зените висела в нем "бочка" колоссальных размеров. Женщина вдруг заговорила.
      Х-Это база наблюдения,-сообщила она. Потом пояснила: - Наша база. Внеземная.
      В следующее мгновение появился столб света, желтый и теплый. Меня всосало в столб, и я ощутил, как лечу внутри него куда-то вверх с бешеной скоростью. Через несколько секунд меня вышвырнуло из светового столба, и я врезался ягодицами и спиной в большое кресло. Оно стояло в просторном полутемном помещении. Там я увидел два высоких существа. Они начали беседовать со мною. Содержание разговоров не помню. Мои собеседники были похожи на огромные резиновые куклы, надутые воздухом. Их толстые негнущиеся руки без ладоней и пальцев оканчивались закруглениями. Точно такими же были и ноги. Головы походили на гладкие шары. Носы, уши, губы отсутствовали. А вот зато глаза
      имелись: идеально круглые, выпуклые как у коров, без ресниц.
      После окончания разговора я опять очутился внутри светового столба и камнем полетел вниз. Полет замедлился. Столб света исчез. И я осознал, что вновь сижу на тахте в своей собственной квартире перед работающим телевизором... Александр Филоненко, Петербург: - Будет очень обидно, если вы, товарищ Прийма, примите мой короткий рассказ за бред сумасшедшего. Я - взрослый человек, но с недавних пор стал ходить в школу, начал учиться. Подчеркну, что регулярно посещаю ту внеземную школу помимо собственного желания. Происходит это по ночам... Осознаю себя находящимся в каком-то вроде бы ином мире. Стою перед "высоким белым винтообразным зданием, которое высится на берегу моря. В отдалении виднеются горы.
      Деловой походкой я вхожу в здание и попадаю в обширное помещение, где аккуратными рядами расставлены столы, как в школьном классе. Занимаю свое место за одним из столов. Мельком отмечаю, что аудитория полна людей - таких же, как и я, учащихся, прибывших сюда тоже с Земли. Начинается очередная лекция. Мы все внимательно слушаем лектора. И вот что поразительно: ничего путного не могу я сказать вам о внешности лектора. Он вроде бы есть и в то же время его вроде бы нет.