Данилка, прикажи, чтобы всем солдатам дали щей, каши, жаркого, рыбы и киселя. Да хлеба вдоволь!
      И квасу.
      Узнав от офицера, что старых солдат, помнящих Полтаву, в отряде нет, Игнат с сожалением вздохнул.
      - Вы балуете солдат, князь, - засмеялся граф. - Они не привыкли есть так много!
      - Я сам воевал, любезный граф, - сказал Игнат. - При Полтаве был бок о бок с царём Петром
      Алексеевичем. Имею награды.
      - О-о, я сразу почувствовал в вас что-то военное, - поклонился граф. Скажите, а почему ваш управляющий всё время оглядывается, прислушивается?
      - В оных случаях говорят - бороду на плече носит! - засмеялся Игнат. То бишь любопытен не в меру.
      ... За стол, кроме Игната и графа, сел ещё и офицер, приехавший вместе с Темитовым.
      - Простите, граф, - сказал Игнат. - У нас едят попросту... Мы не столица!
      Ели с лучшей княжеской посуды - старой, серебряной.
      Стол ломился от яств. Тут были и холодцы всякие, и пироги, и копчёности, и солёности. Жареного барана сменяла жареная птица, а следом за ней жареная рыба. Подавали суп из раков, и печёнку гусиную, и зайчатину, и окорок дикого кабана.
      Игнат за всю свою жизнь такого не едал. Из своих старых знакомых он увидел на столе лишь пирог с горохом да грибы солёные, а остальные блюда не знал даже, как и назвать.
      Сначала граф с осторожностью отнёсся к местной медовухе. Но когда офицер опорожнил один жбан и попросил другой, то и граф напиток отведал. А отведав, отдал ему должное. Медовуха развязала языки, сделала застольный разговор игривым и живым.
      ... Один из солдат подошёл к Ночному князю, который в компании писаря Прошки подъедал, вздыхая, объедки с барского стола.
      - Хороший у вас князь, - сказал солдат Стоеросову. - Добрый. Гляди-ка, как всех нас накормил!
      - Да, - неопределённо ответил Стоеросов. - Ох-хо-хо... В старое-то время... Разве солдат так кормили? Эх...
      "Видно, крепкой медовухи выпил старик", - подумал солдат и отошёл.
      ... Когда опорожнили пятый жбан медовухи, в залу, где шёл пир, прошмыгнул поп Парамон. Тощий, в неизменной коричневой жухлой рясе, головастый, он был похож на колышек, на который надели тыкву.
      Завидя Игната в княжеском одеянии, он даже пошатнулся.
      - Вы, князь, у себя шутов держите по старому обычаю? - спросил граф.
      - Нет, это наш священник, - усмехнулся Игнат. - Прошу любить и жаловать!
      Граф и офицер шумно приветствовали Парамона, и ошарашенный поп испуганно присел за краешек стола.
      - Отгадай, граф, загадку, - предложил Игнат. - Или уже не можешь?
      - Я? Не могу? - рассмеялся Темитов. - Да что ты, князь! Всё, что угодно!
      - Его светлость всё может, - согласился офицер. - Его светлость ежели пить начнёт, то всю мою роту перепить может один... Одно слово - граф.
      - Загадка такая, - продолжал Игнат. - Что шумит без умолку?
      - Река, - тотчас же ответил граф. - Или ручей. А вот мою попробуй-ка раскуси, князь!
      - Князь, хе-хе, - ощерился Парамон.
      - В чём дело? - спросил граф Темитов. - Вы что-то сказали?
      - Нет, я просто так, граф-батюшка, к слову, - смиренно молвил Парамон.
      Игнат подмигнул стоящему в дверях Якову: мол, ежели что, попа убрать.
      Яков знаком же ответил: понял, не волнуйся.
      - Так какова же твоя загадка, граф? - спросил Игнат, притворяясь, что медовуха и ему голову затуманила.
      - Загадка самая простая, - поднял вверх палец граф Темитов. - Идёт молчит, лежит - молчит, а как побежит, так закричит. Что сие?
      - Снег, когда растает, - ответил Игнат. - А нука, ещё одну: что цветёт без цвета?
      - Сосна, - тотчас же ответил граф.
      - Граф, князь, - замахал руками офицер, - ваша светлость, ваше сиятельство! Что ж вы не по порядку... Раз уж нашла коса на камень, то нужно загадывать по порядку!
      - Давайте на спор, - предложил Игнат, раскачиваясь всем телом, словно уже медовуха разморила его. - Ставлю свой перстень против кольца графа. Если граф ответит, то получит мой перстень...
      Если нет, то я его кольцо...
      - Согласен! - обрадовался граф. - Начинай!
      - Не княжеская то забава, - осуждающе сказал поп Парамон, - в загадки-разгадки играть! Да ещё на чужие перстни!
      Игнат мигнул Якову, и тот крепко взял попа за бока, нажал.
      - Я... ушёл... - пролепетал Парамон, чувствуя, что его несут к двери.
      Яков вывел его из залы и запихнул попа в ближайший чуланчик.
      - Странный какой-то священник, - весело сказал граф. - Ну, я жду.
      - Как сорвать ветку, чтобы птицу не спугнуть? - спросил Игнат.
      - Легче лёгкого, - ответил граф. - Нужно тихо подкрасться... Нет, не то... Накинуть ей на голову платок... Нет, снова не то... А если...
      Граф долго ещё пытался что-то придумать, топорщил усы, хватался за голову, но офицер застучал ложкой по блюду:
      - Граф, ваше сиятельство, вы проиграли! Извольте отдать князю кольцо!
      Темитов сорвал с пальца кольцо и отдал его Игнату.
      - Кольцо за сельцо, - пробормотал Игнат. - А сельцо за загадку...
      - А ваша отгадка, князь? Как же сорвать ветку, чтобы не спугнуть птицу? - спросил Темитов.
      - Проще простого, любезный граф: нужно подождать, пока птица сама улетит, а уж тогда и ветку ломать.
      - Ловко, браво, князь! - захохотал офицер.
      - Ставлю тысячу рублей, - воскликнул граф, - против тысячи. Пусть теперь князь ответит мне... Может ли дождь идти два дня подряд?
      Игнат сделал вид, что он плохо уже понимает:
      - Кто... идёт?
      - Дождь, князь, - пояснил офицер. - Их сиятельство спрашивают: может ли он идти два дня подряд?
      - Граф? Два дня? - Игнат внимательно посмотрел на Темитова, - А что, разве граф плохо ходит?
      - Князь уже устал, - сказал офицер Темитову. - Может, прекратим игру?
      - Нет, отчего же, - сказал Игнат всё тем же расслабленным голосом, платите, граф, тысячу,
      Дождь не может идти два дня подряд.
      - Почему? - спросил офицер.
      - Потому, любезный, что эти два дня ночь разделяет, - ответил Игнат. Дождь может идти подряд день, ночь и ещё день... Но ты, граф, можешь ещё у меня отыграться... Ещё по тысяче, а? Теперь мой вопрос: сапожник - не сапожник, портной - не портной, во рту держит щетинку, а в пальцах ножницы. Что такое?
      - Это я знаю, - обрадовался граф. - Мой писарь всегда её всем загадывает!
      - Что это? - спросил офицер.
      - Рак! - радостно рассмеялся граф. - Рак! Мы в расчёте, князь!
      Игнат стукнул по столу, так что блюда подскочили:
      - Спорим дальше! Но не на копейки, а по-боярски, по старинке! Я ставлю свою усадьбу, а ты, граф, что?
      - Пять тысяч рублей! - стукнул по столу граф.
      - Вот это мне любо! - стукнул по столу и офицер.
      - Не нужны мне пять тысяч, - вяло молвил Игнат. - А вот поставь вместо них, граф, бумагу нынешнюю... Про подати...
      - Вот! Изволь! - вынул её из шкатулки граф. - Ставлю против всей твоей усадьбы со слугами да постройками! - И он положил бумагу на стол между жареным поросёнком и солёными грибами.
      Игнат подмигнул стоящему возле дверей Якову: следи за бумагой.
      - Твой вопрос, князь, жду! - почти выкрикнул Темитов.
      - Три телёнка - сколько будет ног? - быстро спросил Игнат.
      - Дюжина! - воскликнул Темитов. - Ты проиграл, князь!
      - Однако ты проиграл, граф, - беря бумагу со стола, спокойно сказал Игнат. - Смекни-ка: будь ответ так прост, я бы не стал сей вопрос задавать...
      - Объяснитесь же, князь! - попросил офицер. - Ведь граф ответил верно!
      - Сколько телёнка не три, у него, как было от роду четыре ноги, так и будет, - усмехнулся Игнат, покручивая ус. - Хоть до дырки три, всё одно!
      - А-а! - схватился за голову граф. - Как же я не догадался! Ведь в простоте вопроса и загадка и отгадка. Проклятая медовуха!
      - Лихо, по-царски! - хохотал офицер. - Вот это игра! Я в полку расскажу - не поверят! Ай да граф, ай да князь!
      - Эй, Яков! - сказал Игнат. - Спрячь бумагу! И позови сюда Данилку... Да прикажи выдать всем солдатам денег на сапоги. И чтобы полные ранцы провизии с собой взяли!
      - Вы великолепны, князь! - Офицер вскочил, чуть не упал, но всё же поклонился Игнату. - Солдаты мои будут вам благодарны от всего сердца!
      - Как же я... ох... проклятая медовуха... - стонал граф, стуча кулаком по жареному поросёнку. - Как я проиграл! О, чёрт...
      - Мы можем сыграть ещё, - предложил Игнат. - Теперь вопрос задаёте вы. Если я отгадываю, то вы тотчас же уходите из Болотного края. Если не отгадываю, бумага податная снова возвращается к вам.
      В залу вошли князь Стоеросов и Яков. Граф вскочил, глаза его горели, усы шевелились, как у кота, увидевшего мышь.
      - Князь, ответьте мне: что я сейчас думаю?
      Офицер замер в той же позиции, в какой стоял - со склонённой в поклоне головой.
      - Извольте, граф, - спокойно ответил Игнат, - вы думаете, что перед вами князь Стоеросов и он здорово умеет загадывать и отгадывать. Но вы ошибаетесь: перед вами отставной солдат Игнат, а настоящий князь Стоеросов - вот он!
      Граф опешил. Закрутил головой.
      - Да, я думал, что ты... вы... князь, - растерянно забормотал Темитов. - О господи, куда я попал! Ничего не понимаю. Что за маскарад! Кто же князь?
      - Я князь, - уныло сказал Стоеросов.
      - Вы? Что случилось? - Граф снова затряс головой, чтобы прийти в себя. - Почему же этот человек выдавал себя за князя?
      - Потому, что князь Данила Михайлович не отгадал вчера моей загадки, проиграл спор, - сказал Игнат, снимая с себя камзол князя. - И за это я полдня был Стоеросовым!
      - Граф, - обратился к Темитову офицер. - Разрешите, я прикажу готовиться к походу?
      - Да, - ответил Темитов. - Я опять проиграл... Слово своё сдержу. Мы уходим... Слава богу, что не все солдаты становятся князьями!
      ... Когда карета графа Темитова выезжала из усадьбы, то Игнат стоял у ворот в своём солдатском старом кафтане, и медаль в честь Полтавы блестела у него на груди.
      - Сколько ещё служить осталось? - спрашивал Игнат проходивших мимо солдат.
      - Двадцать лет!
      - Осьмнадцать!
      - Первый год пошёл... - слышались ответы.
      - Да, ещё хлебнёте вы лиха, молодцы... - вздохнул Игнат. - Но запомните: без хлеба проживёте, без воды - тоже, а без смекалки - нет! Не унывайте, ребятушки!..
      Офицер на коне, проезжая мимо Игната, отдал ему честь и скомандовал:
      - Запевай!
      А родные детки - наши пули метки.
      А родные сестры - наши сабли остры!
      выводил запевала.
      И все подхватили хором;
      Ать-два, ать-два,
      С ними горе - не беда!
      Пыль скрыла колонну солдат, лошадь с офицером и карету графа.
      Игнат устало вздохнул, провёл ладонью по лицу и пошёл к дому.
      Навстречу ему нёсся истошный визг Парамона: в тёмном чулане, куда его засунул Яков, поп опрокинул большой горшок с пиявками.
      14. Вот и весь сказ
      ... И долго еще следы его видели в разных землях, царствах и государства!.,.
      Из присказки
      В тот же день крестьяне из болотных убежищ вернулись в свои избы.
      А князь Данила Михайлович, наоборот, решил покинуть насиженное место и уехать из Болотного края в Москву белокаменную, где у Стоеросовых исстари городская усадьба стояла.
      - Пятнадцать лет без податей - мне смерть голодная, - поглаживая бороду, жаловался князь Спирьке и Парамону. - Ведь солдат нам эту бумагу, что он у графа выиграл, нипочём не отдаст.
      - Не отдаст... - вздохнул Парамон.
      - Того хуже. Дурынде, то бишь Якову, отдал на хранение, - зашипел Спирька. - А я к этому дурню подойти боюсь. Он меня с Голянским так лбами сдвинул, до сей поры все кости ломит.
      - Объехал нас хитрый солдат, - всхлипывал Голянский, шлёпая губами, всего лишил, по миру пустил!
      - Сон я нынче видел, - сказал Парамон, - летят по небу петух без хвоста, утка без крыльев, гусь без перьев...
      - К чёрту сны! К дьяволу приметы! В тартарары предсказания! - вдруг закричал князь и так хватил кулаком по блюду с окрошкой, что осколки разлетелись по всем хоромам, а окрошка залила ковры, пол и княжескую бороду. - Мне ворожея говорила, что беда ко мне ночью придёт. А беда среди бела дня пожаловала! Днём вчера я богатства своего лишился! Днём самолично эту треклятую бумагу подписал! И даже имени в бумаге той не проставил - кто ж теперь хозяином в Болотном краю будет?..
      - Найдутся доходам твоим хозяева, найдутся, - утешил князя Голянский. - Мужики пятнадцать лет никому не будут податей платить - и вся недолга... За пятнадцать-то лет как они разживутся!
      - О-о-о! - застонал князь и принялся выбирать из бороды куски окрошки.
      - Это мне стонать нужно, - зашлёпал губами Голянский. - Меня отныне по приказу графа по всему Заболотью ищут. Граф убытков своих мне не простит вовек... Выходит, мне отсюда теперь - ни на шаг. Ты, князь, в Москву уедешь, а я здесь твоим управляющим останусь... Как-нибудь проживу.
      - Да, вот в прежние времена, помню, - заскулил князь, - и приметы, и сны - всё лучше было, вернее... Не могу я тут жить после того, как у Игната в приказчиках побывал! Мужик, конюх, повар, псарь - все надо мной потихоньку смеются... Не могу! Спирька! Готовь обоз на Москву!
      ... Спирька и Парамон попытались было свою долю за мельницу получить, но отступились, испугавшись гнева мужицкого, и вместе с князем уехали из Болотного края.
      Голянский остался жить в опустевшем княжеском доме. Вёл себя смирно ниже травы, тише воды: всё боялся, как бы граф Темитов о нём не прознал.
      На том поле, что лежало возле мельницы, урожай удалось спасти. Зерно поделили меж всеми жителями села поровну. Оно их и спасло от голодной смерти.
      - Не то чудо, что в засуху великую мы зерно молотим-мелем, приговаривал при этом дед Данилка, - а то чудо, что мельница Чёртова, омут Бесов, а мука смололась - стала мужицкой.
      ... Как-то раз купалась Стёпка на реке, возле брода, и приметила, что в песке монетка поблёскивает. Подняла - монета квадратная, чудная.
      Тут Яков на возке ехал. Стёпка ему находку показала.
      Яков сразу узнал княжескую "медаль" - знак об уплате пошлины за бороду.
      - Что это, дяденька Яков? - спросила Стёпка.
      - Да так, - ответил Яков, - остатки от князя-батюшки! - и забросил "медаль" в затон, откуда обычно пиявок для Стоеросова вылавливал.
      Через год вернулись из Москвы в село Спирька-Чёрт и поп Парамон. Тихие, пришибленные. Жить стали скромно, со всеми в ладу быть старались.
      Ну, мужики - народ, известно, сердобольный да отходчивый, зла не помнят. Сколько раз из-за этой доброты своей сами себя же и наказывали, а все равно доброе сердце всегда верх берёт.
      По селу даже разговоры пошли - зря, дескать, братьев обидели.
      - Поживём, увидим, - сказал Игнат. - Волк тоже овцой притворялся, пока овечья шкура не сносилась.
      Сам Игнат редко в родном доме бывать стал. Бабка Ульяна со Стёпкой в избушке печь топят, пол моют, лавки скребут - вдруг Игнат заявится? Он же, бывало, в родное село от зимы до зимы и глаз не кажет - недосуг.
      - Хоть бы отдохнуть денёк-другой, - мечтательно говорил Игнат, появляясь в своей избушке. - На печи полежать, с земляками поговорить!
      Но на другое утро, выходя из избы, Игнат непременно сталкивался носом к носу с ходоками из дальних сёл и деревень.
      - Помоги нам мельницу приспособить, - просили одни.
      - Плотину-запруду построить надумали, а вот как, не ведаем, - говорили другие.
      - Заел нас вконец приказчик-самодур, - жаловались третьи, - выручай, Игнат, проучи зверя лютого!
      Солдат сердился, гнал от себя гонцов, вздыхал тяжко, но каждый раз дело кончалось тем, что натягивал он на плечи свой старый кафтан с медалью за Полтаву, брал железный посох в руки и уезжал-уходил налаживать плотину, бадейки к мельнице приспосабливать, "учить" приказчика.
      В одном селе кузню переделал.
      В другом - воду на поле пустил.
      По болоту непроходимому проложил дорогу-гать, чтобы можно было к сенокосным угодьям напрямик проехать.
      Одна бабка сказывала, что солдат-богатырь спас деревенское стадо: всех коров и овец одной рукой из топи-трясины повытаскивал.
      Другая бабка клялась-божилась, что сама видела, как солдат ночью падучие звёзды ловил да в карман собирал. А потом ими, как угольками, трубку раскуривал.
      - Да наш Игнатушка не курил вовек, - отмахивалась от таких сказов бабка Ульяна. - Не он это!
      - Может, и не он, - охотно соглашалась рассказчица, но тут же в другой избе повторяла всё сначала.
      Столько о делах Игнатовых разговоров шло, что и разобрать стало нельзя, где быль, а где сказка. Да и как один человек, пусть даже самый смекалистый солдат, со всем сразу управится?
      Возможно, кое-где в дальних местах побывал и не Игнат вовсе, а другой солдат, кто знает? Но точно известно, что был он таким же весёлым и смекалистым, храбрым и хитрым, добрым мастером на все руки.
      Вот и весь сказ.