Открыть знание случайному человеку - значит лишить Бога права выбора своих святителей. За такое нарушение совет одиторов способен выбрать любое наказание, и даже он во время ближайших выборов может обнаружить божественный свет над головой другого избранника... - Вы знаете, - резко остановившись и повернувшись к хозяину дома, произнес Найл, - а в моей стране нет одиторов. Интересно, что означает это звание и чем просто одитор отличается от настоятеля? "Сон..." - мимолетный образ спящего человека и странных видений в его голове промелькнул в сознании Верховного одитора, но уста его произнесли совсем другое: - Одитор, это более высокая степень служения Господу нашему всемилостивейшему. - А не связанно ли это каким-то образом со снами служителя? - осторожно переспросил Найл. "Он знает!" - с облегчением подумал одитор. "Угадал!" - радостно подумал Найл. - Связано, - кивнул хозяин дома, не решаясь, однако, развивать эту тему. - Это очень хорошо, - Найл решил развивать напор, пока чувствовалось, что попадание идет совершенно в точку. - Дело в том, что я всегда воздерживался от использования этой методики. Мне хватало и того, что можно было узнать наяву. "Ого! - мысленно поразился Верховный одитор. - Так он способен видеть мир на три дня вокруг даже не погружаясь в сон!" - Обычно мне хватало и того, что я мог увидеть и не погружаясь в сон, подхватил Посланник Богини. - Сами понимаете, когда приходится заниматься государственными делами, многие вопросы приходится разрешать немедленно. "У него более высокая степень посвящения, - понял одитор. - Он способен проникать в сущее наяву". - Но за все приходится платить, - искренне продолжил Найл. - Проникая в сущее наяву, приходится ограничиваться узкими пространственными рамками. Три дня пути. - Разумеется, - согласно кивнул хозяин дома. - Сон позволяет куда большее, но им невозможно воспользоваться мгновенно. - Да, - кивнул Найл. - Пожалуй, впервые мне понадобились все его преимущества. Но я так давно не пользовался этой методикой... Скажу прямо, Верховный одитор. Мне нужен проводник. "Ему нужен проводник? - поразился одитор. - Он имеет в виду учителя? Неужели он слаб до такой степени?! А что, если все, что происходит здесь в последние дни, это всего лишь заговор с целью проникнуть в высшую тайну Господа? В самую сокровенную тайну, подаренную им избранному народу?" - Это было так давно, - покачал головой Найл, решивший идти ва-банк и настаивать на своем до конца. - Если я хочу добиться действительных успехов в выборе пути, мне нужно повторить все учение с самых азов, с самого начала. "Он лжет! - сомнения Верховного одитора перевесили веру в возможности гостя. - Он хочет украсть нашу тайну! Но Проклятие... Нужно проверить его. Немедленно. Но как? А, вон ягодное дерево, которое я посадил еще настоятелем..." - Посмотрите, правитель, какое красиво дерево! - указал хозяин на невысокую вишню, растущую в каменной кадке. - Как вы думаете, сколько ему лет? - Это действительно хорошее растение, правитель, - понимающе улыбнулся Найл. - Но таким красивым оно кажется вам потому, что посадили его вы, своими собственными руками, еще будучи простым настоятелем. "Посвященный!" - все сомнения оказались рассеяны сразу и бесповоротно. - Я сам стану вашим учителем, - решительно, отрезая себе всякую дорогу к отступлению, произнес одитор. - Или, как вы выражаетесь, "проводником". Действительно, хорошее определение. Поскольку вы посвящены в основные таинства, мы начнем сразу с проникновения. В нашем мире неофиты в первый раз обычно совершают его утром... - Не будем рисковать, - кивнул Найл. - Повторим путь с самого начала. - Тогда правитель, как ваш учитель и проводник, я запрещаю вам спать этой ночью. Я не стану приказывать вам проводить ночь в ритуальном походе, а утро в молитвах, но только не усните! - Я все-таки последую обычаю ваших настоятелей, переходящих в новое состояние и совершу поход вокруг "мира" из семи кругов, - сообщил Посланник, и это утверждение окончательно убедило Верховного одитора в том, что он имеет дело со служителем высших степеней посвящения. В общем-то желание Посланник Богини совершить ритуальный обход земель золотого мира имело вполне прагматичную основу: во время ночной прогулки и время движется быстрее, и заснуть меньше риска, да и валяться в постели из песка, пусть даже свежепересыпанного, удовольствие небольшое. Ночных пустынных хищников Найл не боялся - как он уже успел понять из общего уклада жизни и мыслей местных обитателей, кроме людей в этом золотом краю выжить не смог никто. Да и не удивительно, если учесть, что качать воду приходится с глубины свыше полукилометра. Найл знал, что некоторые жуки и пауки способны вообще обходиться без воды, всю жизнь. Но без еды не удается прожить никому - а там, где нет растений, нет и пищи. Правитель неторопливо прогуливался по песку, ежась от прохлады и время от времени поглядывая на небо, неторопливо совершающее свой ночной оборот. Пару раз он бросил бесцельные взгляды в сторону далекого храма, пока на третий раз его сознания не достигла поразительная истина: окна здания, посвященного триединому богу, светились ярким солнечным светом! Он сделал несколько шагов к центру селения, желая раскрыть секрет этого свечения, но вовремя остановился. Слишком долго доказывал он сегодня свои способности по проникновению в самые сокровенные тайны, чтобы вот так, сразу, признаться в беспомощности по отношению к одной из них.
      - Выпей это, правитель, - поднес Верховный одитор высокий золотой кубок, полный густой, почти вязкой серебристой жидкости. - Пей, и помни: это ты одитор "ночного мира", а не он - твой. Не позволяй "ночному миру" управлять тобой согласно своим желаниям, прояви волю! Делай то, чего хочется именно тебе, иди туда, куда желаешь сам. Все это очень просто. Нужно сделать только первый шаг. Всего лишь шаг, и мир подчинится тебе. Просто шаг - но этот шаг ты должен сделать сам! Теперь пей. Найл принял тяжелый полулитровый сосуд и с некоторым сомнением заглянул внутрь. - Пей, - повторил одитор, - Ты ведь сам хотел пройти весь путь посвящения. Посланник Богини поднес бокал к губам и стал неторопливо вбирать глоток за глотком жидкость, больше похожую на соус, с явственным грибным привкусом и пряным запахом. Уже к середине кубка тело начала охватывать приятная истома, глаза начали слипаться. Сделав последний глоток, Посланник понял, что уже не способен устоять перед надвигающимся сном. - Ты стоишь на плите перед болотом, - предупредил Верховный одитор. - Ты стоишь на плите перед болотом. Ты стоишь на плите перед болотом. Ты стоишь... Найл стоял на широкой бетонной плите, лежащей перед болотом. То есть - на остатках древнего причала. Прямо впереди расстилалась бурая гладь соленого болота, а между правителем и краем водорослей простиралась темная полоса воды. Он присел, опустил руку. Ладонь пробила зеркальную поверхность без звука - ни одной волны не покатилось по сторонам, никаких ощущений не осталось на руке. Найл выпрямился, поднес ладонь к глазам - сухая. Он вздохнул и огляделся. Мир вокруг заливал яркий мертвенный свет. На месте остались дома, кучки камней на берегу, стройное здание храма вдалеке. Не хватало только движения: вокруг отсутствовали люди, которые среди дня должны заниматься своими делами; не ощущалось ни единого порыва ветра; не струились по улицам струйки желтого песка. Казалось, он находится не в настоящем мире, а оказался внутри удивительно точного макета. Впрочем, если макет достаточно точен, то и очертания болота на нем должны соответствовать реальности. Если пройти вдоль берега здесь, то и в реальности дорога должна оказаться точно такой же. Найл уже совсем было собрался в дальний путь, когда в душу закрался червячок сомнения: а действительно ли это видение соответствует реальному миру? Ведь сейчас он видит только то, что уже успел рассмотреть на самом деле! Кто знает, какие образы подсунет этот странный сон, если ему придется столкнуться с чем-то неизведанным? Посланник Богини задумчиво огляделся и пошел к храму. Он вошел внутрь со стороны двора, наткнулся на высокий конус Колодца и после короткого колебания повернул в пристройку. Здесь лежала кучка веревок с петлями на концах, лежал на боку обсыпанный песком цилиндр размером с человеческое тело. Из цилиндра выпирал стержень, вокруг которого в несколько витков была намотана толстая веревка. Другой стороной веревка была намотана на золотую балку, удерживающую уходящий под землю канат. Время от времени балка начинала вращаться, опуская канат вниз. Видел он это устройство, совершая свою экскурсию или нет? Может, просто не обратил внимание? Посланник вышел из пристройки и вошел в храм. Точнее, влез - запертые двери не поддались его усилиям их распахнуть, и проникать внутрь пришлось через окно. К счастью, внутри здания никаких дверей не имелось и он легко прошел в обширный молитвенный зал. На этот раз прохлады или запаха свежести он не ощутил, но все деревца, все кустарники и лианы на стенах оставались на своих местах. "Кажется, вчера днем я стучал по листьям с правой стороны..." - припомнил он и повернул налево. Растительность храма он не рассматривал ни разу, но внешней стороне листьев не доверял - кто знает чувствительность своего бокового зрения? Найл выбрал стоящее на заднем плане деревце с разлапистыми резными листьями, заглянул под него и внимательно рассмотрел их с внутренней стороны. На некоторых листьях имелись темные прожилки, некоторые местами оказались "проедены" насквозь. Но на одном листе - и подобный знак невозможно перепутать с каким-нибудь другим - прожилки приняли вид креста, подобного кресту, висящему на стене. "Это именно то, что нужно", - подумал Найл и открыл глаза. - Итак? - вопросительно приподнял брови Верховный одитор. Вместо ответа Посланник Богини вскочил на ноги, быстрым шагом спустился по лестнице, вошел в зал, уверенно пересек его по направлению к правой стене, разглядел на заднем плане деревце с разлапистыми листьями, поднырнул под него и вгляделся в листву... - Вот он! - Найл повернул тыльной стороной наружу один из листьев и показал своему учителю темный. - Уходи отсюда! - грозно прорычал хозяин храма. - Что? - опешил Найл. - Уходи! Властью Верховного одитора запрещаю тебе спать до сегодняшнего вечера и входить под своды этого дома! Ты вернешься сюда только после того, как скроется за горизонтом последний солнечный луч. Посланник понял, что от него хотят скрыть нечто, что он должен будет угадать следующей ночью. Понял правитель и то, что первый экзамен он сдал.
      Вечером его снова ждал большой кубок с серебристым напитком. - Ты видел кого-нибудь прошлой ночью, сын мой? - поинтересовался Верховный одитор. - Нет, - покачал головою Найл. - Это потому, что ты никого не хотел видеть, - мягко укорил хозяин. - Тебя интересовало только болото. Неужели тебе противно смотреть даже на меня? Пей. Пей и возвращайся обратно на берег, если кроме болота тебя не интересует больше ничего. Пей. Тело быстро наливалось тяжестью, веки опускались. - Пей, правитель, пей. Ведь ты стоишь не здесь, ты стоишь на плите... На плите... И Найл понял, что опять видит бурые просторы морского болота. На этот раз мир уже не казался таким ярким, как в прошлый раз, но в нем по-прежнему не ощущалось ни единого движения. Правитель обернулся. Позади стоял храм, окна которого светились белым солнечным светом, а над высоко вознесенным крестом отливала желтизной полная луна. - Похоже, настала ночь, - пробормотал Посланник и звуки собственного голоса гулко отдались в его ушах. - Ночь... - повторил Найл, удивляясь странному внутреннему эху и двинулся в сторону храма. Где находились личные покои Верховного одитора, правитель Южных песков хорошо помнил. Он поднялся по угловой лестнице, прошел через трапезную, повернул в узкий коридор, выходящей окнами на улицу, зацепил плечом острый угол и даже болезненно охнул, понимая, что сейчас почувствует. И замер... Он не почувствовал ни-че-го. Посланник развернулся и сделал шаг назад, на этот раз уже преднамеренно задев угол плечом. Не только плечо, но и вся рука легко прошла сквозь угол стены. - Вот это да! - пробормотал Найл. Несколько минут он задумчиво рассматривал стену, а потом вдруг, неожиданно даже для себя, резко сделал шаг вперед... ...и оказался внутри комнаты. В груде мелкозернистого песка, сладко посапывая, спал незнакомый настоятель, даже ночью не расставаясь с крепко зажатым в правой руке распятием. Найл отступил назад - и снова оказался в коридоре, поражаясь только что совершенному открытию. Он мог проходить сквозь стены! После нескольких минут восторга правитель двинулся дальше по коридору, дошел до торца дома и, не утруждая себя прогулкой до дверей, прямо сквозь стену переместился в комнату Верховного одитора. - А-а, - тихонько простонала девушка, распростертая на каменном столе. У, а-а. - Молись! - тяжело дыша, потребовал Верховный одитор. - Молись! Все радости в мире от Господа, и все наслаждения подарены нам им... Он входил в нее короткими сильными ударами, по загорелому лицу катились капельки пота. - Молись! Именем Господа... Помни о нем! Как тебя зовут? - И... - выдохнула девушка. - Илона... - Господом рождены... Господом возрадуемся... Помни о нем... Девушка сладострастно вскрикнула, прикусила губу, застонала. - Молись! Как тебя зовут? - Ило-о-о! Илона... И-и-и... Илона. Найл смущенно отступил назад, снова оказавшись в коридоре. Подошел к окну. Вокруг сбившихся в неровные группки домов по-прежнему царил покой и тишина. Словно там, внизу, все было макетным, ненастоящим. Правитель забеспокоился, пробежался до лестницы, спустился вниз и прямо из окна, благо никто не видел, выпрыгнул наружу. За несколько минут он дошел до ближайших жилищ, пробил головой занавеску в дверях одного из них и узрел молодую парочку, спящую в объятиях друг друга на песчаном полу. Посланник Богини обошел стоящие почти ровным кругом дома и заглянул в другой дом. Здесь сонно посапывали мужчина, женщина, мальчишка лет двенадцати и примерно годовалая малютка, которая чуть слышно поскуливала во сне. Позади послышались шаги. Найл оглянулся и увидел бредущую к храму женщину с кувшином на плече. Вдалеке, на фоне другой группы домов, различалась еще одна полусонная фигура. Похоже, к Золотому миру приближалось утро.
      Когда Посланник Богини открыл глаза, он увидел сидящего рядом Верховного одитора, внимательно наблюдающего за своим учеником. - Имя? - коротко поинтересовался одитор. - Илона... - неуверенно ответил Найл - Протяни вперед левую руку. Правитель выполнил требование. Верховный одитор наложил ему на руку широкий браслет с рельефной выемкой в форме креста, накинул поверх веревочную петлю, привычным движением продетого внутрь креста затянул веревку, обжимая браслет по руке гостя и громко произнес: - Властью, данной мне Господом нашим триединым во имя отца, жены и сына их святого духа присваиваю тебе звание младшего одитора! - Благодарю вас, Верховный одитор, - Найл поднес браслет к глазам. - Господа благодари, одитор, - ответил хозяин дома привычной фразой. Теперь иди, прогуляйся хорошенько по пустыне. К вечеру ты должен надежно устать.
      - Вот возьми, - Верховный одитор протянул ему темный в надвигающихся сумерках кубок. - Это твой последний одисмен. Обычно одитор пьет его только один раз в жизни, получая посвящение, но тебе требовалось пройти пятилетнее послушание за три дня, и мне пришлось изменить обычаю. Но это последняя порция. На этот раз я ничего не буду приказывать тебе, одитор. На этот раз ты должен сделать все сам. Запомни самое главное, что понадобится тебе в достижении цели: ты являешься Господом в твоем ночном мире. Но только в твоем! Ты можешь сотворить себе все, чего только пожелаешь. Ты можешь изменить все - землю, воду, небо. Но помни: не перепутай истинное с сотворенном тобой! Иначе, уйдя в пустыню к сотворенному собой оазису ты найдешь там только песок и песок. Одитор обязан созерцать сотворенный Верховным Господом мир, а не уродовать его. Одитор имеет право сотворить или призвать к жизни только то, что необходимо для изучения истинного мира. Иначе гордыня его превысит силы разума, и из верховного существа превратится он в безмозглого червяка. Теперь пей, младший одитор. Тебе надлежит с полной властью использовать силу, данную Господом разуму твоему, во имя народа, избранного им, и да не прорвется Проклятие прошлого в мир приходящий. Пей. Найл опять очутился на берегу бурого непроходимого болота. Он оглянулся назад, на сияющий окнами храм, но на этот раз отвернулся от него и снова вгляделся в даль. Все, что интересовало его сейчас скрывалось там, за далеким горизонтом, за долгими и долгими днями пути. Он сделал несколько шагов в направлении далекого моря и остановился. Нет, идти пешком ночь за ночью во сне будет так же долго и муторно, как и наяву. Не для того он обманывал Верховного одитора, не для того пил подозрительную похлебку, не для того наматывал день за днем круги вокруг золотого мира, чтобы теперь месить песок ногами со скоростью обожравшейся гусеницы. Как говорил Верховный одитор? "Ты являешься Господом в твоем мире, ты можешь сотворить себе все, чего только пожелаешь". Пожалуй, он хочет сотворить себе... Коня! Одного из тех плоскоспинных, поджарых и быстрых тараканов, на которых так ловко восседают всадники князя Граничного. Ну! Ничего не произошло. Ну да, естественно. Если бы все было так просто, для этого не требовалось бы пяти лет послушания, которые затрачивают местные одиторы. Тогда как поступить? Найл уселся на песок и вспомнил одного из рыжих коней. Того самого, на котором гарцевал Закия, рыцарь синего флага. Шесть широко расставленных лап, сильная, выпуклая грудь, продолговатое брюшко. На ровной спине закреплено толстое войлочное седло с широким подколенным ремнем. Узкая морда с выпуклыми глазами и длинными подвижными усами. Сейчас он бродит за храмом в поисках пищи, но там ничего нет, и скоро он подойдет сюда. Посланник Богини оглянулся: конь передвигался в его сторону короткими перебежками. Поводит усами, ощупывая сухой песок, быстро пробежит пару десятков метров, снова пощупает и снова перебежит. Найл наклонился к болоту, вырвал несколько пуков водорослей и громко позвал: - Тю-тю-тю-тю-тю. Таракан насторожился, потом кинулся вперед, остановился от правителя на расстоянии вытянутой руки и ощупал угощение усиками. Сделал еще пару шагов, чтобы достать его ртом. - Кушай, мой хороший. Посланник Богини скормил водоросли, потом, похлопывая таракана по спине, прошел вдоль тела, ухватился рукой за седло и рывком перекатился на спину. Конь испуганно сорвался с места и понес, однако Найла это уже не беспокоило: держался он крепко, а тараканы на ходу несут себя ровно, без резких взбрыкиваний или скачков. Правитель поставил колени в специальные выемки, потом с помощью пропущенного под голени ремня крепко их затянул. Все, теперь ему не грозила опасность вылететь из седла даже при пробежках по вертикальной стене. Он взялся за закрепленные на передних лапах уздечки и дернул правую. Таракан начал послушно заворачивать к болоту. Когда до бурого отстойника оставалось с десяток шагов, всадник повернул своего коня вдоль берега и несколько раз сильно хлопнул по спине, заставляя набрать максимальную скорость. Извилистая береговая черта стала стремительно уходить назад. Посланник Богини облегченно вздохнул и удобно откинулся назад. Однако очень скоро он понял, что сильно промахнулся. Таракан под ним стремительно несся вперед, проскакивая километр за километром, береговая линия то отдалялась, то приближалась, но полезной информации в голове не откладывалось. Непривычный к верховым прогулкам правитель не мог даже приблизительно соотнести преодоленное его конем расстояние с обычными пешими переходами. Может быть, они преодолели уже два перехода, а может быть - один. Все стерлось, сбилось в одну непрерывную мелькающую ленту. Но теперь он уже хорошо представлял, что нужно делать. Посланник Богини стал внимательно вглядываться в набегающий горизонт, и вскоре заметил впереди небольшой холмик. По мере приближения холмик рос и рос из-за горизонта, потом начал сужаться в нижней части, пока не стало ясно, что это самый настоящий воздушный шар. Таракан ускорил ход, предвкушая близкий отдых, и спустя десяток минут остановился рядом с трепещущем на ветру куполом. Найл спрыгнул на песок. Шестилапый конь отошел к берегу и тут же жадно зачавкал зеленой тиной. Посланник вгляделся в ожидающего под шаром смертоносца и удивленно вздрогнул: - Скорбо? Ты же умер? - Это ты, двуногий, - ответил узнаванием восьмилапый. - Нигде от тебя покоя нет. - Я хотел осмотреть с воздуха здешние места и разведать дорогу. - Тогда забирай шар и оставь меня в покое. - Мне нужен опытный разведчик. - Лети сам. Я не хочу иметь с тобой никаких общих дел. - Я не спрашиваю тебя, Скорбо, хочешь ты или не хочешь иметь со мной дело, - прищурил глаза Найл. - Я говорю тебе, что мне нужен разведчик. На шаре полетишь ты, а я буду смотреть вниз твоими глазами. - Нет, двуногий, тебе это нужно, ты и... - Не называй меня двуногим, паук! - Найл вперил взгляд в центр лба Скорбо, в пустую полукруглую прогалину между его восьми темных глаз. - Зови меня Смертоносец-Повелитель! И делать ты будешь не то, чего тебе хочется, а то, чего желаю я! Найл ощутил холодное прикосновение чужого разума к своему сознанию, и брезгливо приподнял верхнюю губу. Прошли те времена, когда он испуганно сжимался при каждом появлении восьмилапых повелителей планеты. За минувшие годы он прошел хорошую тренировку, набрался опыта - и теперь уже Скорбо пришлось испуганно пятиться и старательно зашоривать свои мысли. Но Найл не отпустил паука. Воспользовавшись "притушенностью" его сознания, правитель поддернул кверху одну его переднюю лапу, сдвинул в сторону. Потом другую. Заставил чужое тело зацепиться когтями за паутину, заставил прижаться к шару... И смертоносец сдался. Найл увидел себя его глазами, со стороны: посеревшая туника с красной отделкой, перевязь с мечом через плечо, длинный нож на широком ремне. Фигурка стала удаляться - шар начал набирать высоту. Выше, выше, выше - напуганные разозленным Скорбо порифиды обильно выделяли летучий газ. Фигурки человека и таракана внизу казались все мельче, неразличимее. Воздушный разведчик кинул взгляд вперед - но кроме песка и гниющих водорослей там пока ничего не проявлялось. Тогда восьмилапый повернулся назад, на уровне горизонта блеснула одинокая искра. Выше, еще выше. Искра сместилась от горизонта вниз, и стало понятно, что это не одинокая звезда, а нечто земное. - Храм! - понял Найл. - Это свет храмовых окон. Теперь, исходя из опыта воздушных разведок, проводимых перед битвами с северянами, стычек с бродячими людьми, так и не состоявшегося сражения с бунтовщиками правитель мог достаточно точно определить свое удаление. Получалось, он успел отмахать почти полтора дневных перехода. А расстояние, на которое Скорбо смог бросить взгляд вперед - это еще полтора. Три дня пути. Он и так знал, что чистой воды ближе нет. - К морю! - мысленно приказал Посланник, и шар двинулся вперед. В огромной высоты казалось, что шар двигается еле-еле, но правитель знал, что даже бегущему со всех ног таракану не угнаться за этим неспешным небесным скитальцем. В душе начала появляться уверенность, что сегодня он если и не доберется, то уж во всяком случае узнает, как близко находится море. "Не перепутай истинное с сотворенном тобой!" - внезапно вспомнилось напутствие Верховного одитора, и Найл торопливо задавил надежду в зародыше. Не хватало еще сотворить желанное море вместо того, чтобы найти настоящее! Потом ведь, отправившись в путь, найдешь только барханы вместо волн. Нет, только созерцание, созерцание и еще раз созерцание. Искорка храма давно скрылась за горизонтом, теперь к горизонту придвигались две маленькие точки у береговой черты. Позади осталось еще полтора дневных перехода, а впереди по-прежнему маячили две пустыни: из песка и из гниющих водорослей. Скорбо заметил на береговой черте особенно крутой изгиб и продолжил свой путь, ориентируясь уже по нему. Потом заметил еще один крутой изгиб. Потом еще... - Что это?! - невольно вскрикнул вслух Найл. Впереди, на всю ширину горизонта, показалась темная нить. - Еще, еще, - попытался подогнать шар правитель. - Быстрее. Нить продолжала расширяться. - Море! - восторженно закричал Найл. - Слышишь ты, таракашка, это море! Шар все еще продолжал свой полет, хотя и начал потихоньку снижаться. Вот уже различимы белые гребни волн, влажные прибрежные камни, нити водорослей, выброшенные бурными стихиями. Шар опустился. Паук выбрался на камни и замер. - Подойди ближе к воде, - сказал Найл. - Я хочу увидеть, что творится на дне. - Нет, - испуганно попятился от волн Скорбо. - Ближе! - потребовал правитель. - Я хочу знать, есть ли там моллюски, плавают ли рыбы. - Нет! - животный ужас, который издавна испытывали перед водой восьмилапые лишил паука способности двигаться. - Ближе!!! - Не-е-ет!!! - Вперед! - вместе с категорическим приказом Найл послал мощный импульс своего гнева. - Нет, - словно рассмеялся Скорбо и... умер. Посланник остался на берегу, в полутора дневных переходах от ближайшего жилья, наедине с жадно чавкающем над водорослями тараканом.
      Солнечный луч ударил по глазам, заставив Найла прикрыть лицо ладонью и откатится немного в сторону. - Прекрасное утро, не правда ли? - услышал он знакомый голос. - Уже утро? - Найл заставил себя приподнять веки. - Позднее, - кивнул Верховный одитор. - Но в нашей среде проснуться поздно считается богоугодным поступком. Это среди колодезников законы прямо противоположны. - Я нашел его, - сразу выложил главное Найл. - Далеко, - понял по грустному тону хозяин. - Девять дневных переходов. - Посланник сел, отряхнул с коленей песок. - В принципе, на девять переходов меня хватит. Но на побережье нет пресной воды. А после такого долгого пути у меня уже не останется сил ни ползать за моллюсками, ни ловить рыбу. - Протяни вперед левую руку. - Вот, - Найл вытянул руку с браслетом. Верховный одитор наложил на браслет золотой крест, точно совпавший с крестообразной выемкой, накинул сверху веревку и умело обжал крест по месту: - Властью, данной мне Господом нашим триединым во имя отца, жены и сына их святого духа присваиваю тебе звание одитора! - Уже? - растерялся от такого поворота Найл. - На расстояние в девять дневных переходов от города не удалялся еще никто. - Не может быть! - Может. Одиторы издавна исследуют окрестные земли. Некоторые удалялись на три, на четыре перехода в разные стороны. Многим так сильно хотелось увидеть оазисы, что они и вправду появлялись в их ночных мирах. Тогда мы отправляли в тех направлениях экспедиции. Некоторые возвращались, некоторые исчезали бесследно, но никаких оазисов не удавалось найти никому. Потом мы стали отправлять в стороны отряды с одиторами. Дело в том, что каждый из нас в ночном мире может начать свой путь только из тех мест, в которых побывал в дневном. Так удалось увеличить радиус исследованных земель до семи дней пути. И опять кто-то видел впереди оазисы, и опять уводил с собой людей. Из этих походов не вернулся никто. Когда Господь накладывал на нас Проклятие, он позаботился о том, чтобы никто не смог сбежать из заключения. - Но что тогда делать? Сдаться? - Зачем? - удивился Верховный одитор. - Наконец-то мы знаем, в каком направлении и как далеко от нас находится открытая вода. Теперь нужно придумать, как до нее добраться. Думать. Найл весь день бродил по золотому миру, по берегу болота, по храму, приглядываясь к различным предметам и приспособлениям, и думал. При виде людей он вспоминал, как использовал рабов при бегстве из города, когда после каждого перехода часть носильщиков передавала свой груз остальным, чтобы постоянно уменьшающейся численно отряд мог продвигаться дальше - однако он сильно сомневался, что Верховный одитор пожертвует таким количеством людей ради сомнительного шанса на выход к морю одного-единственного человека. При взгляде на небесные колеса он думал о возможности соорудить повозки и взять куда большее количество припасов нежели можно было бы унести на себе, или вовсе сделать повозку самоходной - под парусом. Но эти идеи упирались в непреодолимое препятствие: отсутствие у местных жителей любых материалов, кроме камня и золота. Прутья и кожа, которые он видел на гигантских колесах, считались особо ценным и редкостным материалом и копилось по крупицам - прутья или жесткие корни получались от храмовых растений или изредка вылавливались в болоте, а на коже слишком часто встречались особые приметы, которые делали ее непригодной для видимых людям изделий. Ну, а золотая или каменная повозка под парусом из водорослевой циновки далеко не уедет. Вечером Найл вернулся в храм, уже полный яркого света. Посланник вспомнил полутемные коридоры своего дворца или княжеского замка и с завистью прищурился на ослепительные точки в разных концах зала. - Что вас так заинтересовало, правитель? - после того, как обучение тайному знанию закончилось, Верховный одитор снова стал обращаться к гостю на "вы". - Что дает такой яркий свет, правитель? - указал вверх Посланник Богини. - Это одно из наиболее ярких проявлений Господа, - с готовностью ответил хозяин дома. - Идемте, я вам покажу. Они поднялись на третий этаж, потом, по веревочной лестнице, еще выше, под самую кровлю. Верховный одитор дернул какой-то рычаг и стало темнее. После этого хозяин откинул один из листов, образующих сферический отражатель: - Вот, видите? - Что? - Вот эти два тонких стерженька. - Неужели весь этот ослепительный свет происходит от этих стерженьков с мизинец толщиной?! - Нет, правитель, разумеется нет. Этот свет идет нам от Господа. Вы видите этот золотой провод, который намотан на стержень? По нему мы даем возможность попасть на него Богоматери. С другой стороны на такой же стержень приходит Бог-отец. Вы видите, они находятся совсем рядом? Когда расстояние между стержнями не превышает ширину одного ногтя, Бог-отец, влекомый своим стремлением к женскому началу, перепрыгивает его по воздуху. Это единственный миг, когда он предстает перед нашим взором, когда мы можем лицезреть его истинную сущность. Верховный одитор рывком толкнул стержни один к другому, они соприкоснулись, между ними вспыхнула ослепительная электрическая дуга. Священнослужитель развел стержни на несколько миллиметров и закрыл лист. - Это одна из немногих возможностей увидеть Господа, а не просто верить в него или знать о его делах. - А из чего вы делаете стержни? Они, кажется, не из металла. - Вы заметили... - улыбнулся хозяин, искренне радуясь наблюдательности гостя. - Да, золотые пластины вблизи лика Господа плавятся сразу, не давая нам возможности познать свет его души. Поэтому нам приходится использовать в этой божественной акции обычный уголь. Мы пережигаем те маленькие древесные кусочки, которые невозможно никуда использовать, потом плотно их утрамбовываем в специальных насквозь просверленных камнях и обмазываем костяным клеем.