* * *

      Я глянул в зеркало с утра
      И судрога пронзила сердце:
      Ужели эта красота
      Весь мир спасет меня посредством
      И страшно стало

* * *

      Когда из тьмы небытия
      Росток взрастает бытия
      И возлюбляет бытие
      А темное небытие
      Он отрицает
 
      То Бог его за это порицает:
      О ты, кусочек бытия
      Над бездною небытия
      Что прищурился

* * *

      Отчего тут всех схватило
      Аж сквозь землю провалились?
      Да за бесов помолились
      А силенок-то и не хватило
      Вот и провалились
      Это уж навсегда, наверное

* * *

      Давайте, пусть убитый встанет
      Обнимет своего убийцу
      Но нежно так, чтоб не убиться
      Последнему, а первый станет
      Пусть брат ему!
      И я как белая жена
      Сведу их — но пощажена
      Не буду

* * *

      Чиста, чиста моя сторожка
      В ней я, прохладная старушка
      Одна и живу
      Прохладная
      Чиста
      Чиста
      Сторожка
      Старушка
      Я
      Ты
      Одна
      И живу веками в ней
      Век
      Она
      Я

* * *

      Где она, молодость чистая наша?
      Дальняя-дальняя — птицы полет!
      Где вы, красавицы Ира и Маша?!
      Вот она, Маша, с клюкою идет
      Как подойти и спросить ее: Маша!
      Где она Ира, красавица наша?! –
      В могиле, в могиле, Ира наша!
      А ты сам-то кто будешь, юноша? –
      Господи, она безумна!

* * *

      Явилась ангелов мне тройка
      И я ее в сердцах спросил:
      Что будет после перестройки? –
      А некое Ердц а хспр Ос и л! –
      А что это? –
      Не знаешь? –
      Не знаю! –
      Ну узнаешь, узнаешь, не торопись

* * *

      Все эти трактора-машины
      Не ради же себя живут –
      Не голосуют, не рожают
      И воскресения не ждут
      Так что же гонит их внаружу
      Явиться, так сказать, из тьмы
      Да, видно, там какой-то ужас
      Что и железные скоты
      Не в силах вынести
      К человеку жмутся поближе

* * *

      Одна сосна была Марией
      Елизаветою друга
      Одна к другой в безумной мрие
      Как царскосельская дуга
      Чуть изогнулась словно Анна
      И словно голос Иоанна
      А может голос Николая
      Как прозвучал с другого края
      С другого берега земли:
      Эй, кто там волосы мои
      Пред смертью
      Миррой!
      Миррой!
      Миррой, благой миррой!
      Миррой смягчит!
      И с миром

* * *

      Среди задумчивых полей
      Идет солдат с нехитрой ношей
      Пылится пыль, парит парей
      Стоит задумчивая лошадь
      Бездумьем тянет от земли
      Как, впрочем, и вчера тянуло
      Сверкнуло где-то там вдали
      Опять сверкнуло, и опять сверкнуло! и опять сверкнуло! и опять сверкнуло, и опять! и опять! и опять
      И опять сверкнуло

* * *

      Ко мне подходит мой злодей:
      Вот я злодей твой прирожденный
      На это дело порожденный! –
      Ну, что ж! — я говорю — Злодей
      Давай работать

* * *

      Ружье живое он наводит
      Да все берет он полевей
      И это нас на мысль наводит
      Что кто-то им руководит
      Высший
 
      Советскья власть — та метит точно
      А Бог — так и того точней
      Но Бог бывает человечным
      Точно
      Бывает скажет: Полевей
      Возьми
      Жалко подлеца

* * *

      Оно живет змееобразно
      Но тот, кто выпрямит его
      Он как бы взаимообразно
      Часть змеевидности его
      В себя вберет, но так легко
      Но и настолько, что легко
      За так просто
      Не отделаешься

* * *

      Я вышел в сад светящийся как призма
      Где листья трепетали при луне:
      Кто — спрашиваю — вы? — и отвечают мне:
      Мы вызванные дети соцьялизма
 
      Я воскричал: Родные! Как я рад!
      Вот я — ваш единоутробный брат! –
      Но отвечали мне: Изыди же!
      Ты временного, а мы вечного уже
      Социализма

* * *

      Кто не жизнью с жизнью связан
      Тот ничем ей не обязан
      Тот готов на смертный бой
      И даже не самим собой
      А всей массою народа
      Потому что он — свобода
      Ни к чему отдельно здесь не привязанная

* * *

      Вот юноша подходит к гробу:
      Прощай! — он гробу говорит
      А тот вдруг хвать его за оба
      Да и с собою в гроб тащит
 
      Тут юноша томиться, рваться
      А что томиться! что метаться!
      Срок неминуймый подойдет –
      Еще не всякий и возьмет
      К себе

* * *

      Я вышел в сад — он полон был сполна
      Врагов и наших трупами полегших
      Я в дом ушел — там было все полегче
      Хотя и там была уже она
 
      Я ей сказал: Ирина, ты — медведь
      Доделывай свой святое дело
      Смотри, два листика еще не облетело!
      И ты — она мне отвечала — ведь –
      Что я? –
      И ты, и ты! –
      Что я? что я? –
      И ты, милый, и ты! –
      Что, что, что я? –
      И ты, и ты, я говорю: и ты! –
      А что, что я? –
      И ты! –
      Что? –
      И ты!

* * *

      Вот души основных народов
      Собрались вместе в небесах
      И порешили там за всех
      Как жить им средь людей-природы
 
      Немецкая душа сказала:
      Мне жизни мало, смерти мало
      А мериканская сказала:
      Мне смерти много, жизни мало
      Китайская что-то сказала
      И что-то русская сказала
      И порешили; а напротив
      Вторая русская стояла
      Душа и ровно все напротив
      Говорила

* * *

      Вот воздух изогнувши тело
      Над душным стогом пролетает
      И тихий сельский пролетарий
      Косясь глядит на это дело
 
      Как местная родная высь
      В какой-то дальней выси тает
      И тихий сельский пролетарий
      В улыбке становясь как рысь
      Родную высь когтит умело
      Чтобы она не отлетела
      В ту высь — рассудочную

* * *

      Садится солнце за холмы
      Так думаю и я
      Уйду-исчезну и меня
      Растений смутные умы
      Неспешно станут вспоминать:
      Ведь вроде тут вот кто-то, блядь
      Был
      Только что

* * *

      О, мальчик мой, я так тебя любила
      Ты спал, а я неслышная входила
      И молча над тобой стояла
      Прозрачною водою одеяло
      Тебя опутывало — я следила
      И струи чистые рукою отводила
      Потом ложилась рядом и дрожала
      Ты вскакивал, кричал — но я держала
      Тебя
      В объятьях своих жарких

* * *

      Стоит мужичок под окошком
      И прямо мне в очи глядит
      Такой незаметный на вид
      И так подлетает немножко
 
      И сердце внутри пропадает
      И холод вскипает в крови
      А он тихонечко так запевает:
      Ой, вы мене, вы текел мои
      Фарес!

* * *

      Вот Бао Даю сон приснился
      Что некой деве молодой
      Приснился некий Бао Дай
      И к ней немедленно явился
      И молвит ей: О молодая!
      Я первый ведь тебя приснил
      Потом уж ты по мере сил
      Себе приснила Бао Дая
      Во сне моем

* * *

      Когда бы сильные метели
      Наш этот домик занесли
      Мы б тихо-тихонько сидели
      На высоком воздухе земли
      Куда-то там — не разобрать –
      С седьмого этажа смотрели
      О, Господи — ведь в самом деле
      Ни капельки не разобрать
      Кругом одна Природа-Мать
      А там, за этой канителью
      Там Батюшка-Народ — он злится
      Он хочет к нам сквозь Мать пробиться
      Он бьется, но рожает Мать

* * *

      Вот молодежь ко мне приходит
      А что я ей могу сказать
      Учитесь? — да уже сказали
      Женитесь? — женятся и так
      А поженившись-научившись
      Так это каждый проживет
      А я скажу ей как злодей:
      Живите там, где жить нельзя –
      Вот это жизнь!

* * *

      Вот пурга отошед позабылась
      Утром выглянешь — Боже, прости!
      Пухлым снегом вся местность забилась
      Так что слова не произнести
      Да какая-то виснет досада
      Говорить-то, выходит, что надо
      Что ж сказать-то, чтоб вышло красиво
      Разве вот что: Ебитская сила
      Экая!

* * *

      Нет, мир не так уж и убог
      Когда в любую щелку глянешь
      За угол за любой заглянешь
      И видишь — вон сидит там Бог
      Как пташка малая тоскует
      Лукавой ласкою глядит
      А то как вскочет, как помчится
      И снова нету никого

* * *

      Вот великий праздник праздничный
      У окошка я сижу
      В небо высшее гляжу
      И салют там вижу праздничный
      А над ним цветочек аленький
      Невозможный расцветает
      Следом сходит Будда маленький
      Всех крестом благословляет
      Тут же наступает тьма
      Как кошачий орган жуткий
      На коротком промежутке
      Все срывается с ума –
      Бьется, рвется, цепи гложет
      Пропадает, но не может
      Только я сижу здесь маленький
      Словно тот цветочек аленький
      Нетленный

* * *

      Господь листает книгу жизни
      И думает: кого б это прибрать
      Все лишь заслышат в небе звук железный
      И словно мыши по домам бежать
 
      А Он поднимет крышу, улыбнется
      И шарит по углам рукой
      Поймает бедного, а тот дрожит и бьется
      Господь в глаза посмотрит: Бог с тобой –
      Что бьешься-то?

* * *

      Я поглядел в дверной глазок
      А там она стояла
      И на меня глядела
      Не опуская век
 
      И я вскричал: О номму! номму!
      Зачем я подошел к глазку дверному!
      Теперь не отойти вовек

* * *

      Такой бывает вечер беспричинный
      Особо в нашей средней полосе
      Когда вдруг исчезают все
      Все эти женщины-мужчины
      Все эти знаки различенья
      И над землею на весу
      Гуляют ангелы внизу
      Исполненные среднего значенья
      Средней полосы нашей

* * *

      Мы не от страшных ран помрем
      Конечно ежели помрем
      Но так как все же мы помрем
      Выходит, мы помрем от ран
      Нестрашных

* * *

      Вот завилась пыль воронкой
      Это смерть сюда идет
      Может и пройдет сторонкой
      В смысле, мимо обойдет
 
      А чего идти ей мимо
      Ей и здесь ведь хорошо
      Вот когда ведь ты прошел –
      Ведь понравилось, не правда ль?

* * *

      Весна под окошками бродит
      Родимая! Личко покажь!
      На седьмой поднимися этаж
      А то все внизу пропадаешь
 
      Она ж отвечала смеясь
      Гуляя средь гущи народа:
      А на седьмом — там уже не природа
      На седьмом — там уже черт те что

* * *

      Странн а ли, скажем, жизнь китайца
      Когда живет на свете грек
      И русский тоже жить пытается
      И мериканец тот же грех
      Берет на душу — средь природы
      Жить не как дерево там вишня
      Или там камни или воды
      Иль, скажем, небеса, а видишь ли –
      Как мериканец

* * *

      Ты помнишь край, где все мы жили
      Где пел полночный соловей
      И некторый мужик двужильный
      Пахал поля при свете дней
 
      И возвращался с работы
      На наш невинный палисад
      Как будто из потьмы египтской
      Бросал свой истомленный взгляд
 
      И были мы не виноваты
      И лишь сводящая с ума
      Во всем была здесь виновата
      Одна великая потьма
      Египтская

* * *

      Всюду мясо женское летает
      Просит одевать-любить его
      От души бывало отлетает
      А душа не просит ничего
      Потому что голая душа
      Женская — безумно хороша

* * *

      Вот он ходит по пятам
      Только лишь прилягу на ночь
      Он мне: Дмитрий Алексаныч –
      Скажет сверху — Как ты там?
 
      — Хорошо — отвечу в гневе
      — Знаешь кто я? Что хочу?
      — Даже знать я не хочу!
      Ты сиди себе на небе
      И делай свое дело
      Но тихо

* * *

      Вот человек и нет ему призванья
      Ни ласкового средь других людей прозванья
 
      Ни места, ни жены, ни сына
      И плачет по нему в лесу осина
 
      Но если что-то плачет по тебе
      То это уж само серьезно по себе

* * *

      Вся жизнь исполнена опасностей
      Средь мелких повседневных частностей:
      Вот я на днях услышал зуммер
      Я трубку взял и в то ж мгновенье
      Услышал, что я чистый гений
      Я чуть от ужаса не умер –
      Что это?

* * *

      Вот Он едет на осляти
      Отчего же он убог? –
      А потому что это, дети
      Вочеловечившийся Бог
 
      Отчего ж он так страдает
      Волочит ужасный крест? –
      А потому то, дорогие
      Это дело Бога есть
 
      Отчего же это люди
      Чуть чего — за топоры? –
      А потому что они — бляди
      Но до времени-поры

* * *

      Ах, будущей жизни счастливой
      Отсыпьте немного в пригоршню
      От этого станет ли горше
      Что вот подержу я в руках
      Ну, не ее — так хоть прах
      Ее
      Будущей

* * *

      Прекрасные девушки бродят по пляжу
      Нагие как серны альпийских лугов
      Я взглядом их трогаю нежно и глажу
      И в море бросаю под ропот валов:
 
      Они ко мне руки с пучин простирают
      А я уже небо глазами держу
      И солнце заходит и след их стирает
      И я одинокий под взглядом лежу
      Чьим-то

* * *

      Как много женщин нехороших
      Сбивающих нас всех с пути
      В отличие от девушек хороших
      Не миновать их и не обойти
      Куда бежать от них! куда идти!
      Они живут разлитые в природе
      Бывает, выйдешь потихоньку вроде
      Они вдруг возникают на пути
      Как дерева какие

* * *

      В ней все, Господь не приведи!
      И как вошла и как приветствовала
      И наполнение груди –
      Все идеалу соответствовало
      И мне совсем не соответствовало
      Я тонок был в своей груди
      Со впадиною впереди
      И вся фигура просто бедствовала
      Так — что Господь не приведи!

* * *

      Женщина плавает в синей воде
      Гладкою кожей на солнце сверкает
      Ведь человек! — а как рыба какая
      Неуловимая в синей воде
 
      Но подберется когда не спеша
      Ужас какой или пакость какая –
      Вот уже только глазами сверкает!
      Только безумие! Только душа!

* * *

      Давайте думать как бывает
      О том, что так легко не быть
      О том, что каждый забывает
      При том, что так легко забыть
      Так как же этому не быть
      Когда оно так и бывает

* * *

      Он вспомнил о дальнем но главном
      О родине вспомнил своей
      Привиделись свет и пространство
      И блики знакомых людей
 
      Он двинулся в том направленье
      И в стенку ударился лбом
      И это родство и знакомство
      С тех пор узнает он в любом

* * *

      Прозрачные сосны стояли
      Меж ними стояли прекрасные ели
      Но все это было когда-то вначале
      Когда мы и ахнуть еще не успели
      Все это по-прежнему где-то стоит
      Но мы уже мимо всего пролетели
      И мимо сосны, что прозрачна на вид
      И мимо прекрасной и памятной ели
      Куда ж мы спешили-летели?
      И где отошли от летучего сна? –
      Да там, где уже не прозрачна сосна
      И где не прекрасны, но памятны ели

* * *

      Солдат лежал напротив неба
      И был он намертво убит
      Иль притворялся, чтобы пуля
      Которую на нитке Бог
      Сквозь все миры привел к солдату
      Чтоб познакомить их, но пуля…
 
      Но пуля! Но солдат! Но Бог!

* * *

      Если смерти не бояться
      То не так прекрасна жизнь
      Потому бояться смерти
      Жизненный закон велит
 
      Так и ты вот — бойся смерти
      Ну а сам смотри вперед
      И представь что смерть вся сзади
      Хотя смерть вся здесь вокруг

* * *

      В любую вещь вхожу до середины
      А там уж Бог навстречу мне идет
      Бутылку выпьешь так до половины
      А там само без удержу идет
 
      Вот так нас любит Бог — лишь пальцем поманит
      А сам уж со всех ног навстречу нам бежит

* * *

      Как же так? –
 
      В подворотне он ее обидел
      В смысле — изнасиловал ее
      Бог все это и сквозь толщу видел
      Но и не остановил его
 
      Почему же? –
 
      Потому что если в каждое мгновенье
      Вмешиваться и вести учет
      То уж следующего мгновенья
      Не получится, а будет черт те что –
 
      Вот поэтому.

* * *

      Нет последних истин — все истины предпоследние
      И в смысле истинности и в смысле порядка следования
 
      Да и как бы человек что-то окончательное узнал
      Когда и самый интеллигентный, даже балерина,
      извините за выражение, носит внутри себя,
      в буквальном смысле, кал

25-Й БОЖЕСКИЙ РАЗГОВОР

      Бог меня немножечко осудит
      А потом немножечко простит
      Прямо из Москвы меня, отсюда
      Он к себе на небо пригласит
 
      Строгий, бородатый и усатый
      Грозно глянет он из-под бровей:
      Неужели сам все написал ты? –
      — Что ты, что ты — с помощью Твоей!