* * *

      Я всю жизнь свою провел в мытье посуды
      И в сложении возвышенных стихов
      Мудрость жизненная вся моя отсюда
 
      Оттого и нрав мой тверд и несуров
      Вот течет вода — ее я постигаю
      За окном внизу — народ и власть
      Что не нравится — я просто отменяю
      А что нравится — оно вокруг и есть

БАНАЛЬНОЕ РАССУЖДЕНИЕ НА ТЕМУ: НЕ ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ ЖИВ ЧЕЛОВЕК

      Если, скажем, есть продукты
      То чего-то нет другого
      Если ж, скажем, есть другое
      То тогда продуктов нет
 
      Если ж нету ничего
      Ни продуктов, ни другого
      Все равно чего-то есть –
      Ведь живем же, рассуждаем

БАНАЛЬНОЕ РАССУЖДЕНИЕ НА ЭКОЛОГИЧЕСКУЮ ТЕМУ

      Страсть во мне есть такая — украдкой
      Подъедать (неизвестно — накой?)
      Колбасы двухнедельной остатки
      Как домашний стервятник какой
 
      Но ведь это же, скажем, что дар
      В смысле общем и боле невнятном –
      Я есть, скажем, что жизни стервятник
      Скажем, жизни я есть санитар

БАНАЛЬНОЕ РАССУЖДЕНИЕ НА ТЕМУ СВОБОДЫ

      Только вымоешь посуду
      Глядь — уж новая лежит
      Уж какая тут свобода
      Тут до старости б дожить
      Правда, можно и не мыть
      Да вот тут приходят разные
      Говорят: посуда грязная –
      Где уж тут свободе быть

* * *

      Вот что-то ничего не стало
      В родимых полуфабрикатах
      А может быть, пора настала
      Что их упадка и заката
      Но, может, что взойдет взамен
      Иной какой там феномен
      Может, уже нездешний совсем –
      Четвертьфабрикат какой-нибудь

* * *

      Килограмм салата рыбного
      В кулинарьи приобрел
      В этом ничего обидного –
      Приобрел и приобрел
      Сам немножечко поел
      Сына единоутробного
      Этим делом накормил
      И уселись у окошка
      У прозрачного стекла
      Словно две мужские кошки
      Чтобы жизнь внизу текла

* * *

      Вот и ряженка смолистая
      Вкуса полная и сытости,
      Полная отсутствья запаха,
      Полная и цвета розоватого.
 
      Уж не ангелы ли кушают ее
      По воскресным дням и по церковным праздникам
      И с улыбкой просветленной какают
      На землю снегами и туманами

* * *

      Иные посуду не моют
      И курам не режут живот
      И все же им счастье бывает
      За что же такое им вот
 
      За то вот на том белом свете
      Мы сядем за белым столом
      Как малые чистые дети
      Они же с разинутым ртом
      Плевки наши в воздухе ловить будут

* * *

      Я выпью бразильского кофе
      Голландскую курицу съем
      И вымоюсь польским шампунем
      И стану интернацьонал
 
      И выйду на улицы Праги
      И в Тихий влечу океан
      И братия станут все люди
      И Господи-Боже, прости

* * *

      Вот в очереди тихонько стою
      И думаю себе отчасти:
      Вот Пушкина бы в очередь сию
      И Лермонтова в очередь сию
      И Блока тоже в очередь сию
      О чем писали бы? — о счастье

* * *

      В полуфабрикатах достал я азу
      И в сумке домой аккуратно несу
 
      А из-за прилавка совсем не таяся
      С огромным куском незаконного мяса
 
      Выходит какая-то старая блядь
      Кусок-то огромный — аж не приподнять
 
      Ну ладно б еще в магазине служила
      Понятно — имеет права, заслужила
 
      А то — посторонняя и некрасивая
      А я ведь поэт, я ведь гордость России я
 
      Полдня простоял меж чужими людьми
      А счастье живет вот с такими блядьми

* * *

      Вот из очереди, гады
      Выперли меня
      Я стоял за виноградом
      Полакомиться мня
 
      Налетели злые бабы
      Говорят, что не стоял
      Ну, всю очередь-то не стоял
      Но немножечко-то простоял
      Рядом
 
      Как зверь влачит своей супруге
      Текущий кровью жаркий кус
      Так я со связочкой моркови
      С универсама волокусь
      Еще лучок там, может репка
      Картошечки пакетик-два
      Еще бутылочка там крепкой
      Чтоб закружилась голова

* * *

      Когда б немыслимый Овидий
      Зверь древнеримского стиха
      Ко мне зашел бы и увидел
      Как ем я птичьи потроха
      Или прекрасный сладкий торт
      Он воскричал б из жизни давней:
      За то ли я в глуши Молдавьи
      Гиб и страдал! — За то, за то
      Милейший

* * *

      За тортом шел я как-то утром
      Чтоб к вечеру иметь гостей
      Но жизнь устроена так мудро –
      Не только эдаких страстей
      Как торт, но и простых сластей
      И сахару не оказалось
      А там и гости не пришли
      Случайность вроде бы, казалось
      Ан нет — такие дни пришли
      К которым мы так долго шли –
      Судьба во всем здесь дышит явно

* * *

      Вот я котлеточку зажарю
      Бульончик маленький сварю
      И положу, чтобы лежало
      А сам окошко отворю
      Во двор и сразу прыгну в небо
      И полечу, и полечу
      И полечу, потом вернуся
      Покушаю, коль захочу

* * *

      Грибочки мы с тобой поджарим
      И со сметанкой поедим
      А после спать с тобою ляжем
      И крепко-накрепко поспим
 
      А завтра поутру мы встанем
      И в лес вприпрыжку побежим
      А что найдем там — все съедим
      И с чистой совестью уедем
      В Москву

* * *

      Вот я курицу зажарю
      Жаловаться грех
      Да ведь я ведь и не жалюсь
      Что я — лучше всех?
      Даже совестно, нет силы
      Вот поди ж ты — на
      Целу курицу сгубила
      На меня страна

* * *

      Вымою посуду
      Зимним вечерком
      Еще лучше ночью
      Когда спят кругом
 
      Мою, вспоминаю:
      С этим вот я ел
      С этим выпивал
      С этим вот сидел
 
      А теперь где? — нету
      Померли они
      Вечер посидели
      Вечерок один

* * *

      Веник сломан, не фурычит
      Нечем пол мне подметать
      А уж как, едрена мать
      Как бывало подметал я
      Там, бывало, подмету –
      Все светло кругом, я ныне
      Сломано все, не фурычит
      Жить не хочется

* * *

      Когда тайком я мусор выносил
      Под вечер, чтоб не видели соседи
      Неподалеку, в детский сад соседний
      Поскольку не имея, подлый, сил
      Вставать с утра на беспощадный зов
      Мусоросборочной святой машины –
      Я был преступник — Господи, реши мне
      Иль умереть, или на Твой лишь зов
      Вставать

* * *

      Я с домашней борюсь энтропией
      Как источник энергьи божественной
      Незаметные силы слепые
      Побеждаю в борьбе неторжественной
 
      В день посуду помою я трижды
      Пол помою-протру повсеместно
      Мира смысл и структуру я зиждю
      На пустом вот казалось бы месте

* * *

      В последний раз, друзья, гуляю
      Под душем с теплою водой
      А завтра — может быть решетка
      Или страна чужая непривычная
      А может быть и куда проще –
      Отключат теплую водичку
      И буду грязный неприличный я
      И женщине не приглянусь

* * *

      Я целый день с винтом боролся
      И победить его не мог
      Он что-то знал себе такое
      Чего никто уж знать не мог
      И я вскричал: Железный Бог
      Живи себе свое тая
      Но ведь резьба-то не твоя
      Хоть ее отдай! –
      Но он не поддался и на эту хитрость

* * *

      Вы слышите! слышите — дождик идет! –
      Да нет — это плачет сторонка восточная
      Вся
 
      Как будто рыдает труба водосточная
      Гулкая
 
      Иль примус небесный на кухне поет
      Как будто бы кто-то узлы увязал
      Беззлобный уже и летит на вокзал
      Казанский

* * *

      Вода из крана вытекает
      Чиста, прозрачна и густа
      И прочих качеств боле ста
      Из этого что вытекает? –
      А вытекает: надо жить
      И сарафаны шить из ситца
      И так не хочется, скажи
      За убеждения садиться
      А надо

* * *

      Вот плачет бедная стиральная машина
      Всем своим женским скрытым существом
      А я надмирным неким существом
      Стою над ней, чтоб подвиг совершила
      Поскольку мне его не совершить
      Она же плачет, но и совершает
      И по покорности великой разрешает
      Мне над собою правый суд вершить

* * *

      В ведре помойном что-то там гниет
      А что гниет? — мои ж объедки
      За ради чтоб я человеком был
      О, милые мои! О, детки!
 
      Как я виновен перед вами!
      Я рядом с вами жить бы стал
      Да не могу уйти с поста
      Я человеком здесь поставлен
      На время

* * *

      Вот устроил постирушку
      Один бедный господин
      Своей воли господин
      А в общем-то — судьбы игрушка
 
      Волю всю собравши, вот
      Он стирать себя заставил
      Все дела свои оставил
      А завтра может и помрет

* * *

      Вот жене сапожок залатал
      И без ярости всякой в речах там
      Пока Пушкин над долгом страдал
      А Некрасов над картою чахнул
      Пока Рейган спешил-размещал
      Там на Западе першинги новые
      А я жене сапожок залатал
      Начинайте — вот мы и готовые
      С женой

* * *

      Когда я помню сына в детстве
      С пластмассовой ложечки кормил
      А он брыкался и не ел
      Как будто в явственном соседстве
      С каким-то ужасом бесовьим
      Я думал: вот — дитя, небось
      А чувствует меня насквозь
      Да я ведь что, да я с любовью
      К нему

* * *

      О, как давно все это было
      Как я в матросочке своей
      Скакал младенцем меж людей
      И сверху солнышко светило
 
      А щас прохожих за рукав
      Хватаю: Помните ли, гады
      Как я в матросочке нарядной
      Скакал! ведь было же! ведь правда!
      Не помнят

* * *

      Конфеточку нарезывает он
      И на хлеб кладет
      О, деточка болезная
      Послевоенных лет
 
      Когда бы то увидел
      Какой капиталист
      То он при этом виде
      Весь задрожал б как лист
 
      Вот детка человечая
      Насекомая на вид
      Головкою овечею
      Над сладостью дрожит

* * *

      На прудах на Патриарших
      Пробежало мое детство
      А теперь куда мне деться
      Когда стал намного старше
 
      На какие на пруды
      На какие смутны воды
      Ах, неужто ль у природы
      Нету для меня воды

* * *

      Обидно молодым, конечно, умирать
      Но это по земным, по слабым меркам
      Когда ж от старости придешь туда калекой
      А он там молодой, едрена мать
      На всю оставшуюся вечность
      Любую бы отдал конечность
      Чтобы на всю, на ту же вечность
      Быть молодым
      Ан поздно

* * *

      Выходит слесарь в зимний двор
      Глядит: а двор уже весенний
      Вот так же как и он теперь –
      Был школьник, а теперь он слесарь
 
      А дальше больше — дальше смерть
      А перед тем — преклонный возраст
      А перед тем, а перед тем
      А перед тем — как есть он слесарь

* * *

      А что нам эта грязь — нищтяк!
      Подумаешь — испачкал ножки
      А то начнешь строить дорожки
      Их строить эдак, строить так
      Асфальтом заливать начнешь
      А там глядишь — да и помрешь
      Не прогулявшись

* * *

      Что-то воздух какой-то кривой
      Так вот выйдешь в одном направленье
      А уходишь в другом направленье
      Да и не возвратишься домой
      А, бывает, вернешься — Бог мой
      Что-то дом уж какой-то кривой
      И в каком-то другом направленьи
      Направлен

* * *

      Я гуляю по Садовой
      Дохожу до Ногина
      Головы моей бедовой
      Участь определена
 
      Вот я на метро сажуся
      Доезжаю до себя
      Прихожу домой, ложуся
      Вот она и спит уж вся
      Бедовая

* * *

      Мальчик, мальчик, грамотей,
      Пионер-отличник!
      Расскажи-ка мне скорей,
      Что со мною станет?
 
      Он ответил: Ты пойдешь,
      Дяденька мой милый,
      Подскользнешься и попадешь
      Вон под тот автобус! –
      Спасибо, мальчик

* * *

      Бегущий, ясно, что споткнется
      Да и идущий, и летящий
      Да и лежащий, и сидящий
      И пьющий, любящий, едящий
      О первую же кость преткнется
      Поскольку очень уж бежит
      Идет уж очень и лежит
      Уж очень есть и пьет, и любит
      Вот это вот его и сгубит

* * *

      Заметил я, как тяжело народ в метро спит
      Как-то тупо и бессодержательно, хотя бывают и молодые на вид
 
      Может быть жизнь такая, а может глубина выше человеческих сил
      Ведь это же все на уровне могил
 
      И даже больше — на уровне того света, а живут и свет горит
      Вот только спят тяжело, хотя и живые на вид

* * *

      Женщина в метро меня лягнула
      Ну, пихаться — там куда ни шло
      Здесь же она явно перегнула
      Палку и все дело перешло
      В ранг ненужно-личных отношений
      Я, естественно, в ответ лягнул
      Но и тут же попросил прощенья –
      Просто я как личность выше был

* * *

      Какая стройная мамаша!
      Какой назойливый сынок!
      Ну что за жизнь такая наша! –
      Уединиться б на часок
 
      А в общем жизнь — она права
      А то б такие вот мамаши
      Обязанности и права
      Позабывав, устои наши
      Поколебали бы вконец
      И что бы было? — был пиздец

* * *

      Я болен был. Душа жила.
      Глотал таблетки аспирина.
      И только в чем душа жила? –
      Был слабже тушки херувима.
 
      Когда же стал я поправляться,
      Решил поправить я дела,
      Ах, ножки, ножки, ваша слабость
      Чуть-чуть меня не подвела.

* * *

      Вот ведь холодно немыслимо
      Что костей не соберешь
      А бывает соберешь –
      Что-то кости незнакомые
      А одни вот сплошь берцовые
      Как у петуха бойцового –
      Может, оно и полезнее

* * *

      Я немножко смертельно устал
      Оттого что наверно устал
      Жил себе я и не уставал
      А теперь вот чегой-то устал
      Оттого ли в итоге устал
      Иль от этого просто устал
 
      А после этого в песнях поют
      Мол, в стране у нас не устают

* * *

      Крылатым воскресеньем
      В крылатый месяц май
      Крылатым там каким-то
      Крылатым чем-то там
      Я вышел из подъезда
      Из дома своего
      Где я провел всю зиму
      И со своей семьей
      Я вышел и заплакал
      На корточки присел
      И мне не стало мочи
      И жить не захотел
      Вот я терпел всю зиму
      Был худ, но духом бел
      А тут такое счастье –
      И жить не захотел

* * *

      Известно нам от давних дней
      Что человек сильнее смерти
      А в наши дни уже, поверьте –
      И жизни тоже он сильней
 
      Она его блазнит и манит
      А он ей кажет голый шиш
      Его ничем не соблазнишь –
      Он нищенствует и ликует
      Поскольку всех уже сильней

* * *

      Сколько милых и манящих
      И вполне приличных дев
      Они пляшут, они пляшут
      Юбки ножкою поддев
 
      Гармонически трясутся
      И с улыбкой на устах
      Мимо рук моих несутся
      В чьи-то там объятья — ах!

* * *

      Бывало столько сил внутри носил я
      Бывало умереть — что сбегать в магазин
      А тут смотрю и нету больше силы
      Лишь камень подниму — и нету больше сил
 
      Другое время что ли было, или
      В другом краю каком чужом жил-был
      Бывало скажешь слово — и уговорил
      А тут что скажешь — и уговорили
      Насмерть

* * *

      Пональюсь-ка жуткой силой
      Женщина вот поглядит
      Скажет: экий вот красивый
      Полюби меня, едрит!
 
      Я весь вздрогну, засвищу
      Да и силу всю спущу
      Незнамо куда

* * *

      Отойдите на пять метров
      А особенно девицы
      Я щас буду материться
      Воздуха пускать до ветру
 
      Отчего? — да просто так
      Как бы некий жизни акт
      Спасительный

* * *

      Я понял как рожают. Боже
      Когда огромным камнем кал
      Зачавшись по кишкам мне шел
      Все разрывая там, что можно
      Я выл, рыдал, стенал, я пел
      Когда же он на свет явился
      Над ним слезою я залился
      Прозрачной, но он мертвым был

* * *

      Он испражнялся исправно
      Работал исправно и ел
      И пил и все-таки счастья
      Он в жизни своей не имел
 
      Судьба к нему что ли жестока
      Иль счастия нет вообще
      А может быть близость Востока
      А может быть что-то еще

* * *

      Вот стенами отградился
      Понавесил сверху крыш
      Заперся, уединился
      И позорное творишь
 
      И не видишь, и не слышишь
      Что оттуда твой позор
      Виден, словно сняли крышу
      И глядят тебя в упор
 
      Поднял очи — Боже правый!
      Иль преступному бежать
      Иль штаны сперва заправить
      Или труп сперва убрать

* * *

      Такая сила есть во мне
      Не выйди она вся
      В нечеловечий запах ног
      Убийцей стал бы я
 
      И всяк сторонится меня
      Когда бы знать он мог –
      Бежал б мне ноги целовать
      Что не перерезал я здесь всех

* * *

      На маленькой капельке гноя
      Настоян домашний уют
      Нас мало — нас двое! нас трое!
      Нас завтра быть может убьют
      Тю-тютю-тю
      Кому нужны вы, чтобы вас убивать?
      Вы! вы сами же нас и убьете! –
      Тю-тю-тю-тю-тю-тю-тю
      Ну, и убьем
      Ну и что

* * *

      Наша жизнь кончается
      Вот у того столба
      А ваша где кончается?
      Ах, ваша не кончается!
      Ах, ваша навсегда!
      Поздравляем с вашей жизнью!
      Как прекрасна ваша жизнь!
      А как прекрасна — мы не знаем
      Поскольку наша кончилась уже

* * *

      Птицы весело поют
      В небе поднебесном
      А и следом разный люд
      Распевает песни
 
      Жизнь идет. А ведь вчера
      Думалось: Кончаемся!
      Конец света! Все! Ура!
      Как мы ошибаемся
      Однако

* * *

      Мой брат таракан и сестра моя муха
      Родные, что шепчете вы мне на ухо?
 
      Ага, понимаю, что я, мол, подлец
      Что я вас давлю, а наш общий Отец
 
      На небе бинокль к глазам свой подносит
      И все замечает и в книгу заносит
 
      Так нет, не надейтесь, — когда б заносил
      Что каждый его от рожденья просил
 
      То жизнь на земле уж давно б прогорела
      Он в книгу заносит что нужно для дела

* * *

      Иному Бог не доверяет
      Микроба малого — и тот
      До адской старости живет
      А к мне спокойно допускает
      И тараканов, и мышей
      И прочую скотину малую
      Он знает — я их не избалую
      Но и не выгоню взашей
      Убью, разве что

* * *

      Как я пакостный могуч –
      Тараканов стаи туч
      Я гоняю неустанно
      Что дивятся тараканы
      Неустанству моему:
      Не противно ль самому?
      Конечно, противно
      А что поделаешь

* * *

      Вот на кухню выхожу
      Вот те сразу тараканы
      К одному я подхожу
      Здравствуй — говорю — дружище
      Узнаешь, мол? — Узнаю
      Помнишь ли — я говорю
      Как тебя чуть не сгубил я?
      Помню помню — говорит
      Что за счастье жить с такими
      Вот

* * *

      Вот дождь идет, мы с тараканом
      Сидим у мокрого окна
      И вдаль глядим, где из тумана
      Встает желанная страна
      Как некий запредельный дым
      Я говорю с какой-то негой:
      Что, волосатый, улетим! –
      Я не могу, я только бегать
      Умею –
      Ну, бегай, бегай

* * *

      Обрыв обрывался и вниз уходил
      Где с ложечки я таракана кормил
      Он сил набирался и молча твердил:
      Постой, наберуся положенных сил
      Добром отплачу! — А на что мне добро?
      Подкормишься, значит, чуток — и добро
      И прикончу

* * *

      И твари ползущей из разных щелей
      Тайком самовольно шепчу: Благоденствуй
      И тут же оглядываюсь — а не действую ль
      Несчастный противу я воли там чьей
 
      Которая гонит их всех на меня
      Меня ж на пути им поставила вещего
      С большими зубами, с глазами горящими
      Чтоб всех загубил, так и не замоля
      Себе прощения

* * *

      Вот таракан с распахнутым крылом
      По стенке бегает игриво
      На что тебе, крыло, мой милый? –
      Да чтобы Богу угодить
      Он любит, говорят, крылатых
      К тому ж оно не тяжело –
      Вот истинный ответ: коль нам не тяжело
      Так почему ж другим не угодить

* * *

      В чем душа у таракана
      Бедненького и живет
      Ручки-ножки, ножки-ручки
      Тоненькие и живот
 
      Оттого такой бессовестный
      Нету где душе в нем жить
      Где-то там она в коробочке
      В ватку завернута у него лежит

* * *

      Что же это, твою мать
      Бью их, жгу их неустанно –
      Объявилися опять
      Те же самы тараканы
 
      Без вниманья, что их губят
      Господи! — неужто ль любят
      Меня
      Господи!
 
      В первый раз ведь так
      Господи!
      Нету слез!

16-ЫЙ БОЖЕСКИЙ РАЗГОВОР

      Сплю я, сплю я без просыпа
      В комнате средь бела дня
      То зайдет какая цыпа
      То заявится свинья
 
      Безнаказанная киса
      Миску со стола смахнет
      Под кроватью злая крыса
      Пол сосновый грызть начнет
 
      А за домом утки-гуси
      И другой рогатый скот
      Вот никак я не проснуся
      Уж который срок идет
 
      Ветер по небу проносит
      Облака из разных стран
      Бог наклонится и спросит:
      Что, родимый, подустал? –
      — Да нет, ничего

* * *

      Чуден Днепр в погоду ясную
      Кто с вершин Москвы глядит
      Птица не перелетит
      Спи родная, спи прекрасная
      Я, недремлющий в ночи
      За тебя перелечу
      Все, что надо

* * *

      И Данте со своей Петраркой
      И Рилька с Лоркою своей
      Небесной триумфальной аркой
      Мерцают из страны теней
      И русскоземный соловей
      Когда пытается расслышать –
      Молчит и слышит только медь
      Да что он может там расслышать?!
      И он предпочитает петь

* * *

      Когда я случаем болел
      То чувствовал себя я кошкой
      Которую всегда немножко
      Поламывает между дел
      Она ж на солнышке сидит
      Обратную тому ломанью
      Энергью копит, а как скопит –
      Как вскинется да как помчится
      Ну хоть святых всех выноси

* * *

      Когда совсем мне было плохо
      Я кошкой по дому скакал
      И ночью ел крысиный кал
      И выздоравливал немножко
      А после все как отрыгну
      Поймаю подлую одну
      Такую
      И саму есть заставлю

* * *

      Они летают разные красивые
      Блистая опереньем на лету
      Я их беру, гляжу в глаза их синие
      И на землю холодную кладу
 
      Они лежат не в силах приподняться
      А я уже заместо их лечу
      И говорю им тихо: Полно, братцы
      Лежите там, я вам добра хочу
      Потом поймете

* * *

      Он через левое плечо
      Взглянул — себя лисой увидел
      И через правое плечо
      Взглянул — себя совой увидел
 
      Он весь напрягся и опять
      Себя самим собой увидел
      И ускакали они в лес
      Он сам же в городе остался

* * *

      А вот старушка мудрая как кошка
      У старика глуп о го как собачка
      Вытягивает пенсию-получку
      Чтоб не пропил у винного окошка
 
      А старичок слезясь взывает к небу
      И вырастает в зверя на полсвета
      Старушка раз — и сразу на хребет ему
      И жилу рвет — и старичок как не был

* * *

      Когда большая крокодила
      По улицам слона водила
      То следом всякая мудила
      Через неделю уж водила
      Своего слоника

* * *

      Как некий волк свирепый и худой
      Бюрократизм который выгрызает
      Гляжу на справочку, но Боже мой!
      Вот из нее росточек выползает
      Смеется, плачет, ручками плескает
      И к солнцу тянется, и всякое такое
      Ведь как убить живое!
      Хоть и волк
      Конечно

* * *

      Когда бы вы меня любили
      Я сам бы был бы вам в ответ
      К вам был бы мил и нежн… да нет
      Вот так вот вы меня сгубили
 
      А что теперь?! — теперь я волк
      Теперь невидим я и страшен
      Я просто исполняю долг
      Той нелюбви моей и вашей

* * *

      Я певчим осмысленным волком
      Пройду по родимой стране
      И малою разве уловкой
      Поймаюсь и станется мне
      Представить, что будто не волк
      А птица — и сразу весь толк
      И смысл
      Как бы смоется

* * *

      Кошачьей походкой Большого театра
      И нежными жабрами Малого тьятра
      И детскими воплями Детского тьятра
      Кошачьими жабрами малой дити
      Проходит живая всего посреди
      Махроть
      Всея Руси

* * *

      Ворон сверху покосился
      На меня, да на меня
      Я — одежды поправлять
      Можт, пиджак перекосился:
      Что ты, черный гад, воззрился
      На меня, аль незнаком?
      А он мне русским языком:
      Да ты чего засуетился?
      Просто сладким вдруг душком
      Потянуло

* * *

      Эко чудище страшно-огромное
      На большую дорогу повылезло
      Хвост огромный мясной пораскинуло
      И меня дожидается, а я с работы иду
      И продукты в авоське несу
      Полдесятка яичек и сыру
      Грамм там двести, едри его мать
      Накормить вот сперва надо сына
      Ну, а после уж их замечать
      Чудищ

* * *

      Олень, сова, медведь и кот
      Собрались жизнь вести совместную
      Неразличимую и вот
      И получился чистый я
      А я как раз наоборот –
      Собрался жизнь вести раздельную
      А тут и смена подоспела

* * *

      Мне нежный голос комариный
      Мне летним вечером и странным
      То голосом мне шепчет Анны
      То имя шепчет мне Марины
      А то взлетая в поднебесье
      Все звоном заполняет страстным:
      Не плачь, дитя, не плачь напрасно
      Твоя слеза на труп безгласный
      Живой росой не упадет…
      А то и вовсе пропадет

* * *

      На каждый маленький укус
      Нисходит с неба Иисус
      На ранку молча он глядит
      Она ж — как паучочек горький
      Как тварь обиженная горько
      Она бежит к Нему, бежит
      Приласкаться

* * *

      Моего тела тварь невидная
      Тихонько плачет в уголке
      Вот я беру ее невинную
      Держу в карающей руке
 
      И с доброй говорю улыбкой:
      Живи, мой маленький сурок
      Вот я тебе всевышний Бог
      На время этой жизни краткой
      Смирись!

* * *

      Я вышел к подъезду из лифта и тут
      Коня вороного подводят
      Берут пистолет и курки его взводят
      Коня убивают и в землю кладут
      И землю хребтом разгребая
      Оттуда змея гробовая
      На лапах выходит — и ужас и жуть!
      Мне страшно! я падаю! я ухожу
      В раздумье!

* * *

      Вот шагом строевым волчица
      Проходит зимнею Москвой
      За нею что-то волочится
      Как красный на снегу подбой
      Пред ней бегут все оробелые
      Я подхожу к ней черно-белая: