В особенности Теппику нравилось сочинение, озаглавленное "Сквозь дворцовые ставни" - раритетное издание, перевод с халийского г-на X., с раскрашенными от руки иллюстрациями для особых любителей. Это было местами смущавшее Теппика, но крайне назидательное чтение, так что, когда томный юный наставник, присланный жрецами, предложил принцу познакомиться с некоторыми "борцовскими" приемами, пользовавшимися особой любовью у классических псевдополитанцев, Теппик, подумав над предложением, хорошенько огрел пылкого юношу шляпной вешалкой.
      Образованием Теппика никто специально не занимался. Оно снизошло на него само собой, подобно тому как образуется перхоть.
      В мире, окружающем мир его мыслей, пошел дождь. Еще одно новое впечатление. Теппик, разумеется, слышал о дожде, о том, как вода падает с неба маленькими капельками. Он просто не ожидал, что воды будет так много. В Джелибейби никогда не шел дождь.
      Учителя сновали в толпе мальчиков, похожие на вымокших, слегка потрепанных дроздов, но Теппик смотрел не на них - его взгляд завороженно следил за группой старших студентов, которые, приняв небрежные позы, стояли возле украшенного колоннами входа в школу. Они, как и учителя, были с ног до головы в традиционных цветах - их платья переливались всеми восемью оттенками черного.
      То были цвета с примесью серого, цвета, лежащие по ту сторону черноты, цвета, которые можно получить, если расщепить беспримесный черный в восьмигранной призме. Людям, лишенным чувства волшебного, описать эти цвета практически невозможно, но если уж и попытаться, то сначала нужно предложить слушателю покурить чего-нибудь запретного или взглянуть на крыло вороны.
      Критическим оком старшеклассники разглядывали новоприбывших.
      Теппик следил за ними не отрывая глаз. Костюмы их были скроены по последней моде, которая отдавала предпочтение приталенным камзолам с накладными плечами и остроносым башмакам. В целом, модники слегка смахивали на длинные разодетые гвозди.
      "Я стану таким же, как они", - подумал Теппик.
      И добавил: "Разве что оденусь получше".
      Ему припомнился дядюшка Вирт, сидящий на ступенях дворца и задумчиво оглядывающий Джель. "О сатине и коже забудь, - говорил он. - И о всяких дорогих побрякушках тоже. На тебе не должно быть ничего яркого, ничего, что могло бы скрипнуть или звякнуть. Лучше всего плотный шелк или бархат. В конечном счете не важно, в скольких погребениях ты будешь участвовать. Важно, чтобы никто из потенциальных погребенных не поучаствовал в твоем".
      Теппик двигался слишком быстро и необдуманно. Это его чуть не погубило, но это же помогло ему. Уже летя над безлюдной аллеей, он автоматически извернулся в воздухе, выбросил руки вперед и кончиками пальцев зацепился за выступ здания. Затормозив падение, он вонзил ногти в осыпающуюся кирпичную кладку и заскользил по отвесной стене вниз...
      - Эй, паренек!
      Теппик оглянулся. Рядом с ним стоял взрослый убийца с пурпурной учительской лентой через плечо. Первый убийца, которого ему довелось увидеть вблизи, не считая Вирта. Внешность у учителя была достаточно располагающая. Его легко можно было принять за доброго колбасника.
      - Это ты мне? - спросил Теппик.
      - Когда разговариваешь с учителем, надо вставать, - намекнул розоволицый.
      - Что? - изумленно переспросил Теппик.
      Нельзя сказать, что до сих пор дисциплина в его жизни играла важную роль. Большинство наставников бывали настолько обескуражены при виде фараона-чайки, усевшегося, подобно птице, на дверном косяке, что опрометью пробегали очередную тему и поспешно запирались в своих комнатах.
      - Что, сэр, - назидательно произнес учитель. Потом сверился с листком, который держал в руках.
      - Как тебя зовут, мальчик?
      - Принц Птеппик из Древнего Царства - Царства Солнца, - беззаботно ответил Теппик. - Я понимаю, ты несведущ в этикете, но вовсе не обязательно называть меня сэр. При обращении ко мне можно просто опуститься на колени и коснуться лбом земли.
      - Как ты сказал - Патеппик? - переспросил учитель.
      - Теппик.
      - Ах, Теппик, - сказал учитель и поставил в списке галочку против одного из имен. Потом одарил Теппика широкой, великодушной улыбкой.
      - Итак, ваше величество, - продолжал он, - меня зовут Грюнверт Найвор, и я - заведующий твоим отделением. Оно называется Змеиным. Насколько мне известно, на всем Диске существует по меньшей мере одиннадцать Царств Солнца, и к концу недели ты представишь мне краткий отчет о географическом местоположении каждого, политическом устройстве, столице или городе, в котором живет правительство, а также маршрут, ведущий в спальню одного из глав государств по твоему усмотрению. И учти, что во всем мире только одно Змеиное отделение. Всего доброго, мальчик.
      Он отвернулся и заботливо обратился к другому, съежившемуся от холода и непривычки ученику.
      - Он мужик ничего, - произнес кто-то за спиной у Теппика. - В библиотеке полно его книг. Я тебе покажу, если хочешь. Меня зовут Чиддер.
      Теппик обернулся. Перед ним предстал мальчик примерно одних с ним лет и роста, в черном костюме - просто черном, для первогодков, - выглядевшем так, словно ткань по кусочкам нанизывали на тощего, как гвоздь, Чиддера. Мальчик протянул руку. Теппик ответил ему учтивым взглядом.
      - Да?
      - Тебя-то как зовут, парень? Теппик привстал. Подобное обращение начинало выводить его из себя.
      - Парень? Видно, придется показать тебе, что в моих жилах течет кровь фараонов!
      Собеседник смотрел на него, ничуть не смущаясь, склонив голову набок. На лице его играла слабая улыбка.
      - Всем показывать - крови не хватит, - сказал он.
      Пекарня фасадом выходила на аллею, и несколько работников вышли подышать относительно прохладным предрассветным воздухом, перекурить и хоть ненадолго отдохнуть от своих огнедышащих печей. Обрывки их разговора, завитками дыма поднимаясь вверх, долетали до скрытого тенью Теппика, цепляющегося за чудесным образом подвернувшийся подоконник, в то время как ноги отчаянно выискивали в кирпичной кладке хоть какую-нибудь выемку или выступ.
      Что ж, неплохо, сказал он себе. Случалось влипать и похуже. Вспомнить хотя бы один из фасадов дворца патриция прошлой зимой, когда все водосточные желоба извергали потоки воды, а стены были сплошь покрыты наледью. А сейчас - три балла сложности, в лучшем случае три целых две десятых. Вам со стариной Чидди привычнее карабкаться по стенам, чем прогуливаться по городским улицам, ведь в конечном счете все зависит от угла зрения, от перспективы.
      Хорошенькая перспектива. Он бросил быстрый взгляд вниз, в семидесятифутовую бездну. Держись, парень, возьми себя в руки. Глядеть только на стену. Правой ногой он нащупал выемку, образовавшуюся на месте раскрошившейся известки, и, повинуясь внутреннему голосу (сам голос наблюдал за происходящим с безопасного расстояния), зацепился кончиком башмака.
      Теппик перевел дыхание, напрягся, пошарил рукой у пояса, вытащил кинжал и, прежде чем сила тяготения успела заявить о себе, воткнул его между кирпичей. Помедлил, задыхаясь и выжидая, пока сила тяготения вновь утратит к нему интерес, после чего постарался проделать то же самое со вторым кинжалом.
      Один из стоявших внизу пекарей, похоже, отпустил шутку и выковырял из уха кусочек известки. Пока его коллеги смеялись, Теппик стоял в лунном свете на двух тонких, как лучина, клатчских клинках, осторожно пробираясь ладонями к защелке окна, чей подоконник так выручил его.
      Окно было заперто. Разумеется, его можно было бы распахнуть сильным ударом, но тот же удар отбросит Теппика назад, в пустоту. Он вздохнул и, двигаясь с точностью часовщика, вытащил из чехла алмазный циркуль. Теппик медленно вычертил на пыльном стекле круг...
      - Ты должен нести его сам, - сказал Чиддер. - Такие здесь правила.
      Теппик взглянул на свой сундук. Интригующее начало.
      - Дома у нас есть специальные люди, - ответил он. - Евнухи, ну и так далее.
      - Надо было прихватить хотя бы одного из них с собой.
      - Они плохо переносят путешествия, - объяснил Теппик.
      На самом деле он непреклонно отвергал все предложения взять с собой маленькую свиту - Диос несколько дней даже дулся на него. Не подобает человеку, в чьих жилах течет царская кровь, отправляться в мир словно простолюдину. Но Теппик стоял на своем. Он был абсолютно уверен, что, когда убийца выходит на дело, его не сопровождает толпа служанок и дворецких. Однако теперь Теппик несколько поколебался в своих воззрениях. В виде эксперимента он рывком попытался приподнять сундук, и в конце концов ему удалось пристроить багаж на плече.
      - Похоже, люди у вас живут богато, - заметил Чиддер, неторопливо шагая рядом.
      - Не так чтобы очень, - после некоторого раздумья ответил Теппик. Большинство выращивают дыни, чеснок и всякое такое прочее. А еще стоят на улицах и кричат ура.
      - И твои родители тоже? - озадаченно переспросил Чиддер.
      - Они? Нет. Мой отец - фараон. А мать, кажется, была наложницей.
      - Я-то считал, что наложница - это такой овощ.
      - Вряд ли. Хотя мы никогда серьезно не говорили на эту тему. В общем, она умерла, когда я был еще маленький.
      - Ужас какой, - весело заметил Чиддер.
      - Однажды лунной ночью она решила поплавать верхом на бревне, а потом оказалось, что это крокодил.
      Из вежливости Теппик сделал вид, что не обратил внимания на реакцию собеседника.
      - А мой отец - по торговой части, - поделился Чиддер, когда они проходили под аркой.
      - Это, должно быть, интересно, - уважительно произнес Теппик. Он почувствовал, что совершенно изнемогает под грузом новых впечатлений, и добавил: - Сам я никогда этим не занимался, но мне кажется, что торговцы очень славные люди.
      На протяжении следующих двух часов или около того Чиддер, который своей легкой, изящной походкой шел по жизни так, словно все в ней было ему давным-давно известно, посвящал Теппика в тайны жилых бараков, классных комнат и водопровода. Водопровод он приберег напоследок - тому были все причины.
      - Как, вообще нет?
      - Ну, есть всякие ведра, бадьи, - уклончиво ответил Теппик, - и много-много слуг.
      - Какое-то оно устаревшее, ваше царство. Теппик кивнул.
      - Все из-за пирамид, - сказал он. - На них ушли последние деньги.
      - Дорогая, должно быть, штука.
      - Не особенно, - вздохнул Теппик. - Они ведь из простого камня. А камней у нас предостаточно. Камней и песка. Песка и камней. Тут нам нет равных. Если тебе когда-нибудь понадобятся камни или песок - обращайся к нам. А вот внутренние покои действительно дорого обходятся. Мы до сих пор не можем расплатиться за дедушкину пирамиду, а она еще не самая большая. Всего три зала.
      Теппик повернулся и выглянул в окно; они уже вновь успели вернуться в барак.
      - Все царство в долгах, - спокойно продолжал он. - Даже наши долги по уши в долгах. Вот почему я здесь. Надо хоть кому-то в семье немного подзаработать. Наследный принц не должен слоняться без дела и глазеть в потолок. Нужно отправляться в люди и приносить хоть какую-то пользу обществу.
      Чиддер облокотился на подоконник.
      - Неужели нельзя позаимствовать кое-что из ваших пирамид, если там столько всякой всячины? - спросил он.
      - Не говори глупостей.
      - Извини.
      Теппик мрачно разглядывал толпу внизу.
      - Много же здесь людей, - сказал он, чтобы сменить тему. - Никогда не думал, что мир такой большой. И холодный, - добавил он, зябко передернув плечами.
      - Ученики исчезают один за другим, - пожал плечами Чиддер. - Не выдерживают. Главное, знать, кто есть кто и что есть что. Видишь вон того парня?
      Чиддер указал на одного из старших студентов, которые по-прежнему лениво толпились возле колонн перед входом.
      - Того длинного? С физиономией, как нос твоего башмака?
      - Это Пролет. Будь с ним осторожен. Если он пригласит тебя перекусить в своем кабинете, не ходи.
      - А вон тот, маленький, с кудряшками, кто? - спросил Теппик, указывая на невысокого подростка, над которым склонилась болезненного вида дама.
      Слюнявя носовой платок, она вытирала грязные разводы на щеках паренька. Закончив с этой процедурой, она заботливо поправила ему узел галстука.
      Чиддер высунулся, чтобы получше его разглядеть.
      - Это новенький, - ответил он. - Зовут Артур. Все еще хватается за мамочкину юбку, как я погляжу. Он долго не продержится.
      - Не знаю, не знаю, - покачал головой Теппик. - Про нас то же самое говорят, а мы вон уже сколько тысяч лет держимся.
      Стеклянный круг провалился вовнутрь и со звоном разбился на полу, после чего на несколько секунд все замерло. Потом стало слышно, как тихо капает с масленки масло. Лежащая на подоконнике, рядом с трупиками васильков, тень оказалась рукой, которая с растительной медлительностью двигалась к оконной защелке.
      Раздался металлический скрежет защелки - и рама распахнулась совершенно бесшумно, как в потустороннем мире, где отсутствует трение.
      Теппик спрыгнул на пол и растворился во тьме.
      Минуту-другую в запыленном помещении стояла напряженная тишина, какая обычно возникает, когда кто-то осторожно крадется в потемках. Снова прожурчало масло, и задвижка люка ведущего на крышу, с тихим металлическим звуком отъехала в сторону.
      Теппик замер, переводя дыхание, и в этот самый миг до него донесся легкий шум. Шум звучал на частоте, едва уловимой человеческим слухом, однако сомнений быть не могло. Кто то ожидал его по ту сторону люка, и этот кто-то при жал рукой листок трепещущей на ветру бумаги.
      Теппик отвел руку от задвижки. Скользну, обратно по грязному, липкому полу и, касаясь рукой грубой деревянной стены, добрался до двери. На сей раз шансов у него было немного, но он все же открыл масленку и выдавил несколько бесшумных капель на дверные петли.
      Через мгновение он был уже снаружи. Крыса, лениво прогуливавшаяся по коридору, изумленно застыла на месте, когда мимо нее проплыла смутная, как привидение, тень Теппика.
      Еще одна дверь, путаный лабиринт затхлых кладовок, лестница. По всем расчетам, Теппик находился сейчас примерно ярдах в тридцати от люка. Дымохода нигде не было видно. Крыша наверняка вся простреливается.
      Встав на четвереньки, Теппик достал комплект ножей, бархатный чехол продолговатым пятном чернел в потемках. Он остановил выбор на ноже номер пять - это игрушка не для всякого, только для того, кто знает к ней подход.
      Затем высунулся и оглядел крышу, держа за спиной правую руку, в любой момент готовую распрямиться и, слив в едином движении усилия всего тела, послать несколько унций смертоносной стали в стремительный полет сквозь ночную мглу.
      Возле люка сидел Мерисет и разглядывал свою дощечку. Глаза Теппика скользнули по продолговатым очертаниям мостика, аккуратно прислоненного к парапету несколькими футами ниже.
      Он был абсолютно уверен, что не выдал себя ни единим звуком. Значит, экзаменатор услышал его взгляд.
      Старик поднял плешивую голову.
      - Благодарю, господин Теппик, - сказал он. - Можете продолжать.
      Теппик почувствовал, что весь покрылся холодной испариной. Он посмотрел на дощечку в руках экзаменатора, потом на него самого, потом на свой нож.
      - Да, сэр, - ответил он. И поскольку в сложившейся ситуации этого было явно недостаточно, добавил: - Спасибо, сэр.
      Первая ночь запомнилась Теппику навсегда. Спальня оказалась достаточно большой, чтобы вместить восемнадцать мальчиков, определенных в Змеиное отделение, и достаточно высокой для двух огромных дверей, из-под которых постоянно тянуло сквозняком. Злодей-дизайнер, может, и помышлял о комфорте, но разве только в том смысле, чтобы уничтожить даже малейший намек на него: ему удалось спланировать помещение так, что в нем всегда было холоднее, чем на улице.
      - Я думал, у каждого будет своя комната, - сказал Теппик.
      Чиддер, который сразу заявил права на самую теплую кровать во всем леднике, кивнул:
      - Потом будет.
      Он прилег и нахмурился.
      - Слушай, как думаешь, пружины специально натачивают?
      Теппик ничего не ответил. На самом деле пансионная кровать была гораздо удобнее того ложа, на котором ему приходилось спать дома. Его родители, люди знатные и родовитые, стремились к тому, чтобы их отпрыск жил в максимально естественных условиях, зная, что ему всегда может быть отказано в родительском благословении.
      Растянувшись на тощем матрасе, Теппик одно за другим вспоминал события прошедшего дня. Его записали в ряды убийц - пусть как простого ученика, - но за целых семь часов ни разу не дали притронуться к ножу. Конечно, завтра все будет по-другому...
      Чиддер наклонился к нему.
      - А где же наш Артур? - спросил он.
      Теппик взглянул на соседнюю кровать. На самой ее середине трогательно лежал маленький узелок с одеждой, но не было и следа предполагаемого хозяина пожитков.
      - Думаешь, сбежал? - поинтересовался Теппик, оглядывая полутемную спальню.
      - Может, и сбежал, - ответил Чиддер. - Здесь такое частенько случается. Эти маменькины сынки, когда им приходится первый раз уехать из дома...
      Дверь в конце комнаты медленно приоткрылась, и в проеме показалась спина Артура, который тянул за собой большого, изо всех сил упирающегося козла. Не расставаясь со своей добычей, Артур двигался по проходу между кроватями, каждый шаг давался ему с величайшим трудом.
      В течение нескольких минут мальчики, не проронив ни слова, наблюдали за тем, как он привязал животное к изголовью своей кровати, после чего высыпал на одеяло содержимое узелка - несколько черных свечей, пучок каких-то трав, связку черепов и кусок мела. Взяв мел, весь светясь и разрумянившись, как человек, задумавший свершить некое справедливое деяние, не важно какое, Артур дважды очертил свою кровать кругом, а затем, встав на полные, круглые колени, разложил перед собой самую отталкивающую на вид коллекцию оккультных символов, какую Теппику когда-либо приходилось видеть. Потом Артур водрузил на почетное место свечи и зажег их; свечи шипели и издавали странный запах, учуяв который, вы вряд ли захотели бы узнать, из чего они сделаны.
      Достав из кучи сваленных на постели пожитков короткий нож с красной рукоятью, Артур двинулся на козла...
      В затылок ему мягко шмякнулась подушка.
      - Чтоб ты сдох, набожный зануда! Артур выронил нож и заныкал. Разгневанный Чиддер привстал на кровати.
      - Это ты сделал, Сыроправ! - заорал он. - Я тебя видел!
      Сыроправ, тощий, кожа да кости, рыжеволосый юнец с лицом, слившимся в одну большую веснушку, без труда выдержал его взгляд.
      - Согласись, это чересчур, - примирительно сказал он. - Не дают человеку заснуть всякой своей религиозной мутью. Только сосунки молятся, перед тем как лечь в постельку, а мы пришли сюда, чтобы стать настоящими убийцами...
      - Заткнулся бы ты лучше, а? - крикнул Чиддер. - Если бы люди почаще молились, жить было бы значительно легче. Я, по крайней мере, частенько отлынивал, но...
      Удар подушки прервал его на полуслове. Чиддер выскочил из постели и, размахивая кулаками, набросился на рыжеволосого.
      Пока вся спальня толклась вокруг дерущихся, Теппик выскользнул из-под одеяла и, шлепая по полу босыми ногами, подошел к Артуру, который сидел на краешке своей кровати и тихонько всхлипывал.
      Теппик нерешительно погладил его по плечу, полагая, что подобные вещи способны утешить и приободрить человека.
      - Эй, парень, чего плакать из-за какой-то ерунды? - выдавил он грубоватым баском.
      - Но... я нарушил порядок рун, - прохныкал Артур. - И теперь уже ничего не исправишь! А значит, ночью придет Великий Ервь и намотает мои внутренности на свой жезл!
      - Правда?
      - И вырвет мои глаза. Так мама говорит!
      - Черт возьми! - восхищенно воскликнул Теппик. - Правда?
      Он страшно обрадовался, что кровать Артура стоит напротив и ему предстоит стать свидетелем столь неслыханного зрелища.
      - Что же это за религия такая?
      - Мы - строго авторизованные ервиане, - пояснил Артур и звучно высморкался. - А ты вроде не молишься... - заметил он. - Неужели у тебя нет своего бога?
      - Конечно есть, - неуверенно произнес Теппик, - можешь не сомневаться.
      - Ты не очень-то стремишься с ним поговорить.
      - Не могу, - покачал головой Теппик, - здесь не могу. Видишь ли, он меня не услышит.
      - Мой бог слышит меня везде! - с жаром ответил Артур.
      - А вот мой - вряд ли, даже если и нахожусь с ним в одной комнате, сказал Теппик. - Мученье, да и только.
      - Ты случайно не оффлианин? - спросил Артур.
      Оффлер был безухим Богом-Крокодилом.
      - Нет.
      - Так какому же богу ты тогда поклоняешься?
      - Не то чтобы поклоняюсь... - протянул Теппик, испытывая некоторую неловкость. - "Поклоняюсь" не то слово. Если уж об этом зашла речь, бог приходится мне отцом.
      Веки Артура, обведенные розовой каемкой, широко раскрылись.
      - Выходит, ты - Сын Божий? - прошептал он.
      - Там, откуда я родом, божественность входит в непременные атрибуты царя, - торопливо разъяснил Теппик. - Дел у него не слишком-то много. Жрецы - вот кто правит страной. А царь только следит за тем, чтобы река каждый год вовремя разливалась, и прислуживает Великой Небесной Корове. Точнее прислуживал...
      - Великой...
      - Ну да, моей матери то есть, - пояснил Теппик. - Все это довольно сложно.
      - А он карает людей?
      - Не знаю. Он никогда не говорил.
      Артур потянулся к изголовью кровати. Козел, пользуясь всеобщим смятением, перегрыз веревку и рысцой выбежал в приоткрытую дверь, давая громогласные обещания отныне и навсегда порвать со всеми религиозными культами.
      - Меня ждут страшные неприятности, - поделился Артур. - Ты не мог бы попросить отца объяснить Великому Ервю, как все произошло?
      - Пожалуй, он сможет, - с сомнением в голосе произнес Теппик. - Так или иначе, я все равно собирался завтра писать домой.
      - Великого Ервя чаще всего можно найти в одной из Нижних Преисподних, сказал Артур, - оттуда он следит за всем, что мы делаем. По крайней мере, за всем, что делаю я. Теперь из его почитателей мы с мамой остались одни, и хлопот у него не слишком много.
      - Да, да, я обязательно напишу отцу.
      - Как думаешь, Великий Ервь придет сегодня ночью?
      - Вряд ли. Я попрошу отца, чтобы он ему все объяснил.
      В другом конце спальни Чиддер, упершись коленом в спину Сыроправа, методично бил его лбом о стену.
      - Повтори еще раз, - командовал он. - "Нет ничего дурного в том..."
      - "Нет ничего дурного в том, чтобы мальчик как настоящий мужчина..." Будь ты проклят, Чиддер...
      - Не слышу, Сыроправ, - заявил Чиддер.
      - "...как настоящий мужчина молился в присутствии других мальчиков". Сволочь ты!
      - Вот так-то лучше. И запомни это хорошенько.
      Наконец погасили свет. Лежа на спине в своей кровати, Теппик размышлял о религии. Предмет, надо сказать, довольно запутанный.
      В долине Джеля обитали собственные боги, не имеющие никакого отношения к остальному миру. Джельцы этим очень гордились. Мудрые и справедливые боги умело и дальновидно направляли жизни людей - тут сомнений быть не могло. Однако оставалось и немало загадочного.
      Так, скажем, Теппик знал, что по велению его отца каждый день восходит солнце, каждый год разливается река и так далее. Это была основа основ, этим фараоны занимались со времен Куфта, и спорить тут, в общем-то, было не о чем. Одно смущало Теппика: благодаря отцу солнце поднимается только над долиной или же надо всем миром? Более резонно было предположить, что только над долиной так легче, поскольку отец с годами не становился моложе, - но трудно было представить, что светило когда-нибудь может взойти повсюду, кроме долины. Сие приводило к удручающей мысли, что солнце все равно встанет, даже если отец позабудет ему приказать, и эта мысль весьма походила на правду. Теппик вынужден был признать, что особых хлопот с восходом нет. По крайней мере, кряхтеть от натуги отцу не приходилось. Царь всегда вставал прямо к завтраку. Вслед за ним появлялось и солнце.
      Теппик уснул не сразу. Вопреки уверениям Чиддера, постель была слишком мягкой, воздух в спальне слишком холодным, но хуже всего было то, что небо за высокими окнами было черным-черно. Дома, по крайней мере, в нем полыхали зарницы над некрополем - их безмолвное, жутковатое пламя было привычным и успокаивающим, словно говорило: предки с небес взирают на долину и ее жителей. Теппик не любил темноты... На следующую ночь мальчик из дальнего приморского королевства робко пытался запихнуть своего соседа в плетеную корзину, которую сделал на уроке труда, и поджечь, а еще через день Сноксолл, чья кровать стояла у самых дверей, выходец из какой-то маленькой, затерянной в лесах страны, вымазался зеленой краской и попытался найти добровольцев, которые разрешили бы обмотать свои кишки вокруг дерева. В четверг разыгралось небольшое сражение между теми, кто поклонялся Богине-Матери в образе Луны, и теми, кто боготворил ее в виде толстой бабищи с преогромными ягодицами. Тогда-то и вмешались учителя, которые объяснили, что, поскольку религия - дело тонкое, не следует воспринимать ее слишком всерьез.
      В глубине души Теппик подозревал, что пунктуальность - это обязательная черта всякого приличного человека. Но Мерисет наверняка окажется в башне раньше его. А ведь Теппик двигался по прямой. Чтобы старикан опередил его? Невозможно! "Лучше-ка вспомни, что и у моста через аллею он тоже не мог оказаться первым... Наверное, Мерисет убрал мост еще до того, как встретиться со мной, а потом, пока я карабкался по стене, поднялся на крышу..." рассуждал Теппик, сам не веря ни единому слову из своих рассуждений.
      Он осторожно пробежал по самому краю крыши, стараясь не ступать на расшатавшиеся черепицы. Благодаря возбужденной фантазии в каждой тени ему мерещился соглядатай.
      Очертания башни смутно маячили впереди. Теппик остановился и внимательно посмотрел на нее. Он видел эту башню сто раз и не единожды забирался на нее хотя за это восхождение можно было получить максимум одну целую восемь десятых балла, карабкаться по медному куполу было интересно. Знакомое место... И от этого еще более подозрительное - приземистая башня тяжело, угрожающе нависала в серых утренних сумерках.
      Теппик замедлил шаг, приближаясь к зданию по дуге. Ему вспомнилось, что на куполе остались его инициалы, вместе с инициалами Чиддера и сотен других молодых убийц, и что эти инициалы останутся на века, даже если сегодня ночью ему суждено погибнуть. Это некоторым образом успокаивало. Хотя и не очень.
      Он отвязал конец веревки с крюком и легким движением забросил ее на широкий парапет, опоясывающий башню под самым куполом. Потом потянул на себя в ответ раздался негромкий лязг металла о камень.
      Затем рванул как можно сильнее, упершись одной ногой в дымовую трубу.
      Резко и совершенно бесшумно кусок парапета откололся и рухнул вниз.
      Камень свалился на крышу под башней и скатился по черепице. Пауза - и, словно точка в конце фразы, глухой удар, донесшийся с улицы. Залаяла собака.
      Мир крыш застыл. Легкий ветерок всколыхнул светлеющий воздух.
      Через несколько минут Теппик выступил из тени, падающей от дымохода, и улыбнулся странной, страшной улыбкой.
      Экзаменатор всегда прав - таков основной принцип. Клиенты убийц достаточно богатые люди и могут обеспечить себе самую хитроумную защиту, вплоть до найма собственных убийц<Существует мнение, что жизнь в Анк-Морпорке не стоит и гроша. Разумеется, это в корне ошибочная точка зрения. Жизнь здесь влетает в копеечку, а вот смерть распространяется даром>.
      Мерисет вовсе не пытался убить Теппика; он просто делал все, чтобы Теппик убил себя сам.
      Теппик подобрался к основанию башни и нашел водосточную трубу. К его немалому удивлению, труба не была вымазана скользкой слизью, однако, осторожно ощупывая ее, он наткнулся на отравленные черные иглы. Одну из них Теппик выдернул пинцетом.
      Дистиллированная вытяжка из рыбы-шара, яд шаробум. Недешевое снадобье с молниеносным действием. Отцепив от пояса стеклянный пузырек, Теппик собрал в него как можно больше иголок и, надев бронерукавицы, медленно, как ленивец, стал карабкаться вверх по трубе.
      - Итак, вполне может случиться, что, шагая по городу по своим законным делам, вы вдруг встретитесь с кем-то из бывших товарищей и выясните, что он работает на другую сторону. Причем это, возможно, окажется господин, с которым вы раньше сидели на одной скамье. Все это вполне естественно и чем это вы там занимаетесь господин Чиддер нет ничего не желаю слушать подойдете ко мне позже справедливо. Каждый человек имеет право защищаться любым доступным способом. Тем не менее есть враги, которые могут следить за вами и которым сейчас ни один из вас не способен дать отпор кто же они господин Сыроправ?
      Подобно стервятнику, заслышавшему предсмертные хрипы своей жертвы, Мерисет развернулся у доски и ткнул мелом в Сыроправа, который при этом поперхнулся.
      - Гильдия Воров, - полувопросительно пролепетал Сыроправ.
      - Подойди сюда, мальчик.
      По спальням ходили смутные, наводящие ужас слухи о том, как Мерисет расправляется с нерадивыми учениками. Класс расслабленно затих. Как правило, Мерисет сначала гипнотизировал жертву - начинающим убийцам оставалось теперь только глядеть во все глаза и наслаждаться зрелищем. Побагровев до ушей, Сыроправ встал и поплелся по проходу между партами.
      Наставник изучающе глядел на него.
      - Итак, - произнес он, - представим себе господина Сыроправа крадущимся по шаткой кровле. Обратите внимание на полное решимости лицо. Посмотрите на нисколечки не дрожащие колени.
      Класс послушно захихикал. Сыроправ с косой, идиотской ухмылкой взглянул на товарищей и снова потупился.
      - Но что за зловещие тени крадутся за ним след в след, ну-ка? Если вам так весело господин Теппик то может вы будете так добры и подскажете господину Сыроправу?
      Смех ледяным комком застрял у Теппика в горле.
      Мерисет буравил его своим взором. Точь-в-точь Диос, верховный жрец, подумал Теппик. Даже отец боялся Диоса.