Обвяжи вот здесь, сказал Ом, это не пикник, скажу я тебе. Он взял тряпку в челюсти, осторожно развернулся и пропал в норе. Через пару минут он вернулся , по-прежнему таща тряпку. Она была пропитана жидкостью. Брута позволил жидкости капать в рот. У нее был вкус грязи, и песка, и дешевой коричневой краски, и немного черепахи, но он мог бы выпить галлон такой воды. Он бы плавал в луже такой воды. Он оторвал еще лоскут, чтобы Ом отнес вниз. Когда Ом снова появился, Брута стоял на коленях около Ворбиса. - Шестнадцать футов вниз! Шестнадцать проклятых футов! - кричал Ом. - Не трать на него! Он что, еще не подох?
      - У него жар. - Не трать на него свою жалость!
      - Я по-прежнему беру его с собой в Омнию. - Ты думаешь, мы туда попадем? Без еды? Без воды?
      - Но ты нашел воду. Воду в пустыне. - Ничего чудесного в этом нет, сказал Ом. - На побережье бывает сезон дождей. Паводки. Увлажняются русла рек. Получается водоносный слой, добавил он. - Для меня звучит, как чудо, прокаркал Брута. - То, что ты можешь это объяснить, еще не значит, что это не чудо. Ну, еды-то уж здесь нет, поверь мне, сказал Ом. - Есть нечего. Ничего в море, если мы снова сможем найти море. Я знаю пустыни. Скалистые гребни, которые надо обходить. Все уводит тебя с дороги. Дюны, движущиеся по ночам... львы... другие вещи... ...боги. - Что же ты тогда предлагаешь? - сказал Брута. - Ты сказал, что лучше быть живым, чем мертвым. Ты хочешь вернуться назад в Эфебу? Ты думаешь, мы будем там популярны?
      Ом молчал. Брута кивнул. - Тогда принеси еще воды.
      ***
      Было удобнее идти по ночам, с Ворбисом на плече и Омом под мышкой. В это время года... сияние в небе там - это Аврора Кореалис, Сияние над Пупом, где магическое поле Дискворлда постоянно разряжается о пики Cori Celesti, центральной горы. В это время года солнце встает над пустыней в Эфебе и над морем в Омнии, потому с сиянием по левую руку и закатом позади... - Ты когда-нибудь бывал на Сori Celesti? - сказал Брута. Ом, задремавший на холоде, проснулся с появлением звезд. - А?
      - Там, где живут боги. - Ха! Сказал бы я тебе, мрачно сказал Ом. - Что?
      - Они считают себя задрипанной элитой!
      - Так ты там не жил?
      - Нет. Надо быть богом грома, или еще чего-нибудь. Нужно иметь целую кучу почитателей, чтобы жить на Холме Шишек. Надо быть антропоморфной персонификацией, как они. - Не просто Великим Богом, да?
      Ну, здесь пустыня. И Брута умрет. - Могу и рассказать, пробормотал Ом. Не кажется, что мы выживем... Смотри, каждый бог для кого-то - Великий Бог. Я никогда не хотел быть столь велик. Пригоршня племен, город или пара. Разве это слишком много?
      - В империи два миллиона людей, сказал Брута. - Да. Фантастически хорошо, правда? Начать всего-то с пастуха, слышащего голоса в голове, и кончить двумя миллионами людей. - Но ты никогда не делал ничего для них, сказал Брута. Например?
      - Ну... велел бы им не убивать друг друга, или что-нибудь в этом роде... Никогда об этом не задумывался. Почему я должен им это говорить?
      Брута искал чего-нибудь, что затронуло бы божескую психологию. - Ну, если бы люди не убивали друг друга, то у тебя было бы больше верующих, предположил он. - В этом есть смысл, заключил Ом. - Интересный смысл. Подлый. Брута продолжал шагать молча. На дюнах искрился иней. - Ты когда-нибудь слышал об Этике?
      - Это где-нибудь в Ховондаладе, да?
      - Эфебцы ею очень интересуются. - Возможно, думают захватить. - Кажется, они очень много об этом рассуждают. - Может, долговременная стратегия?
      - Вообще-то, я не думаю, что это - место. Это скорее связано с тем, как живут люди. - Что, валяясь целый день, пока рабы справляют всю настоящую работу? Поверь мне, где бы ты не увидел компанию слоняющихся разгильдяев, рассуждающих об истине и красоте и лучшем способе атаки Этики, можешь прозакладывать свои сандалии, это все потому, что дюжины других несчастных занимаются настоящим делом, в то время как эти сволочи живут, как...
      ...боги? - сказал Брута. Тягостное молчание. - Я хотел сказать, короли, укоризненно сказал Ом. - Это звучало скорее как "боги". - Короли, настойчиво повторил Ом. - Зачем людям нужны боги? - упорствовал Брута. - Ох, боги должны быть, - сказал Ом искренним, не бессмысленным голосом. - Но это богам нужны люди, сказал Брута. - Чтобы верили. Ты сам сказал. Ом колебался. -Ну, допустим, сказал он. - Но люди должны во что-нибудь верить. Так? В смысле, почему же еще гремит гром?
      - Гром, сказал Брута, его глаза слегка мерцали. - Я не... - Гром вызывают удары облаков друг о друга; после удара молнии в воздухе образуется дыра, и звук порождается облаками, стремящимися заполнить эту дыру и сталкивающимися, в соответствии со строгими кумулодинамическими принципами. - У тебя очень смешной голос, когда ты цитируешь, сказал Ом. - что знает кумулодинамический?
      - Не знаю. Никто не показал мне словарь. - В любом случае, это просто объяснение, сказал Ом. -Это не причина. - Моя бабушка как-то сказала, что гром случается, когда Великий Бог Ом снимает сандалии, сказал Брута. - Она была в тот день в отличном настроении, почти улыбалась. - Метафорически верно, сказал Ом. - Но я никогда не произвожу грома. Разделение труда, видишь ли. Проклятый У-Меня-Большой-Молот Слепой Ио на Холме Шишек отвечает за все громы. - Ты, кажется, говорил, что существуют сотни богов грома, сказал Брута. - Да-а. И в нем - все они. Рационализация. Объединятся пара племен, у каждого из которых есть свой бог грома, так? И боги вроде как сливаются, знаешь, как размножаются амебы?
      - Нет. - Ну, так же, только наоборот. - Я по-прежнему не понимаю, как один боги может быть сотней богов грома. Они все по-разному выглядят... - Фальшивые носы. - Что?
      - И другие голоса. По моим сведениям, у Ио семьдесят разных молотов. Это не общеизвестно. То же и с богиней-матерью. Она всего одна. У нее просто много париков и вообще, удивительно, что можно сделать с набитыми лифчиками. В пустыне стояла абсолютная тишина. Звезды, слегка размазанные высоковысотным туманом, висели крошечными неподвижными розетками. Вдалеке, в направлении того, что Церковь называла Верхним Полюсом, и о чем Брута понемногу начинал думать как о Пупе, небо замерцало. Брута поставил Ома и положил Ворбиса на песок. Абсолютная тишина. Ничего на мили вокруг, кроме того, что он нес с собой. Так, наверное, должны были чувствовать себя пророки, кода они уходили одни пустыню искать... что бы они там не находили, и разговаривать с... с кем бы они там не разговаривали. Он слышал, как Ом, немного жалобно сказал: "Люди должны во что-то верить. По чему бы и не в богов? Во что же еще?
      Брута рассмеялся. - Знаешь, сказал он, я не думаю, что верю теперь во что-нибудь. - Кроме меня!
      - Ох, я знаю, что ты существуешь, сказал Брута. Он почувствовал, как Ом слега расслабился. - Кстати, о черепах. В черепах я могу поверить. В них, вроде как, много сущности в одном месте. А вот с богами у меня, в общем-то проблемы. - Смотри, если люди перестанут верить в богов, они начнут верить во что-нибудь другое, сказал Ом. - Они будут верить в паровой шар молодого Урна. Во что-нибудь. - Гммм. Зеленое сияние в небе означало, что свет зори в неистовстве гнался за солнцем. Ворбис застонал. - Я не понимаю, почему он не проснется, - сказал Брута. - Я не смог найти сломанных костей. - Как ты узнал?
      - Один из Эфебских свитков был все о костях. Ты можешь что-нибудь для него сделать?
      - С какой стати?
      - Ты - бог. - Ну, да. Если бы я был достаточно силен, я бы, пожалуй, поразил его молнией. - Я думал, Ио посылает молнии. - Нет, только гром. Можно посылать сколько угодно молний, но насчет грома придется договариваться. Теперь горизонт был широкой золотой тесьмой. - Как насчет дождя? - сказал Брута. - Как насчет чего-нибудь полезного?
      Полоса серебра появилась под золотом. Солнечный свет мчался к Бруте. - Это крайне оскорбительное замечание, сказала черепаха. - Замечание, рассчитанное на то, чтобы задеть. В быстро разрастающемся свете Брута разглядел один из каменных островков неподалеку. Его разрушенные солнцем колонны не обещали ничего, кроме тени, но с тенью, всегда и в больших количествах доступной в Цитадели, здесь была напряженка. - Пещеры? - сказал Брута. - Змеи. - Но все-таки пещеры?
      - Со змеями. - Ядовитыми?
      - Посмотрим.
      ***
      "Безымянный" Корабль мягко бежал вперед, с наполненной ветром робой Урна, прикрепленной к мачте, сделанной из остатков рамы сферы, связанных вместе шнурками сандалий Симони. - Я думаю, что я понял, что стряслось, сказал Урн. Проблема превышения скорости. - Превышения скорости? Мы вылетели из воды! сказал Симони. - Нужен какой-нибудь управляющий/регулирующий механизм, сказал Урн, царапая чертеж на борту корабля. - Нечто, что открывало бы клапан, если пара слишком много. Думаю, я смогу кое-что сделать с парой вращающихся шаров. - Смешно ты говоришь, сказал Дидактилос. - Когда я почувствовал, что мы покинули воду и сфера взорвалась, я отчетливо осознал.... - Эта проклятая штуковина чуть нас не убила! - сказал Симони. - Потому следующая будет лучше, весело сказал Урн. Он оглядел далекий берег. - Почему бы нам не высадиться где-нибудь здесь? - сказал он. - В пустыне? - сказал Симони. - На кой? Нечего есть, нечего пить, легко заблудиться. Омния - единственное направление при таком ветре. Мы сможем высадиться по эту сторону города. Я знаю людей. И эти люди знают людей. По всей Омнии есть люди, которые знают людей. Людей, которые верят в Черепаху. - Знаете, я никогда не подразумевал, что люди должны верить в Черепаху, несчастным голосом сказал Дидактилос. - Это просто большая черепаха. Она просто существует. Просто так уж оно есть. Не думаю, что Черепаха кого-нибудь проклинает. Я просто думал, что это хорошая идея, записать все это и немного объяснить. - Люди сидят ночь напролет на часах, пока другие люди делают копии, сказал Симони, игнорируя его. - Передают их из рук в руки. Каждый делает копию и передает! Это распространяется, как подземный пожар. - И как, уже много копий? - сказал Дидактилос опасливо. Сотни! Тысячи!
      - Пожалуй, уже слишком поздно просить, скажем, пять процентов как авторский гонорар? - сказал Дидактилос; на мгновение на его лице промелькнула надежда. -Нет. Пожалуй, и речи об этом быть не может. Нет забудь, что я спросил. В воздухе просвистели несколько летучих рыб, преследуемых дельфином. - Не могу не чувствовать некоторого сожаления об этом молодом человеке, Бруте, сказал Дидактилос. - Велика потеря! сказал Симони. - Священников и так слишком много. - У него - все наши книги, сказал Урн. - Он, пожалуй, всплывет от такого количества знаний в нем, сказал Дидактилос. - В любом случае, он сумасшедший, сказал Симони. - Я видел, как он шептался с той черепашкой. - Я надеюсь, она все еще при нем. Некоторые из них довольно вкусны, сказал Дидактилос.
      ***
      Пещера - громко сказано, просто глубокая ложбина, вытесанная бесконечными ветрами пустыни и, давным-давно, водой. Но этого хватало. Брута стал на колени на каменном полу и поднял камень над головой. В ушах звенело и глазные яблоки, казалось, катались по песку. Никакой воды с заката и сто лет никакой еды. Он должен это сделать. - Извини, сказал он и опустил камень вниз. Змея внимательно наблюдала за ним, но охваченная утренней апатией, была слишком медлительна, чтобы увернуться. Этот трещащий звук, Брута знал, его совесть будет снова и снова повторять ему. - Отлично, произнес рядышком Ом. - Теперь обдери ее, и не теряй сока. Кожу тоже сохрани. - Не хочу этого делать, сказал Брута. - Посмотри на это так, сказал Ом, если бы ты вошел в эту пещеру, и не было бы меня, чтобы тебя предупредить, ты бы лежал на полу с ногой размером со шкаф. Упреди, дабы не быть упрежденным.... - И змея эта не слишком большая, сказал Брута. - А потом, когда ты бы корчился в неописуемой агонии, ты воображал бы все те вещи, которые проделал бы с этой проклятой змеей, если бы добрался до нее первым. - сказал Ом. - Ну, твое желание исполнилось. И не давай Ворбису, добавил он. - У него продолжается жар. Он все что-то бормочет. - Ты действительно думаешь, что ты доставишь его в Цитадель, и они тебе поверят? - сказал Ом. - Брат Намрод всегда говорил, что я очень правдив, сказал Брута. Он разбил камень о стену пещеры чтобы получить грубое острие, и осторожно начал разделывать змею. -В любом случае, у меня нет выбора. Не могу же я просто оставить его. - Можешь, сказал Ом. - Умирать в пустыне?
      - Да. Это просто. Куда проще, чем не оставлять его умирать в пустыне. Нет. - Это как поступают в Этике, да? - саркастически сказал Ом. - Не знаю. Это как поступаю я.
      ***
      "Безымянный" Корабль втянули в лощину между скал. Позади пляжа стоял невысокий утес. Симони спустился с него туда, где ежились от ветра философы. Я эти места знаю, сказал он. - Мы в нескольких милях от деревни, где живут друзья. Нам всего лишь нужно подождать до ночи. - Зачем ты все это делаешь? сказал Урн. - В смысле, какой в этом прок?
      - Ты когда-нибудь слышал о стране, называвшейся Истанзия? - сказал Симони. - Она была небольшая. В ней было ничего, нужного другим. Просто место, где жили люди. - Омния захватила ее пятнадцать лет назад, сказал Дидактилос. Верно. Моя родина, сказал Симони. - Я тогда был еще малышом. Не я не забуду. И другие не забудут. У множества людей есть причины ненавидеть Церковь. - Я видел тебя стоящим рядом с Ворбисом, сказал Урн. - Я думал, что ты его защищаешь. - Да, верно, верно. сказал Симони. - Я не хочу, чтобы кто-нибудь убил его раньше меня. Дидактилос завернулся в тогу и поежился.
      ***
      Солнце было приклепано к медному куполу неба. Брута дремал в пещере. В своем углу беспокойно метался Ворбис. Ом в ожидании сидел у входа в пещеру. Ждал готовясь. Ждал боясь. И они пришли. Они явились из-под кусочков камней и из трещин в скалах. Они брызнули из песка, они закапали с колеблющегося неба. Воздух наполнился их голосами, слабыми, как шепот мошкары. Ом напрягся. Их речь не была речью больших богов. Это едва ли было речью вообще. Это были слабые модуляции желаний и глада, без существительных и со считанными глаголами. ... Хочу... Ом ответил: "Мое". Их были тысячи. Да, он был сильнее, у него был верующий, но они заполняли небо подобно саранче. Тяжестью расплавленного свинца на него изливалось страстное желание. Его единственное преимущество заключалось в том, что у маленьких богов отсутствовала концепция сотрудничества. Это была та роскошь, которая приходит с эволюцией. ...Хочу... Мое!
      Бормотание перешло в скулеж. - Но вы можете обзавестись другими, сказал Ом. ...Глухо, тяжело, закрыто, заткнуто... - Знаю, сказал Ом. -Но этот - мой!
      Психический вопль прокатился по пустыне. Маленькие боги бежали. За исключением одного. Как заметил Ом, этот не роился вместе с остальными, а мягко парил над куском выбеленной солнцем кости. Он ничего не говорил. Он обратил свое внимание на него. Ты. Мой!
      Знаю, сказал маленький бог. Он знал язык, настоящий язык богов, однако разговаривал, словно каждое слово приходилось лебедкой поднимать из глубин памяти. - Кто ты? - сказал Ом. Маленький бог пришел в возбуждение. Здесь некогда был город, сказал маленький бог. -Не просто город. Империя городов. Я, Я, Я помню, были сады и парки. Было озеро. На озере были плавучие сады, Я помню. Я. Я. И были святилища. О каких только можно мечтать. Великие пирамиды святилищ, достигавшие неба. Тысячи приносились в жертву. Во славу. Ома замутило. Это был не просто маленький бог. Это был бог, который не всегда был маленьким... Кем ты был?
      И были святилища. Я, Я, мне. Такие святилища, о каких можно только мечтать. Великие пирамиды святилищ, достигавшие неба. Слава. Тысячи приносились в жертву. Мне. Во славу. И были святилища. Мне, мне , мне. Великая слава. Святилища такая слава, о какой только мечтать. Великие пирамиды святилищ мечта, достававшая до неба. Мне, мне. Жертвовали. Мечта. Тысячи приносились в жертву. Мне во славу великого неба. Ты был их богом? - рискнул Ом. Тысячи были принесены в жертву. Во славу. Ты меня слышишь?
      Тысячи принесли в жертву великую славу. Мне, мне, мне. Как тебя звали? закричал Ом. Звали?
      ***
      Горячий ветер подувший над пустыней передвинул несколько песчинок. Эхо потерянного бога улетело, вновь и вновь перекувыркиваясь, пока исчезло среди камней. Где ты?
      Нет ответа. Вот так и случается, подумал Ом. Быть маленьким богом плохо, однако в это время ты едва ли осознаешь, что это плохо, ибо лишь смутно осознаешь что-либо вообще, но все время существует нечто, что является, возможно, зародышем надежды, знания и веры, что в один день ты можешь стать чем-то большим, чем ты сейчас. Но куда как хуже быть богом в прошлом, а теперь - не более, чем кучкой туманных воспоминаний, носимой туда-сюда по песку из искрошившихся камней твоих святилищ.... Ом повернулся и, на коротких толстых лапках зашагал целеустремленно назад в пещеру, пока подошел к голове Бруты, которую он и боднул. - Ась?
      - Просто проверяю, жив ли. - Фгфл. - Хорошо. Пошатываясь, Ом направился обратно на свой пост у входа в пещеру. Говорят, что в пустынях бывают оазисы, но они никогда не бывают в одном месте дважды. Пустыня не картографична. Она пожирает картографов. Этим занимаются львы. Ом помнил их. Тощие, не похожие на львов Ховондаландских степей. Скорее волк, чем лев, скорее гиена, чем что-либо другое. Не смелые, а с какой-то злобной, мускулистой трусостью, куда более опасной... Львы. Ой-ей.... Ему надо найти львов. Львы пьют.
      ***
      Брута проснулся, когда послеполуденный свет тащился через пустыню. Во рту был привкус змеи. Ом бодал его ногу. - Ну, давай, давай, ты теряешь лучшую часть дня. - Есть вода? - слабо пробормотал Брута. - Будет. Всего в пяти милях. Удивительная удача. Брута заставил себя встать. Каждый мускул болел. Откуда ты знаешь?
      - Я это чувствую. Я - бог, знаешь ли. - Ты говорил, что можешь чувствовать только мысли. Ом выругался. Брута ничего не забывал. Это сложнее, соврал Ом. -Верь мне. Пошли, пока не смерклось. И не забудь Мистера Ворбиса. Ворбис лежал свернувшись. Он взглянул на Бруту несфокусированными глазами, встал, когда Брута ему помог, как человек все еще спящий. - Думаю, его могли ужалить, сказал Брута. - Есть морские животные с жалом. И ядовитые коаллы. Он продолжает шевелить губами, но я не могу разобрать, что он пытается сказать. Возьми его с собой, сказал Ом. - Возьми его с собой, ох, да . - Прошлой ночью ты хотел, чтобы я его оставил, сказал Брута. - Разве? - сказал Ом, весь его панцирь лучился невинностью. - Ну, может быть я побывал в Этике. Что-то изменилось в моем сердце. Я вижу, что он с нами с определенной целью. Старый добрый Ворбис. Возьми его с собой.
      ***
      Симони и двое философов стояли на вершине скалы, глядя через иссушенные угодья Омнии на далекую скалу Цитадели. Двое из них, по крайней мере, смотрели. - Дайте мне рычаг и место встать, и я разобью это место, как яйцо, сказал Симони, ведя Дидактилоса вниз по узкому проходу. - Выглядит большой, сказал Урн. - Видишь отблеск? Это те двери. - Выглядят массивными. - Я спрашивал, сказал Симони, - о корабле. Как он движется. Нечто в этом роде могло бы разнести ворота, верно?
      - Пришлось бы затопить долину. - сказал Урн. - В смысле, если бы оно было на колесах. - Ха, да, сказал Урн саркастически. Был долгий день. - Да, если бы у меня была кузница, полдюжины кузнецов и куча помощников. Колеса? Нет проблем, но.... - Надо будет посмотреть, сказал Симони, что мы сможем сделать.
      ***
      Солнце опустилось к горизонту, когда Брута, обвивая рукой плечи Ворбиса, достиг следующего скалистого островка. Он был больше, чем тот, со змеей. Ветер придал камням неприятную, вытянутую форму, и они торчали, словно пальцы. Здесь были даже деревья, приютившись в расселинах между камнями. - Где-то тут есть вода, сказал Брута. - Всегда есть вода, даже в худших из пустынь, сказал Ом. Дюйм, ох, может, два дюйма дождя в год. - Я что-то чую, сказал Брута, ступая ногами по песку и хрустя известняком вокруг валунов. -Что-то отвратительное. Подними меня над головой. Ом оглядел скалы. - Правильно. Теперь опусти меня обратно. И иди к той скале, которая выглядит, как... которая выглядит очень необычно, действительно. Брута взглянул. - Действительно, прокаркал он, в конце концов. - Удивительно, что может сделать ветер. - У ветра есть чувство юмора, сказал Ом. - Однако, оно довольно приземленное. Около основания скалы огромные плиты, наваленные за долгие годы, создавали зубчатую насыпь с темными зевами то тут, то там. - Этот запах, начал Брута. - Возможно, животные приходят пить воду, сказал Ом. Нога Бруты поддала нечто желтовато-белое, что покатилось прочь среди камней производя звук, как мешок кокосов. Звук громко раскатился в удушающе-пустой тишине пустыни. - Что это было?
      - Определенно, не череп, соврал Ом, не волнуйся... - Здесь всюду кости!
      - Да ну? А чего ты ожидал? Это пустыня! Люди здесь умирают! Это очень популярное времяпровождение в здешних местах!
      Брута поднял кость. Он был, как он сам отлично знал, туп. Но люди, после того, как умирают, не грызут собственных костей. - Ом... - Здесь есть вода! кричал Ом. - Она нам нужна! Но... возможно, есть небольшие препятствия!
      - Препятствия какого рода?
      - Природные опасности!
      - Вроде...?
      - Ну, знаешь львов? - в отчаянии сказал Ом. - Здесь есть львы?
      - Ну... слегка. - Слегка львы?
      - Всего один лев. - Всего один... -...исключительно одиночное создание. Самые опасные - старые самцы, вытесненные молодыми соперниками в самые негостеприимные регион. Они злобны и хитры, и по крайности своего положения теряют всякий страх перед людьми... . Память испарилась, позволяя двигаться голосовым связкам Бруты. - Какой?
      - Если он сыт, он не обратит на нас никакого внимания, сказал Ом. - Да?
      - Они тогда засыпают. - После поедания...?
      Брута оглянулся на Ворбиса, тяжело осевшего на камень. - Поедания? повторил он. - Это было бы милосердием, сказал Ом. - Ко льву - да! Ты хочешь использовать его как наживку?
      - Он не переживет пустыни. В любом случае, он поступил много хуже с тысячами людей. Он умрет во имя благой цели. - Благая цель?
      - Мне это угодно. Раздалось рычание, где-то среди камней. Оно не было громким, но в нем слышалась сила. Брута попятился. - Мы не бросаем львам людей просто так!
      - Он бросает. - Да. Я - нет. - Отлично, мы взберемся на вершину плиты и когда лев примется за него, ты сможешь размозжить ему голову камнем. Он, скорее всего, удерет с рукой или ногой. Этого он не упустит. - Нет! Нельзя поступать так с людьми только потому, что они беспомощны!
      - Знаешь ли, я не мог выбрать лучшее время!
      Из-за каменной гряды раздался еще один рык. Он звучал громче. Брута растерянно взглянул вниз, на разрозненные кости. Среди них, полускрытый мусором, лежал меч. Он был старый и не очень хороший, и изъеденный песком. Он робко поднял его за лезвие. - Другой конец, сказал Ом. - Знаю!
      - Ты умеешь им пользоваться?
      - Не знаю. - Я крепко надеюсь, что ты учишься налету. Лев появился, медленно. Львы пустыни, как уже было сказано, не похожи на степных львов. Они были похожи, когда великие пустыни были зелеными рощами. (т. е. до того, как жители позволили козам пастись повсюду. Ничто так не создает пустынь, как козы. ). тогда можно было почти весь день (но не достаточно) величественно лежать, в промежутках между почти регулярным употреблением козлятины. Но рощи перешли в кустарники, кустарники перешли в, так скажем, более жидкие кустарники, и козы, и люди, и, под конец, даже города, исчезли. Львы остались. Почти всегда есть, что есть, если ты достаточно голоден. Людям по-прежнему приходится пересекать пустыню. Тут есть ящерицы. Тут есть змеи. Это трудно назвать экологической нишей, но львы накрепко обосновались в ней, как неумолимая смерть, поджидающая большинство из тех, кто встретился с пустынным львом. С этим уже кто-то повстречался. Его грива были спутанной. Его шкуру полосовали старые шрамы. Он потащился в сторону Бруты, волоча бесполезную заднюю ногу. - Он ранен, сказал Брута. - Ох, хорошо. И это такая куча еды! сказал Ом. - Пусть, немного жестковат, но.... Лев рухнул, его грудная клетка, напоминающая сушилку для посуды, тяжело вздымалась. Из его бока торчало копье. Мухи, которые всегда, в любой пустыне находят, что поесть, поднялись роем. Брута положил меч. Ом втянул голову в панцирь. - О, нет, пробормотал он. - В мире двадцать миллионов людей, а тот единственный, который в меня верит, самоу.... - Мы не можем бросить его вот так, сказал Брута. - Можем. Можем. Это лев. Львов оставляют. Брута встал на колени. Лев открыл один покрытый коркой желтый глаз, слишком ослабший даже чтобы его укусить. - Ты же умрешь, ты же умрешь. Я не смогу найти никого, кто бы верил в меня, тут.... Знания Бруты по анатомии животных были рудиментарными. Хотя некоторые инквизиторы обладали завидными знаниями внутренностей человеческого тела, что недоступно тем, кто не располагает возможностью вскрывать его, пока оно еще функционирует, на медицину как таковую в Омнии смотрели неодобрительно. Но повсюду, в каждой деревне, был кто-то, кто официально не вправлял костей и кто не знал самой малости об определенных растениях, и кто стоял вне досягаемости Квизиции, благодаря хрупкой благодарности пациентов. И каждый крестьянин располагал крупицами знаний. Острая зубная боль способна сломить даже самых стойких в вере. Брута ухватился за рукоять копья. Лев зарычал, когда он пошевелил его. Не мог бы ты поговорить с ним? - сказал Брута. - Это животное. - Как и ты. Ты можешь попытаться его успокоить. Ибо если он возбудится... Ом аж коготками зацарапал от сосредоточенности. В действительности, мысли льва не содержали ничего, кроме расширяющейся туманности боли, заволакивающей даже фоновый голод. Ом попытался обуздать боль, заставить ее улетать... и не думать о том, что случится, если когда она пропадет. Судя по обстоятельствам, лев не ел много дней. Лев заворчал, когда Брута вытащил наконечник дротика. - Омнийский, сказал он. - Он тут недавно. Он должен был встретить солдат по пути в Эфебу. Они должны были проходить недалеко. он оторвал еще одну полосу от своей рубахи и попытался прочистить рану. - Мы хотим его съесть, а не вылечить! - кричал Ом. -О чем ты думаешь? Ты думаешь, он будет тебе благодарен?
      - Он жаждет помощи. - И скоро возжаждет, быть сытым, об этом ты подумал?
      - Он трогательно смотрит на меня. - Возможно, никогда прежде не выдел недельный запас пищи бродящий вокруг на двух ногах. Это не было правдой, поразмыслил Ом. Брута таял, как кусок льда, здесь в пустыне. Вот что поддерживало его живым! Парень был двуногим верблюдом. Брута прохрустел в сторону каменной насыпи, жуки и кости рассыпались под его ногами. Валуны образовывали лабиринт полузасыпанных туннелей и пещер. Судя по запаху, лев обитал здесь уже давно, и нездоровилось ему часто. Он некоторое время разглядывал ближайшую пещеру. - Что такого поразительного в львином логове? сказал Ом. - По-моему то, что в него ведут ступени, сказал Брута.
      ***
      Дидактилос ощущал толпу. Она заполняла амбар. - Сколько их тут? - сказал он. - Сотни, сказал Урн. - Они сидят даже на стропилах! И... учитель?
      - Да?
      - Здесь даже пара священников! И дюжина солдат!
      - Не беспокойся, сказал Симони, присоединяясь к ним на импровизированной платформе, сделанной из фиговых бочек. -Они последователи Черепахи, как и вы. Мы находим друзей в самых неожиданных местах!
      - Но я не..., беспомощно начал Дидактилос. - Здесь нет ни единого, кто бы не ненавидел Церковь всей душой, сказал Симони. - Но это не.... - Они ждут того, кто их возглавит!
      - Но я никогда.... - Я знаю, ты не подведешь. Ты - человек рассудка. Урн, влезь сюда. Здесь кузнец, с которым я хотел тебя познакомить... Дидактилос повернулся лицом к толпе. Он чувствовал горячую, напряженную тишину их взглядов.
      ***
      Каждая капля копилась в течении минут. Это гипнотизировало. Брута поймал себя на созерцании каждой развивающейся капли. Было почти невозможно заметить, как она увеличивается, но они увеличивались и капали тысячелетиями. - Ну как? - сказал Ом. Вода просачивается вниз после дождей, сказал Брута. - Она оседает среди камней. Разве боги не знают таких вещей?
      - Нам не требуется, -Ом огляделся. - Давай пойдем отсюда. Я ненавижу это место. - Это просто заброшенного святилище. Здесь ничего нет. - Это я и имею ввиду. Песок и булыжники наполовину засыпали его. Свет просачивался через разбитую крышу высоко вверху на скат, по которому они сползли вниз. Бруте было интересно, сколькие из выветренных скал в пустыне некогда были строениями. Это должно было быть огромным, наверное величественной башней. А потом пришла пустыня.
      ***
      Здесь не было нашептывающих голосов. Даже маленькие боги держались подальше от заброшенных святилищ, по той же причине, по которой люди избегают кладбищ. Единственным звуком было случайное бульканье капли. Капли падали в мелкую лужицу перед тем, что выглядело, как алтарь. На всем пути от лужицы до круглой дыры в плитах пола, которая казалась бездонной, вода проточила канавку. Здесь было несколько статуй, все опрокинуты; они были грубых пропорций, какие-либо детали отсутствовали, каждая напоминала детскую игрушку из глины, высеченную в граните. Далекие стены некогда были покрыты каким-то барельефом, но он повсюду искрошился, за исключением нескольких мест, где остались странные рисунки, большей частью состоящие из щупалец. - Кто были те люди, что здесь жили? - сказал Брута. - Не знаю. - Какому богу они поклонялись?
      - Не знаю. - Статуи сделаны из гранита, но гранита по близости нет. Значит, они были очень набожны. Они тащили его всю дорогу. - И алтарный камень покрыт канавками. - А, исключительно набожны. Это чтобы могла стечь кровь. Ты правда думаешь, что они совершали человеческие жертвоприношения?
      - Я не знаю! Я хочу выбраться отсюда!
      - Почему? Здесь есть вода и прохладно... - Потому... здесь жил бог. Могучий бог. Его почитали тысячи. Я это чувствую. Понимаешь? Это излучают стены. Великий Бог. Сильна была его власть и величественны его слова. Армии шли во имя его, и грабили, и убивали. Так то. А теперь никто, ни ты, ни я, ни один даже не знает, что это был за бог, ни его имени, или на что он был похож. Львы пьют в святых местах, и те маленькие юркие твари о восьми ногах, одна около твоей ноги, как их там бишь, та, что с усами, ползают по алтарю. Теперь ты понимаешь?