Она запихнула конфету в рот, с громким хрустом раскусила её и принялась жевать.

МакФарлэйн положил свою конфету на стол.

— Так что ты хочешь сказать?

— Ты знаешь, что я хочу сказать. Я говорю, что он сделан из какого-то странного элемента, который никогда нам не встречался. Так что не будь таким скромнягой. Я знаю, что ты именно это и думал: "Вот оно: это и есть межзвёздный метеорит."

МакФарлэйн приподнял руку.

— Ладно, ладно, это правда. Я думал об этом.

— И?

— Все метеориты, которые были найдены, состоят из известных элементов — никель, железо, углерод, кремний. Они все образовались здесь, в нашей Солнечной системе, из первичного пылевого облака, которое когда-то окружало Солнце, — сказав это, он помолчал, осторожно выбирая слова. — Очевидно, ты знаешь, что когда-то я строил предположения о возможности существования метеоритов, прилетающих извне Солнечной системы. Какой-нибудь кусочек, что случайно пролетал мимо и был пойман в гравитационное поле Солнца. Межзвёздный метеорит.

Амира понимающе улыбнулась.

— Но математики сказали, что это невозможно: один к квинтильону[12].

МакФарлэйн лишь кивнул.

— Ещё на судне я провела кое-какие вычисления. Математики ошибались: они исходили из неверных предпосылок. Вероятность составляет лишь одну миллиардную.

МакФарлэйн рассмеялся.

— Ага. Миллиард, квинтильон — какая разница?

— Одна миллиардная — каждый год.

МакФарлэйн прекратил смеяться.

— Именно так, — сказала Амира. — За миллиарды лет набирается больше, чем просто шанс, что один из них в самом деле упал на Землю. Это не только возможно, это вероятно. Я воскресила твою миленькую теорию. Ты мне должен, надутая шишка!

В бараке интенданта наступила тишина, которую нарушал лишь свист ветра. Затем МакФарлэйн заговорил.

— Хочешь сказать, ты и вправду веришь, что этот метеорит состоит из какого-то сплава или металла, что не существует нигде в Солнечной системе?

— Именно так. И ты тоже в это веришь. Именно поэтому ты и не написал отчёт.

МакФарлэйн тихо, почти про себя, продолжал.

— Если бы этот металл где-то существовал, мы бы нашли по крайней мере его следы. В конце концов, и Солнце, и планеты сформированы из одного и того же пылевого облака. Так что он обязан прилететь извне, — он глянул на неё. — Этого вывода избежать нельзя.

Она ухмыльнулась.

— Ты читаешь мои мысли.

Он замолчал, и они сидели вдвоём, поглощённые в свои мысли.

— Мы должны получить в руки хоть маленький кусочек, — наконец, сказала Амира. — Для этого у меня есть клёвый инструмент, высокоскоростной алмазный резак. Я бы сказала, что пяти килограмм будет достаточно для начала, правильно?

МакФарлэйн кивнул.

— Только давай пока не будем никому говорить об этих рассуждениях. Ллойд и прочие могут оказаться здесь в любую минуту.

Как по сигналу, снаружи раздался топот, и дверь отворилась, пропуская Ллойда, в тяжёлой парке ещё больше, чем прежде, похожего на медведя. Его силуэт вырисовывался на тусклом голубом фоне. За ним следовал Глинн, затем Рошфорт и Гарза. Референт Ллойда, Пенфолд, ёжась, вошёл последним, и его толстые губы были синими и плотно сжатыми.

— Холодно, как на ведьминой титьке, — выкрикнул Ллойд, топая ногами и протягивая руки к печи.

Он лучился хорошим настроением. Сотрудники ЭИР, напротив, просто уселись у стола, выглядя подавленными.

Пенфолд занял позицию в дальнем углу комнаты, с рацией в руках.

— Господин Ллойд, сэр, нам надо вернуться к месту высадки, — сказал он. — Если вертолёт не отправится через час, вам ни за что не успеть в Нью-Йорк на собрание акционеров.

— Да, да. Ещё минуту. Я хочу послушать, что скажет Сэм.

Пенфолд тяжело вздохнул и что-то пробормотал в радио.

Глинн посмотрел на МакФарлэйна серьёзными серыми глазами.

— Отчёт готов?

— Конечно, — МакФарлэйн кивнул на листок бумаги.

Глинн бросил на отчёт быстрый взгляд.

— Я не слишком расположен к шуткам, доктор МакФарлэйн.

В первый раз в жизни МакФарлэйн увидел, что Глинн проявил раздражение, или какую бы то ни было сильную эмоцию, если уж на то пошло. Ему пришло в голову, что Глинн тоже, должно быть, шокирован тем, что они обнаружили в яме. «Он терпеть не может неожиданностей», — подумал он.

— Господин Глинн, я не могу основывать отчёт на догадках, — сказал он. — Мне надо исследовать метеорит.

— Я скажу вам, что нам надо, — громко сказал Ллойд. — Нам, чёрт возьми, надо вытащить его из-под земли и выйти в нейтральные воды, прежде чем чилийцы почувствуют, чем всё это пахнет. Мы сможем изучить его позднее.

МакФарлэйну показалось, что это был последний залп в затянувшемся споре Глинна и Ллойда.

— Доктор МакФарлэйн, возможно, мне следует поставить вопрос несколько проще, — сказал Глинн. — Есть одна вещь, знать которую мне просто необходимо. Он опасен?

— Мы уже знаем, что он не радиоактивен. Полагаю, он может быть токсичным. Большинство металлов токсичны, в той или иной степени.

— Насколько токсичен?

МакФарлэйн пожал плечами.

— Палмер его коснулся, и до сих пор жив.

— Он был последним, кто это сделал, — ответил Глинн. — Я приказал, чтобы никто и ни при каких обстоятельствах к метеориту не прикасался.

Глинн помолчал, затем продолжил.

— Ещё что-нибудь? В нём могут быть вирусы?

— Он лежал здесь миллионы лет, так что любые инопланетные микробы давно должны были распространиться. Наверное, следует изучить образцы почв и собрать мох, лишайник и прочие растения в этом районе — вдруг обнаружится что-нибудь необычное.

— На что следует обращать внимание?

— Возможно, на мутации или на признаки слабого воздействия токсинов или тератогенов.

Глинн кивнул.

— Я поговорю об этом с доктором Брамбелем. Доктор Амира, какие-нибудь мысли насчёт его металлургических свойств? Это же металл, правильно?

Раздался очередной хруст конфеты.

— Да, это очень вероятно, поскольку он ферромагнитен. Как и золото, металл не окисляется. Но я не могу понять, как металл может быть красным. Мы с доктором МакФарлэйном как раз обсуждали необходимость взять образец.

— Образец? — Спросил Ллойд.

В его голосе произошла перемена, и в помещении наступила тишина.

— Естественно, — сказал МакФарлэйн спустя мгновение. — Это стандартная процедура.

— Вы собираетесь откромсать кусок от моего метеорита?

МакФарлэйн бросил взгляд на Ллойда, затем на Глинна.

— С этим что, какая-то проблема?

— Ты, чёрт возьми, прав — с этим проблема, — сказал Ллойд. — Это музейный экспонат. Мы выставим его на всеобщее обозрение. Я не хочу, чтобы его кромсали или сверлили.

— Нет крупных метеоритов, в которых не делали разрезов. Мы говорим лишь о том, чтобы отрезать от него пять килограммов. Его будет достаточно для всех тех исследований, о которых только можно подумать. С куском такого размера можно работать годами.

Ллойд тряхнул головой.

— Никоим образом.

— Мы должны это сделать, — горячо сказал МакФарлэйн. — Нельзя изучать метеориты без испарения, плавки, полировки, травления. Учитывая его размер, образец будет каплей в море.

— Это ж не Мона Лиза, — пробормотала Амира.

— Невежественный комментарий, — сказал Ллойд, накидываясь на неё. Затем он со вздохом откинулся в кресле. — Резать метеорит кажется мне таким… э-э-э… кощунством. Может, мы просто останемся в неведении?

— Это исключено, — сказал Глинн. — Мы должны знать о нём больше, прежде чем я отдам распоряжение сдвинуть его с места. Доктор МакФарлэйн прав.

Ллойд сверкнул на него взглядом, и лицо покраснело.

— Прежде чем ты отдашь распоряжение? Слушай меня, Эли. Я следовал вашим идиотским правилам. Я играл в ваши игры. Но я прямо скажу одно: я оплачиваю счета. Это мой метеорит. Вы подписали контракт, чтобы доставить его мне. Тебе нравиться пускать пыль в глаза тем, что вы никогда не терпите неудач. Если корабль вернётся в Нью-Йорк без метеорита, вы потерпите неудачу. Я прав?

Глинн бросил взгляд на Ллойда. Затем он спокойно заговорил так, как говорят с детьми.

— Господин Ллойд, вы получите свой метеорит. Я просто хочу провести операцию без ненужных жертв. Вы тоже этого хотите, так?

Ллойд растерялся.

— Конечно, так.

МакФарлэйн был поражён тем, как быстро Глинн заставил его защищаться.

— Тогда всё, о чём я вас прошу — мы должны действовать осмотрительно.

Ллойд облизнул губы.

— Просто вся операция остановилась. Почему? Метеорит красный. Ну так, я вас спрашиваю, что с того? Мне кажется, это здорово. Может, кто-то позабыл про нашего друга с эсминца? Время — это единственное, чего у нас нет.

— Господин Ллойд! — Крикнул Пенфолд, с мольбой держа рацию в протянутой руке, как нищий, протягивающий кружку для подаяний. — Вертолёт. Пожалуйста!

— Проклятье! — Воскликнул Ллойд. Спустя мгновение, он повернулся к двери. — Ладно, ради бога, можете получить свой образец. Только прикройте дырку, чтобы её не было заметно. И сделайте это быстро. К тому времени, как я вернусь в Нью-Йорк, я хочу, чтобы эта сука уже двигалась.

Он протопал на выход, с Пенфолдом по пятам. Дверь за ними с грохотом захлопнулась. В течение минуты, а может, и двух, в помещении стояла мёртвая тишина. Затем Амира встала на ноги.

— Пойдём, Сэм, — сказала она. — Давай продырявим этого молокососа.

После тепла барака ветер резал, словно нож. Следуя за Рашель к мастерским, МакФарлэйн дрожал и тосковал по благодатной сухой жаре Калахари.

Контейнер был длиннее и шире остальных, грязный снаружи, чистый и просторный внутри. На стене мерцали в полутьме мониторы и инструменты для диагностики, питаемые генератором из соседнего барака. Амира направилась к громоздкому металлическому столу, на котором лежали сложенная тренога и высокоскоростной портативный горный бур. Если бы на том не оказалось кожаного ремня, МакФарлэйн никогда бы не подумал, что он слишком уж «портативен». Бур выглядел базукой двадцать первого века.

Амира с любовью похлопала по инструменту.

— Только не говори мне, что не любишь высокотехнологичных игрушек, которыми можно ломать что угодно! Ты глянь на эту лапочку. Видел когда-нибудь такую?

— Видел, но не такую большую.

МакФарлэйн наблюдал, как она опытными движениями переломила бур пополам и проверила содержимое. Довольная увиденным, сложила бур как раньше, воткнула в розетку тяжёлый шнур и провела диагностику.

— Смотри, — она приподняла длинный, зловещего вида металлический стержень, с грушеобразным, в оспинах, концом, пустотелый внутри. — В сверле промышленный алмаз в десять карат.

Она нажала на кнопку, и электронный захват с щёлканьем отжался. Хрюкнув, она закинула бур на плечо и нажала на курок, заполнив помещение низким рычанием.

— Пора делать дырку, — сказала она, усмехнувшись.

Они покинули барак с оборудованием и направились в темноту. МакФарлэйн поигрывал бегущим сзади электрическим шнуром. Неказистого вида технический сарай был уже возведён вокруг открытой части метеорита, скрывая того из вида. Неглубокую яму изнутри омывал холодный свет рядов галогеновых ламп. Глинн с рацией в руке уже стоял на самом краю ямы и глядел вниз, его маленькая фигурка в этом освещении была резко контрастной.

Они приблизились к Глинну. В белом свете метеорит под ногами казался почти фиолетовым, у него был цвет только что поставленного синяка. Сдёрнув перчатки, Амира приняла у МакФарлэйна треногу, быстро её установила и приладила бур в гнезде.

— У бура просто жуткая система откачки, — сказала она, указывая на узкую трубку, что змеилась под сверлом. — Засасывает всё до последней пылинки. Если металл и токсичен, это не страшно.

— Пусть так, я всё равно отгоню людей, — сказал Глинн с поднятой ко рту рацией, до того что-то быстро в неё говоря. — И помните, держитесь подальше. Не трогайте метеорит.

Он махнул рабочим, отсылая их прочь.

МакФарлэйн наблюдал, как Амира щёлкнула кнопку включения, проверила индикаторные огоньки на боку бура и проворно разместила его поверх метеорита.

— Похоже, ты занималась этим и раньше, — сказал Сэм.

— Так и есть, чёрт возьми! Эли заставил меня пройти эту процедуру не меньше дюжины раз.

МакФарлэйн уставился на Глинна.

— Вы это репетировали?

— Каждый шаг, — ответила Амира, вытаскивая из кармана крупный пульт управления и начиная его калибровать. — И не только это. Всё. Он планирует все проекты, как армейскую операцию. День "Д". Тренирует до посинения, потому что в настоящем деле даётся лишь одна попытка.

Она отступила на шаг и подула на руки.

— Ты бы только посмотрел на тот огромный железный шар, который Эли заставил нас выкапывать из-под земли и переваливать через холм, раз за разом. Мы называли его «Большая Берта». Я правда научилась ненавидеть этот чёртов камень.

— Где же вы этим занимались?

— На Бар-кросс-ранч рядом с Боземаном, в Монтане. Неужели ты и правда думал, что мы не тренировались?

Откалибровав пульт и укрепив бур над открытой поверхностью метеорита, Амира повернулась к чемодану и расстегнула застёжки. Вытащив оттуда небольшую металлическую баночку, она сорвала с неё крышку и, стараясь держаться подальше, перевернула её над метеоритом. Чёрная, похожая на клей, масса вылилась из банки, вязким слоем растекаясь по поверхности метеорита. Маленькой щёточкой она помазала остатками кончик алмазного сверла. Затем, снова дотянувшись до чемодана, она вытащила из него тонкую резиновую плёнку и осторожно прижала им уплотнитель.

— Пускай она с минутку слипается, — объяснила она. — Мы не хотим, чтобы мельчайшая пылинка метеоритной пыли вылетела в воздух.

Она пошарила в кармане парки, вытащила портсигар, бросила взгляд на выражения лиц Глинна и МакФарлэйна, вздохнула и вместо этого принялась щёлкать арахис.

МакФарлэйн покачал головой.

— Арахис, конфеты, сигары. А чем ещё ты увлекаешься, чего не одобрила бы твоя мать?

Она глянула на него.

— Горячим изощрённым сексом, рок-н-роллом, горными лыжами и блэкджеком на высоких ставках.

МакФарлэйн рассмеялся. Затем спросил:

— Нервничаешь?

— Не столько нервничаю, сколько взволнована. А ты?

МакФарлэйн секунду над этим поразмышлял. Похоже, он скорее позволяет себе взволноваться; позволяет себе привыкнуть к идее, что это, в конце-то концов, и есть та самая штука, за которой он охотился все эти годы.

— Ага, — сказал он. — Взволнован.

Глинн вытянул золотые карманные часы, открыл крышку и глянул на циферблат.

— Время.

Амира подошла к буру и настроила шкалу. Спёртый воздух барака наполнило низкое рычание. Она проверила положение сверла, затем отступила на шаг, отрегулировала пультом режим. Рычание перешло в визг. Рашель сдвинула на пульте небольшой рычажок, вращение сверла послушно замедлилось, а затем ускорилось.

— Всё в порядке, — сказала она, бросив взгляд на Глинна.

Глинн вытащил из открытого чемодана три респиратора, и бросил пару МакФарлэйну и Рашель.

— Сейчас выйдем наружу и будем работать на расстоянии.

МакФарлэйн приладил респиратор на лицо, закрепив холодную резину вокруг подбородка, и вышел на улицу. Стоя без капюшона, он чувствовал, как жестоко ветер обдувает уши и заднюю часть шеи. До него всё ещё ясно доносился звук раздражённой, напоминающей шершня, холостой работы бура.

— Дальше, — сказал Глинн. — Минимальное расстояние — сто футов.

Они отошли от сооружения подальше. Снег падал на землю, превращая окрестности в дымчатое белое море.

— Если это и правда космический корабль, — сказала Амира приглушённым голосом, — его обитатели жутко обозлятся, когда мистер Алмазное Сверло прорежет корпус.

Сквозь снегопад сарай был едва различим, и открытая дверь казалась тусклым белым прямоугольником в завихрениях серого.

— Готово.

— Хорошо, — ответил Глинн. — Прорезай уплотнитель. Мы остановимся в миллиметре под поверхностью метеорита, посмотрим, что за газы выделятся.

Амира кивнула и нацелила пульт, пальцем двигая переключатель. Визг на какой-то миг стал громче, затем внезапно утих. Прошло несколько секунд.

— Забавно, он дальше не двигается, — сказала Амира.

— Подними сверло.

Амира потянула за рычажок, и визг снова стал громче, быстро переходя в монотонный гул.

— Кажется, всё в порядке.

— Оборотов в минуту?

— Двенадцать тысяч.

— Подними до шестнадцати и снова опускай сверло.

Визг стал выше. Затем МакФарлэйн услышал, как он снова стал тише. Раздался скрежет, а затем тишина.

Амира бросила взгляд на информацию, выведенную на крошечной светодиодной панели пульта, с отчётливо выделяющимися красными цифрами на чёрном корпусе.

— Он остановился, — сказала она.

— Есть версия, почему?

— Кажется, перегрелся, может быть, что-то не в порядке с мотором. Но мы проверили внутренности.

— Двинь назад и дай ему остыть. Затем удвой обороты и снова опускай.

Они подождали, пока Амира вертела в руках пульт. МакФарлэйн посматривал на открытую дверь сарая. Через несколько секунд Амира крякнула и осторожно передвинула рычажок вперёд. Снова раздался визг, на этот раз более хриплый. Когда бур взялся за работу, тон стал заметно ниже.

— Опять нагревается, — сказала Амира. — Чёрт его побери!

Она стиснула зубы и толкнула рычажок.

Тон резко поменялся. Раздался пронзительный режущий звук, и из дверного проёма вырвалась вспышка оранжевого света. За ней последовал громкий треск, затем другой, потише. А потом наступила тишина.

— Что произошло? — Резко спросил Глинн.

Амира посмотрела вперёд и заметно, несмотря на респиратор, нахмурилась.

— Я не знаю.

Повинуясь импульсу, она шагнула было к сараю, но Глинн протянул руку и остановил её.

— Нет. Рашель, сначала определи, что случилось.

Тяжело вздохнув, Амира глянула на пульт.

— Куча чепухи, которой я раньше не видела, — сказала она, прокручивая данные на светодиодной панели. — Так, постойте-ка, тут что-то есть. Написано, «ошибка 47».

Она огляделась по сторонам и фыркнула.

— Просто замечательно. А инструкция, наверное, осталась в Монтане.

Словно по мановению волшебной палочки, в правой перчатке Глинна оказалась тоненькая брошюрка. Он перелистывал страницу за страницей. Затем остановился.

— «Ошибка 47», говоришь?

— Угу.

— Не может быть.

Повисла пауза.

— Эли, мне кажется, я никогда не слышала от тебя этих слов, — ответила Амира.

В парке и респираторе, похожий на инопланетянина, Глинн поднял взгляд с инструкции.

— Сверло перегорело.

— Перегорело? При той мощности, которую выдерживает этот бур? Не верю.

Глинн опустил инструкцию обратно в складки своей парки.

— Верь.

Они смотрели друг на друга, а хлопья снега кружились вокруг.

— Это могло случиться, только если метеорит твёрже алмаза, — сказала Амира.

В ответ Глинн просто направился к сараю.

Воздух внутри вонял жжёной резиной. Бур был наполовину окутан дымом, светодиоды по краям темны, нижняя сторона обгорела.

— Он вообще сдох, — сказала Амира, щёлкая ручками.

— Вероятно, замкнуло в обход предохранителя, — предположил Глинн. — Вытяни сверло вручную.

МакФарлэйн смотрел, как огромное сверло дюйм за дюймом вытягивается в едком дыму. Когда, наконец, показалось остриё, он увидел, что его край превратился в уродливую петлю окалины, оплавленную и сгоревшую.

— Боже, — сказала Амира. — И это — алмазно-карборундовое сверло за пять тысяч долларов!

МакФарлэйн бросил взгляд на Глинна, наполовину скрытого в клубах дыма. Тот смотрел не на бур; вместо этого его глаза, казалось, пристально разглядывали что-то вдали. МакФарлэйн увидел, как тот отстегнул респиратор и стянул его с лица.

Внезапно поднялся ветер, захлопнув дверь, скрипнув петлями и повернув ручку.

— Что теперь? — Спросила Амира.

— Теперь мы доставим сверло на «Рольвааг» для тщательного обследования, — сказал Глинн.

Амира повернулась к буру. Выражение лица Глинна по-прежнему было отсутствующим.

— И на сей раз мы должны будем захватить ещё кое-что, — быстро добавил он.

Оказавшись снаружи, МакФарлэйн сдёрнул респиратор и плотно обернул лицо капюшоном парки. Порывы ветра вздымали снежные вихри, которые крутились над замёрзшей землёй. К этому времени Ллойд уже должен находиться на пути в Нью-Йорк. Тусклый свет, которому тучи позволяли падать на землю, уже тускнел. Через полчаса станет совсем темно.

Хрустя снегом, появились Глинн и Амира, возвращаясь со склада. В каждой руке Амира держала по флуоресцентному фонарику, «летучей мыши», а Глинн волок за собой длинные низкие алюминиевые сани.

— Что это? — Спросил МакФарлэйн, указывая на большой контейнер из синего пластика, что лежал на санях.

— Ящик для улик, — сказал Глинн. — Для останков.

МакФарлэйн почувствовал приступ тошноты.

— Это абсолютно необходимо?

— Я знаю, вам нелегко, — ответил Глинн. — Но мы не знаем, что произошло. А в ЭИР мы не терпим неизвестности.

Пока они приближались к груде камней, что обозначали могилу Масангкэя, снежные вихри направились стороной. В поле зрения оказались Клыки Хануксы, темнеющие на фоне ещё более тёмного неба. За ними МакФарлэйн уловил крошечную полоску покрытого пятнами залива. На горизонте вздымались к небу острые пики Isla Wollaston. Просто невероятно, как быстро меняется погода в этих местах.

Ветер уже набил снегом и льдом щели между камнями самодельной могилы, одев её в белое. Без лишних слов Глинн выдернул крест, положил его наземь и принялся выворачивать из груды смёрзшиеся камни и откатывать их в сторону. Он мельком глянул на МакФарлэйна.

— Если не хотите этим заниматься, можете отдохнуть.

МакФарлэйн сглотнул. Мало что могло доставить ему меньше удовольствия, чем эта работа. Но если она должна быть сделана, будет лучше, если он примет в ней участие.

— Нет, — сказал он. — Я помогу.

Разбирать могилу оказалось намного легче, чем собирать. Вскоре показались останки Масангкэя. Глинн замедлил темп, работая теперь более осторожно. МакФарлэйн смотрел на сломанные кости, на разбитый череп и сломанные зубы, на волокнистые хрящи, на частично высохшую плоть. Сложно поверить, что когда-то это был его партнёр и друг. МакФарлэйн чувствовал комок в горле и часто дышал.

Тьма спускалась быстро. Отложив в сторону последние камни, Глинн включил фонарики и опустил их с двух сторон могилы. Пинцетом принялся складывать кости в облицованную пластиком секцию ящика. Несколько костей до сих пор держались вместе, связанные полосками кожи и рассечённых хрящей, но большинство выглядели так, будто были жестоко оторваны друг от друга.

— Я, конечно, не патологоанатом, — сказала Амира. — Но у меня впечатление, что этот парень слишком близко познакомился с питбулем.

Глинн ничего не сказал, снова и снова двигая пинцетом от земли к ящику, и его лица было не разглядеть из-за капюшона. Затем он остановился.

— Что такое? — Спросила Амира.

Дотянувшись пинцетом, Глинн осторожно вытащил что-то из затвердевшей грязи.

— Этот ботинок не просто сгнил, — сказал он. — А сгорел. И некоторые из костей тоже кажутся обожжёнными.

— Вы думаете, его убили из-за приборов? — Спросила Амира. — И сожгли тело, чтобы скрыть преступление? Так намного проще, чем выкапывать могилу в этой почве.

— Это превращает Паппапа в убийцу, — сказал МакФарлэйн, чувствуя жёсткость в собственном голосе.

Глинн поднял фалангу пальца, осматривая её в свете фонариков, подобно крошечной драгоценности.

— Очень маловероятно, — сказал он. — Однако, на этот вопрос должен ответить врач.

— Наконец-то ему найдётся занятие, — заметила Амира. — Кроме как читать книги и блуждать по кораблю, словно упырь.

Глинн опустил кость в ящик для улик. Затем он повернулся к могиле и поднял пинцетом ещё какой-то предмет.

— Это валялось под ботинком, — сказал он.

Глинн поднёс предмет к свету, очистил его от налипшего льда и грязи и снова осмотрел.

— Пряжка для ремня, — сказала Амира.

— Что? — Спросил МакФарлэйн.

Он придвинулся ближе, уставившись на пряжку.

— Нечто вроде красного драгоценного камня, обрамлённого в серебро, — сказала Амира. — Гляньте-ка, оно оплавилось.

МакФарлэйн отстранился. Амира посмотрела на него.

— С тобой всё в порядке?

МакФарлэйн просто провёл рукавицей по глазам и тряхнул головой. Увидеть это здесь, из всех мест… Годы тому назад, успешно справившись с тектитами Атакамы, чтобы отпраздновать удачу, они сделали пару пряжек для ремней, каждую с половинкой тектита. Свою Сэм давным-давно потерял. Но, несмотря ни на что, Нестор всё равно ходил с пряжкой до самой смерти. МакФарлэйна удивило, как много это для него сейчас значило.

Не говоря ни слова, они собрали скудные пожитки первопроходца. Затем Глинн закрыл ящик, Амира подняла фонарики, и они вдвоём потащились назад. МакФарлэйн ещё несколько секунд продолжал стоять, устремив пристальный взор на холодную беспорядочную кучку камней. Затем повернулся и пошёл следом.

Команданте Валленар склонился над крошечной металлической раковиной своей каюты, докуривая горький конец puro и намазывая щёки бритвенным кремом с ароматом сандалового дерева. Он чувствовал отвращение к ароматному крему, почти такое же, какое испытывал к бритве, которая лежала в чашке: одноразовая, с двумя лезвиями, из ярко-жёлтого пластика. Типично американское бросовое дерьмо. Кто ещё додумался бы до такой бесполезной вещи, зачем нужны два лезвия, если достаточно одного-единственного? Но выбирать приходилось из того, что дают морякам для далёких южных широт. Валленар с омерзением смотрел на маленькую дрянь, одну из пачки в десять штук, которую сегодня утром выдал ему интендант. Либо это — либо опасная бритва. А на военном корабле опасные бритвы могут быть опасны.

Валленар промыл лезвие, затем поднёс его к левой щеке. Он всегда начинал с этой стороны: левой рукой ему никогда не было слишком удобно бриться, и с этой стороны как-то сподручнее.

По крайней мере, крем для бритья перебивал запах судна. Купленный у Великобритании, «Алмиранте Рамирес» — самый старый эсминец во флоте. Десятилетия плохого санитарного состояния, гниющих в трюмной воде остатков овощей, химических растворителей, ненадёжной канализации и пролитого дизельного топлива наполнили корабль вонью, которую можно истребить, лишь отправив его на дно.

Внезапное блеяние сирены заглушило крики птиц и отдалённый шум машин. Сквозь заржавленный иллюминатор Валленар окинул взглядом причал и город в отдалении. Ясный день, с безоблачным небом и живительным холодным западным ветром.

Команданте снова взялся за бритьё. Он никогда не любил стоять на якоре в Пунта-Аренасе; плохая стоянка для корабля, особенно при западном ветре. И, как обычно, лодки рыбаков окружают эсминец, пользуясь им как прикрытием от ветра. Типичная южно-американская анархия: ни дисциплины, ни чувства гордости от близости военного корабля.

В дверь постучали.

— Команданте, — донёсся голос Тиммера, офицера связи.

— Войдите, — не оборачиваясь, сказал команданте.

В зеркале он увидел, как отворилась дверь и вошёл Тиммер, ведя за собой ещё одного человека: гражданского, любящего хорошо покушать, преуспевающего, довольного собой.

Валленар несколько раз провёл лезвием по подбородку. Затем промыл его в металлической чашке и повернулся.

— Благодарю вас, господин Тиммер, — сказал он с улыбкой. — Можете идти. И, будьте так любезны, поставьте у двери часового.

Когда Тиммер оставил помещение, Валленар потратил несколько мгновений, изучая стоящего перед ним мужчину. Тот стоял у стола со слабой улыбкой на лице, на котором не было ни следа дурных предчувствий. «И почему это он должен бояться?» — беззлобно подумал команданте. Валленар командир лишь по званию. У него самый старый военный корабль во флоте, и он патрулирует самые скверные воды. Так как можно порицать человека, который сейчас стоит перед ним, за чуть-чуть выпяченную грудь, за то, что он чувствует себя важной шишки, которая может смотреть сверху вниз на не имеющего никакой власти команданте ржавой посудины?

Валленар сделал последнюю, глубокую затяжку puro, затем вышвырнул её в открытый иллюминатор. Опустил бритву и здоровой рукой вытянул из ящика стола коробку с сигарами, предлагая её незнакомцу. Тот с отвращением глянул на сигары и покачал головой. Валленар вытянул одну для себя.

— Приношу извинения за сигары, — сказал команданте, убирая коробку. — Они очень плохие. В Военно-морских силах приходится брать что дают.

Мужчина снисходительно улыбнулся, уставив взгляд на его ссохшуюся правую руку. Валленар отметил яркий блеск напомаженных волос и чисто отполированные ногти.

— Прошу, садись, мой друг, — сказал он, засовывая в рот сигару. — И прости, что я продолжу бриться во время разговора.

Мужчина уселся перед столом, изящным движениям закинув ногу на ногу.

— Как я понимаю, ты торгуешь бывшем в употреблении электронным оборудованием — часами, компьютерами, копирами, и так далее, — сказав это, Валленар помолчал, проводя бритвой над верхней губой. — Разве нет?

— Новым и бывшем в употреблении оборудованием, — ответил тот.

— Прошу прощения за ошибку, — сказал Валленар. — Четыре или пять месяцев назад — должно быть, в марте — ты приобрёл один прибор, томографический сканер. Это инструмент, которым пользуются геологи, набор длинных металлических шестов, а в центре — клавиатура. Не так ли?

— Mi Comandante, у меня крупный бизнес. Я не могу упомнить все старые железки, которые мне повстречаются.

Валленар обернулся.

— Я не сказал, что это была старая железка. Ты говоришь, что торгуешь новым и бывшем в употреблении оборудованием, разве нет?