Глава 14

Ссора Генри и сэра Френсиса Варни. – Разговор на обратном пути

Поставив поднос с напитками на стол, слуга удалился.

– Мистер Баннерворт, – сказал сэр Варни, – выпейте стакан вина, и вам станет лучше. Да и вам, сэр, тоже. К своему стыду я должен признаться, что забыл вашу фамилию.

– Маршдел.

– Мистер Маршдел. Конечно же, мистер Маршдел. Прошу вас, господа, обслужите себя сами.

– А вы ничего не выпьете? – спросил Генри.

– У меня строжайшая диета, – ответил Варни. – Но она настолько калорийна, что я уже привык к продолжительному воздержанию от еды и питья.

– Он не ест и не пьет, – задумчиво прошептал молодой Баннерворт.

– Так вы продадите мне свой особняк? – спросил вдруг сэр Френсис.

Генри еще раз взглянул на Варни и тут же отвел глаза. Его снова поразило сходство между хозяином поместья и портретом на панели в спальной Флоры. Об этом сходстве не могло быть двух мнений – на лбу сэра Френсиса четко выделялся шрам, который художник лишь слегка наметил на портрете. Увидев этот отличительный знак, Генри отбросил все сомнения, и его затошнило при мысли о том, что он находится в присутствии вампира.

– Я смотрю, вы не пьете, – посетовал Варни. – Это отличное вино, и многие люди не церемонились бы с графином, стоящим перед ними. Прошу вас, не стесняйтесь.

– Мне не хочется.

Генри встал и, повернувшись к Маршделу, спросил:

– Вы уйдете со мной?

– Если вам так будет угодно, – ответил его спутник, поднимаясь с кресла.

– Но, сэр, вы еще не дали мне ответ по поводу особняка, – напомнил сэр Френсис.

– Я еще не пришел к решению, – сказал Генри. – Мне нужно подумать. В настоящий момент я склоняюсь к тому, чтобы продать его вам на предложенных вами условиях, но с учетом одного моего пожелания.

– Назовите его.

– Чтобы вы никогда не показывались на глаза моему семейству.

– Как вы злы. Я понимаю, что у вас имеется очаровательная сестра – молодая, красивая и хорошо воспитанная. Должен вам признаться, что я мечтал понравиться ей.

– Вы хотели ей понравиться? Но увидев вас, она умрет от ужаса или сойдет с ума.

– Неужели я так безобразен?

– Нет, и все же…

– Генри, замолчите! – прервал его Маршдел. – Не забывайте, что вы находитесь в доме этого джентльмена.

– Действительно. Однако почему он провоцирует меня на оскорбления? Похоже, я теряю над собой контроль.

– Давайте уйдем отсюда. Немедленно. Сэр Френсис Варни, мой друг, мистер Баннерворт, обдумает ваше предложение и даст вам свой ответ. Вы можете быть уверены, что ваше желание стать владельцем родового поместья Баннервортов, скорее всего, будет исполнено.

– Я бы очень этого хотел, – ответил Варни. – Могу лишь добавить, что если я стану его владельцем, то буду счастлив принимать в гостях любого из членов вашего семейства.

– Гостить у вас? – с содроганием воскликнул Генри. – Да лучше еще раз наведаться в склеп. Прощайте, сэр.

– До встречи, – ответил Варни и элегантно поклонился.

На его лице появилось то самое характерное выражение, которое было знакомо молодому человеку по портрету.

Когда Генри и Маршдел покинули дом, юный Баннерворт находился на грани срыва. Его изумление и ужас не поддавались описанию, и какое-то время Маршделу приходилось поддерживать Генри под руку. Наконец молодой человек нашел в себе силы сказать:

– Маршдел, окажите мне милость и убейте меня.

– Убить вас?

– Да, поскольку в ином случае я сойду с ума.

– Ну перестаньте! Успокойтесь!

– Этот Варни – вампир!

– Спокойнее! Тише!

– А я вам говорю, что он – вампир! – не унимался Генри. – Он – та страшная тварь, которая посетила Флору в тихий полуночный час и едва не высосала из ее вен всю кровь! Он вампир! Я в этом больше не сомневаюсь. О Господи! Пусть Твои молнии испепелят меня, поскольку я схожу с ума при мысли, что такие монстры существуют в нашем мире.

– Генри, я прошу вас…

– Не успокаивайте меня, Маршдел! Лучше скажите, что делать! Убить его? Разве уничтожение таких адских существ не наш священный долг? О Боже! Какой ужас! Его надо убить и сжечь, а прах развеять по ветру. Мы должны избавиться от этого чудовища.

– Тише! Ваши слова опасны!

– А я так не считаю.

– Что если они долетят до ушей ваших недругов? Это может привести к нежелательным последствиям. Я умоляю вас быть осторожным в своих суждениях об этом человеке.

– Я должен уничтожить его!

– По какой же причине?

– И вы меня еще об этом спрашиваете? Он – вампир!

– Да, но подумайте, Генри – вы готовы пойти на преступление, а ваш довод весьма сомнителен. Кроме того, вампиры создаются из людей, укушенных другими вампирами. Их после смерти помещают в родовые склепы, но они превращаются не в прах, а в новых вампиров.

– И что из этого следует?

– Вы забыли о Флоре?

С уст несчастного Генри сорвался крик отчаяния, и он на какое-то время погрузился в полную прострацию – как умственную, так и физическую.

– О, небеса! – наконец прошептал он. – Я действительно забыл о ней!

– Вот и мне так показалось.

– Если бы моя жертвенная смерть могла бы положить конец всему этому ужасу, то с какой бы радостью я отдал свою жизнь. Маршдел, мне не страшно погибнуть! Никакая боль не заставила бы меня отступить назад. Я рассмеялся бы в лицо своему губителю и сказал бы ему: «Здравствуй, смерть! Встречай меня!»

– Генри, лучше думайте не о смерти, а о жизни тех, кого вы любите. Ваша гибель лишит их последней надежды. И наоборот, оставаясь живым, вы сможете отклонять от них удары судьбы.

– Вы правы! Я должен позаботиться о своей семье.

– Не забывайте, что Флора теперь полностью зависит от вашей доброты и понимания.

– Чарльз тоже привязан к ней.

– Хм!

– Вы сомневаетесь в его чувствах?

– Мой друг, я не старик, однако прожил на свете дольше вас и многое узнал об этом мире. Поэтому я лучше разбираюсь в людях.

– Не сомневаюсь, но…

– Послушайте меня. Суждения, основанные на жизненном опыте, похожи на пророчества. Поверьте мне, ваш Чарльз напуган тем, что Флору посетил вампир. Он никогда на ней не женится.

– А у меня другое мнение, Маршдел, – ответил Генри. – Я знаю, что Чарльз Голланд верен слову и чести джентльмена.

– Не буду с вами спорить. Хотя и это еще не факт. Во всяком случае, я искренне надеюсь, что ошибаюсь относительно вашего друга.

– Вы оцениваете его с субъективной точки зрения, а я видел Чарльза в деле и не могу обманываться в нем. Если бы вы знали, как не правы по отношению к этому благородному человеку, то пожалели бы о своих словах. И будь на вашем месте кто-нибудь другой, подобные суждения породили бы во мне чувство гнева, которое я не мог бы – да и не стал бы – сдерживать.

– Всю жизнь я страдаю от того, что честно и открыто выражаю свое мнение, – печально произнес Маршдел. – Хочу показать человеку дружескую искренность, а наношу ему сильнейшую обиду.

– Я не обиделся, – ответил Генри. – Но должен сказать вам, мой друг, что я весьма смущен, и в данный момент у меня голова идет кругом от разных мыслей.

– Милый Генри, успокойтесь. Лучше подумайте о том, что вы скажете родным о нашей беседе с сэром Варни.

– А в чем проблема?

– Мне кажется, вам не стоит упоминать им об ужасном предположении, что именно этот человек нарушает по ночам покой вашего семейства.

– Наверное, вы правы.

– Лично я буду нем как рыба. Тем более, что после ваших слов сэр Варни, или кем бы он там ни был, уже не посмеет навязывать вам свое общество.

– Если он появится здесь, то тут же умрет!

– Вряд ли этот джентльмен совершит такой опасный для себя поступок.

– Клянусь небесами, он был бы фатальным для него! Уж я бы постарался, чтобы ни одна сила в мире не смогла оживить его вновь. Такие существа не должны гулять по земле.

– Говорят, что единственный способ убить вампира заключается в следующем – его надо пригвоздить колом к земле и не дать ему двигаться до тех пор, пока в дело не вступит разложение, как то бывает при обычной смерти.

– Быстрее сжечь его в огне, – ответил Генри. – Но давайте пока отложим эти страшные планы. Сейчас меня ожидает нелегкое лицедейство. И хотя мое сердце надломлено тревогой, я должен выглядеть для матушки и Флоры безмятежным человеком.

К тому времени они подошли к воротам особняка. Оставив Маршдела на парковой аллее, Генри не спеша направился в комнату, где его ожидали мать и сестра.

Глава 15

Старый адмирал и его слуга. – Письмо, позвавшее в дорогу. – Разговор на постоялом дворе

Итак, в особняке Баннервортов продолжали происходить серьезные события, и каждый день, а то и час приносили все более веские доказательства тому, что прежде казалось слишком чудовищным для доверия. Эта лавинообразная волна сообщений вызывала среди местных сплетников неописуемый ажиотаж. Слуги, покинувшие злополучный особняк (как они заявляли, только из-за страха перед непрерывными визитами вампира), повсюду делились своими рассказами, так что призрак из поместья Баннервортов стал главным объектом для пересудов во всех ближайших деревнях и поселках.

Такая удачная тема для любителей тайн давно уже не появлялась в этой местности. Во всяком случае даже столетние старики не помнили ничего подобного. Загадочный вампир овладел и умами образованных людей, отличавшихся зрелостью суждений. По их мнению, все домыслы о нем порождались суеверием и ложью. Но удивительно – чем сильнее они старались разобраться в этом вопросе, чтобы по возможности положить ему конец, тем больше доказательств выплывало на поверхность, испытывая на прочность их лучшие убеждения.

И везде, в каждом доме, в гостиницах и церквях, кто-нибудь обязательно говорил о вампире. Няни пугали им детей при каждом скрипе проезжающей телеги. На их взгляд, это должно было призывать непоседливых озорников к послушанию или заставить малышей заснуть, хотя те после таких рассказов вообще боялись закрывать глаза.

Однако нигде подобные сплетни не перемалывались с большим рвением, чем на постоялом дворе, который назывался «Оружие Нельсона». Он располагался в ближайшем городке от владений Баннервортов, и иногда казалось, что любители ужасов устроили здесь свой штаб или форпост. Они с такой страстью заводили бесчисленные дискуссии с постояльцами двора, что владелец заведения даже в шутку предложил им выдвинуть кандидатуру вампира на предстоящие выборы.

В тот день, когда Генри и Маршдел нанесли визит сэру Френсису Варни, на постоялый двор заехала почтовая карета. В дилижансе находилось два пассажира, исключительно разных по виду и характеру. Первому было около семидесяти лет, хотя, судя по его румяному и загорелому лицу, а также по зычному голосу, он мог держать поводья времени еще многие-многие годы. Каждый предмет его дорогой и просторной одежды отличался флотским духом (да простит нас читатель за такую вольную подмену привычного слова «стиль»). На пуговицах виднелись якоря, а подбор и цвет одежды почти полностью соответствовал форме флотского офицера высокого ранга.

Его спутник был гораздо моложе и проще. В нем угадывался настоящий моряк, что подтверждал и матросский береговой костюм. Этот крепкий мужчина имел ухоженный вид и, судя по комплекции, неплохо питался.

Когда карета подъехала к воротам постоялого двора, моряк решил разбудить задремавшего старика и по давней привычке крикнул:

– Эй! На палубе!

– Что такое, увалень? – спросил его компаньон.

– Тут на вывеске написано «Оружие Нельсона», но ведь он, разрази меня гром, обходился одной только саблей.

– Довольно болтать, – с показной сердитостью ответил старик, хотя и был удовлетворен ответом.

– Ложимся в дрейф! – крикнул моряк форейтору, въезжавшему во двор. – И готовься поднять кливера, черенок от шомпола! Мы в этот док вплывать не будем!

– Отставить, Джек! – приказал его спутник. – Мы входим в порт, и я запрещаю тебе выражаться плохими словами, шкодливый салага!

– Прошу прощения, адмирал, – ответил матрос. – Я не был на суше лет десять и уже отвык от их щенячьей вежливости. Если бы мне не полагалось сопровождать вас, сэр, то я не позволил бы этому конюху завезти себя в такую гнилую бухту. Эх, никто уже не считает меня боевым моряком.

– Довольно ныть.

– Так точно, сэр!

Джек выпрыгнул из кареты, и судя по тому, как резко открылась дверца дилижанса, его, скорее всего, вытолкали взашей, поскольку трудно было представить, что такой дородный мужчина выполнил этот маневр без посторонней помощи. Когда он помог пожилому джентльмену спуститься по двум ступенькам, владелец постоялого двора начал серию поклонов, которой он обычно встречал у крыльца всех пассажиров почтовых карет.

– Эй, потише, парень! – крикнул ему адмирал. – А то голова отвалится!

– Лучшие номера, сэр! Вино! Проветренные постели! Хорошее обслуживание и свежий воздух!

– Швартовы на кнехт! – сказал Джек и дал хозяину заведения дружеский тычок под ребра, от которого тот сделал несколько ужимок, похожих на кривляние клоунов в цирковой пантомиме.

– Где наша лоция? – спросил старик.

– Здесь, в рундуке, – ответил Джек и, вытащив из кармана письмо, передал его адмиралу.

– Может быть, войдете, сэр? – спросил хозяин постоялого двора, придя в себя от удара под ребра.

– Какой смысл вести швартовку, если мы не знаем, туда ли приплыли? Я прав, приятель?

– Да, конечно, сэр, – с поклоном ответил хозяин двора. – Только что вы имеете в виду?

Адмирал развернул письмо и зачитал подчеркнутый абзац:

– «Если вы остановитесь в Аксоттере на постоялом дворе «Оружие Нельсона», то дайте мне знать.

Вам останется лишь послать за мной, и я расскажу об остальном. Ваш преданный Джозиа Кринклс».

– Это Аксоттер, сэр, – ответил владелец заведения, – и вы на постоялом дворе «Оружие Нельсона». Свежие постели, хорошее вино…

– Молчать!

– Как скажете, сэр.

– Кто этот черт? Я говорю о Джозии Кринклсе.

– Ха-ха-ха-ха! Простите меня за смех, сэр, но вы попали в точку! Говорят, что у чертей и адвокатов много общего. Вот, почему я рассмеялся.

– Я заставлю тебя улыбаться другим отверстием, если ты сейчас же не закроешь свой рот! Кто такой Кринклс? Отвечай!

– Здесь все знают мистера Кринклса, сэр. Он уважаемый адвокат. Приличный и степенный человек.

– Адвокат, говоришь?

– Так точно, сэр.

– Эх, мать его за ногу…

Джек издал унылый свист, и оба моряка огорченно посмотрели друг на друга.

– Если я еще когда-нибудь попадусь на такую подлую шутку, то повесь меня на рее! – попросил адмирал.

– Как прикажете, сэр, – ответил Джек.

– Протрястись сто семьдесят миль, чтобы нарваться на какого-то юриста-мошенника, якорь ему в корму!