Сказание о жизни преподобных Варлаама и Иоасафа

5

Стремление царевича Иоасафа к познанию истинного Бога

Между тем царевич Иоасаф, о котором я упомянул выше, живя в неприступном выстроенном для него дворце, достиг юношеского возраста, получил основательно образование – эфиопское, персидское и греческое. Он был даровит не менее, чем прекрасен; был весьма рассудителен и отличался всеми другими хорошими качествами. Иоасаф предлагал учащим его такие вопросы о природе, что они удивлялись проницательности и сообразительности ребенка. Царь поражался красоте его лица и качествам души. Он дал приказание жившим с ним скрывать от него все печали и бедствия жизни, а также и то, что смерть полагает конец всем земным наслаждениям. Авенир льстил себе тщетными надеждами, полагая, что он своими приказаниями достигнет желаемого. Но каким образом смерть может быть скрыта от природы человеческой? Не скрылась она и от царского сына. Задумываясь над всем, что возбуждало его мысль, он размышлял относительно себя: по какой причине отец осудил его на затворническую жизнь, закрыв всякому желающему доступ к нему? Он понимал, что это происходит по приказанию отца, но, тем не менее, не решался спросить его об этом, считая невозможным, чтобы отец его замышлял что-нибудь, ему не полезное. С другой стороны, он рассуждал так: если это происходит с ведома отца, то, если он и спросит его, тот не скажет правды. Поэтому он решил узнать об этом от других. У него был один воспитатель, которого он любил больше всех и с которым был в самых близких отношениях. Призвав его к себе и почтив подарками, он начал расспрашивать его, что за причина того, что отец держит его взаперти, в четырех стенах. «Если ты, – заключил он, – ясно объяснишь мне это, то ты будешь первым моим советником и я заключу с тобой завет первой дружбы».

Воспитатель этот, будучи разумным и видя, насколько сообразителен царский сын, не пожелал навлечь на себя опасности утаиванием истины, а потому рассказал ему постепенно обо всем: и о гонениях царя на христиан, в особенности на аскетов, и о том, как они были изгнаны из этой страны, и о том, что астролог предсказал после его рождения. «А чтобы ты, – заключил он, – услышав их учение, не предпочел их веры нашей, царь и постарался окружить тебя немногими избранными им самим лицами, приказав нам скрывать от тебя все бедствия жизни».

Услышав это, юноша ничего более не хотел слушать. Спасительное слово коснулось глубины его сердца, и милость Утешителя пыталась открыть ему глаза, указывая на истинного Бога.

Так как отец часто навещал его (он чрезвычайно любил сына), то в один день сын говорит отцу:

– Я хотел спросить тебя, мой господин, о том, что причиной того, что постоянное горе и непрестанная забота снедают мою душу? Царь, опечаленный его словами, сказал ему:

– Скажи мне, дорогое мое дитя, какое у тебя горе, и я постараюсь сейчас же превратить его в радость.

– Что это за образ жизни, – отвечал царевич, – веду я взаперти между четырех стен? Ты сделал меня недоступным и невидимым для всех.

– Я не хочу, дитя, чтобы ты видел что-нибудь неприятное для твоего сердца, что могло бы испортить твое счастье. Я желаю, чтобы ты жил постоянно в роскоши, во всякой радости и услаждении сердца.

– Будь уверен, мой господин, – отвечает царевич, – что таким образом я живу не в радости и веселии сердца, но в мучении и печали, так что даже пища и питье неприятны для меня и горьки. Я хочу видеть все, что за стенами моего дворца. Поэтому, если ты хочешь, чтобы я жил беспечально, позволь мне отправиться, куда я хочу, и услаждать свою душу созерцанием еще не виденного мною. Царь, услышав это, весьма огорчился. Размышляя, что если откажет сыну в просьбе, то будет виновником еще большей его скорби, он сказал:

– Я, дитя, исполню твое желание. Сейчас же велю приготовить лучших коней и снарядить приличную царю свиту.

Исполнив это, он позволил царевичу отправиться, куда он захочет, поручив его спутникам избегать всяких встреч и всячески развлекать его: на дороге устраивать хоры песенников и разнообразные зрелища, чтобы ум царевича, занявшись этим, отвлекался бы от всего другого.

Находясь однажды в пути, царский сын заметил по недосмотру слуг двух мужей, из которых один был изувечен, другой слеп. Увидев их, царевич, неприятно этим пораженный, сказал своим спутникам:

– Что это за люди? Что у них за неприятный вид? Они же, не находя возможным скрыть правду, сказали:

Это страдания, происходящие от немощности человеческого тела, свойственные человеку.

– И всем людям приходится подвергаться этому? – спросил царевич. Ему отвечали:

– Не всем, но тем, у коих здоровое тело сделается болезненным.

– А если не всем, – продолжал расспрашивать юноша, – то известно ли, кого постигнут такие ужасы, или этого нельзя определить и предвидеть?

– Кто из людей может знать свое будущее, – ответили они, – и кто может безошибочно судить о нем? Это выше человеческой природы и есть удел только одних бессмертных богов.

Тогда царевич перестал расспрашивать; виденное и слышанное им так расстроило его, что он совершенно изменился в лице.

Немного дней спустя Иоасаф на дороге опять встречает удрученного временем старика со сморщенным лицом, с ослабевшими коленями, согбенного, совершенно седого, беззубого, едва говорящего. Ужас охватил царевича. Велев привести его ближе, он начал расспрашивать о причине его необычайной наружности. Спутники же ему сказали:

– Он живет уже много лет; сила его постепенно уменьшалась, члены ослабевали, и ты видишь, до какого недуга дошел он теперь.

– А каков конец всему этому?

– Не что иное, как смерть завершит все это, – отвечали спрошиваемые.

– И всем людям предстоит то же самое, или и это только некоторым?

– Без сомнения, если только преждевременная смерть не избавит кого от подобных недугов, то невозможно с течением лет не дойти до такого состояния.

– В какие лета бывает это? И неизбежна ли смерть, нет ли средств миновать ее и не дойти до такого недуга? – спросил царский сын.

– Достигнув возраста 80, 100 лет, умирают, а иначе невозможно. Ибо смерть есть необходимость, с самого начала она сопровождает род человеческий, и избежать ее нельзя.

После всего виденного и слышанного умный и благоразумный юноша зарыдал от всего сердца и сказал:

– Не сладка эта жизнь, полна всякой скорби и печали, если все это так. И как может быть беззаботным тот, кто совсем не знает, когда ему следует ожидать смерти, которая приходит не только неизбежно, но и нежданно?

Они продолжили путь, а царевич непрестанно думал о виденном и слышанном, постоянно вспоминая о смерти. С тех пор его видели всегда печальным и унылым. Он говорил самому себе: «Когда же смерть похитит меня и кто будет вспоминать меня после смерти, тогда как время все предает забвению? По смерти я бесследно уничтожусь, или есть какая-нибудь другая жизнь, другой мир?»

Обдумывая беспрестанно это и тому подобное, он начал бледнеть и чахнуть. Когда же ему случалось быть на виду у отца, он притворялся веселым и беспечальным, не желая, чтобы отец знал о его размышлениях. Он горел нестерпимым желанием встретить кого-нибудь, кто бы мог удовлетворить стремления его души и сказать верное слово о том, что его так интересовало. Поэтому он опять начал расспрашивать упомянутого воспитателя, не знает ли он кого-нибудь, кто бы мог удовлетворить его желания и успокоить ум, блуждающий в размышлениях и не могущий отбросить мысли о смерти. Спрошенный, вспомнив об их предыдущем разговоре, сказал: «Я тебе уже и раньше говорил, как твой отец постоянно рассуждающих о том, что ты желаешь узнать, аскетов, – одних велел казнить, других же неумолимо преследовал, так что теперь я не знаю никого из них, кто бы жил в окрестностях [города]».

Царский сын, исполнившись гнева и огорчившись в душе, был подобен мужу, потерявшему большое сокровище и направившему все свои помышления на его разыскание. С тех пор он жил в постоянной скорби и заботах; все мирские наслаждения и увеселения были в его глазах какою-то мерзостью, срамотою. Когда царевич находился в таком положении, стремясь обрести благо для своей души, его увидело Всевидящее Око, и не оставил его без внимания Желающий всем спасения и познания истины по присущему Ему человеколюбию и следующим образом показал путь, по которому следовало идти.

6

Повествование о святом Варлааме и свидании его с царевичем Иоасафом. Начало его святого учения

В это время жил один монах безукоризненной жизни, отличавшийся красноречием и прошедший весь путь монашеской жизни. Из каких мест и из какого рода он происходил, я не могу сказать этого. Он жил в одной пустыне, находящейся в стране Сенаарской, и был удостоен священства. Имя этого старца было Варлаам. Узнав по Божественному откровению о состоянии души Иоасафа, он оставил пустыню и отправился в обитаемые места. Переменив свою одежду на мирскую, он сел на корабль и отправился в страну индусов. Выдав себя за купца, он прибыл в город, где находился дворец царского сына. В этом городе он провел несколько дней, присматриваясь к обстановке, [в которой жил] царевич, и разведывая о его приближенных. Узнав, что упомянутый выше воспитатель ближе всех к царскому сыну, он сказал ему наедине: «Я хочу объявить тебе, мой господин, что я купец и пришел из дальних стран. У меня есть один драгоценный камень, подобного которому еще никогда не находили. Я до сих пор никому не показывал его, тебе же говорю о нем потому, что вижу в тебе мужа умного и смышленого, который может ввести меня к царскому сыну, чтобы я мог преподнести ему свой камень. Камень этот несравненно выше всего прекрасного: он может слепых одарить светом мудрости, глухим открыть уши, немым дать голос и больных исцелить. Неразумных он делает мудрыми, злых духов изгоняет и все прекрасное и приятное щедро дает заслужившим этого».

Воспитатель отвечает ему: «Я вижу, что у тебя крепкий и зрелый ум, но твои слова мне кажутся чрезмерно хвастливыми. Я не могу пересчитать тебе всех драгоценных камней, которые мне приходилось видеть, но камней, имеющих силы, какие ты приписываешь своему, я не видел и не слышал о таковых. И все-таки покажи мне его, и если сказанное тобою справедливо, то сейчас же отнесу его царевичу, и ты получишь от него очень много подарков и почестей. Однако прежде чем я не удостоверюсь в истинности твоих слов, я не могу возвестить господину и царю моему такие невероятности о неизвестном мне предмете».

Тогда святой Варлаам сказал ему на это: «Ты говоришь правду, что ты никогда не видел и не слышал о таких силах и действиях, ибо речь идет не об обыкновенном предмете, но об удивительном и великом. Выслушай меня, и ты убедишься воочию в том, что ты старался увидеть. Этот драгоценный камень, кроме упомянутой силы и действия, имеет еще одно свойство: его не может видеть не имеющий хорошего, здорового зрения и чистого, непорочного тела. Если кто, будучи несовершенен в этих двух отношениях, захотел бы посмотреть на этот драгоценный камень, то он непременно лишился бы того зрения и ума, которые имеет. Я же, будучи несколько сведущ во врачебном искусстве, вижу, что твои глаза нездоровы. Поэтому боюсь, чтобы ты не лишился и того зрения, которое у тебя есть. Что же касается царского сына, то я слышал, что зрение его уже утвердилось и здорово, почему я и не побоялся бы показать ему это сокровище. Я надеюсь, что ты не оставишь слов моих без внимания и не захочешь лишить твоего господина такой вещи».

На это воспитатель отвечает ему: «Если это так, то не показывай мне камня. Моя жизнь запятнана многими проступками; кроме того, и глаза мои, как сказал ты, нездоровы. Тем не менее я верю твоим словам и не замедлю доложить об этом царевичу».

Придя к Иоасафу, воспитатель подробно рассказал ему все. Царевич, выслушав его, почувствовал в сердце радостное и приятное чувство и, как бы вдохновенный в душе Богом, велел поскорее ввести этого святого мужа.

Когда Варлаам вошел к царскому сыну и приветствовал его подобающим образом, тот пригласил святого мужа сесть. По уходе воспитателя Иоасаф говорит старцу: «Покажи мне этот драгоценный камень, о котором, как говорил мой воспитатель, ты рассказываешь что-то необыкновенное и удивительное».

Варлаам так начал с ним разговор: «Несправедливо было бы, царь, чтобы я рассказывал неверное и лишнее относительно предмета, превосходящего своею славою даже твою славу. Все, доложенное тебе обо мне, верно, истинно и несомненно. Но если я сначала не буду убежден в твоей рассудительности, то не могу открыть тебе тайну, ибо Господь говорит: вышел сеятель сеять; и когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то; иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока. Когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло; иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его; иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать (Мф. 13:3–8).

Если и твое сердце окажется плодородною землею, то я постараюсь насадить в тебе Божественное семя и открыть великую тайну. Если же твое сердце представляет каменистую или тернистую землю или путь, всеми попираемый, то лучше совсем не насаждать в нем спасительного семени и не бросать его на расхищение птицам и зверям. Но я надеюсь на лучшее, надеюсь, что ты достоин принять спасение, поэтому ты увидишь и этот неоценимый камень и благодаря его блеску можешь также сделаться светлым и принести стократные плоды. Ради тебя я предпринял это дело и совершил длинный путь, чтобы показать тебе то, чего ты не видел, и научить тому, о чем ты никогда не слышал».

Иоасаф отвечал на это: «Я, почтенный старец, горю неудержимым, страстным желанием услышать какие-нибудь новые хорошие слова, и в моем сердце пылает огонь, который жжет меня, – так мне хочется разрешить свои сомнения. До сих пор я не встречался ни с одним человеком, который бы мог преподать мне спасительное слово. И надеюсь, что это слово не имело бы той участи, какая постигла [семя,] упавшее на каменистую и тернистую почву и расхищенное птицами. Я с толком принял бы его и умел бы сохранить его. Если ты можешь мне тут в чем-нибудь помочь, то не скрывай от меня, но поведай. Как только я услышал, что ты пришел из дальней земли, радостное чувство и надежда появились в моей душе – надежда, что я буду иметь возможность узнать от тебя то, что хотел. Поэтому-то я велел привести тебя ко мне и ласково принял, как кого-нибудь близкого или сверстника, надеясь, что я не ошибусь в ожиданиях».

Тогда Варлаам сказал: «Ты поступил в этом случае прекрасно и достойно твоего царского величия, не поддался окружающему ничтожеству, но сокровенно надеялся. Был некогда один великий и славный царь. Когда он однажды разъезжал на золотой колеснице с подобающей царской чести свитой, он встретил двух мужей, одетых в грязные и разодранные рубища, с бледными, изнуренными лицами. Царь знал их тучными, но они постом изнурили свое тело. Увидя их, он, сойдя с колесницы, пал пред ними на землю, приветствуя их. Сопровождавшие его вельможи и знатные люди были недовольны этим, полагая, что он поступает не по царскому достоинству, но, не осмеливаясь порицать его, просили его брата сказать царю, чтобы он не унижал царскую корону. Когда тот сказал об этом своему брату и порицал неуместное его унижение, царь дал ему ответ, которого его брат не понял.

У этого царя был такой обычай: когда он издавал относительно кого-нибудь смертный приговор, то посылал глашатаев к дверям осужденного с трубою, нарочно для этой цели предназначенной, звуком которой все извещались, что такойто приговорен к смертной казни. Когда наступил вечер, царь послал трубить в означенную трубу у дверей брата. Последний, услышав звуки смертоносной трубы, отчаялся в своем спасении и целую ночь писал завещание касательно своего имущества. На рассвете же, одевшись в черные траурные одежды, он отправляется с женой и детьми, плача и рыдая, к дверям дворца. Введя его во дворец и видя в таком горе, царь сказал: “О, безумный! Если ты так испугался глашатая, посланного твоим единоутробным и равным по сану братом, относительно которого ты уверен, что ни в чем не провинился перед ним, то как ты можешь укорять меня в том, что я смиренно приветствовал глашатаев моего Бога, возвещающих мне смерть и страшное предстояние пред Господом, пред Которым я чувствую себя много и тяжко согрешившим? Так вот, по этому я уличу и подстрекавших тебя укорять меня, уличу в том, что безумствовали скорее они, чем я”.

Дав таким образом брату полезный урок, царь отпустил его домой. Между тем он приказал сделать четыре деревянных ящика. Позолотив два из них со всех сторон и наполнив их смрадными костями мертвецов, запер [эти ящики] на золотые крючки. А два других ящика, вымазав смолою и асфальтом[1], наполнил драгоценными камнями, жемчугом и различными благовонными веществами. Перевязав их волосяными веревками, он призвал вельмож, осуждавших его за встречу с упомянутыми мужами, и положил перед ними четыре ящика с тем, чтобы они оценили достоинство каждого. Вельможи решили, что два позолоченных ящика очень ценны, потому что в них, наверное, царские короны и царские пояса, а вымазанные асфальтом и смолой, говорили они, малой и жалкой ценности. Тогда царь сказал им: “Я знал, что вы скажете это. Вы своими наружными глазами обращаете внимание и цените только внешность, но не так следует делать: следует внутренними глазами смотреть на внутреннюю ценность или бесценность”.

И приказал открыть позолоченные ящики. Страшный смрад разнесся оттуда, и самый неприятный вид предстал перед их глазам. “Это подобие людей, одетых в дорогие и блестящие одежды, гордых своей славой и могуществом, внутри же смрадных, подобно трупу, по причине своих дурных дел”, – сказал царь. После этого он велел открыть ящики, вымазанные смолой и асфальтом.

Тогда прекрасный вид предстал всем присутствующим и кругом разлилось благовоние. Царь обратился к ним и сказал: “Знаете ли, кому подобны эти ящики? Бедным, одетым в убогие одежды. Видя их внешность, вы сочли унизительным для меня преклониться пред ними, а я, познав сердечными очами благородство и красоту душ их, почел для себя за честь прикоснуться к ним и счел их выше царского венца и царской пурпуровой одежды”. Пристыдив их таким образом, он научил их не судить по внешнему виду о достоинстве человека, но обращать внимание на духовную его сторону. Подобно этому благочестивому и мудрому царю и ты поступил, приняв меня в надежде узнать от меня что-нибудь хорошее. Я полагаю, что ты не обманешься в ней».

Иоасаф сказал ему на это: «Все это сказано тобой хорошо и уместно, но одно я хотел бы знать: кто твой Господь, о Котором ты сказал в рассказе о сеятеле?»

7

«Если ты хочешь узнать о моем Господе, – отвечал Варлаам, – то мой Господь – Иисус Христос, Единородный Сын Божий, всеблаженный и всемогущий, Царь царствующих и Господь господствующих. Он один бессмертен и живет в неприступном свете, прославляемый с Отцом и Святым Духом. Так как я не из тех, которые признают многих ложных богов и поклоняются бездушным немым идолам, но верую в Единого Бога, прославляемого в трех Ипостасях (в Отце, Сыне и Святом Духе) Единого Существа и единой славы, царствующих в едином, нераздельном царстве. Этот триипостасный Бог есть Дух вечный, нерукотворенный, неизменяемый, невидимый, непостижимый, всеблагий, всеправедный, сотворивший все из ничего: и видимое и невидимое. Вначале Он создал бесчисленное множество невидимых бестелесных духов небесных – слуг величия Божия. Потом Он сотворил видимый мирнебо, землю и воды. Этот мир Он украсил светом; небо – солнцем, луною и звездами; землю – различными животными и растениями; воды же наполнил рыбами. Все это Он сотворил словом: Той рече, и быша, Той повеле, и создашася (Пс. 148:5).

Затем Он создает человека Своими руками, взяв земной прах, из которого создал тело, и вдунул в него душу, одаренную разумом. По Писанию, она сотворена по образу и подобию Божию: по образу – вследствие свободной воли, а по подобию – вследствие добродетелей. Дав первому человеку свободную волю и бессмертие, Он назначил его царем на земле. Из ребра его Он создал ему в помощники жену. И, насадив рай в Эдеме, на востоке, полный радости и веселия, поместил туда человека, которого сотворил, позволив ему пользоваться всеми находящимися там насаждениями.

От одного только древа Он запретил ему вкушать плоды, называемого деревом познания добра и зла, сказав: в день, в который ты вкусишь от него, – смертию умрешь (Быт. 2:17).

Один из Ангелов, первый из них, не получивший от Творца даже и тени зла, но созданный доб рым, по собственному желанию обратился от доб ра к злу. Он безумно возгордился и вздумал противиться Господу Богу[2], за что и был изгнан из числа Ангелов, лишен своего достоинства и вместо блаженной славы и ангельского имени назван был диаволом и сатаною. Бог отверг его, как недостойного вечной славы. Вместе с ним Он отдалил и отвергнул многих подчиненных ему ангелов, которые последовали примеру своего начальника и употребили во зло свою свободную волю вместо того, чтобы употребить ее на добро. Они названы были злыми духами, как обманщики и соблазнители. Отрекшись совершенно от всякого добра, диавол стал злым и испытал зависть к человеку. Видя себя лишенным почести, он начал замышлять лишить и человека блаженной жизни. С этой коварной целью он вошел в змия и через него обратился к жене и убедил ее отведать запрещенный плод, уверяя ее, что, вкусив этот плод, человек делается равным Богу. Через нее змий обманул также и Адама (так назывался первый человек). Вкусив запрещенный плод, первый человек лишился райского блаженства. Вместо блаженной вечной жизни он получил в удел эту полную бедствий и скорбей жизнь и в конце концов был осужден на смерть. С тех пор диавол возымел власть над человеком, и с умножением рода человеческого, гордясь своею победой, он всячески подстрекал людей к злу. Бог, желая прекратить умножение грехов, послал на землю потоп, истребивший всех живущих существ, кроме одного только праведника в этом роде, которого Бог оставил в живых, спасши его с женою и детьми в ковчеге, после чего Он поставил его одного над всею землею. Когда же люди начали размножаться, они снова забыли Бога и впали в нечестие. Развращенные и порабощенные различными грехами, они приняли различные заблуждения: одни думали, что все само собою происходит и живет, и учили, что нет никакого Высшего Существа; другие впали в фанатизм; некоторые признавали богов, имеющих собственные страсти и нечестия, помогающих злым делам. Сделав их изображения в виде деревянных бесчувственных идолов, они выставляли их в храмах, поклонялись и служили им – вещам, которые сами сделали. Одни поклонялись солнцу, луне и звездам, которые Бог назначил для служения этому земному миру, – безжизненным и бесчувственным, дающим свет по Промыслу Божию, но не по собственному побуждению и желанию. Другие поклонялись огню, воде и другим естественным стихиям. И существа, одаренные душою и разумом, не стыдились обожать их. Иные поклонялись животным и пресмыкающимся гадам, считая себя хуже их; некоторые же признавали богами ничтожных людей – мужчин и женщин. Сами эти люди рассказывали о том, что их боги были прелюбодеями, убийцами, злыми, завистниками, грабителями, отце– и братоубийцами, ворами, отравителями, хромыми, калеками и бешеными, что они умирали, бывали поражаемы громом, бывали порабощаемы людьми, убиваемы, оплакиваемы и что они творили разные постыдные дела.

Люди с самих своих богов брали примеры нечестия, вследствие чего они без всякого стыда оскверняли себя всякими беззаконными делами. В страшный мрак погружен был тогда наш человеческий род. Не было почитателей истинного Бога, никто не пытался Его даже и найти. Среди этого поколения нашелся один только Авраам, у которого были здравые душевные чувства. Созерцая творения мира, он дошел до познания их истинного Творца. Созерцая небо, землю, море, солнце, луну и прочее, он удивлялся их целесообразности и эту целесообразность вселенной приписывал не самообразованию мира, не земным стихиям, не бездушным и безжизненным идолам, но всемогуществу и мудрости истинного Бога, Который и есть Творец всего. Бог Сам являлся ему, не в Своем истинном образе (ибо видеть Бога никто не может), но в каких-нибудь жизненных видимых образах, что возможно Его могуществу. Вложив в его душу более совершенное познание о Себе, Он прославил имя его и сделал Своим служителем. Внушая по очереди благочестие всем потомкам Авраама, Бог научил их истинному познанию, произвел от них многочисленное племя, которое назвал Своим избранным народом.

Когда этот народ был порабощен египтянами при одном тиране – фараоне, Бог посредством ужасных, изумительных чудес и знамений вывел избранный народ из Египта через Моисея и Аарона, мужей святых и удостоенных дара пророчества. Через них Он достойно наказал египтян за их жестокость и провел израильтян (так называется этот народ от имени внука Авраама) по дну Чермного моря, рассекши воды так, что справа и слева образовалось по стене. Когда же фараон с египтянами погнался за ними по их следам, то возвратившаяся на свое место вода истребила всех преследовавших. Потом, проводя Свой народ через пустыню в продолжение сорока лет с великими знамениями и чудесами, питая их небесною пищею, Бог дал им закон, написанный на двух каменных скрижалях, которые Он вручил Моисею на горе Синай. Этот закон, запрещающий идолов и все дурные дела, учащий веровать и поклоняться единому истинному Богу и творить добрые дела, послужил образцом, основою всех последующих законов. Производя постоянно среди израильтян чудеса, Бог привел их в прекрасную страну, которую Он некогда обещал Аврааму дать его потомкам. Долго можно было бы рассказывать обо всех тех делах, великих и изумительных, славных и небывалых, которые Господь творил среди них. Цель всех этих чудес была та, чтобы отвлечь род человеческий от всякого беззакония и нечестия и возвратить ему его первоначальное предопределение. Но и до сих пор сила греха имеет над ним власть, и смерть царствует над людьми по проискам диавола, осуждая всех на ниспослание в ад.

Когда мы дошли до такого жалкого положения, Создатель не отвернулся от нас. Он не допустил окончательную гибель творений рук Своих. По желанию Бога Отца Единородный Сын Божий, рожденный от Отца, единосущный Отцу и Святому Духу, истинный Бог, вечный и всемогущий, как и Отец, нисходит к Своим рабам и, будучи совершенным Богом, делается совершенным Человеком, воплотившись от Духа Святого и Пресвятой Девы Марии. К Пречистой Деве послан был один из Архангелов возвестить о непостижимом зачатии и рождении, непостижимом потому, что Сын Божий без отца зачался в Пресвятой Деве от Духа Святого. Приняв от Пресвятой Девы Тело, одушевленное разумною душою, Христос явился нам, соединяя в Себе два естества – Божеское и человеческое, причем сохранил непорочной родившую Его Пречистую Деву. И, приняв на Себя все человеческое, кроме греха, Он принял и наши немощи, наши недуги. Так как смерть вошла в мир через грех, то нужно было, чтобы наш Искупитель был безгрешен и неподвержен смерти за грехи. Прожив среди людей тридцать лет, Он принял в реке Иордан крещение от Иоанна, мужа святого и стоявшего выше всех Пророков. Во время крещения Господа Иисуса Христа раздался с неба голос Бога Отца: Сей естъ Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мф. 3:17). И Дух Святой сошел на Него в виде голубя. Христос начал творить великие и изумительные чудеса: мертвых Он воскрешал, слепым даровал зрение, духов изгонял, немых и глухих исцелял, прокаженных очищал и всюду восстановлял природу нашу в первоначальном виде, делом указывая нам истинный путь добродетели, устраняя нас от гибели и направляя к вечной жизни. Затем Он избрал Себе двенадцать учеников, которых назвал апостолами, и поручил им возвестить всем о небесной жизни, объявить которую Он пришел на землю. Своими делами Господь сделал нас, жалких земных обитателей, причастными неба. Но первосвященники и старейшины иудейские (Он жил в их стране), невзлюбили Его, завидуя Его удивительным и Божественным действиям, знамениям и чудесам, которые они видели. Забыв все сделанное Христом добро, они, предательски овладев Им через одного из Его учеников, отдали Его на суд язычников; обвинив во многом, они добились осуждения Его на крестную смерть. Господь добровольно решил нести все это, ибо пришел пострадать за нас, желая освободить человека от страданий. Все эти страдания Господь переносил человеческою плотью, причем Его Божество не страдало, ибо Он состоял из двух естеств: Божественного и человеческого; человеческое естество Он принял ради нас и им Он страдал, Божеством же не страдал и не умирал. Тело безгрешного Иисуса Христа было распято, но Он не подлежал смерти, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его (Ис. 53:9), ибо через прегрешение, как я упомянул, смерть вошла в мир, как говорит апостол Петр, но Он ради нас умер плотью, чтобы избавить нас от власти смерти. Сошедши во ад и сокрушив его, Иисус Христос освободил оттуда искони веков заключенные там души. Положенный во гроб, Он воскрес на третий день. Победив смерть, даровал нам победу над нею. Сделав Свою плоть нетленною, Спаситель явился Своим ученикам, даровав им мир, а через них – всему роду человеческому. По прошествии сорока дней Он вознесся на небо и воссел одесную Отца. Он снова придет на землю судить живых и мертвых и воздать каждому по делам его. После Своего славного вознесения на небо Господь ниспослал на Своих учеников Духа Святого в виде огненных языков, после чего они начали говорить на чужих языках. Получив дары Святаго Духа, апостолы рассеялись по всем народам, проповедуя истинную веру, крестя во имя Отца и Сына и Святого Духа, наставляя исполнять все заповеди Спасителя. Просвещались Духом находившиеся в заблуждении язычники; благодаря проповеди у них было уничтожено суеверие и почитание идолов. Диавол, не снеся поражения, и доселе ведет с нами борьбу, внушая глупым и неразумным сохранять идолопоклонство, но его сила оказалась слабой, и его меч окончательно пал пред силою Христа. Так вот, я вкратце дал тебе понятие о моем Господе Боге и Спасителе, подробнее же ты узнаешь, если всей душой примешь Его учение и сделаешься Его рабом».