Сергей с недоверием посмотрел на белый флакон. Название, написанное на пузырьке действительно по-французски, ни о чем ему не говорило.
      - Сколько с меня? - спросил он.
      - Сто десять миллиардов. Сущие пустяки за такое великолепное средство, вот увидите, вам очень понравится. Я уверена, вы придете за ним еще!
      Он вытащил из кармана пачку новеньких стодолларовых банкнот перетянутую черной круглой резинкой и по возможности незаметно скосил глаза на покупательницу стоявшую рядом. Она все так же внимательно и с интересом разглядывала его.
      Доллары, впрочем как и свой новый фальшивый паспорт, он получил от Сербского в последний день перед выпиской, и должен был, за все эти благодеяния выполнить всего-навсего одно небольшое поручение - встретится с неким Александром Прохоровым по кличке Портной и передать ему привет от Юрия Петровича. С Портным Сергей должен был встретится вечером в ночном клубе "Солярис", но сейчас был день, и думать обо всем этом не хотелось.
      А между тем, девушка-покупательница буквально не сводила с него глаз. От ее бесцеремонности ему стало вдруг как-то неуютно, хотя за время, проведенное в клинике после операции, он, казалось бы, должен был уже привыкнуть к подобным заинтересованным женским взглядам.
      "... Он никогда не был слишком высокого мнения о своей
      внешности, впрочем, это его мало заботило, он привык счи
      тать, что для мужчины это не самое главное, но после опера
      ции он понял, что всю свою жизнь он заблуждался.
      Вначале новое лицо ему совсем не понравилось, ка
      кое-то опухшее, под глазами синяки, но уже через две неде
      ли, стоя перед зеркалом, он заметил, что смотрит на себя с
      удовольствием, да и отношение к нему женского медперсонала
      разительно переменилось. На него больше не смотрели как на
      неодушевленный предмет, непонятно почему занимающий место
      на больничной койке.
      Теперь любые его просьбы, и даже просто абстрактные
      пожелания высказанные вслух, выполнялись с удивительной
      быстротой и рвением. Например, стоило ему как-то сказать,
      что он хочет пить - как к нему уже неслись молодые медсест
      ры со всего отделения кто с водой, кто с соком, а одна да
      же принесла бутылку датского пива "Туборг". Если он нахо
      дился в палате, то буквально каждые пять минут кто-либо из
      медсестер приходил, чтобы поставить ему градусник, дать
      таблетку с витаминами или просто поправить одеяло на его
      кровати.
      Вначале такое внимание льстило его самолюбию, но
      очень скоро все это ему надоело и стало даже раздражать,
      а когда новенькая медсестра, не придумав ничего лучше,
      пришла к нему с клизмой, он чуть не взорвался и не нагово
      рил ей грубостей. .."
      Сергей в последний раз глянул на любопытную девушку, затем, повернувшись к ней спиной, поспешно отделил от пачки долларов одну бумажку и протянул продавщице.
      - Вообще-то, мы доллары не принимаем, - сказала аптекарша доверительным тоном, - но для вас я, пожалуй, сделаю исключение. Только сдачу я дам вам рублями, вы не против?
      "Да хоть азербайджанскими манатами, только давай быстрее!" - подумал он, потому что все еще чувствовал на своей спине заинтересованный взгляд странной покупательницы.
      Он взял с прилавка белый пузырек, сдачу и направился к выходу, но странная девушка преградила ему дорогу.
      - Привет, Красавчик, это ты что ли? А говорили, что ты то-ли в Стамбуле, то-ли в Сиднее. - радостно закричала она широко расставив руки с явным намерением бросится ему на шею.
      - Нет девушка, вы ошиблись, - ответил Сергей по возможности вежливо, - это не я. Это совершенно другой человек.
      - Да ладно тебе ваньку валять, ты что, меня не узнал? Это же я Тина! Только покрасилась, да нос слегка подрезала. Но узнать- то я думаю можно!
      - Какая Тина? Тина Тернер? - спросил он, постаравшись вложить в свой вопрос как можно больше сарказма.
      - Да никакая не "Дернер", а Тина с Белой Дачи.
      - С Белой? А может с Канатчиковой Дачи? - уточнил Сергей.
      - Почему это с Канатчиковой? - удивилась она.
      - Потому что там раньше дурдом был. - ответил он.
      - Ну ты, Красавчик, в своем репертуаре! - девушка засмеялась, - Надо же, отмочил. Дурдом. Ты сам, часом не из дурдома?
      - Угадала. - ответил Сергей, - Оттуда, только он теперь в другом месте, на Каширке. Каширское шоссе 27, может слышала?
      На лице девушки отразилась напряженная умственная работа, она никак не могла понять, смеется над ней этот красивый умный и наглый парень, или нет, уж слишком серьезное было у него лицо. Вот если бы он хоть немного улыбнулся, хотя бы краешком губ...
      - Слышала, - ответила она машинально, так и не решив для себя, верить ему или нет.
      Сергею вдруг стало жаль девушку и он улыбнулся, и в ответ она тут же с облегчением рассмеялась.
      - Фу ты, черт, а я чуть и вправду не поверила. - сказала она, вставляя слова в промежутки между сдавленными смешками, - У тебя вечно никогда не поймешь, когда ты шутишь, а когда всерьез. Лучше расскажи, как там в Сингапуре? Жара небось жуткая! Чего-то ты только не загорел совсем.
      - Да не был я ни в каком Сингапуре! - ответил Сергей.
      - Ну в Стокгольме, какая разница, все равно пальмы, бананы на улицах растут... Постой, ты ведь только приехал, наверное еще ничего не знаешь, а я дура болтаю всякую чушь. Мишка Слон подорвался на собственном унитазе!
      - Какой Мишка? Не знаю я никакого Мишки, тем более слона. - перебил ее Сергей.
      - Да знаешь ты его, его все знают, здоровый такой, а рожа вечно заспанная. У него еще жена, Светка, в свою французскую косметику, нашу подмешивает, чтобы на дольше хватило, а как под дождь или под снег попадет, так у нее все и потекло, у всех все нормально, а у нее на щеках черные полосы. Ну, дура-дурой...
      - Светки я тоже никакой не знаю, - на всякий случай сообщил Сергей.
      - Это не важно, ты потом вспомнишь... Слушай, Красавчик, давай-ка пойдем отсюда, а то на нас уже как-то странно смотрят, а по дороге я тебе все расскажу.
      И Тина, крепко ухватив Сергея под руку, потащила его к выходу. На пороге он машинально оглянулся - аптекарша, продавшая ему французские капли, действительно смотрела на них с каким-то подозрительным любопытством.
      * * *
      Едва они оказались на улице, Сергей почувствовал, что ему стало хуже: левую ноздрю заложило, а из правой что-то потекло. Он остановился, достал хваленое французское лекарство и принялся щедро заливать его себе в обе ноздри. Тина стояла рядом и, крепко держа его за свободную левую руку, продолжала свою леденящую душу историю.
      - Мишка, он же такой, ну ты же знаешь его, как дернул за ручку, а унитаз как шарахнет, так всю жопу ему и разворотил, и все остальное тоже. И вообще, от него мало чего осталось. Весь пол в крови, стены в дерьме, а мозги по потолку размазаны. Светка, жена его, она в это время надринькалась и просыхала под диваном, как это все увидела - так вмиг протрезвела, хоть по-новой наливай.
      Вот ведь уроды что делают, нигде уже от них житья не стало, даже в сортире. А Мишка, он в последнее время, как чувствовал чего: вторую стальную дверь себе поставил, стальные ставни на окна , балкон бронированными листами обшил, и ничего не помогло. Зато Светка теперь будет получать пожизненную пенсию от его дружков, две тысячи баксов в месяц, неслабо да?
      А Витьку Хряща жена вообще, в мусорном бачке нашла, правда не всего, а только правую руку и голову. Остальное, сколько ни искали, так и не нашли. Так и похоронили: руку и голову. Жена его уж очень убивалась, что вторую руку не нашли, на ней, говорит, какой-то перстень с бриллиантом был, старинный и ужасно дорогой. Говорит, что перстень Витьку по наследству от отца остался. Врет конечно, просто спер где-нибудь...
      Сергей шел рядом с Тиной по улице, машинально слушал ее болтовню и постепенно чувствовал, что ему становится все лучше и лучше, как видно патентованное французское средство начало действовать. Насморк полностью прекратился, и во всем теле чувствовалась какая-то теплота и легкость, казалось, что кто-то накачал его гелием, как воздушный шарик, и теперь он не идет, а как бы плывет по воздуху. Ощущение было настолько реальным, что через некоторое время он не выдержал и посмотрел себе под ноги. К своему удивлению он обнаружил, что ноги его действительно не касаются земли, он просто медленно перебирает ими в нескольких сантиметрах от асфальта. "Теперь понятно, почему Тина кажется мне такой маленькой, - подумал он, - Просто она там, внизу, а я здесь."
      В этот момент налетел сильный порыв ветра, и ему стало страшно, что этот ветер может поднять его и унести бог весть куда.
      - Тина, держи меня крепче, а то я, похоже, научился летать! - сказал он.
      Маленькая хрупкая женщина ухватила его за руку с таким энтузиазмом, что он услышал как хрустнул сустав. Он посмотрел на нее и увидел, что снизу на него смотрят два зеленых глаза полные преданности и обожания.
      - Кстати, а куда это мы идем? - спросил он девушку.
      - Как куда? Разумеется к тебе! - ответила она, - А ты где живешь?
      - Я? В гостинице!
      - В какой?
      - В какой? - Сергей неопределенно пожал плечами, - Пока не знаю.
      В этот момент он заметил что они находятся как раз напротив "Националя".
      - Может быть здесь? - сказал он, показывая на высотное здание, - Ну что, идем?
      Тина кивнула, и они направились к стеклянным дверям.
      * * *
      Худая невыспавшаяся девица с накрашенными, но еще опухшими от сна глазами, молча взяла у Сергея его фальшивый паспорт, записала его в книгу для гостей и хмуро глянув на Тину, спросила:
      - На одного или на двоих?
      - Чего? - не понял Сергей.
      - Я спрашиваю, дама с вами?
      - А, эта! - он глянул на Тину, намертво вцепившуюся в его руку,- Нет, она не со мной! -ответил он.
      - Понятно! - девица презрительно скривилась и протянула ему ключи. - Номер сто тринадцатый. Приятного развлечения, но только до одиннадцати!
      - Хамка! - сказала Тина, когда они отошли на безопасное расстояние, и девица уже не могла их слышать. - Какое ей в конце концов дело? А ты? Почему ты не сказал, что я с тобой?
      Сергей в ответ только пожал плечами. В данный момент его больше всего заботило, как сделать так, чтобы никто не заметил, что он не ходит, а парит над землей. Для этого он старательно перебирал в воздухе ногами, имитируя ходьбу. Но его старания, похоже, пропали даром, у каждого были свои проблемы, и никто даже не посмотрел на его ноги.
      Только когда они вошли в номер, и он запер дверь на ключ, он вздохнул с облегчением и отпустил Тинину руку. И тут же он начал медленно подниматься к потолку. Он плавал в воздухе, как дирижабль, и это ощущение было настолько потрясающим, что он невольно засмеялся от счастья. Тина, глядя на него тоже засмеялась.
      - Тина, смотри, я умею летать! - закричал он радостно, и оттолкнувшись ногой от стены, медленно поплыл на середину комнаты, - Тина, ты видишь?
      - Я вижу, Красавчик, - ответила ему Тина, не переставая смеяться, - Я все вижу!
      И тут, к удивлению Сергея, она еле заметно оттолкнулась ногой от пола и поплыла навстречу к нему.
      - Как, Тина, ты тоже? Почему? Я ничего не понимаю! - спросил он сквозь смех. Он хотел перестать смеяться, но не мог, смех просто душил его, от смеха у него уже по щекам текли слезы, но он все равно продолжал смеяться.
      - Это все твои французские капли! В лифте я вытащила у тебя из кармана флакон и тоже закапала себе в нос, ты даже не заметил! Теперь я как ты! Теперь мы вместе! Это так здорово! - и она опять засмеялась.
      Они еще некоторое время кувыркались в воздухе и смеялись, потом Тина сказала:
      - Я в ванную, сейчас вернусь, ты поплавай пока один. - и уплыла.
      Вернулась она очень быстро и уже совершенно голая, и тут же закричала на Сергея:
      - Ты до сих пор не разделся? Да ты что, снимай все немедленно, ведь одежда мешает, она тянет вниз!
      Она принялась прямо в воздухе стягивать с него рубашку, брюки, трусы, и не успокоилась пока не раздела его до гола.
      Потом они, уже голые, долго плавали под потолком, кувыркались, дурачились, чуть не разбили люстру, и тогда он почувствовал, что ему, человеку с такими гигантскими возможностями тесно в этом гостиничном номере. Тина, словно угадав его мысли, подлетела к окну и распахнула его.
      - Красавчик, давай сюда! - крикнула она и вылетела из окна.
      Он вылетел следом за ней, догнал ее, они взялись за руки и понеслись над залитой солнцем зимней Москвой. Он чувствовал как холодный ветер обдувает его голое тело, но как ни странно, ему совершенно не было холодно, наоборот, ему было очень приятно, и главное весело, он все время смеялся, и Тина тоже смеялась ему в ответ.
      Внизу весело струились потоки машин, люди, словно муравьи бестолково толкаясь и суетясь, спешили по своим делам, все смотрели вниз, под ноги, и никто их не замечал.
      Они спустились пониже, пронеслись мимо вновь отстроенного храма Христа Спасителя, над Большим Каменным мостом, над улицей Димитрова и полетели вдоль Ленинского проспекта.
      Как видно, летели они очень быстро, потому что скоро Сергей обнаружил, что они уже на Ленинских горах. Погода была великолепная, снег искрился на солнце, словно груды мелких бриллиантов. По случаю воскресного дня и хорошей погоды спуск к Москве-реке был усыпан лыжниками в ярких, разноцветных костюмах.
      Тина вдруг неожиданно резко снизилась и упала в сугроб, но тут же вскочила на ноги и побежала. Сергей тоже опустился на снег и побежал за ней, с удивлением и радостью обнаружив, что он умеет не только летать, но также ходить и даже бегать. Тина на бегу слепила снежок и обернувшись запустила его в Сергея. Снежок попал ему в грудь и рассыпавшись забрызгал все лицо. Это почему-то его очень рассмешило, он остановился и принялся смеяться как ненормальный. Тина тоже остановилась и, стоя напротив него, смеялась, глядя, как он стряхивает с себя снежные брызги.
      - Моржи наверное, - сказал молодой парень в красной куртке и на слаломных лыжах, обращаясь к своей спутнице, девушке, зябко кутавшейся в огромный зеленый мохеровый шарф.
      - Нет, - вмешался в разговор толстый мужчина с усами и в ондатравой шапке, - это фильм снимают, порнографический! - и он принялся вертеть головой по сторонам в поисках кинокамеры.
      Тина, тем временем, подбежала к парню в красной куртке и стала уговаривать его дать ей на минутку лыжи. Парень на удивление быстро согласился, и она, надев на голые ноги слаломные ботинки и застегнув крепления, понеслась вниз по склону. Ехала она очень хорошо, почти профессионально, и все расступались перед голой девушкой, с огромной скоростью несущейся на слаломных лыжах. Но вот на небольшой кочке она присела, оттолкнулась, прыгнула и полетела, а люди смотрели и ждали, когда же она наконец опустится на землю, а она летела все выше и выше и совсем не думала опускаться. Лыжи она сбросила, они ей только мешали и стала подниматься вверх большими, медленными кругами.
      Сергей легко оттолкнулся от земли и полетел следом за ней, он быстро догнал ее, взял за руку и они полетели вместе.
      - Пора возвращаться! - сказала Тина, и он, в знак согласия, молча кивнул головой.
      Они легко нашли свой номер: единственное распахнутое окно во всем отеле, влетели в комнату и тут же залезли в постель. Сергей с удовольствием накрылся большим и теплым одеялом, потому что почувствовал, что начинает уже замерзать, ему сразу стало тепло и хорошо, и он уснул.
      * * *
      Проснулся Сергей оттого, что кто-то легонько тряс его за плечо. Просыпаться не хотелось. После временного затишья насморк разыгрался с удвоенной силой, обе ноздри были заложены и из них сильно текло, а голова просто раскалывалась. "Нечего было голышом по снегу прыгать," - с запоздалым раскаянием подумал он и попытался повернуться на другой бок, но чья-то рука мягко но настойчиво помешала ему. С трудом он открыл глаза и увидел, что над ним стоит та самая девица, которая поселяла его в гостиницу, а рядом с ней похожий на шкаф охранник в камуфляжной форме с резиновой дубинкой на поясе. Окно было все еще открыто, и прохладный январский ветерок приносил с улицы снежинки, которые таяли на его небритой щеке.
      - Который час? - спросила девица.
      Сергей машинально поднес левую руку к глазам - часов на руке не было. Часы оказались на тумбочке рядом с кроватью.
      - Одиннадцать, - сказал Сергей,посмотрев на циферблат, - А что, у вас в отеле сломались все часы и единственный способ узнать время, это будить посреди ночи постояльцев?
      - Я же вас предупреждала, что только до одиннадцати! - ответила девица, пропустив предназначенный ей сарказм мимо ушей. - Так что попросите вашу даму очистить помещение!
      Тина не стала дожидаться второго приглашения, молча вылезла из кровати, и как была, голая, первым делом направилась к окну. От холода все тело ее покрылось мурашками, а соски набухли и затвердели, превратившись в маленькие холодные комочки. Она закрыла окно, затем нашла свою одежду, быстро, по деловому оделась и вышла из номера. Едва дверь за девушкой захлопнулась, как шкафообразный охранник в камуфляжной форме обратился к Сергею:
      - Вам тоже придется встать, небольшая формальность, пять минут, не больше.
      Он встал, оделся, стараясь не обращать внимания на заинтересованные взгляды девицы, и вышел вслед за охранником. Вся процедура действительно заняла не более пяти минут: в маленькой комнатке дежурной, тут же на этаже, он подписал какую-то бумагу, отдал сто долларов и вернулся в свой номер.
      Света в номере не было, он не стал его зажигать, а быстро разделся и прыгнул в теплую постель, и чуть не вскрикнул от неожиданности - в постели кто то был.
      Он включил ночник и увидел, что это та самая девица, которая только что прогнала Тину.
      - Так, - Сказал Сергей, чувствуя что он постепенно начинает закипать, - Ей, значит, после одиннадцати нельзя, а тебе можно?
      - Разумеется, - ответила девица нисколько не смутившись, Ведь я же здесь работаю, должны же быть у меня хоть какие-то привилегии!
      - Мне нет никакого дела до твоих привилегий, я хочу спать, у меня насморк, из носа хлещет как из ведра, и лекарство куда-то задевалось! А тут еще ты!
      Девушка пошарила рукой где-то на полу и подала ему белый пузырек.
      - Это? - спросила она.
      - Это, - он выхватил лекарство у нее из рук, но пузырек оказался пуст.
      - А черт! - с досады он запустил его в дальний угол, - Я так и знал! Вот что, давай быстро одевайся, и беги отсюда, а то я позову администратора!
      - Он уже здесь! - ответила она с наглой усмешкой, - Администратор - это я! Какие у вас претензии, молодой человек?
      - В конце-концов, я плачу деньги за этот номер, и я хочу, чтобы меня оставили в покое! Я хочу отдохнуть!
      - Да отдыхай ради бога, кто тебе не дает? Тебе ничего и делать-то не придется, лежи себе спокойненько, а я пока тебе кое-что покажу. Она откинула одеяло, продемонстрировав ему свое прозрачное кружевное белье, - Стриптиз с доставкой в номер! И в ночной клуб ходить не надо!
      "Ночной клуб, "Солярис", Портной, - сразу всплыло у него в памяти, - Да как же я мог обо всем этом забыть!"
      Он вскочил и принялся лихорадочно натягивать на себя одежду.
      - Эй, Красавчик, ты куда? - удивилась девица, имени которой ему так и не суждено было узнать, - Я еще даже не начала!
      - Зато я уже кончил! - ответил Сергей, и прихватив остальную одежду выскочил из номера.
      Глава девятая
      С О Л Я Р И С
      Сергей толкнул большую дубовую дверь и сразу окунулся в особую атмосферу этого ставшего в последнее время очень популярным увеселительного заведения.
      Ночной клуб "Солярис" был старательно замаскирован под обычный стриптиз- бар: у дверей посетителей встречала приветливой улыбкой очаровательная девушка, вся одежда которой состояла из высокой офицерской фуражки с кокардой; далее в интимном полумраке просторного зала ярко светилась небольшая сцена, на которой заезжая танцовщица с Ямайки выделывала замысловатые па, не более одетая, чем первая девушка, а за столиками гостей развлекали дамы так же без намека на какую-либо одежду. Одним словом, все было как в любом заведении такого рода, но это только на первый взгляд.
      Если бы вы прислушались к разговорам, которые велись здесь за бокалом мартини или за рюмочкой кьянти, то вместо слов "мочалка", "трахнуть", "баксы", вы к своему удивлению услышали бы: "экзистенциализм", "поток сознания", "феноменология" и так далее в том же духе. То тут, то там с пухлых губок обнаженных красавиц с легкостью слетали имена Сартра и Кафки, Хайдегера и Кьеркегора.
      Но еще больше случайный посетитель удивился бы, если бы ему удалось заглянуть в комнаты наверху, предназначенные для уединенных свиданий посетителей с девицами. Во первых, он увидел бы, что девицы здесь уже вовсе не голые, а в строгих длинных платьях с закрытой шеей и с рукавами, да и занимаются они каким-то не свойственным для них делом - читают вслух своим посетителям толстые заумные книги без картинок. Надо сказать, что в эпоху, когда книги были почти полностью вытеснены видеокассетами и лазерными дисками, чтение само по себе стало делом странным и подозрительным, а тем более чтение философских трудов, не всегда понятных даже самим авторам...
      "... Дешевый секс с резаной девицей, красивой и по
      датливой как кукла Барби, и пожалуй, еще более бесчувс
      твенной, очень быстро надоел новым хозяевам жизни, хоте
      лось каких-то иных, более дорогих и изысканных наслажде
      ний.
      С другой стороны, эпидемия цефалофагии продолжала
      свирепствовать, все больше черных фургонов носились по
      Москве, вызывая панику среди населения. Люди готовы были
      забить голову всем чем угодно, лишь бы не оставить места
      для прожорливого червя: заучивали наизусть телефонные
      справочники и расписания поездов, таблицы логарифмов и
      таблицы розыгрыша лото миллион, но все это мало помогало.
      В самом невыгодном положении оказались шкафообразные новые
      русские с одной извилиной в коротко остриженной голове и
      толстыми пачками долларов во всех карманах. Впервые они
      столкнулись с ситуацией, когда от всесильного бакса оказа
      лась мало проку. А сама мысль о том, что они в любой мо
      мент могут "подцепить червячка" в то время , как ка
      кой-нибудь гнилой сморчок- интеллигент, который всю жизнь
      провел уткнув нос в книгу и не только не умеет держать в
      руках пистолет или гранатомет, но даже не в состоянии
      просто набить кому-нибудь морду, ничем не рискует, просто
      приводила их в бешенство.
      Неизвестно, кто именно первый пустил слух о том, что
      лучше всего пустоту в голове заполняют всякие Канты, Шо
      пенгауэры и другая такая же философская дребедень, но
      только люди почему-то сразу поверили.И вот появилось но
      вое, пожалуй, еще невиданное извращение, когда мужчина
      вступал в противоестественную связь с женщиной путем фило
      софской дискуссии. Некоторые, наиболее извращенные типы,
      доходили до того, что этим и ограничивались и на нормаль
      ные отношения с женщинами были уже не способны. Трудно
      сказать, насколько на самом деле все это могло предохра
      нить от цефалофага, но ведь верили же в средние века, что
      половые сношения с девственницами способствуют излечению
      от сифилиса, и феодалы усиленно "лечились" таким способом.
      Так и теперь, новые русские, с пятью классами и дестью го
      дами строго режима за плечами, вытаращив от напряжения
      глаза, слушали рассуждения какой-нибудь миловидной сту
      дентки филфака, сменившей очки с толстыми стеклами на кон
      тактные линзы, о влиянии категорического императива на
      вещь в себе.
      Нельзя не признать, что если от такого рода ликбеза и
      не было никакой пользы, то и вреда от него тоже не было.
      Впрочем, паханы, авторитеты и другие крестные отцы при
      держивались иного мнения - они считали, что наемный убийца,
      постоянно рефлексирующий по поводу собственной экзистен
      ции, все равно что бифштекс с кровью из морковки и томат
      ного сока. И поэтому пристрастие к новому пороку тщатель
      но скрывалось, заведения типа "СОЛЯРИС" маскировались под
      обычные стриптиз-бары, опийные курильни, или даже под гей
      клубы. Ибо, как сказал главарь солнцевской группировки, не
      безызвестный Буба: пусть лучше мои ребята будут ми,
      чем спинозами...
      Сергей сидел за небольшим столиком со стаканом чинзано в руке и смотрел, как на сцене молодая скрипачка, сменившая танцовщицу с Ямайки, демонстрировала чудеса виртуозного владения инструментом: не прерывая исполнения первого концерта Шнитке она, тем не менее, ухитрялась снимать вещь за вещью свою одежду. К концу выступления на ней оставались лишь маленькие белые трусики, но и их ей уже удалось слегка приспустить.
      - Господин желает развлечься? - услышал он вопрос, по тону больше похожий на утверждение. Он повернул голову и увидел рядом со своим столиком молодую девушку, с большими влажными и темными глазами, чувственными губами и, разумеется, голую только соски и лобок были слегка припорошены мелкими золотыми блестками.
      Не дожидаясь ответа, девушка села за столик, сама налила себе чинзано и, подняв бокал, продолжила беседу.
      - Неправда ли, удачная символика либидо в состоянии глубокой фрустрации? - сказала она, небрежно махнув бокалом в сторону сцены.
      "Ты сама-то поняла, что сказала, детка?" - хотел спросить Сергей, но только вежливо кивнул в ответ. Ему было интересно, долго ли девушка сможет поддерживать взятый с самого начала заумный тон. Но он напрасно волновался, его собеседница оказалась настоящей специалисткой в своем деле.
      - Быть может, продолжим беседу у меня в комнате, - предложила она, слегка понизив голос, - У меня есть то, что вам сейчас как раз нужно: уникальное прижизненное издание Кьеркегора с комментариями Ницше.
      Сергей принялся лихорадочно сопоставлять даты жизни обоих мыслителей, чтобы понять, как такое могло произойти, а девица между тем встала и пошла вон из зала, уверенная в том, что клиент не замедлит последовать за ней. И Сергей, действительно, встал и пошел вслед за девушкой.
      Едва они зашли в комнату, девушка заперла дверь на ключ, достала из косметички помаду и написала но обрывке бумаги:
      "Здесь везде подслушивающие устройства, ничего не говорите, только пишите! Вас ищет Хлыст, обещал замочить. Скоро будет здесь. Оставьте на кресле сто баксов и быстрее бегите отсюда!!!"
      Сергей взял в руки бумагу, три кривых красных восклицательных знака в конце были словно кровавые потеки на стекле. Он понятия не имел кто такой Хлыст, но это не имело ровным счетом никакого значения. Если обещал замочить - значит, скорее всего, так и сделает. Хотя... Он посмотрел на девушку, в глазах ее светился немой вопрос, и это делало ее похожей на собаку. Он взял помаду, перевернул бумагу и написал на обратной стороне:
      "За что сто баксов?"
      Она удивленно посмотрела на Сергея, ее большие глаза расширились до такой степени, что, казалось, даже вылезли за пределы лица.
      - Как за что? - сказала она, от удивления забыв, что надо писать, - За услуги, разумеется, это стандартная такса.
      - Какие услуги? Ведь никаких услуг не было!
      - Согласно правилам, если ты вошел в мою комнату, то совершенно неважно, сколько ты тут пробыл, и чем мы занимались. Это как в автобусе: залез - плати, и не имеет значения - ехать тебе сто километров или всего один метр.
      - Но мы даже и одного метра не проехали, давай по крайней мере начнем, чтобы я знал, за что платить.
      - Ну, если ты так хочешь... - сказала она кисло. Медленно сняла с книжной полки томик Кьеркегора, открыла шкаф, достала оттуда длинное коричневое платье с рукавами и замерла в нерешительности.
      - Платье одевать, или можно так? - спросила она Сергея.
      - Можно без платья, - милостиво разрешил он, - И кстати, оставь в покое книжку, я прочел ее еще на втором курсе.
      - В самом деле? - обрадовалась она, - Если бы ты только знал, до какой степени мне опротивели все эти Хайдегеры и Шопенгауэры, так хочется просто потрахаться с хорошим парнем вроде тебя, безо всех этих модных извращений.
      Она подошла к нему и просунула руку между пуговицами его рубашки.
      - Ты знаешь, Красавчик, ведь я влюбилась в тебя еще в третьем классе, когда первый раз увидела по телевизору. Тебя тогда показывали в связи с тем нашумевшим ограблением банка, ну, ты помнишь. Ты был такой красивый, в темно-синей тройке в полоску, бледно -голубой рубашке и в красном галстуке. Судья по сравнению с тобой был просто сморчок, не смотря на свою горностаевую мантию и шапочку с кисточками. Я тогда поклялась себе, что сделаю все что угодно, преодолею все препятствия, но добьюсь своего: я буду с тобой. И вот теперь, мы с тобой вдвоем в этой комнате, ты и я. И я до сих пор не могу в это поверить, мне кажется, что все это сон...
      В процессе своего монолога девица медленно расстегивала пуговицы на рубашке Сергея, не забывая при этом томно закатывать глаза и в порыве страсти покусывать свои губы. Покончив с рубашкой, она принялась за брюки, и на слове "сон" брюки упали на пол, слабо звякнув пряжкой ремня. И почти в это же время в дверь постучали.
      - Откройте немедленно, полиция нравов! - прозвучал из-за двери хриплый мужской голос.
      - Это он, Хлыст! - жарко зашептала девица, - Я же предупреждала! Прячься скорее!
      - Да куда здесь спрячешься? - спросил Сергей, оглядываясь по сторонам.
      В это время в дверь опять постучали, уже громче и настойчивее.
      - Открывайте, или сейчас выломаем дверь!
      - Лезь под диван! - скомандовала девица.
      Сергей хотел возразить, что под диваном он никак не поместится, слишком мало места, да и не имеет смысла, все равно найдут, но в это время от мощного удара дверь рухнула на пол, и дальнейшая дискуссия потеряла всякий смысл.