Глава 7

Помывшись и переодевшись, я сел в кресло и принялся размышлять о множестве вещей, в том числе о той компании, которую я только что покинул, потом перекинулся на тех трех подонков, которые пытались меня убить.

Если покушение не было связано с делом Чарли Вайта, я мог бы просидеть до самого утра и так ничего и не надумать. Но, если такая связь существовала... тогда возникала куча других вопросов. Кто, почему, мотив и возможность, ну и тому подобное. Например, откуда они узнали, что я поеду туда? Конечно, возможно, что они следили за мной. Я не ожидал неприятностей, расследуя такое простое дело. Пока я был у Себастьяна, раздавались эти странные телефонные звонки. Да-а, он знал о том, что я собираюсь навестить доктора Витерса... Правда я ему точно не сказал, куда поеду, только упомянул о том, что мне надо еще кое-что сделать. Но сам доктор... Я стал припоминать подробности нашей встречи. Его реакцию, когда он наконец сообразил, что я – Шелл Скотт. Его странную реакцию, когда этот "персик" вышел из соседнего помещения.

Неожиданно я захотел увидеть – как ее зовут? – Да, Плонк. Мисс Плонк. Я поищу по справочнику. Не должно быть особенно сложно.

Верите или нет, имелась всего-навсего одна. Полли Плонк. Я запомнил адрес, но звонить не стал. Мне хотелось ее увидеть.

Это был один из современных отелей. Она занимала шестой номер. Я нашел его где-то в седьмом часу. До сих пор все шло отлично. Приободренный таким везением, я постучал. Шаги. Человек не босиком, а в туфлях на высоких каблуках. Это ясно слышно. Дверь открылась. В проеме двери стояла она.

– Хэлло, мисс Плонк! – поздоровался я.

– Ну, хэлло. Я вас помню. В приемной доктора.

– Я был там потому, что...

Я не закончил фразу. А вдруг ей нравятся больные люди? Интересно, сама-то она от чего страдала. У доктора мне показалось, что болезни от нее так же далеки, как луна или звезды. По-моему, в этот момент я страдал сильнее ее.

– Мне хотелось бы спросить вас кое о чем...

– А что за вопросы?

– Можно мне войти? Возможно, вопросов будет больше.

– Разумеется. Мне безразлично, сколько будет вопросов.

Мне было как-то трудно в ней разобраться. Но внешность у нее была потрясающая. На ней действительно были туфли на высоченных каблуках, голубой свитер из чего-то пушистого и мягкого и синие брюки из эластика. После того поэта мне показалось, что я с отвращением буду теперь смотреть на такие брюки. Ничего подобного, мисс Плонк излечила меня. На ней они выглядели так уместно. Повернувшись, она вошла в коттедж, я следом, она заперла дверь и сказала:

– Присаживайтесь. Хотите чего-нибудь выпить? Господи, как я рада, что вы зашли. А вы?

– Ну... – протянул я, не зная, как отвечать. Но она не слишком слушала, прошла через гостиную в кухню.

– Проходите сюда, – позвала она. – Здесь питье. И я тоже.

Я вошел.

– Ну, не забавно ли? – говорила она. Я только что налила себе мартини. Сейчас налью второй бокал. Или вы предпочитаете что-то из этого?

Она указала на две бутылки со скотчем и бурбоном.

– Мартини, – ответил я, – если не жалко.

– Пейте, сколько угодно. Вот, наливайте сами. После того как выпьем, спрашивайте.

– О чем?

– Не знаю. Вы же хотели задать мне какой-то вопрос.

– Я уже забыл.

Она стояла, прислонившись к раковине, и, если вы воображаете, что кухни не могут действовать возбуждающе, посмотрели бы вы на кухню мисс Плонк! Она была потрясающей! Внезапно я одернул себя. Зачем я сюда явился? Чтобы работать. Почему же теперь стою и млею от нее, размышляя о губах и прочих прелестях? Дело прежде всего!

– Мисс Плонк, – сказал я, – что в отношении доктора Витерса?

– Не знаю. Что вас интересует?

– Послушайте, нам надо... немного помолчать.

Мы вернулись в переднюю комнату, она была очень милой. Хорошая мебель, привлекательные занавески, привлекательная кушетка, Мы сели на нее. Я отпил мартини, потом произнес:

– Мисс Плонк...

– Зовите меня Полли. Меня мучает любопытство...

– Что вас интересует?

– Кто вы такой?

– Меня зовут Шелл Скотт. Вот...

Я сунул ей в руки свое удостоверение. Не знаю, чего я хотел добиться, но я произвел на нее впечатление.

– Я сразу поняла, что вы кто-то...

– Вот и хорошо. Теперь припомните, где мы встретились. Я вошел в приемную доктора Витерса, а вы... ах...

– Да, я ушла в соседнюю комнату, чтобы одеться. На мне ничего не было одето. Но, полагаю, вы это заметили?

– Не сомневайтесь.

Некоторое время мы помолчали, погруженные каждый в свои мысли. Я думал о том, что она не отличается острым умом и наблюдательностью. Поэтому для того, чтобы получить от нее необходимую информацию, необходимо очень осторожно подойти, чтобы не нарушить ее умственного баланса. Сделав очередной глоток, я заговорил:

– Мисс, я хочу сказать, Полли...

– Да, а я буду звать вас Шеллом. Договорились?

– Прекрасно. Когда...

– Вы все выпили. Я пойду наполню ваш бокал. Нет, сделайте лучше это вы.

– Через минуту. Послушайте, когда вы одевались в соседней комнате, доктор Витерс заходил туда. Пробыл он там совсем недолго. Так вот...

Черт возьми, не задаю ли я неделикатный вопрос? Но я набрал побольше воздуха и твердо произнес:

– Что он там делал?

– Звонил по телефону.

– Ага... Прямо в вашем присутствии?

– Я же была за ширмой. Иногда пациенты проходят в тот кабинет, там есть ширма, за которой можно устроиться. И там раздеваются.

– Не повторяйте этого...

И тут я припомнил ширму, я видел ее и стул возле стола, когда открылась дверь.

– Вы хотите сказать, Полли, что он мог не знать, что вы были там? Или позабыл об этом?

– Мог свободно. Он вел себя именно так. Даже не посмотрел, есть ли кто-нибудь за ширмой. Могу поспорить, что вы бы сделали это.

– Точно... Этот разговор. О чем он был?

– Не знаю, Шелл. Он просто позвонил кому-то и сказал... Сейчас вспомню, какое же имя он назвал... Да, что здесь находится кое-кто, расспрашивающий о Чарли Вайте. Да, Шелл Скотт.

– То есть я.

– Вы правы. Он говорил о вас. – Она широко раскрыла глаза. – Это важно, да? Потому что в это время вы разговаривали с ним...

– Даже очень важно. Он не упоминал никаких имен? Других имен, я имею в виду? Например, имя человека, которому он звонил?

– Он только сообщил, что вы находитесь у него и спрашиваете о Чарли Вайте, после этого повесил трубку и вышел.

Угу. Именно это я считал возможным. Иначе появление этих подонков на Драйв было необъяснимым. Так кому же он звонил? Если они были парнями Джо Рэйса, он мог звонить ему. Это меня здорово озадачило.

– Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?

– Валяйте.

Я нашел в записной книжке номер Витерса и позвонил ему. После нескольких минут ожидания я повесил трубку.

– Его нет на месте.

– Кого?

– Доктора Витерса.

– Конечно. Он меня предупредил, что не появится у себя в офисе до окончания выборов.

Все правильно. Сегодня суббота, выборы были назначены на вторник. В понедельник у него тоже не будет приема.

– Он не сказал, где он будет?

Она покачала головой. Я тоже не мог догадаться, где искать его, но про себя решил, что непременно это сделаю.

– Пейте же! – сказала она.

– Мне не следует пить. Я должен попытаться отыскать его, хотя не представляю, куда его занесли черти.

– Сегодня вечером вам не отыскать его, верно? Во всяком случае, сию минуту.

– Фактически, видимо, до завтрашнего утра. Мне думается, что теперь он знает, что я разыскиваю его, так что спрятался в надежном месте.

– Кого вы хотите разыскать?

– Доктора Витерса.

– Вы больны?

– Болен? Я здоров, как бык... как сам доктор.

– А я вот не знаю, больна я или нет. Но к доктору Витерсу больше не пойду. От него никакого толку. Единственное, что он делает, это велит раздеться...

– Хватит...

– А потом несет всякую чушь.

– Да, я слушал его. Но в наши дни болтовня высоко котируется.

– Возможно, у меня ничего и нет. Сама не знаю. Все дело в том, что я такая страстная.

– Вы ему так и сказали?

– Да.

– Я так и подумал.

– Я постоянно... ну, понимаете, чем бы я ни занималась, я все время думаю об этом. Я имею в виду... Шелл, налейте мне еще.

– Хорошо. Всего один. Продолжайте.

Я налил нам обоим. Полли сказала:

– Вот почему я к нему пошла. Я слишком пылкая. Сексуальная.

– Понятно. Я это подозревал.

– Но Битере мне ни чуточки не помог... Возможно, мне и не нужно помогать, а? Возможно, это – олл-райт?

– Я не вижу в этом ничего плохого. Фактически, если это считать болезнью, значит я сам тоже нездоров. Но болезнь такого рода как раз и является здоровьем. Лично я в этом убежден.

– Я слишком много об этом думаю. И люблю целоваться.

– Вы абсолютно здоровая девушка, даю вам слово.

– Рада, что вы так считаете, Шелл. Но все равно я какая-то ненормальная. Взять хотя бы, как я сегодня увидела вас. Когда я стояла совершенно раздетая и... и заметила, как вы посмотрели на меня... Я не могу описать, что я почувствовала. О-о-о!

Так вот оно что! Я все понял.

– Шелл, поцелуйте меня. Поцелуйте!

Я поцеловал. Наверное, она все время думала об этом. Говорят о горячих поцелуях, о страстных поцелуях, о безумных поцелуях. Я не знаю, как определить ее поцелуй. Одним словом, ее поцелуй послал новый вид тока по моей нервной системе.

– Шелл?

– Полли?

– Я была сейчас на грани...

– Чего?

– Сама не знаю.

– А я чуть ли не сделал крупное научное открытие. Давай повторим все сначала.

– Мне кажется, я слишком разнервничалась. Ты заставляешь меня волноваться, Шелл.

– Почему?

– Ты такой большой, сильный и мужественный.

– Ты так считаешь?

– Немного необузданный, но в то же время очень милый. И возбуждающий.

– Возбуждающий?

– И потом эти сумасшедшие белые волосы и стальные голубые глаза...

– Серые. Они у меня серые.

– Серые? А мне они кажутся голубыми... Возможно, я плохо разбираюсь в цветах. Когда я была маленькой девочкой...

– О'кей, голубые. Дальше?

– Внешне ты кажешься грубым и резким, а на самом деле ты милый. И очень волнующий.

– Волнующий?

– У-гу.

Молчание. Я смотрел на нее, она на меня. Так продолжалось довольно долго.

– Эй, – сказал я, – я знаю одну игру.

– Расскажи. Ох, расскажи мне.

Разумеется, я рассказал...

В то время, как я возвращался домой, на улице продавался экстренный выпуск газет. Огромные черные заголовки кричали о том, что Джонни Трой умер.

Глава 8

Я прочитал сообщение, сидя в машине. Подзаголовок гласил: "Обладатель золотого голоса покончил с собой". Прежде чем приняться за чтение, я зажег сигарету и несколько раз затянулся. Какого дьявола? Покончил с собой? Он вел себя немного странно. В его манерах чувствовалось какое-то напряжение, он излишне много пил, этот раздавленный бокал, да и когда я уходил, он тоже говорил со мной необычно. Но в целом я бы не сказал, что так ведет себя человек, задумавший самоубийство.

Чем дальше в лес, тем больше дров. Я расследовал самую обычную смерть от несчастного случая, думая, не было ли это убийством, а теперь близкий друг умершего совершил вроде бы самоубийство.

Я прочитал остальную часть его истории, напечатанной на первой странице. Троя нашел в его апартаментах Юлисс Себастьян. Он звонил ему, чтобы узнать, как прошла беседа со мной, но не смог дозвониться. Зная, что тот должен быть у себя, немного освободившись, он поехал к нему. Дверь была заперта, он не смог достучаться. Ему открыл управляющий. Трой находился в своей спальне. На столике рядом был его портрет вместе с Чарли Вайтом, а в сердце у него была пуля.

Он лежал на спине на кровати, одна нога свесилась на ковер. Оружие, револьвер системы "Смит и Вессон" 32-го калибра, был зарегистрирован не на его имя, а на Чарли Вайта. Он валялся в нескольких футах от него на полу. Коронер заявил, что он умер за полчаса до того, как его нашли. Никакой записки не было.

Такова была суть случившегося, всякие второстепенные мелочи я не стану пересказывать. Себастьян сделал заявление. Он находился только что не в шоковом состоянии. Ходили слухи, что Трой был не в себе после гибели его друга. В статье были названы имена людей, находившихся вместе с Троем незадолго до его смерти, в том числе и мое, конечно.

В случае любого самоубийства, а особенно такого, с учетом случившегося со мной сегодня, ты начинаешь думать об убийстве. Мотива не было, насколько я мог судить. Наоборот, решительно все люди, связанные с Троем, имели весьма веские причины желать, чтобы это мультимиллионнодолларовое "имущество" оставалось живым и невредимым как можно дольше. И, что еще важнее, случившееся действительно выглядело как самоубийство.

Дополнительные подробности: поверхностная рана, револьвер в нескольких ярдах от него, вместо того, чтобы придавать ему вид убийства, заставили меня поверить, что Трой и правда покончил с собой. Человек, стреляющий себе в сердце, вовсе не обязательно мгновенно умирает. Известны случаи, когда люди пробегали несколько кварталов, прежде чем упасть замертво. А несколько не умерли совсем. Либо от боли, либо конвульсивно человек может выбросить оружие вообще из комнаты куда дальше, чем находился револьвер Троя.

Далее, человек, решивший покончить с собой, все равно не может перебороть в себе внутреннюю потребность остаться в живых. Было похоже, что первый раз Трой, нажав на курок, в последний момент отвел или отдернул револьвер в сторону, отсюда и поверхностная рана. Убил он себя уже вторым выстрелом. Самоубийцы обычно делают еще одну вещь: оголяют то место, куда они стреляют или наносят удар ножом. В газете об этом ничего не было сказано, но в полиции меня просветят.

Так что именно туда я и направился.

И уже по дороге у меня болезненно сжалось сердце при мысли, что великолепный голос Джонни Троя потерян навсегда для публики. Сам Джонни произвел на меня большое впечатление, даже большее, чем я сразу почувствовал...

В комнату триста четырнадцать я вошел вторично уже после полуночи. Капитан Сэмсон все еще был на месте. Так всегда бывает в особо важных случаях. В кабинете творилось что-то невообразимое: звонили телефоны, в холле было полно репортеров, операторов с телевидения, фотографов, не меньшая толпа осела внизу в вестибюле.

Лейтенант Роулинс сидел за столом и что-то писал. Он поднял глаза и помахал мне, когда я вошел.

– Здорово, Шелл. Вы ищите Сэма?

Я кивнул.

Он ткнул пальцем в ближайшую дверь. Я постучался и вошел. Сэм был один, разговаривал по телефону, в зубах торчала половина сигары. Он кивком головы указал на стул, я сел и стал терпеливо ждать, когда он закончит. У него был усталый вид, но его лицо было чисто выбрито. Небритым я его ни разу не видел. Не знаю, когда и как он это делает, может носит в кармане электробритву и бреется тут, в кабинете? Положив на место трубку, он глянул на меня.

– Ну?

– Я только что прочитал газету.

– Да-а. Твое имя там тоже фигурирует. Снова. Какого черта ты с ним сделал?

– Что сделал? Ничего.

– Мне уже три раза звонили о том, что ты его извел, затравил. Согласен, что ты не самый деликатный нахал в городе. Неужели ты...

– Прекрати, Сэм. Я не причинил ему никаких неприятностей. Эти звонки... Расскажи-ка мне о них подробнее.

– Звонили гости, находящиеся у Троя в то время, когда ты там тоже был. Они все разошлись сразу же после твоего ухода. Трой заявил, что хочет побыть один. Но они заявили...

– Это меня не интересует. Был ли среди этих раздраженных граждан пискун по имени Рональд Дэнгер?

– Да.

– Этот мелкий...

Я сказал скверное слово. Очень скверное.

Сэм посмотрел на меня и сердито произнес:

– Возможно, тебе не нравится этот человек, Шелл, но он чертовски известный автор.

– Автор! Если бы его использовали для удобрения, он бы убил целый акр цветов.

– Очень может быть, но многие курицы слушают его. Ты меня понимаешь? И не умничай. Двое других тоже сказали, один – что ты был "нетерпимым", второй сказал – "грубым". Это были Гарри Бэрон и поэт, или что-то в этом роде, Ворфилд.

– Этот недоумок?

Но мне уже не хотелось спорить, тем более, что Сэм взялся за телефон. Я понимал, что если банда, собравшаяся ранее в квартире Троя, всерьез ополчится на меня, мне придется плохо. Все они были клиентами и ставленниками Себастьяна, а агентство Себастьяна держало в руках всю прессу в городе.

Сэм швырнул трубку на рычаг и ворчливо спросил у меня:

– Чего ты хочешь? Позднее я буду занят.

– В самоубийстве Троя нет ничего странного?

Он покачал головой.

– Нет. Во всяком случае, пока нет. Порох на пальцах правой руки, контактная рана – ты знаешь.

– Стрелял через одежду?

– Нет. Оголил грудь. Первый раз промахнулся... Я думал, ты читал репортаж.

– Да, но сообщения об оголенной груди там нет. Думаю, этим все решается. Мне известно, что он не левша, но когда я находился у него, он порезал себе правую руку.

– Перестань, Шелл. Раз парень решил покончить с собой, станет ли он думать о раненой руке? Кроме того, он был пьян, выпил столько, что двоим бы здоровенным детинам хватило на целую неделю.

– Достаточно, чтобы отдать концы?

– Если бы он продолжал пить, этим бы могло закончиться.

– Меня интересует, не могли ли его застрелить уже после того, как он умер?

Сэм посмотрел мне в глаза.

– Теоретически такое возможно, но этого не случилось. Хватит тебе. Как самоубийство, это уже достаточно скверно. Умоляю тебя, не пытайся превратить это в убийство.

Я понимал, что жалоба на мою "грубость" глубоко задела Сэма. Ибо он был моим настоящим другом, преданным и отзывчивым. То, что задевало меня, задевало и его. И, разумеется, наоборот. Вот почему он рычал на меня сильнее, чем обычно.

Я поднялся, но мне нужно было сказать ему еще одну вещь. Или, вернее, попросить, а я не был уверен, как он это воспримет.

– Сэм, ты помнишь, когда я был здесь раньше по поводу нападения на меня. Мы говорили о Джо Рэйсе.

– Да, мы говорили.

– Никогда не было ничего такого, что связывало бы Чарли Вайта или Джонни Троя с ним или с кем-то вроде него?

Лицо Сэма затуманилось, его челюсть выдвинулась вперед, поэтому я торопливо продолжал: