Глава 17

Я сказал:

– Неужели?

И посмотрел на Александера. Бандиты находились справа от меня, очень близко. Уподобляясь сказочному чудовищу с двадцатью восемью головами, эта толпа шевелилась, толкалась, фыркала, раздувала ноздри и постепенно надвигалась на меня.

Однако чуть дальше, слева от меня, за Александером и даже за Сэмсоном, я заметил нечто приятное для себя. Сюда бежали четыре человека, за ними еще двое и еще четверо.

Копы.

Наши славные копы!

А я-то прислушивался, не раздается ли вой сирены. Но, очевидно, они приехали сюда без лишнего шума. Возможно, это было разумно. Бывают такие моменты, когда случайный выстрел где-то сзади, а то и громкий крик вызывают катастрофические последствия. Вой сирены мог оказать на толпу такое воздействие.

– Полиция! – завопил кто-то. – Спасайтесь, полиция!

Момент был исключительно напряженный.

Но через несколько минут все улеглось. А еще через пять – все оружие, а также парни Александера были окружены и за ними был установлен полицейский контроль. Впервые за целую неделю я внезапно почувствовал, что сила гравитации тянет меня к земле. Мне казалось, я все еще тащу мертвого Гизера на плече.

Операцией руководил Сэмсон, было вызвано еще несколько машин, недавний хаос быстро был ликвидирован, поутихли крики.

Я сидел на траве, прислонившись к гранитному надгробью, когда Сэм подошел и присел возле меня на корточки, посмотрел сначала на меня, потом на надгробье и пошутил:

– Здесь покоится Шелл Скотт...

– Я не лгун и не фантазер. Все, что я сказал, правда.

– Да. Ты принял в расчет все, кроме цвета носков Александера. Ничего не упустил, правда?

– Разумеется, упустил. Очень многое. Например, любовник Лилли, тип, разговаривающий с ней о Домино, сообщил ей, что он, Домино, уже убил одного человека. А Сирилу было известно, что меня отделали молодчики Домино. Конечно, все это они могли узнать где-нибудь еще, но, скорее всего, услышали друг от друга. И мы все знали, что Верм ни за что не отправился бы туда без оружия.

– Извини, что я спрашиваю. Один момент. Александер заигрывал с Лилли Лорейн, а?

– Ну... заигрывал. По моим представлениям, это обычно называется иначе.

– Ты понял, что я имею в виду.

– Да, несомненно, она была его любовницей. Но, признаться, я не могу его осуждать за это. В конце-то концов, ему приходилось тащить чудовищный крест по имени Клара. Ничего более страшного я никогда не видел!

– Ты имеешь в виду миссис Александер? Я никогда с ней не встречался. Что она собой представляет?

– Довольно трудно сказать, Сэм. Мне не приходит в голову, с чем ее можно сравнить. Я вот что могу сказать: она способна затмить комнату в яркий солнечный день. Она...

– Ну, черт с ней. Мне достаточно. Ты не хочешь поехать в город? У тебя в машине спустило колесо...

– Что за напасть! Снова?

Это напомнило мне кое о чем. Не потому, что я действительно все позабыл, а просто отвлекся на время.

– Есть еще одна вещь...

– Да?

– Никки Домейно. На свободе целая банда опасных преступников. Мы должны продолжить операцию, так сказать, ковать железо, пока оно горячо, первыми пойти в атаку...

– Да-а. Каким образом ты узнал про эту бомбу? Знаешь ли ты, где скрывается банда Домино? Кстати, глаза у тебя какие-то тусклые.

– Я знаю, где они были. Возможно, и сейчас еще там, сгрудились вокруг телевизора...

Я помолчал.

– Кроме того, наверное, один крайне вонючий тип лежит в том же месте, где я его оставил... Тусклые, говоришь?

Было уже около половины восьмого вечера, совсем темно.

Мы проехали с полмили по грунтовой дороге к северу от Сайпресс Роуд. Все было наготове. Приближался последний акт драмы. Это-то мы знали, но пока не имели полной ясности, чем все закончится.

Зловонный тип, Артур Силк, действительно лежал на том месте, где я его оставил в последний раз. Точнее сказать, неподалеку от него. Он ухитрился продвинуться на сотню ярдов к западу и там остановился, потеряв сознание.

Когда мы появились, он живо пришел в себя, был страшно напуган и поразительно разговорчив.

"Домино и вся его банда находились в доме неподалеку отсюда", – заявил он. – Во всяком случае, так он считал. Они намеревались там оставаться, чтобы посмотреть последние известия по телевизору, не сомневаясь, что, если им удастся пустить на воздух похоронное бюро "Вечный покой", об этом непременно сообщат и по радио, и по телевидению. Они допускали, что их, вероятно, заподозрят в случившемся, но никто не сможет доказать, что это они начинили динамитом Гизера.

Несомненно, они были болванами. Даже большими, чем я предполагал с самого начала.

Силк снова и снова повторял, что на тот случай, если что-то сорвется, вся банда забаррикадируется в доме, вооруженная до зубов всеми видами оружия, за исключением противоракетных установок. Разумеется, у них и в мыслях не было добровольно сдаться кому-либо.

Во всяком случае, так сказал Силк, а под конец добавил:

– Вам лучше мне поверить.

Я поверил. Если бы они с самого начала не были испорчены, они не стали бы подонками, в особенности такими безжалостными и наглыми, какими мы их знали. Апеллировать к их совести или разуму было бесполезно. А любой человек, который решится пожертвовать семью десятками честных людей, чтобы покончить примерно с десятком негодяев... Да, я верил Силку.

Мы знали, что они все еще находятся там.

Группа копов с полудня держала дом под наблюдением, в то время, как вся свора приспешников Александера была зарегистрирована, сфотографирована, отправлена в тюрьму и рассажена по разным камерам.

Когда наша небольшая армия прибыла к дому после наступления темноты, в его окнах горел свет. Сэмсон использовал один из самых громких рупоров и предупредил их, что они все арестованы, приказал спокойно выходить наружу и выполнять все его приказы.

Ничего не произошло, только в доме погас свет.

Таким образом, мы не сомневались, что они заперлись изнутри. Они не могли знать, не могли быть твердо уверенными, почему мы здесь. Так как ни единого слова не просочилось ни в прессу, ни на радио о взрыве в похоронном бюро. А также о массовых арестах. Пока нет. Сэм при активной помощи шефа полиции ухитрился не поднимать шума.

Да, они с шефом снова превратились в добрых друзей. Когда Сэм появился со всеми остатками банды Александера плюс немалое количество других бандитов и представил веские доказательства для того, чтобы упрятать их за решетку, шеф был, скажем так, весьма доволен.

Так что теперь оставалось самое малое: захватить мерзавцев, которые, как уже было почти, но не вполне доказано, были повинны в самом крупном и кровавом массовом избиении в Калифорнии.

Только это и мои личные альфа и омега в данном деле.

Оно началось со смазливого Никки и его парней. И должно было так или иначе закончиться все тем же Никки и его сообщниками. Забавно, но моей первоначальной задачей было, по меньшей мере, задержать, если не удастся полностью уничтожить, банду. А Эверестом моих достижений был выстрел в живот одному небольшому человеку, но я не потерял надежду упрятать за решетку моего "клиента" и всю его свору мерзавцев, всех до единого.

И получилось, что в то время, как банда Александера приближалась к своему заслуженному, но не слишком веселому концу, намеченный объект моей неприязни пока торжествовал победу. Сначала по наущению Никки его головорезы избили меня, да и сам он тоже не остался в стороне. Затем, с начала сегодняшнего дня, выпустили в мою сторону несколько пуль, и я был на волоске от гибели. По милости Никки и его динамита у меня был такой кошмарный день, о котором я никогда не смогу вспоминать без ужаса.

Я лишний раз смог убедиться в справедливости старой пословицы, смысл которой в том, что если ты позволил кому-то обвести себя вокруг пальца, то ты не буквально мертв, а умираешь. Это справедливо в отношении любого человека, но особенно в отношении такого парня, как я.

Если такой парень оставляет безнаказанно злодеяния, то он тигр без единого зуба. Поскольку ты живешь в джунглях, то ты либо кусаешься, либо тебя сжирают.

Ну что ж, мне казалось, что мои зубы заострились.

Примерно с воскресного вечера до настоящего момента, то есть, вот уже целых сорок восемь часов мучительная мысль о Никки Домейно не покидала меня. Даже когда я волок на спине Гизера, сосредоточив свое внимание на тиканье механизма, все же я думал о том, что во всем виноват он, и я твердил, стиснув зубы: "Никки, ублюдок, я доберусь до тебя!".

Теперь пришло время.

До сих пор события разворачивались совсем не так, как я предполагал. Фортуна смеялась над моими планами. Но, возможно, очень скоро мне удастся нанести самому ответный удар и посмеяться над ее происками.

Или, как минимум, рассчитаться за прошлое.

Конечно, я не мог действовать один, с моей стороны было неразумно переоценивать собственные силы. Задача была намного труднее. Я не знал в точности, сколько копов было здесь сосредоточено, но, как мне казалось, не менее полусотни.

Но я все время говорю "я", потому что сигнал должен был исходить от меня. Сигнал, после которого будут сожжены все мосты.

Мы все были наготове. Все было обговорено и решено. Как только я дам знак, начнется наступление. Из-за инцидента на кладбище и еще потому, что Сэму было известно, как я жаждал хотя бы частично рассчитаться с Никки, мне была оказана такая честь.

Фактически в этом не было ничего особенного. Все, что от меня требовалось, это сказать: "Вперед!".

Однако задача казалась мне гораздо шире.

Я страшно нервничал, разумеется.

Я услышал чьи-то тяжелые шаги в темноте, через секунду появился Сэм и остановился возле меня.

– Ну, у нас полный порядок. Ты готов?

– Готов.

Я был готов уже в течение сорока восьми часов. Возможно, излишне долгий срок. Вглядываясь в склон холма, по которому предстояло пройти около пятидесяти ярдов мне и копам, о которых я не забывал ни на минуту, я думал, что нам всем, по сути дела, придется действовать на виду у противника. Почти никакого укрытия. Дом возвышался на голой вершине и едва виднелся в темноте.

Слова Сэма означали, что все находились по обе стороны дома и за ним, ожидая сигнала. По этому сигналу половина собравшихся двинется вперед, остальные останутся на месте на случай, если нас всех поубивают.

Во всяком случае, я так это понимал.

Почти, как на войне...

– Что? – спросил Сэм.

– Что?

– Что ты сказал?

– Убей меня, не знаю. Разве я что-то сказал?

– Что-то вроде "рат-тат-а-тат..."

– Вот оно что. Фактически я думал о том, как мы двинемся в наступление. Как пойдем. По-моему нам нужна какая-то музыка. Военный марш "Вперед, ребята", что-то в этом роде.

– Не так громко. Как ты себя чувствуешь, Шелл? У тебя был трудный день.

– Отлично!

Я говорил правду. Вроде бы превосходно... Во всяком случае, полностью исчезло недавнее чувство усталости. Вместо этого я был переполнен каким-то зыбким чувством. Частично из-за того, что я пережил, вообразив себя убитым, и все прочее. Напряжение сейчас нарастало. Мои гланды, работавшие без перерыва, наполняли кровь адреналином, кислородом, двуокисью углерода и, пожалуй, даже неоновым газом. Но на последнем не настаиваю, не специалист.

Кстати, интересная вещь. У меня появилось ощущение, что внутри меня что-то включается и выключается, как неоновая надпись. Мне даже хотелось заглянуть в свой собственный рот и проверить, не освещается ли моя гортань изнутри.

– Ты знаешь, как пользоваться "вокомом", не так ли? – спросил меня Сэм. – Новая модель, но по сути одно и то же.

– Да, я получил его.

Сэм говорил о компактном передатчике, который я держал в руках. "Воком", работавший на коротких волнах, походил на обычный полицейский передатчик, за тем исключением, что работал на ультракоротких волнах, которые не доступны человеческому уху. Он действует только на коротком расстоянии, его сигнал не мог перехватить никто другой, у кого не было аппарата.

– Практически в нем нет ничего сложного, – сказал Сэм, – просто нажмешь вот эту красную кнопочку.

– Да, знаю.

– Ах, Сивана, – сразу же вспомнил я.

– И говори вот в эту маленькую дырочку, отведя в сторону защитную планку, – инструктировал Сэм. Вообще-то он мог не делать этого, я все знал. Да и к тому же там имелась всего одна единственная дырочка. Кто бы ее не заметил?

– Ух, Шелл, у тебя все в порядке? Твои глаза кажутся... Похоже, тебя лихорадит.

– Наверное, все дело в луне.

Я посмотрел на небо. Луна была всего лишь тоненьким серпиком. Человек никогда не знает, на что способен, пока не задумывается над этим... Но тут я повертел головой.

– У тебя пылает лицо, Шелл. И твои глаза...

– Да-да, мутные. Возможно, все дело в том, что мне сегодня пришлось много бегать. Перегрелся. При лунном свете кровь остыла.

– Ты уверен, что ты в порядке?

– Не сомневайся. Здоров и полон сил. Чувствую себя, как будто получил миллион.

И я действительно так себя чувствовал. С каждым часом все лучше. Не мог унять в себе нетерпение, хотелось как можно скорее действовать. И это было хорошо. Я чувствовал себя более настороженно, все чувства были обострены, мозг работал... Голова слегка побаливала, как будто кто-то все же меня ранил. Нет, эта мысль вредна, она одурманивает. Хватит думать о своих болячках, об усталости... Хватит!

– Ты уверен, что все понял? – спросил Сэм.

– Понял.

– Как пользоваться "вокомом". Это важно.

– Могу поспорить, что очень важно.

– Ты нажимаешь на маленькую красную кнопочку и говоришь в отверстие.

– Маленькая красная кнопочка, – повторил я. – Красиво и удобно.

Сэм щелкнул пальцами.

– О'кей. Я буду ждать вместе с Роулинсом и другими вон там. И пойду вместе с тобой.

– Правильно. Увидимся уже там, Сэм.

Время приближалось к двенадцати ночи. Как забавно, – подумал я. Двенадцать это ноль, что значит – ничего. Приближался час огромного "ничего"... Боже, какая ерунда! Что за дурацкие мысли лезут в голову.

Лучше мне поторопить людей.

Я нажал на красную кнопочку и заговорил негромко. Все было отлично.

– О'кей, – сказал я, – в таком случае ждите сигнала. Мы двинемся по счету три. Буквально через несколько минут.

Я отложил аппарат и взглянул на часы. При лунном свете я в изумлении заметил, что до полуночи оставалось всего полторы минуты.

А теперь вообще одна минута.

Я чувствовал, как во мне растет нетерпение. Но, может быть, банда Домино в конце концов не станет сопротивляться и спокойно сложит оружие. На это, конечно, надеялся Сэм, ему хотелось, чтобы операция прошла без кровопролития. Если начнется стрельба, ничего хорошего не выйдет.

У меня появилось знакомое чувство пустоты в желудке. Но с чего я вздумал нервничать? Со мной будет человек двадцать пять опытных полицейских. Слезоточивый газ, автоматы, другое подобное оружие. Когда ты намереваешься вступить в единоборство с бандой головорезов, чего лучше можно было желать?

Осталось меньше минуты.

Я взглянул на секундную стрелку своих часов, которая обегала циферблат последний раз. В полнейшей тишине я мог ясно различить ее ход.

Глава 18

Это напомнило мне о том, как "тикал" Гизер. Мои часы также тикали, и я вообразил, что снова слышу тиканье бомбы с часовым механизмом. Я лениво подумал, не собираются ли взорваться мои часы. Взлетят вверх пружинки, колесики и все прочее. И мне тогда не поздоровится.

Достаточно! Перестань думать о пустяках. Соберись и будь внимателен, Скотт!

Тик-так, тик-так.

Конечно, я был здорово взвинчен. В этом вы можете не сомневаться. Сегодня со мной творятся какие-то странные вещи. Да и вчера вечером, уж если быть точным. Пару раз мне казалось, что я задыхаюсь, погибаю, мне приходилось выйти, чтобы глотнуть свежего воздуха, как это бывает только во сне. Порой мне чудилось, что я могу видеть себя со стороны, с расстояния в три – четыре фута, как если бы я был огромной куклой.

И я мог управлять этой куклой с помощью телепатии. Подчиняясь посылаемым мною сигналам, кукла двигалась.

Тик.

Ох! Я снова почувствовал быстротечную боль, но затем все пришло в норму. "Полный порядок, старина, – пробормотал я сам себе. – Еще должно пройти двадцать секунд. Затем можно готовить оружие. Хотя нет, предполагается, что мы незаметно к ним проберемся, не так ли?"

Наблюдая, как беспокойно стрелки часов отмеривают последние секунды, я ясно ощущал, как кровь приливала к моему лицу, она поднималась во мне, как ртуть в термометре. Мне было хорошо известно, что эмоции способны творить чудеса с кровяным давлением.

А вдруг случится какое-нибудь кровоизлияние?

Только этого не хватало!

Тик-тик-тик.

Потом – пах-так-тик.

Это мне не понравилось.

Еще пройдет десять секунд, и затем атака!

Пять секунд.

Пах-тик... пах-тик... пах-тик!

Две секунды.

Пах...

Что-то было не в порядке. Такого я не предвидел.

Пах...

Пружина заведена – повернуть назад невозможно. Пора.

Я приблизил аппарат к губам и сказал:

– Олл-райт, ребята. При счете три – атака. Раз... два... три!

Потом я опустил аппарат и выскочил из укрытия. Уже на бегу я выхватил свой кольт из-под куртки, на этот раз он был заряжен. Бежать надо было всего около пятидесяти ярдов, если не меньше, но в гору. Впрочем, подъем был не особенно крутым. Я бежал быстро, постепенно ускоряя темп, что-то гнало меня вперед, сердце бешено колотилось, кровь бурлила.

Скорее, скорее, медлить нельзя.

– Вперед, ребята! – прошептал я сначала тихо, потом громче, а под конец уже громко выкрикнул этот призыв.

– Вперед, ребята!

Однако, никто не откликнулся, не поддержал меня. Я даже не слышал шума других шагов, кроме собственных, которые гулко отдавались в моей голове. Вот я уже почти на месте. Пятнадцать ярдов, десять...

От напряжения перед глазами мерещился красный свет.

Красный... Маленькая красная кнопочка.

– Ну что за ерунда, – подумал я.

Теперь-то я знаю, что на самом деле это была вовсе не ерунда. Тут нужно употребить какое-то совсем другое слово...

От волнения я позабыл нажать на маленькую красную кнопочку!

Глава 19

Сначала я решил вернуться, бежать обратно под защиту полиции, даже обернулся назад, когда вдруг вспыхнул ослепительный свет.

Прежде всего в голове у меня мелькнула мысль, что этот яркий свет от прожекторов, установленных на крыше дома. Но потом мои мысли заняло куда более важное соображение о том, что перед зданием в действительности была совершенно голая площадка, на которой не было никого, кроме меня, разумеется.

Я в ужасе смотрел на этот дом, отлично понимая, что не менее десятка злобных головорезов находилось за его стенами. И в тот же самый миг совершенно темное здание вдруг полностью осветилось. Не знаю, где было светлее, снаружи или внутри.

Вроде бы мне не требовалось никакой иллюминации!

Я искренне намеревался повернуть назад. Но тут увидел, кроме того, что в доме горел свет, входную дверь, к которой я так стремился, а потом внезапно передумал. Она находилась в восьми дюймах от моего носа.

Было слишком поздно.

Меня наверняка снова будут стараться убить.

Так-то, старина. Никаких возвращений назад, даже если тебе этого хочется. А тебе, разумеется, хочется, не правда ли?

Слишком поздно.

Ну, если быть честным до конца, слишком поздно было уже тогда, когда я позабыл нажать на ту красненькую кнопочку.

Теперь моей первоочередной задачей было как можно скорее убраться прочь с пустой площадки перед домом.

Я напрягся и ударил в дверь головой. Нет, конечно, это не совсем точно. Я ударил в нее с разбега плечом, а уж затем головой.

Дверь треснула и раскололась надвое. Как мне показалось, с головой моей произошло то же самое. Затем она распахнулась, я прыгнул вперед и ворвался в комнату. Мне показалось, что голова прыгнула впереди меня. Но я еще до этого убедился, что мои ощущения и впечатления в этот день не слишком надежны. В одном я совершенно уверен: от такого удара я чудом не потерял сознание.

Спорный вопрос: полетели щепки в мою голову или наоборот, отскочили в сторону. Это не имело большого значения. Важен был тот факт, что я, сложившись вдвое, влетел в комнату, забитую бандитами.

Мое столь эффектное появление в этом помещении было встречено многочисленными выстрелами, которые сопровождались моими охами.

Поверите, в меня не попали. Пока нет. Конечно, это был всего лишь вопрос времени. Я это понимал.

А охал я главным образом из-за заноз и щепок, вцепившихся мне в лицо. Это да плюс еще торможение, приземление, скольжение... Короче, мне было совсем не просто снова почувствовать под собой ноги.

Я все это сделал! Ей богу, сделал! И оказался внутри. Один. Хотя нет... Не совсем один. Казалось, там были тысячи подонков. И все были с тысячами пистолетов. А их противники все еще находились далеко, ожидая моего сигнала. Какого черта, наверное, думали они, происходит там, в доме? Выстрелы, крики, шум, гам. Уж не воображают ли они, что преступники задумали взаимоистребление?

Конечно, все эти мысли пронеслись у меня в голове, как молния, поскольку я двигался. Но не быстрее пуль. Пару раз они меня задели, но все это были сущие пустяки. Главное, что я был жив.

Как я считаю, мне помогло то, что большинство головорезов продолжали смотреть не на меня, а на дверь, ожидая прибытия основной группы атакующих, которая должна была вот-вот ворваться через расщепленную дверь, всех тех парней, которых я звал с собой, повторяя неоднократно: "Вперед, ребята!"

Конечно же, мой кольт "работал" почти с первой минуты, как я влетел в дом.

Возможно, были еще и какие-то другие причины, которые помешали им расправиться со мной, но мне о них ничего не было известно. Пистолеты стреляли, как хлопушки, но попасть в меня в этой суматохе было трудно, да и я не стоял по стойке смирно. Во всяком случае, как вы уже успели заметить, я был жив, и это действительно было так.

В такой неразберихе быть уверенным в чем-либо крайне затруднительно.

Я больше не кричал.

Зато вопил кто-то другой. Что ему было нужно? А вот что: "Какого дьявола! К черту лампочки. Выключите всюду свет!"

"Зачем? – удивился я. – Может ли быть, что эти болваны до сих пор ничего не поняли и думали, что полиция не прибудет?"

Эта мысль промелькнула у меня в голове и тут же сменилась другой, потому что я пробился внутрь комнаты почти к дальней стене и оказался против человека, который, повернувшись, приподнял тяжелый автомат с совершенно определенными намерениями. А рядом стоял Чанк и взводил курок своего 45-го.

Мой кольт по-прежнему оставался у меня в руке, и две последние пули я всадил в волосатую грудь Чанка. А уж после этого бросился на своего соседа с автоматом.

Это не было частью моего плана или хитроумным маневром с моей стороны, я просто не мог оставаться на месте. Воздух с шумом вырывался из парня. Я тоже рикошетом отлетел в сторону, когда тот стал оседать.

Сильно покачнувшись и едва не упав на спину, я, чтобы удержаться на ногах, повернул влево и увидел в другом конце комнаты большое широкое окно. Я качнулся вбок, одна рука царапнула пол, и в этот момент комната внезапно погрузилась в темноту. И не только комната, но и все снаружи за этим окном. Кто-то "вырубил" свет.

К счастью, когда это случилось, мои ноги уже освободились. Я прыгнул вперед, в темноту, прорезаемую вспышками выстрелов, которые раздавались во всех концах помещения, я прыгнул к этому окну.

Надеялся, что туда.

У меня не было времени хорошенько сориентироваться. Что, если я устремился к стенам вместо окна? Но, когда я подумал об этом, мои ноги были уже в воздухе. Да и как можно было что-то определить в этой кромешной тьме? Я просто стремился к чему-то сквозь черноту, в которой то там, то здесь освещалась чья-то гнусная морда и довольно часто раздавалась отборная ругань и стоны, когда чей-то выстрел попадал в цель.

Когда мои ноги оторвались от пола, я, казалось, полностью утратил чувство ориентации. Впрочем, видимо, я утратил все чувства. В том числе и ощущение движения. Будто я был космонавтом, летящим в ракете... Ну, что за бредовая мысль, причем уже не первая! На земле не может быть невесомости. Хотя в тренажере...

Господи, теперь я уже, слышал, как грохочут двигатели моей ракеты. Звуки были самые разнообразные. Может быть, двигатели не в порядке?

Видно, дела мои плохи!

А куда, собственно, мы летим? На какое-то опасное задание.

Да-да, эти отвратительные типы...

Краш!

Черт возьми, мы же никуда не летим, мы приземлились. Преодолели небольшое расстояние и повернули назад. Во что-то врезались, посыпались стекла, снова полетели в стороны щепки. Я почувствовал боль в руках.

И сразу же пришел в себя, бредовые мысли полностью исчезли.

Все предельно просто: внутрь я вломился через дверь, а вырваться отсюда смог только через окно. Я точно знал, где нахожусь: ярдах в двадцати пяти от дома, бежал так, будто за мной гнались все силы ада.

Да, я бежал, бежал под прикрытием темноты прочь от шума и криков позади себя.

Но шум в доме не утихал. Пистолетные выстрелы. На какой-то короткий миг даже заработал автомат...

Я бежал обратно к тем людям, которых совсем недавно звал за собой. Конечно, они не ждали меня, разбрелись вокруг дома в ожидании моего сигнала.

Я разыскал группу из пяти-шести человек, о чем-то озабоченно шептавшихся. При неясном свете луны было видно, как они то утвердительно, то отрицательно качали головами. И сразу же вопрошающе повернулись ко мне.

– Олл-райт, ребята, – сказал я, – давайте попробуем еще раз. И уж теперь...

Глава 20

Последний выстрел прозвучал несколько секунд назад, отгремело последнее эхо. Ночь стала неправдоподобно тихой.

Я стоял, тяжело дыша, зажимая пальцами небольшие царапины на щеке и подбородке, перед небольшой группой людей. Очевидно, они ничего не поняли из моего не слишком внятного обращения.

Седовласый пожилой полицейский, сержант, посмотрел на притихший дом, потом обратился ко мне:

– В кого они стреляли?

– В меня.

Он засмеялся, за спиной раздались тяжелые шаги. Я сразу догадался, что появился капитан Сэмсон. Подойдя, он осмотрел меня с головы до ног.

Предчувствуя, что сейчас разразится гроза, я решил первым пойти в наступление.

– Ну, – сказал я, – где же вы были?

Номер не прошел. Мне был учинен такой разнос, что казалось летели пух и перья. Наконец он сказал:

– И ты не нажал...

– Сэм, прошу тебя, что уже прошло, то прошло...

– На ту маленькую красную...

– Сэм, прошу тебя. Считай, что сходил в разведку, старина. Мы так давно с тобой дружны. Ничего плохого не случилось, так стоит ли...

– Ты...

– Ах, Сэм, такое могло случиться с кем угодно. Людям свойственно ошибаться, а поскольку никто не...

– А! – рявкнул он. – Если все это было...

Он еще немного пошумел, закончив словами:

– Итак, мы выступаем. Но на этот раз я сам подам сигнал.

– Да, сэр! – отчеканил я.

Ну что ж, финальная атака двадцати пяти копов вместе со мной, очевидно, еще долго будет считаться ярким событием в истории полиции Лос-Анджелеса.

Мы пошли в атаку.

Затрудняюсь сказать, где было мое сердце. Не в пятках, разумеется, но оно у меня совершенно замерло. И всю дорогу меня мучили сомнения, не изрешетили ли меня головорезы во время первой моей вылазки и не вытекает ли из меня потихонечку вся кровь и прочее.

Но у меня не было времени осматривать собственные раны. Признаться, я боялся это делать. Ведь, если бы мои подозрения оправдались, я мог потерять сознание.

А после смехотворной ошибки с Зазу и сегодняшним ляпсусом с "вокомом", если бы я еще упал в обморок, как слабонервная девица, в то время, как мы шли в атаку, я, наверное, должен был бы покончить с собой.

На холм мы поднялись, не замедляя темпа. Первым сквозь дверь проскочил кто-то другой. Сэм не разрешил мне от него отдаляться.