Глава 14

Это был Арк. Он маячил футах в шести от нас. Его большое, отвратительное, обезьянье лицо выражало неприятное удивление. Но пока я резко поворачивался к нему, его рука уже высовывалась из-под пиджака. Свет блеснул на тяжелом пистолете 45-го калибра в его огромном кулаке.

Видимо, он только что вышел из-за поворота, когда Лита открыла глаза и увидела его. Ее пронзительный, скребущий по нервам вопль ошеломил Арка не меньше, чем меня, и чуть замедлил его реакцию.

Развернувшись вправо, левой рукой я сильно оттолкнул ее и придавил к двери, что дало ей минимальное прикрытие и освободило мне дорогу. Я услышал, как она треснулась об дверь, но продолжал разворачиваться к Арку, выкинув вперед правую ногу, сгибая колени и пригибаясь к полу, одновременно правой рукой нащупывая рукоятку кольта.

Арк уже достал свой пистолет, но люди обычно не носят в кобуре автоматические пистолеты с заранее взведенным курком, если, конечно, речь не идет о самоубийцах. Левой рукой он отвел назад затвор, взводя курок, потом навел пистолет на меня и одновременно нажал на спусковой крючок. Пламя вырвалось из его ствола почти мне в лицо.

Как он ухитрился промазать, не могу понять. Если бы курок был уже взведен, он никак не мог бы промахнуться, только не с такого близкого расстояния. Его пуля все-таки обожгла мне шею. Я согнулся почти до пола, но остался стоять на ногах, только чуть склонившись вправо и уже с револьвером в руке.

Второй, да и все последующие выстрелы были произведены из моего кольта.

Я не тратил времени на прицеливание, делая первый выстрел. Но с револьвером двойного хода всего-то и нужно, что нажимать на спуск. И это-то я и делал: нажимал и нажимал. Когда перед тобой тип вроде Арка, ублюдок, пытающийся понаделать в тебе дырок, ты просто продолжаешь нажимать на спусковой крючок, пока не услышишь сухой щелчок.

Моя первая пуля попала ему куда-то в туловище и чуть оттолкнула его. Третья попала ему в челюсть. В этот момент его пистолет громыхнул еще раз, но пуля ударила в стену, а не в меня.

Да, этого парня нелегко было убить.

Я разрядил в него свой револьвер, и все шесть пуль попали в его лицо или тело. Когда курок щелкнул по пустой гильзе, пистолет выпал из его пальцев, и Арк закачался, как высокое дерево под сильным ветром. Он пошатнулся в одну сторону, потом в другую, но оставался пока на ногах, все еще живой с шестью пулями 38-го калибра в теле, живой, но уже умирающий. Яркая и густая кровь струилась из двух пулевых отверстий в его лице и текла по носу, щеке и губам. Красное пятно расплывалось на его рубашке, под темным пиджаком.

Медленно поворачиваясь, он поднял правую руку почти до груди, потом обессиленно уронил ее и наконец свалился сам. Упав на левый бок, он перекатился на живот, щекой к ковру. Часто смерть не наступает мгновенно, даже когда в человека всадили несколько пуль, а я не попал ему ни в сердце, ни в мозг. Он лежал на коридорном ковре и слегка подергивался.

Для такого огромного мужчины эти еле заметные и бессмысленные движения казались нереальными, фальшивыми. Два пальца его правой руки судорожно скрючились.

Его пистолет валялся рядом с ним. Я сделал один шаг, откинул его ногой дальше по коридору и снова отступил от него. Я посмотрел на Литу. Стояла жуткая тишина. Вокруг нас остро пахло порохом, эхо выстрелов только-только отвибрировало в стенах коридора. Лита стояла на одном колене. Одна рука была прижата к тому месту под горлом, в которое я толкнул ее. А глаза остановились на Арке.

Теперь я услышал шум — голоса соседей по этажу, хлопанье дверей. Все звуки долетели как бы с запозданием, словно после падения Арка прошло очень много времени.

Лита издала низкий, горловой стон. Она взглянула на меня. Лицо ее было белым как воск. Глаза закатились вверх, и тут она потеряла сознание, мягко завалившись вперед. Лежала она очень тихо и смирно.

А вот Арк все еще шевелился, продолжая делать дурацкие мелкие движения. Одна его нога слегка дернулась и скребнула по ковру. Это было омерзительно. Это всегда омерзительно...

Мы все еще находились в люксе Литы. Полиция прибыла и заполнила, казалось, все вокруг. И Лита, и я рассказали нашу историю уже раз по двенадцать. На часах было пять утра.

Мы с Литой сидели рядом на диване. Впервые после эпизода со стрельбой мы смогли поговорить. Полицейский в форме стоял в нескольких шагах от нас.

— Второй раз в жизни я упала в обморок, и оба раза случились этой ночью, — сказала она и вдруг добавила:

— Откуда он узнал, где я живу?

— Послушай, дорогуша, ты ведь не обычный человек! Адрес не составляло труда узнать. Скажем спасибо, что Арк был одним из самых тупых убийц на свете.

— Не понимаю.

— То, что он явился сюда сегодня ночью, доказывает не только то, что он убил Рэндольфа, но и то, что он разглядел и узнал тебя. Любой, обладающий элементарным здравым смыслом, сообразил бы, что ты будешь настороже. Что рядом с тобой будет кто-нибудь. Но он все равно заявился, чтобы убить тебя. Я же говорил тебе, что эти парни задабривают свидетелей, попросту убивая их. — Я закурил сигарету. — Может, он даже думал, что ты будешь не одна, но все же решил рискнуть. Он понимал, что его дело плохо, пока ты жива, поэтому ему, я полагаю, нечего было терять.

— Шелл, я уже пыталась поблагодарить тебя, но...

— Забудь об этом, дорогая. Во-первых, если бы я не оказался здесь, он убил бы тебя, и то, что ты жива, — уже большая награда для меня.

Она улыбнулась и нежно притронулась к царапине, оставленной на моей шее первой пулей Арка. Я ухмыльнулся:

— Во-вторых, во время этой заварухи я думал не только о тебе, моя любимая. Арк стрелял в меня.

Она опять улыбнулась и, казалось, еще больше расслабилась. В этот момент к нам подошел полицейский в форме и сказал:

— Здесь мы закончили. Пошли, Скотт. Мисс Коррел. Я знал, что он имел в виду. Пришло время Лите и мне отправиться во второй раз в полицейский участок. Тот факт, что мы не спали уже почти сутки, не произвело никакого впечатления на полицейских, и мы поехали с ними. На этот раз они продержали нас три часа. Мы рассказывали и пересказывали нашу историю, объясняли, диктовали показания. Попутно я узнал, что пока еще не обнаружили никакого следа Брайса и что полиция продолжает безуспешные поиски Роя Тоби, которого не оказалось ни в одном из его обычных притонов. Что и неудивительно в данных обстоятельствах.

В конце концов мы покинули участок во второй раз. Я отвез Литу в ее люкс. И на этот раз она не стала возражать, когда я вошел вместе с ней в номер. На улице уже продавали газеты с новостью о жестоком убийстве Рэндольфа, и во всех выпусках упоминалось имя Литы Коррел. По радио и телевидению передавались сообщения о второй перестрелке, в которой она была замешана. И Лита боялась, что все это повредит рекламной кампании «Мамзель», которая должна была начаться через несколько часов. Рекламный прием в доме Хорэйшио Адера был назначен на час дня с прямым эфиром с часа тридцати до двух. А сейчас было уже восемь часов утра. Мы оба устали, и Лита выглядела вконец измотанной.

— Для приема все подготовлено? — поинтересовался я.

Она утомленно кивнула:

— Да. Этим занимается Лоуренс: подготовка, закуски, выпивка, гости и все остальное. Хорэйшио предоставил нам свое имение. Он, разумеется, тоже получит таким образом рекламу. — Она встряхнула головой. — Хорошо же я буду выглядеть на приеме!

— Ага.

— Нам лучше всего отправиться в постель. Я повеселел:

— Прекрасная идея!

Не было никаких пламенных поцелуев. Пожалуй, оно и хорошо, если иметь в виду мое ослабленное состояние. Лита не возражала, когда я решил поспать на диване в гостиной. Она даже принесла мне одеяла и подушку и погладила меня по голове, прежде чем скрылась, покачивая бедрами, в спальне. Я наблюдал за этим покачиванием. В спальню? Туда, где черное сатиновое покрывало, благоухание жасмина, шелест простынь и... Я остановил свое воображение.

И я почти мгновенно провалился в сон. Последней моей мыслью было: наконец-то Лита Коррел и я спим вместе. К несчастью, в разных комнатах...

Не прошло, кажется, и трех минут, как Лита начала трясти меня, тихо говоря:

— Проснись, Шелл, проснись!

Я чуть раздвинул веки и глянул сквозь них — все было как в тумане. Мои глаза словно косили в стороны. Потом они сфокусировались, и перед ними предстало такое прелестное зрелище, что некоторое время мне казалось, будто я продолжаю видеть сон.

На Лите было то, в чем она, очевидно, спала, но такое гладкое, столь страстно обтягивающее ее чудесные формы, что казалось, словно в этом она еще не спала.

Белая полупрозрачная рубашечка покрывала ее от плеч до щиколоток. Лита склонилась надо мной и одной рукой трясла меня за плечо. От этого движения ее груди колыхались под тонкой тканью. Рубашка была настолько тонкой, что в тусклом свете я мог видеть четкие очертания этих грудей, темных сосков и линии бедер.

Я обнял ее одной рукой за талию, притянул к себе на диван, прижал ее к себе и поцеловал. Несколько секунд она была неподвижна, потом стала извиваться на мне, легко, медленно, опираясь на меня руками, грудями, бедрами.

Наконец она оторвала свой рот от моего и, глядя вниз на меня, сказала:

— Нет, Шелл. Ты должен встать.

Я положил руку на ее бедро, медленно, ласкающим движением провел ею вверх по выпуклому лобку, по впадине талии до ее полной теплой груди. Глаза у нее были горячие и как бы одурманенные. Под рукой на ее груди я чувствовал упиравшийся в ладонь сосок, слышал ускоренное биение ее сердца.

Она увлажнила свои губы, потрясла головой и оторвалась от меня:

— Пожалуйста, Шелл! Уже двенадцать тридцать. Я проспала!

Двенадцать тридцать? Значение этого дошло до меня не сразу. Хоть полдень, хоть вечер, плевать. Я даже не хотел знать, какой сегодня день.

Она встала и добавила:

— У нас остается меньше получаса.

Тут я вспомнил: прием с телекамерами, народ уже стекается в имение Адера. Лита стояла передо мной в тонкой белой рубашечке, вылитая скульптура работы Фелики, только ожившая и окутанная дымкой.

Я сказал ей об этом, и она ответила:

— Статуя — пластмассовая — уже установлена у бассейна, и не в дымке, а в розовом бикини. И там уже собираются люди. Нам нужно поспешить.

Руками я уже не мог дотянуться до нее. Но глаза-то мои ее видели! И я смотрел на нее и впитывал в себя ее облик. Она улыбнулась, отступила на несколько шагов, повернулась и скрылась в спальне. Я же сидел и содрогался всем телом. Вне всяких сомнений: с какой стороны ни посмотри, Лита выглядит потрясающе. Вернулась она почти моментально, свежая, как только что расцветшая роза, и бросила:

— Поехали.

Ночью мы договорились, что я не буду отходить от нее ни на шаг, ни на минуту, раз уж она отказывается переехать в другой отель. Она была уверена, что теперь, когда Арк мертв, вряд ли кто-нибудь покусится на нее, и не обратила внимание на мой намек о том, что еще остается в живых водитель машины, который видел ее у дома Рэндольфа.

Я размышлял над этим по дороге к имению Адера, пытаясь привести свои мысли в порядок.

— Что это ты затих, Шелл?

— Думаю, милочка. О Рэндольфе и Арке, о том, как со всем этим связан Тоби. И о Дэне Брайсе тоже. Я-то думал, что вычислил его... — Я вдруг замолчал. До этой минуты я и не вспоминал о фотографии Брайса в спальне Литы.

Я взглянул на нее и проговорил:

— Только что вспомнил, о чем хотел спросить тебя. Что в твоей спальне делает фото Дэна Брайса?

Она слегка нахмурилась и посмотрела на меня с удивлением.

— Кого?

— Дэна Брайса.

— Я такого не знаю. — Она улыбнулась. — А чего это тебя заботят фотографии в моей спальне?

— Я говорю совершенно серьезно, Лита. Она нахмурилась еще больше.

— Не понимаю тебя, Шелл. Что с тобой?

— Прошлой ночью, когда я ждал тебя, незадолго до звонка из полиции, я случайно увидел фотографию рядом с твоей постелью. Портрет Дэна Брайса. Я хорошо его разглядел. Поскольку он крупнейший жулик по эту сторону тюремной стены, ты должна объяснить присутствие его портрета.

— Нет, это ты объясни, — сердито возразила она. — У меня в спальне действительно есть фотопортрет, но это вовсе не какой-то там Брайс.

— А кто это?

— Том Уэстланд. Очень хороший... э... друг. И вообще, Шелл, как я тебе ни благодарна за то, что ты сделал для меня, тебе нет никакого дела до моих фотографий. Ни до моих друзей.

— Как бы ты его ни называла, это Дэн Брайс, известный преступник. Я почти убежден, да и полиция тоже, что именно он убил Зоу Авилла.

Она была шокирована:

— Том? Ты хочешь сказать, что Том мог...

— Дэн. Дэн Брайс. Не знаю, какой вид рэкета он назвал тебе в качестве своего занятия, но...

— Ну, если взимание федеральных налогов называть рэкетом, тогда он рэкетир.

— Только не говори мне, что он налоговый инспектор.

— Именно! И так я познакомилась с ним. Он явился из местного отделения налогового управления, чтобы проверить мои доходы за прошлый год.

Тут-то до меня дошло.

Я имел все основания восхищаться Брайсом. Сэм-сон говорил, припомнилось мне, что Брайс отсидел срок за вымогательство. Порядочный, добросовестный шантажист всегда старается разузнать, насколько большой оброк можно наложить на жертву, чтобы кровопускание не довело ее до смерти. И есть ли более эффективный способ узнать настоящую цену человека или организации, которых жулик собирается шантажировать?

Лита рассказала, что познакомилась с Томом, то есть Дэном Брайсом, два-три месяца назад и что после первой встречи они уже не говорили о бизнесе, а только о развлечениях — у них было несколько свиданий. Я заверил Литу, что Брайс лжец и мошенник, и настоятельно попросил ее, чтобы она немедленно сообщила мне или полиции, если он объявится. Она обещала сделать это, но похоже, я убедил ее не до конца.

— Птичка моя, — сказал я. — Он очень опасный партнер в игре. Если он только заподозрит, что ты его раскусила, он готов будет пойти на все.

После этого разговор зашел о более приятных вещах. Когда мы проехали через ворота имения Хорэйшио Адера, мне трудно было даже представить себе, что менее суток назад я участвовал здесь в смертельной перестрелке. Казалось, это произошло с месяц назад, и у меня было такое ощущение, что я не спал все это время. Глаза щипало от утомления, и солнечный свет раздражал их.

Я поделился своими ощущениями с Литой.

— Но выглядишь ты не так уж плохо! — заметила она.

— Я хочу сказать, что я измучен, глаза у меня красные, а моя одежда выглядит так, словно я в ней спал в канаве. А я таки спал в ней...

— Ах это. — Она ухмыльнулась. — Так ты смотришься еще круче, Шелл. Словно готовый к извержению вулкан.

— Вдохновляющая мысль.

— Любой побоится напасть на нас. Тебе только и делов-то, что посмотреть на атакующего и оскалить зубы. Из тебя получится превосходный телохранитель.

— Логично, ибо у тебя превосходное тело. Есть что хранить! — оскалил я зубы.

Она хихикнула и прикрыла глаза рукой.

— Все, я знаю! — воскликнула она. — Ты секретное оружие!

— Супер-Шелл! — воскликнул я в ответ. — Звучит как название хорошего бензина[2]. На самом деле я вовсе не бензин. Я даже не секретное оружие. Я всего лишь гаснущий вулкан Шелл Скотт.

— Хорошо. Это все, чего я хочу.

— Я твой. Возьми меня.

Она рассмеялась, но не взяла меня, а сказала:

— Ух ты! Посмотри-ка на все эти машины. Действительно, их тут было множество. Мы вынуждены были припарковаться в сотне футов от фасада дома.

И подъезжали все новые машины, пока мы огибали дом и шли туда, где происходило все действо.