Шелл Скотт (№12) - Разворошенный муравейник

— Значит, его стукнули каким-то тупым инструментом?

— Да. Кроме того, — продолжил капитан, — какого черта ему было делать на Солано? Как он туда попал? Если с кем-то выпивал или был на вечеринке, где остальные участники? Мы проверили все обычные версии, отправили отпечатки его пальцев в Международный уголовный комитет в Сакраменто и послали сведения в ФБР в Вашингтоне, чтобы узнать, есть ли у них что-нибудь на него.

— Как вы его нашли? Кто-нибудь позвонил? — поинтересовался я.

— Верно. На Солано практически нет движения. Особенно поздно вечером в середине недели. Мальчишка, у которого было свидание, похоже, искал местечко потемнее. Он-то и увидел Брукса, валявшегося у обочины дороги. Парнишка остановился, но не вылез из машины. Когда же увидел, как отделали лежавшего, развернулся и бросился к телефону. Звонок поступил в дежурную часть, и спустя несколько минут туда выехала машина. Он был мертв уже примерно около часа.

— Вы проверили его сестру и место, где он работал?

— Конечно, проверили. Там выяснилось немного. Пока, по крайней мере. Сестра сказала, что ее брат отправился повидаться с человеком по имени Гарри Зеркл. Она не знала зачем. Мы спросили Зеркла, и он заявил, что Брукс действительно должен был встретиться с ним. Но он не пришел.

Я вспомнил о Келли.

— А ты что молчишь, мальчик? — заметил я, обращаясь к нему.

— Да я слушаю. Меня интересует эта история. Понимаете, я попал сюда год назад и начал работать в «Экзаминер». Это первый настоящий большой шанс — самому заняться таким делом. — Он улыбнулся.

— Келли сопровождает нас повсюду, — пояснил Сэм-сон. — Но не предпринимает ничего без нашей команды. Напротив, он получает от нас кое-какие внутренние сведения. — Сэмсон вынул сигару изо рта и положил ее на край стеклянной пепельницы на письменном столе. Затем подвел итог сказанному:

— У нас не одно такое дело, как с Бруксом. Мы даже не знаем точно, сколько у нас подобных случаев. Конечно, мы имеем список. У Келли — копия. Случаи «сбили — скрылись», просто убийства на улицах города и на границе штата. Мы пытаемся расследовать все. Некоторые из них произошли достаточно давно. Но может, нам все же удастся раскопать что-нибудь и собрать всю информацию подобного рода воедино. — Он повернулся к Келли:

— Дай Шеллу взглянуть на этот список, сынок!

Келли сунул руку в карман пиджака и протянул мне тонкий листок — напечатанный под копирку список имен. В списке были длинные имена и короткие, американские, мексиканские, польские. Хесус Атенсиа, Элиас Джонсон, Хольдан Крижински, Уильям Мартин, Говард Хансен. Всего около двадцати имен. Заканчивался перечень именем Джозефа Брукса. Я просмотрел список и вернул его Келли.

— Похоже, что здесь предстоит чертова уйма работы!

— И это может оказаться чертовой уймой убийств, — проворчал Сэмсон. — Это только список подозрительных случаев. А есть еще больший — таких, которые вроде не внушают подозрений.

Келли взглянул на свои часы.

— Я побежал, — сообщил он. — Спасибо, капитан Сэмсон, за время, которое вы мне уделили. — Он повернулся ко мне:

— Чрезвычайно рад был познакомиться с вами, мистер Скотт. — Юный репортер приятно улыбнулся и протянул мне руку. Я пожал ее, и он ушел.

Я обратился к сидящему за столом Сэмсону:

— А что Гарри Зеркл? Ты сказал, что вы его допрашивали.

— Да. Я тебе уже все сказал. Мы беседовали с парнем. Возможно, Брукс действительно должен был с ним встретиться в ту ночь. Конечно, ничего нельзя утверждать. Зеркл рассказывал, что был дома и ждал Джо Брукса. Но тот не показался.

— А откуда вы знаете, что Зеркл был действительно дома и ждал Джо?

— Он живет в меблированных комнатах на Алварадо недалеко от Олимпик. Десять человек видели его там в тот вечер. Он даже играл большую часть ночи в безик[2].

— Возможно, я захочу с ним поговорить. Какой у него адрес?

Сэмсон назвал мне номер дома на Алварадо, и я записал его. В голове у меня вертелось несколько соображений, но собрать их воедино пока не получалось.

— Ты все же думаешь, что Брукс еще один из названного тобой ряда?

— Похоже на то. — Капитан взглянул на меня. — Есть еще нечто подозрительное.

— Что именно?

— Почему, Шелл, ты занимаешься делом, которое считается случаем «сбили — скрылись»? Что делает здесь частный детектив? Откуда взялся этот твой клиент, кто бы он ни был? Почему он хочет, чтобы ты занялся делом о гибели человека, найденного на дороге?

— Ты знаешь об этом столько же, сколько и я, Сэм. Мне известно только, что данный тип хочет, чтобы я поработал над этим делом. Причем за очень неплохие деньги.

— Тип, да? Но ты не хочешь мне сказать, кто этот тип?

— Ага. Это одно из условий работы, — пояснил я. — Он хочет оставаться в стороне. Больше того, я сказал «тип», чтобы немного запутать тебя. Может быть, этот тип — девушка.

Сэмсон разглядывал меня несколько долгих секунд.

— О'кей, Шелл. Ты знаешь, что я не собираюсь на тебя нажимать. Но послушай. Ты считаешь, что можешь о себе позаботиться. И до сих пор тебе это удавалось. Но может, в данном деле замешаны какие-нибудь шишки? Не стоит рисковать.

Я встал и улыбнулся ему:

— Не беспокойся, иначе раньше времени сойдешь в могилу. Я запасусь револьвером или еще чем-нибудь.

— Ладно, — заметил капитан, — я-то тебя знаю, небось давно потерял свой револьвер.

Я распахнул пиджак и продемонстрировал ему рукоятку моего короткоствольного кольта, торчавшую из кобуры.

— Мне необходимо ходить с пушкой, — пошутил я, — иначе девушки не поверят, что я частный детектив. Фил извлек свежую сигару и вонзил в нее зубы.

— Иди, болван. Убирайся к чертям. Мне нужно работать.

Я оставил его перегоняющим черную сигару из одного угла большого рта в другой.

Глава 5

Моя машина была припаркована на Сан-Педро-стрит позади здания полицейского управления. Я вышел из него и направился прямо на эту улицу. Было девять часов, жара немного спала. Легкий ветерок дул с севера. Из темноты вышел парень...

— Мистер Скотт?

— Да.

— Это Келли. Я решил подождать и поговорить с вами, если вы не возражаете.

Он двинулся за мной.

— Конечно, Келли. Что ты надумал?

— Ну, я хотел поговорить о деле, которым вы занимаетесь, — начал репортер. — Я вроде бы работаю над тем же самым, вы ведь знаете, капитан Сэмсон сказал. Я подумал, что мы могли бы в некотором роде сотрудничать. — Он смущенно засмеялся.

— О'кей, подходит, — одобрил я.

— У меня куча идей, — заявил он взволнованно. — Уйма!

Мы подошли к моей машине.

— Куда ты направлялся? — спросил я.

— Ну, наверное, домой. Я просто ждал, чтобы немного поговорить с вами...

— Залезай, я отвезу тебя, — предложил я. Паренек сел в машину, я скользнул за руль и запустил мотор. Келли сообщил, что живет в отеле «Холлоуэй» на Нортон-стрит в Уилшире. Итак, я свернул направо и двинулся в Уилшир. Мы проехали в этом направлении уже достаточное расстояние, и я увидел справа огни «Сераля». На фасаде здания сияла неоновая вывеска, освещая небо, словно шаловливая радуга. На вывеске была изображена одна из самых чувственных наложниц султана. Ее бедра вызывающе покачивались из стороны в сторону каждый раз, когда она попадала в луч вспыхивающего света. Не слишком искусно выполненная, она все же заставляла прохожих задумываться — а есть ли там, внутри, такие же живые?

Внезапно я осознал, что голоден.

— Ты ел? — спросил я Келли.

— Нет еще. Я заговорился с капитаном Сэмсоном.

— Перед нами «Сераль». Пойдем, я угощу тебя, — сказал я.

— Ну, — засомневался он, — конечно, это было бы здорово. Но я должен позвонить жене.

— Ты женат? — удивился я.

— Конечно. У меня лучшая жена в мире. Я женат уже два года. Вам надо с ней познакомиться.

— Обязательно, — кивнул я.

— А вы женаты?

Я ответил отрицательно.

— Ой, а сколько вам лет, мистер Скотт?

— Тридцать.

— И вы не женаты? — Казалось, Келли с недоверием воспринял мой ответ.

Наложница султана крутила бедрами теперь почти непосредственно над нашими головами. Я подрулил поближе и оставил машину под наблюдением служащего.

— Ты бывал здесь когда-нибудь раньше? — спросил я своего спутника.

Он отрицательно покачал головой.

— Ну, тогда смотри, что ты потерял!

Он рассмеялся и проговорил, что, конечно, потерял многое. А потом поинтересовался, не холодно ли девушкам.

Изящная блондинка томилась за стойкой в гардеробной. Она скучала. При виде меня ее глаза оживились и она улыбнулась. Взяв шляпу у Келли, я подошел к блондинке, невольно отметив ее выдающиеся скулы и красиво очерченные губы.

— Специально взял это взаймы, чтобы собственноручно сдать вам, — сказал я, протягивая ей шляпу Келли. — Хочу посмотреть, куда вы ее повесите.

Откинув голову, она искоса посмотрела на меня; не сказав ни слова, сжала губы и взяла шляпу из моих рук. Мне это начинало нравиться.

Блондинка была сложена как будто по моему заказу. Полная высокая грудь, тонкая обнаженная талия, приятно округлые бедра и длинные, поразительно длинные ноги.

Взяв шляпу, она повернулась на каблуках и, слегка покачиваясь, пошла в глубь гардеробной. Я наблюдал за ее движениями. Это было просто увлекательное представление. Очень скоро она вернулась и протянула мне номерок.

— Где же вы были? — спросила блондинка суховато. — Я ждала, что вы вернетесь, несколько часов назад.

— Был занят, — так же сухо ответил я. — Должен был отменить несколько назначенных встреч.

— Вы Шелл Скотт? Частный сыщик, ведь правда? — спросила она.

— Частный следователь, мадам. Откуда вам это известно? И как вас зовут?

— Максайн. Я спросила о вас. Я спросила Мими. Она мне все о вас рассказала.

Последние слова она произнесла, как мне показалось, немного лукаво.

— Мими?

— Мими. — Она кивком указала мне куда-то назад. Я оглянулся и увидел маленькую темноволосую девушку, которая разносила на подносе сигареты. Мими. Она холодно взглянула на меня. Я ей приветливо улыбнулся. Она продолжала холодно смотреть на меня. Я отвернулся и посмотрел на Максайн. Она улыбалась. Не зловредно, нет, просто милой улыбкой.

— Мими сказала, что вы едите на завтрак сырые бифштексы...

— Она так сказала? — удивился я. Максайн кивнула.

— Ну, — ответил я, — не всегда. Иногда я принимаю гормоны.

Она улыбнулась, красивая бровь поползла вверх.

— Я бы хотела знать, мистер Скотт, откуда это ей известно, что вы едите на завтрак.

Я рассмеялся и направился к Келли. Он все еще озирался вокруг.

— Пошли, давай займем столик.

Ночной клуб выглядел уже иначе, чем в шесть вечера. Почти все накрытые белыми скатертями столики были заняты смеющимися, выпивающими и болтающими людьми. Оживленный гул голосов, смех и звон льда в высоких стаканах сменили полуденную тишину. Оркестр из восьми человек играл мелодию «Тело и душа». Сонные пары кружились на маленьком пространстве танцевальной площадки. Там были и пары не с задумчивыми, а просто с веселыми глазами. Полдюжины гладких, ухоженных девиц в сверкающих непрозрачных бюстгальтерах и прозрачных турецких шароварах лавировали между столиками, как гурии из «Тысячи и одной ночи». Щегольски одетый Марсель, метрдотель с тонкими усиками, подошел к нам. Улыбаясь, он потирал руки. Столик? Ну конечно. Самый лучший. Скоро начнется представление. Ваш столик будет почти на сцене. Он наконец усадил нас возле танцевальной площадки. Я бы не назвал этот столик самым лучшим, но он, по крайней мере, был не за колонной. Мы уселись.

— Ну а как насчет того, чтобы выпить чуточку перед ужином, Келли? — предложил я.

— Хорошо. Ой! Совсем забыл. Пойду позвоню жене, — засуетился он.

— О'кей. Я пока закажу. Что ты пьешь?

— Я думаю, мартини, — бросил репортер. — Сейчас вернусь.

Келли вернулся в тот самый момент, когда подали спиртное, и мы начали потягивать его из стаканов, изучая меню. Я заказал молодые ребрышки, а Келли выбрал кусок филейной части.

После еще трех мартини начали наконец подавать еду.

— Моей жене понравилось бы здесь, — сообщил Келли.

— Нужно было пригласить ее, — заметил я.

— Она бы не смогла. Ей нужно быть с малышом. Ему год. — Лицо парнишки расцвело. — Посмотрите, — сказал он и полез в задний карман.

Я знал, что за этим последует, и приготовился к церемонии. Она была быстро осуществлена. Я посмотрел на фотографию маленького Келли, пробормотал, что наверняка никогда не существовало более очаровательного ребенка, и фотография была возвращена в бумажник, а бумажник — в карман.

Келли серьезно кивнул мне:

— Да, ваше величество, сэр. Умный. Умный этот малыш!

Меня спасли ребрышки. Я считал их самой нежной и ароматной частью вырезки, и они доставляли мне настоящее наслаждение. Мне было просто жалко смотреть, как быстро они исчезают. Пока мы занимались ребрышками и бифштексом, разговор наш на время прекратился. Возник он снова, когда мы оба, почти одновременно, откинулись на спинки стульев со вздохом удовлетворения.

— Я наелся до отвала, — констатировал Келли. — Прекрасная еда!

Я заказал еще спиртного. Мы выпили. Все было очень приятно. Я расслабился и чувствовал себя комфортно.

Келли осушил последний стакан мартини и извлек из него оливку на тонкой желтой палочке. Он поизучал ее слегка помутневшими глазами сверху, с боков и снизу. К моменту, когда закончился этот осмотр, он узнал об оливке очень много. Затем Келли сунул ее в рот и склонился над столом.

— Скотт! У меня есть план, — шептал он, как заговорщик.

— О'кей, какой план? — благодушно спросил я.

— Я обращусь в организацию и «закажу» кого-нибудь! — продолжал азартно шептать он. — Чтобы кого-нибудь убили. Я получу сенсационную информацию!

Я выпрямился и чуть не опрокинул свой бурбон с водой.

— Ты что, спятил?

— Ничего подобного, — запротестовал репортер.

— Ты пьян. Забудь об этом.

— Я не пьян. Это как раз один из вопросов, который я хотел с вами обсудить.

— Повтори, — приказал я. — Повтори медленно и спокойно. Перестань пить. Скажи мне все снова.

— О'кей, — охотно согласился паренек. — Объясняю. Первое. Вы говорили с капитаном Сэмсоном. Вы знаете, что происходит. Знаете, что есть какая-то группа, организация. Людей все время сбивают автомобили, и потом водители удирают. И никаких следов. Второе. Кто-то выполняет эту работу за деньги. Людей убивают за плату. Это своего рода бизнес. Третье. Я нанимаю этих людей, выясняю все об их организации и разоблачаю их. Грандиозная сенсация! После этого мне дают газету. Все очень просто!

Я с недоверием уставился на него:

— Келли, ты определенно свихнулся. Вот первый простой вопрос. Допустим, что это не просто пьяный бред. Чем ты заплатишь этим парням? Детскими шариками? Нет, из этого ничего не выйдет. У тебя давно уже нет игрушечных шариков.

— Достану денег, — не сдавался Келли. — Ну, заплачу после. Не заплачу вовсе. Откуда мне знать, сколько они берут? Может, я сумею договориться. Здесь не о чем беспокоиться. — Он наклонил голову и упрямо смотрел на меня налитыми кровью глазами. — Слушайте, — сказал он грубовато, — что вы имели в виду, говоря, что я растерял свои шарики?

— Среди всевозможных сумасшедших выдумок эта, — я сердито посмотрел на него, — может занять самое первое место. Еще есть один вопрос, — продолжал я с раздражением. — Ты, вероятно, не знаешь, что организовывать кровавые преступления противозаконно! Это нарушение закона, понимаешь?

— Успокойтесь, — поморщившись, проговорил он. — На самом деле никто ведь не будет убит. Это будет искусная игра. Как только я сумею с ними договориться, мы вызовем полицию. Вызовем самых разных полицейских. Защиту. И мы посадим всех преступников в тюрьму!

Я глядел на него в упор, будто он был экспонатом в музее.

— Здорово! Веселенькое дело! Ты сообщаешь бандитам: вот тот молокосос, мол, нанес мне обиду. Прикончите его. Кстати, а кто же будет этим паразитом, твоим обидчиком? — Я встряхнул головой.

— Вы, — вот так, не задумываясь, выпалил он. Не моргнув глазом. Просто «вы», и все. Я вздохнул.

— Келли, — сказал я, — значит, вы убьете меня? Он посчитал, что все это очень забавно. Вскоре парень несколько поостыл и смотрел на меня затуманенными глазами. Его челюсть отвисла, и губы распустились.

— Мне как-то нехорошо, — пробормотал он.

— Келли, — назидательно произнес я, — тебе нужно хорошенько выспаться. Я больше ничему не удивлюсь. Ты просто перепил. Да и я чувствую, что немного плыву. Остановись, брат. Выпей кофе.

Я подозвал официанта и заказал два черных кофе.

— Келли, — повторил я, — тебе необходимо выспаться или обратиться к психоаналитикам. Однако, мне кажется, сейчас лучше поспать. Допивай свой кофе и беги домой. Позвони мне завтра.

— Обязательно.

Веки моего спутника опустились. Свет в «Серале» пригасили, и я не был уверен, что и мои веки не поползут вниз. В центре маленькой танцевальной площадки появилось какое-то пятно. Начиналось представление. Марсель объявил, что скоро начнется шоу. Последовали несколько бойких реплик конферансье, за ними — несколько шуток в микрофон. Затем микрофон убрали, и освободилось место для танцоров-апашей. Апаши в гареме. Они танцевали хорошо, хотя и были не на месте. Затем посетителям клуба была предложена еще пара номеров. Я ждал, когда же начнется стриптиз.

И вот наконец в освещенный круг крадучись вошла высокая грациозная брюнетка. Она приблизилась к краю танцевальной площадки. Я ждал, когда же конферансье уберет микрофон, девушка тоже в нерешительности стояла и ждала. Я подумал, что по всем показателям это стриптизерша.

Микрофон все еще стоял на месте — и будь я проклят, подумал я, если она не подойдет и не начнет петь!

Она действительно пела как стриптизерша. При этом ее чрезвычайно большая грудь соблазнительно поднималась и опускалась. Серебристое платье с высоким воротником плотно облегало вызывающие формы певицы. Брюнетка пела, плавно покачиваясь взад и вперед. Мне было приятно на нее смотреть.

Закончив свой номер, певица поклонилась с полным безразличием на лице и улыбнулась только тогда, когда зажегся свет и раздались аплодисменты. Она была довольно близко от нас, поэтому я широко ей улыбнулся, когда она покидала сцену. Брюнетка посмотрела на меня. Сквозь меня. И снова — на меня. Я продолжал улыбаться, показывая все свои зубы, и бурно аплодировать. Она спустилась к эстраде и, обойдя площадку и эстраду, подошла к завешенной бархатом арке. Там стоял мой старый приятель «красный нос», который беседовал с облаченным в смокинг Виктором Пилом. Певица с могучей грудью с минуту поговорила с ними, взглянула через плечо на меня и снова принялась болтать. Потом она скрылась в арке. Келли встал.

— Мне нужно идти, — сказал он каким-то басом. — Поймаю такси.

— Я подвезу тебя, — предложил я.

— Нет, нет. Нет, — пробормотал он. — Меня устраивает такси. — Он неуверенно шагнул и закачался. — Б-р-р, жена убьет меня...

— Если останешься жив, позвони мне завтра, — бросил я ему вслед.

Он кивнул и двинулся с места. Я вдруг что-то вспомнил.

— Эй, — позвал я его, — вернись!

Репортер остановился и, развернувшись, направил свои стопы в нужном направлении. Я дал ему номерок из гардеробной:

— Возьмешь свою шляпу. Скажи блондинке, Шелл, мол, шлет ей свою любовь.

Я проглотил свой кофе и поднял глаза. Около столика, глядя на меня ледяными, голубыми глазами, стоял Виктор Пил. Более того, рядом с ним стояла крошка с могучими легкими. Она улыбалась. Но не ему, а мне.

— Хэлло, Пил, — поприветствовал я его. — Вы принесли счет? Все было великолепно.

— Не надо счета, — проговорил он, приподняв толстую губу и обнажив кривые зубы. Похоже, он улыбался. Не надо счета! Крутой парень!

Он повернулся к грудастой.

— Глория, — сказал он высокопарно, — это мистер Скотт. Шелдон Скотт. Мистер Скотт, мисс Глория Уэйн.

Я учтиво поздоровался. Она взяла мою руку и сжала ее в своих. Это было приятно.

— Здравствуйте, мистер Скотт, — промурлыкала она и отняла руку.

— Присоединитесь ко мне? — Я пододвинул стул Глории, а типу предоставил усаживаться самому.

Подошел официант. Он для виду смахнул что-то со скатерти, убрал мой кофе и принял наш заказ на спиртное. Как-то незаметно и, главное, сразу я и девушка перешли на «ты».

Толстяк Пил прервал наш разговор, который обещал много приятного:

— Вы хотели обсудить что-нибудь со мной, мистер Скотт?

— Пока нет. — Я перевел взгляд с Глории на гораздо менее привлекательные коричневые усы и небритые щеки Пила. — Я немного прощупал почву, но пока у меня нет ничего серьезного. Мне кажется, однако, что дело пойдет. Скоро я свяжусь с вами.

Принесли напитки, и Пил принялся за свой коктейль с шампанским.

— Вы по-прежнему считаете мою просьбу подозрительной? — спросил он.

— До некоторой степени. Однако она начинает приобретать смысл. Похоже, что вы были правы.

— Я редко ошибаюсь, — заметил он самоуверенно. Подошел красноносый и похлопал Пила по плечу.

— Босс, парень предъявил к оплате крупный чек, — сказал он хрипло. Его голос звучал так, будто он говорил под дождем. Пил извинился и встал.

Красный нос дыхнул мне в лицо:

— Так что ты сказал по поводу гардении? Я взглянул на лацкан его пиджака. Цветка в петлице не было. Не было видно и вздутия под мышкой. Вообще ничего.

— Ну, — сказал я, — вы принимаете все чересчур всерьез!

Охранник удовлетворенно улыбнулся и, повернувшись, последовал за Пилом в глубь клуба. На правом бедре что-то оттопыривалось.

— Может, Пил не вернется? — спросил я Глорию.

— Возможно. Я поинтересовалась у него, что это за человек с такими клыками. А он, оказывается, знает вас. Вот я и попросила представить меня.

— Я польщен. На самом деле у меня ведь нет клыков...

— Я знаю. Не правда ли, я бесстыдница? — нисколько не смутившись, спросила она.

— Дерзкая.

Певица все еще была в серебряном платье, обтягивавшем ее, словно кожа. Поставив локоть на стол, она подпирала рукой подбородок. И вдруг наклонилась и перегнулась через стол. Интересно, настоящие ли они?

Или, может быть, ее груди сделаны из пластмассы или чего-нибудь подобного? Если же настоящие, то интересно, застрахованы ли?

Я обдумывал, следует ли мне еще выпить.

— Еще стаканчик? — словно читая мои мысли, спросила она, разрешив проблему.

Нам подали напитки, и мы медленно потягивали их, пристально глядя друг на друга. Так продолжалось довольно долго.

— Вы можете отвезти меня домой, Шелл? — наконец спросила она.

Мне не хотелось отказывать ей, но пришлось.

— Я сейчас полупьян, — пояснил я, — и к тому времени, когда вы протрезвеете, у меня перед глазами все еще будут летать гуппи. Кроме того, у нас с вами еще есть работа.

— Я свою закончила, — возразила брюнетка. — Я закончила. Все.

— Вы не участвуете в шоу? — удивился я.

— Участвую. Но оно закончено. Сегодня было два отдельных представления. Они оба закончены. Показывали только лучшие номера, — сказала она и добавила извиняющимся тоном:

— Я не хочу представить дело так, будто я — самое лучшее.

Я улыбнулся:

— Вы, без сомнения, лучшая.

— Значит, вы отвезете меня домой?

— Мне нужно еще работать.

— Какой исполнительный мальчик! Вы хотите, чтобы я шла пешком?

Заколебавшись, я взглянул на нее.

— Я призываю вас рискнуть! — капризно продолжала она.

Я уступил.

— О'кей. Пошли с папочкой! — допив остаток напитка, бросил я.

— Хорошо, папочка.

Плотоядно оглядев ее, я вышел из клуба. Глория следовала за мной. Проходя мимо гардеробной, я увидел Максайн. Она стояла подбоченясь и очень холодно смотрела на меня. Я подмигнул ей из-за голой спины Глории.

— Шелл шлет свою любовь! — проговорил я, проходя мимо.

Она взорвалась:

— Чепуха!

Глава 6

На улице стало еще прохладнее. После гула и смеха, царивших в «Серале», за его стенами мне показалось тихо, как в могиле. Глория вцепилась в мою руку, будто это был сверток со стодолларовыми купюрами, и держалась за меня, пока служащий в униформе вывел мой «кадиллак» и поставил его перед входом. Я сел за руль, брюнетка скользнула внутрь и продолжала вертеться, пока не устроилась, тесно прижавшись ко мне.

— Послушай, беби, мне ведь нужно работать. Я должен, по крайней мере, сдвинуть с места машину...

Она захихикала. Я подумал, над чем она смеется? Может, над тем, о чем я сейчас думаю?

— Это недалеко, — прошептала она.

— Что недалеко? — не понял я.

— Гм-м... — Дыхание Глории щекотало мое ухо.

— Что недалеко? — повторил я вопрос.

— Мой дом. Это на Парквью-стрит. Я тебе покажу... После того как она, приятно прижимаясь ко мне своим полным телом, показала мне дорогу, мы свернули с Уилшир на Парквью. Машина остановилась перед крошечным домиком, который, как наряд невесты, весь утопал в розах. Певица дала мне ключ и позволила открыть ей дверь.

— Входи, — пригласила она.

— Послушай, но мне надо работать... — слабо сопротивлялся я.

— Да ладно! Уже слишком поздно для дел. Или, может, ты хочешь отправиться домой спать?

— Да, я думал об этом...

— Ну, так перестань думать. — Она лукаво улыбнулась. — Думай вместо этого обо мне. Поспишь подольше завтра утром, если захочешь. Мне необходимо общество, а ты — подходящая компания.

— Ну... — замялся я.

— Входи, входи. Сейчас я приготовлю тебе выпить. Ну, черт возьми, мог же я позволить себе выпить стаканчик!

У Глории был приятный дом. Входная дверь вела в маленькую гостиную, соединявшуюся в задней части с небольшой кухней. Около кухни была еще одна дверь, как я понял, в смежную комнату. Справа находилось еще какое-то помещение, отделенное от гостиной плотной темно-синей драпировкой, прикрепленной медными кольцами к металлическому карнизу. Драпировка была немного сдвинута в сторону, и я мог видеть туалетный стол с большим зеркалом и огромную голливудскую кровать под белым покрывалом. Это была спальня. На туалетном столике стояла пара фотографий. На одной из них был изображен неизвестный мне человек, а другая очень напоминала Виктора Пила. Собственно говоря, это и был Пил.

— Уютно, — сказал я.

— По моим возможностям, — откликнулась она. — Мне здесь нравится. Садись, я сейчас все приготовлю.

— Я заметил у тебя в спальне пару мужчин, — пошутил я.

Она удивленно взглянула на меня.

— На туалетном столике. В рамках.

— О! — воскликнула она. — Эти? Ты меня удивляешь!

— Один из них — Пил!

— Да. Босс. Он ко мне удивительно хорошо относится. — Она нахмурилась. — Я ведь не слишком хорошо пою, верно?

Я не стал ее разуверять и оглядел повнимательнее гостиную. Большой цветной телевизор, аудио— и видеоустановка, проигрыватель у входа в спальню, немного подальше — мягкое серое кресло. Драпировки, в дальнем углу — два таких же кресла. Половину стены напротив входа занимало огромное окно с темно-синими шторами. Перед окном стояла длинная кушетка. Я опустился на нее.

Глория исчезла в маленькой кухне, и я услышал, как она гремит стаканами и кубиками льда. Затем она высунулась из двери и спросила:

— Что ты хочешь? Скотч, бурбон, джин? Я встал и подошел к двери кухни.

— Бурбон, пожалуйста. С водой. Не очень много воды. Брюнетка занялась смешиванием, а я наблюдал за тем, как она отмеривает компоненты на глазок, — она не была искусным барменом. Глория наливала, смешивала, наклонялась... Платье великолепно обтягивало ее полные формы. Я снова подумал, настоящие они у нее или приобретены в дамском магазине под названием «Сверхсекретно».

— Вот. — Она снова подвела меня к кушетке, села на некотором расстоянии и протянула мне стакан. Это был мягкий, хороший бурбон. Глория попробовала свой напиток, потом сделала глоток и тут же выпила его залпом и поставила на колено пустой стакан.

— Ого! — воскликнул я.

— По правде говоря, я не очень это люблю, — призналась певица. — Я пью, чтобы хорошо себя чувствовать. — Она покачала головой. — Мне сейчас хорошо.

Она встала и обошла кушетку. Я медленно проглотил половину своего напитка, как вдруг услышал какой-то металлический звук. Я повернул голову. Глории не было видно, темно-синяя штора, закрывавшая вход в спальню, была задернута. Я быстро проглотил остаток своего бурбона.

За портьерой ощущались какие-то движения, слышались звуки мелодии. Она начала расслаблять меня, в то время как я продолжал наблюдать за драпировкой. Глории понадобилось около пяти минут. Наконец занавес раздвинулся, и я увидел Глорию, освещенную сзади теплым, мягким светом. Она изменилась. О, как она изменилась! На ней было серое дымчатое прозрачное неглиже, которое, казалось, обыкновенный паук мог сплести за неделю. Глория с улыбкой направилась ко мне. Она шла как девушка, исполняющая свадебный таитянский танец. Я ее не остановил. Я люблю танцы. Покачивая бедрами, брюнетка подошла к большому окну с шаловливой улыбкой на губах и, потянув плетеный шнур, задернула занавески. Затем она прислонилась к стене.

— Нравится? — проворковала она.

— Очень, очень нравится.

Мой язык болтался, как веревочка. Девушка рассмеялась глубоким, грудным смехом:

— У тебя пустой стакан. Давай, я тебе повторю. Она близко подошла ко мне, взяла из моей руки стакан. Ее грудь была настоящей. Действительно настоящей.

Брюнетка опасно наклонилась, взяла обеими руками мою голову и откинула ее, смеясь глазами и губами. Холодный стакан, который она держала в руке, прижался к моему уху, и я почувствовал ее губы, теплые, даже горячие. Они прижались к моим. Эти губы были очень мягкими, как бархатные занавески, даже мягче. Это было сначала. Затем они стали твердыми, настойчивыми, требовательными. Я подумал, а нужен ли мне еще стакан бурбона, и решил, что нет. Я был прав.