Глава 15

Это в самом деле был он. Теперь я был в этом уверен. "Убью Эда! – промелькнуло у меня в голове. – Убью, если только вернусь из путешествия на тот свет, куда я уже отправился".

Оно началось с того, что прямо передо мной взорвалась бомба, потом другая. Позвоночник мой вонзился прямо в мозги и торчал там, пока откуда-то из-за холмов не вернулось эхо.

...Диабло-о-о...

А потом я оказался в воздухе.

В воздухе.

Земля и небо, испещренные цветными точками людей, завертелись у меня перед глазами, и, если бы я не думал, что умираю, мне бы это показалось даже красивым. Но я не только любовался окружающим пейзажем, я пытался судорожно ухватиться за что-то и, разумеется, не мог.

Я чувствовал, что падаю вниз. Вниз, где находилось это дикое животное. Я испустил еще один вопль. У меня только и хватило времени на этот вопль.

– Диабло-о-о-о-о...

Глава 16

Я знал это место.

Это было знакомое место. Я здесь уже бывал прежде. Сюда попадали все неудачники. И они меня тоже знали. Все они приветствовали меня, сняв шляпы.

Откуда-то до меня дошел неприятный голос:

– Кажется, он приходит в себя.

Другой какой-то загробный голос произнес:

– А мне кажется, что он умер.

– Нет, я видел, как у него веко дергалось. Смотрите, вот опять.

Ага, думаю, вы правы.

Молчание. Чернота несколько поредела. Я почувствовал, как у меня задергалось веко. Оно дернулось еще два-три раза, потом открылось. Потом открылся и другой глаз.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил меня Расс.

Я посмотрел на его худое, полное сочувствия лицо, длинные усы и гриву белых волос.

– Дай подумать, – сказал я.

Подумал. Да, помнил я вроде все. Никакой временной потери памяти, как говорил в тот раз доктор Браун. Во время этого путешествия я, кажется, ничего не потерял. Напротив, считая всякие синяки и шишки, я вернулся даже с кое-какими приобретениями. Чем чаще вы что-то проделываете, тем более ловко у вас это получается. Однако все это мне чертовски надоело.

Расс куда-то отошел и вернулся с маленьким стаканчиком.

– Бренди, – сказал он.

Я медленно выпил. Он дал мне еще. Потом еще.

– Ну как, лучше? – спросил он.

– Думаю, выживу. Может быть, стану пьяницей, но выживу.

Несколько минут спустя я уже сидел. В том, что я еще на этом свете, меня убеждала лишь жуткая головная боль. Вспомнив про неприятные и загробные голоса, я спросил Расса:

– По крайней мере, в этот раз я узнал нечто интересное. Даже находясь в беспамятстве, я слышал, как вы, ребята, толковали о том, что я, похоже, уже на том свете и о том, что у меня дергается веко, и о прочих столь же веселых вещах. – Я огляделся вокруг.

Потом спросил:

– А где другой парень?

– Какой парень?

Похоже, мы не понимали друг друга.

Я решил, что больше не позволю бить себя по голове. Во всяком случае, сделаю все, от меня зависящее, чтобы избежать этого. Спать буду урывками, не больше, чем по полчаса за раз. Словом, не дам им возможности застать меня врасплох.

– Расс, – спросил я, – у тебя осталось еще бренди?

Я прихлебывал бренди и размышлял о миллиардах и миллиардах клеток в нашем мозгу. При таком гигантском их количестве вполне естественно, что некоторые из них на какое-то время отключаются. В конце концов, однако, я перестал размышлять над этой сложной проблемой и попросил Расса рассказать мне, что все-таки случилось.

Я обнаружил, что зад у меня болит не меньше, чем голова, как будто между двумя этими частями тела существует самая прямая и непосредственная связь. Расс объяснил мне, в чем тут дело. Оказывается, я приземлился на "пятую" точку, а вовсе не на голову, что меня крайне удивило, а уже потом опрокинулся назад, хлопнувшись головой. Тем не менее, случилось это, по словам Расса, практически в одно касание.

– А как Флинчу вообще удалось привести Диабло на арену? – спросил я.

– Я думал, он ведет Мегеру. Ведь Диабло, пока на него не сядешь верхом, ведет себя вполне спокойно.

– Да, за исключением того, что он кусается. Немного зазеваешься – и раз, у тебя нету пальца, чик – и у тебя уже нет руки...

– Шелл, может позвать доктора?

– Ну, нет. Он опять захочет вколоть мне эту свою здоровенную гнусную...

– Я думаю, ему обязательно нужно осмотреть твою голову.

– А зачем ему ее осматривать? Он обязательно скажет: "Да, она явно не на месте. Возьмем-ка шприц..."

– Ты действительно чувствуешь себя нормально, Шелл? – в его голосе проявлялось беспокойство.

– Черт побери, конечно нет, – ответил я. – У меня болит голова, да и... кстати, а как Диабло?

– Отлично.

– Он больше... никуда меня не укусил?

– Нет, не волнуйся. Он уже было совсем приготовился, но мои ребята успели вовремя перехватить его.

– Приготовился, говоришь? Да-а. Либо эта лошадь терпеть меня не может, либо здорово любит. Думаю, тебе стоит поместить ее куда-нибудь подальше, Расс. К старости этот жеребец совсем осатанеет. – Я замолчал, потому что в голову мне пришла одна мысль.

– Боже, я же совсем забыл. Ведь Флинч, наверное, выиграл тот маленький серебряный кубок? Где же он сейчас, Расс? – Я улыбнулся, показав разом все свои зубы. – Я хочу удостовериться, что он действительно получил кубок.

– О, он удалился отсюда сразу после того, как с тобой случилось несчастье. Он и вместе с ним эти четыре актрисы.

– Сколько с тех пор прошло? Я хочу сказать, сколько времени я был без сознания?

– Примерно с час. Они уехали минут сорок пять назад.

– Да-а. Думаю, они... – Меня кольнула неприятная мысль, но я прогнал ее прочь. – Полагаю, они не сказали, куда направляются?

Расс покачал головой.

– Нет, они просто забрались в свой большой автомобиль и поехали в направлении пустыни, как каждое утро. Вначале у них вроде произошел небольшой спор, но потом они все уехали.

– Ага. – Я осторожно встал, пробуя, сгибаются ли у меня руки и ноги. Ноги слегка дрожали, и голова, конечно, здорово болела, но в остальном все было не так уж плохо. Я снова сел на кровать. – Пожалуйста, принеси мне аспирину, – попросил я.

Потом я снова поднялся. Тщательно оделся, проверил оружие, налил себе виски и снова уселся на кровать. Мне теперь нравилось на ней сидеть.

– Ты куда-то собрался? – спросил меня Расс.

– Я как раз размышлял над этим, если, конечно, в голове у меня еще осталось, чем размышлять.

Я продолжал думать. Возможно, Флинч и его девушки отправились заканчивать съемку этой жутко важной заключительной сцены своего фильма. Бен-Гур встречает Клеопатру[4] в лагере нудистов. Потрясающее зрелище, в съемках участвуют десятки актеров. Мне было трудно сосредоточиться, но одно было ясно: Эд Флинч и девушки находились у озера почти час, и если что-то должно было с ними случиться, это уже случилось. Но я не собирался дать Флинчу сбежать оттуда, пока я не изуродую его, как Бог черепаху. И, если я хочу это сделать, мне, пожалуй, пора двигаться.

– Мне не звонили, Расс? Пока я исследовал царство теней?

– Нет. Тебе должны позвонить?

– Да. Из Лос-Анджелеса. Очень важный звонок. – Я посмотрел на часы. Было всего без четверти два. – Но не думаю, что позвонят раньше, чем через пару часов. Позвонить мне должен некий капитан Сэмсон...

– Капитан Сэмсон? Но он звонил, Шелл, но тебя не спрашивал.

– Не спрашивал? Но он просил мне что-нибудь передать?

– Нет, он просто хотел знать, как ты себя чувствуешь. Я сказал ему, что ты опять без сознания.

– А-а, отлично. Просто отлично.

– Естественно, он захотел поговорить с доктором Брауном.

– Великолепно. И тот, конечно, аттестовал меня как следует.

Я чуть не взмок от волнения. И тут Расс как-то неуверенно произнес:

– Шелл, все остальные гости, их почти сотня, они... уже отправились на соседнее ранчо. Мне вообще-то необходимо быть там к началу...

– Боже мой! Я совсем забыл об этом барбекю. Конечно же, езжай!

– Ас тобой будет все в порядке?

– Разумеется. Оставайся там столько, сколько необходимо.

– Ну, если ты считаешь, что с тобой все в порядке... – Он повернулся и направился к дверям, говоря: – Я сразу же забегу к тебе, как только вернусь.

– Хорошо. И спасибо тебе, Расс.

Он улыбнулся, обнажив свои кривые зубы, и вышел.

Я встал, немного размял мышцы, пошел в ванную, вымыл лицо и руки холодной водой, потом вернулся в гостиную. Наконец, я почти пришел в норму. До этого у меня все контактные проводки были разъединены, но сейчас они снова были на месте, и я был готов к действию. Несмотря на все свои шишки и синяки, я был в отличной форме, просто отличной. Единственно, что меня по-настоящему тревожило, так это боль в голове и заднице, да и кости здорово ныли. Но я вовсе не чувствовал никакой слабости. Напротив, я был полон сил, голова у меня была относительно ясная, и чувствовал я себя здорово сердитым, на что, как мне кажется, имел все основания. Постепенно я заводился все больше.

Наконец я почувствовал, что пора действовать, иначе будет слишком поздно.

Прежде всего необходимо было позвонить Сэмсону и узнать, как у него дела. Потом я собирался найти Эда Флинча, до того как он отсюда уедет. Именно это я и собрался сделать.

Но не сделал.

Я уже был у телефона, набирая номер, как вдруг позади себя услышал шорох. Я не запер входную дверь, и какой-то мужчина открыл ее и вошел. Я знал его. Знал я и как называется пистолет, который он держал в правой руке, довольно необычный пистолет. Это была беретта модели "Бригадир" калибра 9 мм.

"Бригадир" – автоматический девятизарядный пистолет. Однако, если как следует прицелиться, хватит и одной пули, а этот мужик целился как следует и куда нужно. Но еще больше, чем пистолет, меня поразил человек, который его держал.

– Значит, и ты тоже, да? – произнес я. – А вот тебя-то, гнида, я и не вычислил.

Глава 17

Человек, целившийся в меня из пистолета, был не кто иной, как высокий, худой, с грустным лицом бармен из салона. Помню, Пит назвал его Клайдом.

Да, это кое-что объясняло. Когда я в баре разговаривал с Эйприл, скорее именно то, что услышал Клайд, а не Пит, заставило гангстеров избрать ее своей мишенью.

– Значит, ты слышал, как Эйприл сказала мне, что она находилась в комнате в тот субботний вечер, когда кто-то позвал Джинни Блэр. И когда Эйприл внезапно вспомнила, что это был голос Хэла. Ведь в это время ты как раз вновь принес нам виски.

– Верно, Скотт, – весело ответил он, ведь теперь ему не было никакого резона скрывать это.

Действовал он профессионально. Он уже запер за собой дверь, не спуская с меня глаз, и теперь поставил меня лицом к стене, заставив поднять руки вверх и широко раздвинуть ноги, потом, обыскав, отобрал у меня пистолеты. Оба пистолета. За исключением этих нескольких секунд, он стоял в отдалении, вне пределов досягаемости.

– О'кей, ну, а теперь можешь расслабиться, Скотт, но только немного, совсем чуть-чуть.

– Так вот, значит, почему Эйприл должна была умереть? Потому что до того, как она сообщила об этом мне, она была единственным человеком, который знал, что Хэл Кэлвин был с Джинни в ту последнюю ночь?

Я не ожидал от него ответа. Но он ответил, и это встревожило меня. Но меня и без того многое тревожило. Так, я не мог понять, почему, войдя сюда, он сразу же не застрелил меня. Должна же на это быть какая-то причина.

– И опять ты попал в точку, – ответил мне он. – Хэл не знал, что, кроме Джинни, в комнате был кто-то еще. Он полагал, что Джинни там одна. Естественно, когда я передал слова этой цыпочки Эйприл, стало ясно, что ее придется убрать.

– Естественно. И передал ты это прямо Хэлу.

– Не Хэлу, а Жюлю.

У меня чуть колени не подогнулись.

– Жюлю? Ты признаешь, что он жив?

Клайд ухмыльнулся.

– А почему бы и нет? Ведь ты и сам знаешь это, разве нет?

И тут я начал понимать. Не все, конечно, но то, что я понял, здорово меня напугало. Я медленно произнес:

– Ты знаешь о моем звонке...

– Легавым? Сэмсону в Лос-Анджелес? Конечно.

– Где подслушивающее устройство? Здесь?

– Не будь наивным, Скотт. На главном коммутаторе прослушиваются все линии. Весь этот год Фармер проверяет записи всех телефонных разговоров здешних абонентов. Как иначе, ты думаешь, мы узнали о твоем приезде вчера? – Он снова ухмыльнулся. – Правда, сегодня разговоры прослушивал я, так как Фармер и другие ребята смотались. Но это уже детали. Когда я сообщил Жюлю о твоем звонке легавому, он решил сматываться отсюда без проволочек. – Он сделал небольшую паузу.

– Жюль сказал мне, что ты хитрее, чем кажешься.

– И что?

– Поэтому он полагает, что у тебя хватит ума не отказаться от сотрудничества. Полагаю, что если ты в самом деле такой смышленый, то понимаешь, к чему я веду.

Мне казалось, что я понимаю, да и любой идиот на моем месте понял бы.

– Лучше уж ты сам мне скажи.

– Позвони-ка еще разок в полицию, а? Скажи своему дружку Сэмсону, что ты даешь отбой. Что ты был пьян утром, когда говорил с ним по телефону, или что у тебя было временное помешательство, что хочешь скажи, только постарайся его убедить. Скажи ему, что только круглый идиот станет открывать могилу Жюля, если всем известно, что Жюль там.

– Угу. Значит, я должен убедить Сэма в том, что парень, которого я принял за Гарбена, при ближайшем рассмотрении оказался высокой и тощей девицей.

– Вроде того. Бумагу на разрешение вскрытия могилы он не получит, но он может сделать это и без разрешения. Поэтому ты должен остановить его.

Я медленно усмехнулся, почувствовав себя гораздо лучше.

– Что это ты ухмыляешься? – спросил он. – Что ты нашел в этом такого смешного?

– А ведь это, оказывается, я держу вас на крючке, вас и Жюля.

Он заморгал.

– Чего?

– Кроме вас, бандитов, я единственный человек, которому известно, что Жюль жив, верно?

Он не ответил. Я продолжал:

– Следовательно, меня нужно убить. Но я сообщил об этом полиции, капитану Сэмсону, и через несколько часов он может заглянуть в гроб Жюля, где тем и не пахнет. Кстати, а кто там лежит?

– Не твое дело. Давай дальше.

– О'кей. Значит, меня нужно убрать, но если Сэм откроет гроб и несколько миллионов человек узнают, что Гарбен жив, Жюль не сможет расправиться с ними со всеми. И меня он тоже не может убрать, по крайней мере, до тех пор, пока я не дам отбой полиции. – Я усмехнулся. – Ну, что ж, давай, Клайд, действуй. Стреляй.

Он усмехнулся в ответ, и усмешка эта мне не понравилась.

– Мы еще посмотрим, кто у кого на крючке, Скотт, – заявил он. – Жюль сказал мне, что голова у тебя работает неплохо. Но Жюль тоже мужик башковитый, не забывай, ведь как-никак до сих пор ему удалось всех провести, верно? Включая лос-анджелесскую полицию и тебя самого, так?

На этот раз я промолчал.

– Жюль предупредил, что ты мне скажешь что-нибудь в этом роде. Он знает, что если у него не будет способа как-то прижать тебя, разговаривать с тобой бесполезно. Но он полагает, что такой способ у него есть. Он знает, как ты относишься к этим четырем крошкам. Если все раскроется, если будет обнаружено, что он жив, ничто не помешает ему отправить этих девушек на тот свет, ведь его все равно ждет газовая камера. Но дело в том, что ему очень не хочется отправляться в эту камеру, и чтобы избежать этого путешествия, он готов отпустить на свободу не только девушек, но и тебя. Если, разумеется, ты сделаешь то, о чем тебя просят.