Глава 6

Я остановился на подъездной дорожке у входа в «Хижину Бродяги» и уступил место за рулем дежурному парню, который отвел мой «кадиллак» на автостоянку. Я не раз уже бывал здесь, ибо «Хижина» — одно из самых приятных мест на всем побережье. Расположена она на Сиклифф-Драйв в четверти мили от города со стороны океана. Небольшой отель повернут фасадом на море. Из большинства индивидуальных бунгало тоже открывается вид на океан, и цена за удовольствие двадцать долларов в день. Картину дополняют теннисный корт, открытый бассейн, ресторан и бар «У Бродяги». Я вошел в бар.

Облаченный в смокинг официант приветствовал меня легким наклоном головы.

— Добрый вечер, — поздоровался я. — Хотелось бы повидать мистера Норриса.

— Будьте любезны, ваше имя?

— Шелл Скотт.

Этого парня не было тут во время моего последнего посещения «Хижины», и он вряд ли видел меня раньше. И все же вполне вероятно, что кто-то мог упомянуть мое имя. Он машинально нагнулся, чтобы записать его в книгу регистрации, но вдруг голова его дернулась вверх, и он более внимательно посмотрел на меня, спохватился, торопливо нацарапал что-то и сказал:

— Я посмотрю, на месте ли мистер Норрис.

Через пару минут он вернулся с сообщением:

— Извините, сэр, но мистера Норриса пока нет.

— Когда он будет?

— Не могу сказать.

— Ну что ж, я подожду в баре.

Он слегка нахмурился:

— Вы зарезервировали столик, мистер Скотт?

— С каких это пор нужно заказывать табурет у стойки?

— У нас произошли некоторые изменения, сэр.

Я молча прошел мимо него, и он меня не остановил. Справа от меня находился ресторанный зал, арка слева вела в тускло освещенный бар. Я повернул налево и занял табурет в конце дугообразной стойки. Мягкая музыка лилась из скрытых динамиков, слышались приглушенные голоса. Человек двадцать — тридцать сидели за стойкой и столиками, большинство у окон, выходящих на океан, наблюдало, как красный шар заходящего солнца опускался за горизонт. Я увидел Уэса — бармена, не раз наливавшего мне в прошлом бурбон. Когда я сделал заказ, он узнал меня и ухмыльнулся:

— Хо, Скотт, старый бродяга, где ты пропадал?

— В Лос-Анджелесе, как всегда.

— Приехал отдохнуть?

— Не-а, по делу. Принюхиваюсь, как обычно. Я слышал, Сиклифф пошел к чертям, и решил заняться чертями.

Поблизости никто не обращал на меня внимания. Однако прямо напротив, у другого конца стойки-подковы, какой-то парень поднес к губам кружку с пивом, замер было на полпути, потом сделал глоток и поставил кружку на стойку.

— Город изменился, а? — продолжал я разговор с Уэлсом. — Что тут происходит?

Он бросил беглый взгляд на любителя пива и снова посмотрел на меня, явно нервничая, но все же ответил:

— Да ничего. Все, как прежде.

— Ну-ну, Уэс! Я не был здесь шесть месяцев, и за это время тут появилось много отвратных рож. Можно подумать, что банда Аль Капоне нагрянула сюда позагорать.

Он как-то неохотно усмехнулся и прошел в дальний конец бара. Парень напротив соскользнул с табурета, возник возле меня и присел слева.

— Тебя зовут Скотт? — спросил он.

— Угу. А тебя?

— Что ты тут делаешь?

— Да вот жажда обуяла.

— Не хами. Я же тебя вежливо спросил. Это ты продырявил Реннера?

— Надо же, как быстро распространяются новости!

— Только плохие новости, мистер.

— А чего же в них плохого?

— Ты плохой, мистер. Так что ты тут делаешь?

Я повернулся и поманил пальцем Уэса:

— Нельзя ли повторить?

Он подошел и вопросительно посмотрел на меня и моего соседа:

— Конечно. Бурбон с водой и пиво?

— Только бурбон, Уэс.

Парень сполз с табурета и удалился, а я спросил Уэса:

— Что за любопытствующий тип?

— Джо Фрай.

— Работает у вас?

— Не-а. Живет здесь. Постоянно ошивается в баре.

— Дружок Норриса?

— Похоже. Часто вижу их вместе.

Я едва успел сделать глоток бурбона, когда Фрай вернулся и похлопал меня по руке:

— Пошли.

— Куда?

— Ты же хотел повидать Норриса, нет?

Я последовал за ним в ресторанный зал. В этот ранний час только несколько столиков было занято. Заполнится он часа через три. За столиком у двери двое мужчин ковырялись с омаром.

Один — худой, с плешью на макушке, да и второй знакомый — оба побывали на веранде Дэйна. Здесь были все, кроме Реннера.

Фрай прошел мимо них и направился к столику у стены. За ним устроились трое. Парень, сидевший спиной к стене, вытаращился на меня. Ближний ко мне стул был свободен. Костлявый и его дружок взглянули на меня и радостно заухмылялись. Я прошел мимо, не остановившись и не оскалившись радостно в ответ.

Когда я подошел к столику, сидевший за ним мужчина спросил:

— Вы меня искали?

— Если вы Джим Норрис.

— Это я. Садитесь.

Я отодвинул стул и сел. Встречаться с человеком на его собственной территории — все равно что играть его краплеными картами. Норрис сидел спиной к стене, а я — к костлявому и его дружку. Слева и справа от меня расположились еще два подручных Норриса.

Когда сидел, Норрис не казался высоким, только коренастым. Прекрасно сшитый синий габардиновый пиджак плотно обтягивал его широкие плечи, между лацканами торчал большой узел розового галстука. Шишковатые скулы, острый тонкий нос и заостренный подбородок придавали резкость и угловатость его лицу. Голубые глаза, розоватые воспаленные веки с сыпью мелких, похожих на перхоть зернышек. Словно он перенапрягал зрение, но отнюдь не чтением. Я строил догадки, и первое мое впечатление подсказывало, что чтение Норриса ограничивалось бюллетенем скачек.

— О'кей, о'кей, — произнес он. — Вы меня нашли, так говорите.

— Вы чертовски торопитесь для человека, которого как бы даже и нет здесь.

— Я здесь, но это не значит, что я обязан принимать каждого проходимца, желающего видеть меня. Не люблю, когда мне мешают спокойно перекусить.

— Как я понимаю, вы и есть «Сиклиффская компания развития»?

— Я? Черт, отнюдь! Просто у меня есть в ней доля, как и у этих джентльменов. — Он показал на сидевших рядом мужчин.

Парень слева походил на лошадь, захудалую, оголодавшую лошадь с луковицеобразным носом, толстыми выпяченными губами и косматыми черными, похожими на гриву волосами на шее. Справа сидел крупный, темноволосый, усмехающийся парень, зверская физиономия которого наводила на мысль, что, убивая очередную жертву, он делал еще одну зарубку на своих зубах. Оба мордоворота пялились на меня.

Норрис продолжал:

— О'кей. Так что?

— А то, что многим людям не нравятся ваши методы.

— Неприятно. Однако ничего противозаконного. Люди хотят продать свою собственность, мы рады купить ее. Все законно. Обычное дело.

— Ага. — Оглядев зал, я снова посмотрел на Норриса. — Предположим, я прихожу сюда, приношу сто штук, выкладываю их перед вами, прошу вас подписать кое-какие бумаги и покупаю бар и ресторан. Все законно и замечательно?

— Так оно и есть.

— Я еще не кончил. Предположим дальше, вам не хочется продавать, и я ломаю вам руку, нокаутирую вас, вбиваю вам зубы в глотку. И долго забавляюсь побоями, пока вы не догадываетесь наконец, что желаете продать бар и ресторан. Вы и это назовете законным?

Его лицо покраснело, и он медленно проговорил:

— Послушайте, Скотт. Пора прояснить вам кое-что. Ваше присутствие здесь... — он долго искал в обширной пустоте своего черепа подходящее слово, наконец нашел его и улыбнулся, — несносно. Если у вас есть хоть чуть-чуть мозгов, вы выйдете в эту дверь и уберетесь из Сиклиффа. Если нет, всякое может приключиться с вами.

— Вроде того, что приключилось с Уистом?

Стиснув зубы, он свирепо пялился на меня несколько секунд. Потом произнес:

— Вовсе нет. Уист погиб в результате несчастного случая. Если вы вдруг умрете, а у меня такое предчувствие, — не будет случайности. Ну, вы все сказали, что хотели?

— Не совсем. Я приехал сюда предупредить вас, что ничего не выйдет. Мне наплевать, скупаете ли вы побережье для коммерциализации или для строительства замков на песке. — Когда я произнес «коммерциализация», его глаза сначала расширились, затем сузились. — Вы могли взять за горло трех-четырех человек, но не весь город. Даже если кое-что здесь, у вас в кармане. Даже если вы купили копов.

— Никаких копов, — ровно проговорил он. — Но у меня есть... друзья. — Он многозначительно посмотрел на лыбящуюся лошадиную морду, а потом бросил взгляд через мое плечо на типов, пожирающих омара.

Однако я еще не успокоился:

— Пока никто не врубился в вашу задумку, вы кое-чего добились. Но теперь уже слишком много людей в курсе, и скоро еще больше узнает. Так что подумайте. И последнее: в дом Дэйна и вам, и всем вашим подручным вход воспрещен.

— Разумеется. Вы подстрелите их всех, как Реннера. Даже в ушах у вас пулеметы. Раз уж зашел откровенный разговор, Скотт, я тоже буду откровенен. Ты, должно быть, тупее, чем кажешься. Сколько у тебя людей? Армия? А у меня? Оглянись!

Я оглядел ресторанный зал. Заняты были все те же столики. Костлявый с дружком за одним, двое мужчин за другим, четверо разодетых парней за третьим, и все, не считая нашего стола. И только одни мужчины.

— Ага, — подтвердил Норрис, — ни одного клиента в баре. Только... э... друзья.

— Это лишь доказывает, что у тебя масса отвратительных дружков. Но не можешь же ты надеяться, что и дальше будешь держать людей за горло. Только не теперь, когда новость становится общим достоянием. Ну разве что ты совсем спятил.

— Проводите его, парни.

— Ага, босс, — откликнулись два мордоворота в унисон и встали, а Норрис спросил:

— Или ты уйдешь мирно?

— Я уйду мирно.

Он рассмеялся. Явно наслаждался, полагая, что прижал меня к стенке. На самом деле мне просто не было смысла оставаться здесь: чего бы я добился, если бы мне проломили череп? Только того, что мне проломили бы череп. Я поднялся.

Норрис остановил меня:

— Еще одно, Скотт. Я имел в виду то, что сказал, ты должен уехать. Уедешь этой ночью, и с тобой все будет о'кей. Продолжай везде совать свой нос, и ты получишь свое, мало не покажется. Понял? — Он встал, обошел вокруг столика и остановился рядом со мной. Меня удивило, какой он маленький. Он и за столиком не казался высоким, но сейчас я увидел, что в нем не более пяти футов и трех-четырех дюймов. Положив свою руку на мое предплечье, он вежливо добавил: — Я неплохо отношусь к тебе, Скотт. Честно. Живи и давай жить другим — вот мой девиз. Ты больше не будешь доставлять мне неприятности, и мы отлично поладим.

Мне бы держать язык за зубами, а я, удостоверившись, что Норрис послал Реннера раскроить череп Дэйну, уже не мог сдержаться — мой рот открылся словно сам по себе:

— Чепуха! Ты знаешь, что нам не поладить, Норрис. Мне не нравятся типы, избивающие пожилых мужчин и берущие за горло пожилых леди. Так что убери свою лапу. — Я огляделся. — И держи в узде своих горилл.

Норрис прореагировал с удивительной сдержанностью — отступил на шаг и тихо произнес:

— О'кей, Скотт, пусть будет так.

Я повернулся, и два амбала пошагали вместе со мной, но Норрис прорычал:

— Оставьте его в покое, олухи!

Я вышел из ресторанного зала и остановился рядом со щеголем в смокинге. Он спросил:

— "Кадиллак"?

— Ага, черный кабриолет.

Пока он брал трубку настенного телефона и говорил по нему, я заглянул в ресторан — все мужчины оставались за своими столиками. Да я и не думал, что они последуют за мной.

Официант дотронулся до моего плеча и смущенно сказал:

— Извините. Телефон на автостоянке не в порядке.

Боюсь, вам придется пройти самому за машиной.

— О'кей. Спасибо.

Я двинулся наружу и направился по подъездной дорожке к автостоянке, расположенной в сотне футов с другой стороны от ярко освещенного теннисного корта, на котором какая-то пара перекидывалась мячом с сумасшедшей энергией.

Автостоянка была освещена, как футбольное поле, и я без труда отыскал свой «кадиллак» среди дюжины запаркованных машин. Я оглянулся через плечо, но никого поблизости не заметил, если не считать машины, перегоняемой от бара к автостоянке.

Охранник в униформе, стоявший, облокотившись о стойку, посочувствовал:

— Извините насчет телефона, сэр. Через полчаса его уже починят.

— Ничего страшного. Вам бы завести сигнализацию флажками.

Неожиданная мысль поразила меня: как странно, что в таком шикарном клубе не оказалось посыльных, чтобы подгонять машины. Ощущение тревоги пронзило меня, нервы были на пределе, и все же я не врубился до конца, просто осознал некую странность ситуации. Я снова бросил взгляд через плечо. Та машина как раз поворачивала на полосу, по которой я шел, ее фары были потушены.

Пока я соображал, что к чему, повсюду погас свет. Все лампы сразу. Везде: в отеле, в баре, над теннисным кортом и здесь, на автостоянке.

Я услышал, как взревел двигатель машины, когда ее водитель газанул с явным намерением сбить меня. Во внезапно наступившей темноте не было видно ни зги, но, услышав приближение машины, я отпрыгнул в сторону в отчаянной попытке убраться с ее дороги. Крыло задело мою ногу, развернуло меня в воздухе, и я растянулся во всю длину на асфальте под пронзительный визг тормозов остановившейся машины.

Боль обожгла мою ногу и левое плечо, когда я грохнулся и покатился. По асфальту зашлепали шаги, пока я пытался подтянуть под себя ноги и преодолеть головокружение. Я был распростерт лицом вниз, и, когда я попытался приподняться, моя левая рука подломилась. Рядом послышался шорох, на миг вспыхнул свет, и что-то врезалось в мою голову. Мой череп будто взорвался болью, однако сознание я не потерял и слышал, как ко мне подбегали другие. Чья-то рука схватила меня за пиджак и рывком перевернула. При бледном свете луны и звезд я разглядел амбала, сидевшего с Норрисом, и сделал движение к нему, пытаясь заехать ему в пасть правым кулаком, но прозевал взмах его руки в кромешной темноте и сразу провалился в глубокую густую черноту, за которой наступило ничто, забвение...

Глава 7

Стоя на верхней ступеньке входа в больницу «Мэннинг-мемориал», я докурил сигарету и отшвырнул окурок. Синий «крайслер» все еще торчал у обочины, а тот парень, которого я сразу приметил, продолжал подпирать фонарный столб. Я вытянул кольт из кобуры и сунул в карман пиджака, сжимая его в кулаке, пока спускался по ступенькам. Не успел я сойти на тротуар, как распахнулась дверца «крайслера» с моей стороны и из него выбрался мужчина.

— Скотт, — позвал он, — погодите минутку.

Примерно моего возраста и телосложения, разве что чуть стройнее и гораздо смазливее меня. Дьявольски красивый парень, вовсе не похожий на встреченных мной до сих пор подонков. Верно, многие подонки не выглядят таковыми. Я остановился и проронил:

— Мне разговоры ни к чему, мистер.

— Это не займет много времени. К тому же в ваших интересах...

«Что-то всех чертовски интересует мое благополучие», — подумал я и заглянул в машину за его спиной: она была пуста.

Он прислонился к закрытой двери.

— О'кей, давайте, что там у вас, но не подходите ко мне близко, — велел я.

Оглядев меня, он бросил:

— Да выньте вы, ради Бога, руку из кармана и перестаньте изображать из себя героя вестерна. — Расплывшись в улыбке, он развел в стороны руки и повернулся кругом — на нем была рубашка с короткими рукавами и брюки. — Никакого оружия. Никогда им не пользовался.

— Как вы узнали, что я выйду? Не собирались же вы ждать здесь всю ночь?

— Норрис волновался за вас, Скотт. Хотел знать, все ли у вас в порядке? Попросил доктора Грили известить его, когда вы поправитесь и выпишитесь. Грили, естественно, с радостью известил вашего лучшего друга.

— Естественно. О'кей, говорите. Да кто вы, черт возьми?

— Меня зовут Циммерман. Я работаю у Норриса.

Циммерман. Я вспомнил, что рассказывал мне Дэйн о вкрадчивом и обаятельном сукином сыне, который умел быть убедительным и легко уговаривал старожилов продавать свои земли.

— Норрис попросил меня объяснить вам некоторые вещи, Скотт. Так же легко, как вас отделали, могли и убить. Вы живы лишь потому, что ваша смерть дурно пахла бы здесь. Не только для местных копов, но и для лос-анджелесских. — Он сделал паузу. — Я сам из Лос-Анджелеса и знаю, что вы дружны с тамошними копами. Поэтому могли бы возникнуть проблемы. Их не должны перевесить неприятности, которые вы попытаетесь доставить нам. Не делайте этого. И все! Видите, как просто?

— Еще бы. Всего-то и нужно лишь согласиться с диктатом мафии, и все будет отлично. Для вас. Норрис должен понять, что не сможет продолжать в том же духе, как и раньше. Я пытался втолковать ему это.

— И чего добились? — Он усмехнулся. — Знаю, что вы ему сказали, и тут вы ошибаетесь. Даже один из тысячи жителей этого города не имеет ни малейшего представления о происходящем. Разумеется, здесь проводится небольшая операция. Может, вы слышали о ней, может, и нет, но сделать-то вы ничего не сможете. После случившегося должно же вам достать благоразумия, чтобы уехать. Не настолько же вы глупы...

Я и не подозревал, что так сильно сжимаю зубы, пока не почувствовал, как дрожат лицевые мускулы. Я протянул левую руку, взял Циммермана за рубашку, прихватив даже его кожу, и рывком притянул к себе. Он откинул голову назад, но даже не шевельнул руками, когда я прорычал:

— Вот что я тебе скажу, дружок. Иногда я не очень сообразителен. В некоторых случаях я просто туп. Норрис прибег к совершенно негодному способу заставить меня слинять из города и при этом выбил последние остатки здравого смысла из моей черепушки. Возможно, по-иному он и сумел бы убедить меня, только не мордобоем. Это не доставило мне удовольствия. — Я оттолкнул его к машине и отпустил. — Возвращайся к своему боссу и передай ему — пусть поостережется!

Пару секунд я ожидал, что Циммерман бросится на меня. Лицо его изменилось не очень, только губы истончились, а зрачки глаз расширились и вперились в мое лицо. Но даже такая незначительная перемена выражения сделала его совсем другим человеком.

Однако сильнейшее впечатление на меня произвело то, что вытворяла его правая рука: она поднялась от бедра, зависла в дюйме от живота, со слегка оттопыренным и касающимся рубашки большим пальцем и четырьмя пальцами, свободно опущенными вниз. Странный жест для человека, никогда в жизни не пользовавшегося оружием. И хоть я не отрывал глаз от его лица, успел заметить, как кисть медленно сложилась в кулак, потом упала к бедру и разжалась.

Судорожно вздохнув, он усилием воли заставил себя успокоиться и ровным голосом проговорил:

— Скотт, незачем напрашиваться. Будьте же умницей. Вообразите, что я приехал сюда не разговаривать. Представьте, я приехал пришить вас. — Он ухмыльнулся, нацелил в меня указательный палец, дернул большим «бах-бах!». — И я уезжаю. А вы, Скотт, никогда прежде даже не видели меня.

Я промолчал, а он продолжал:

— Я — продавец из обувного магазина. Да-да, парень, с которым вы встретитесь в следующий раз, точно будет продавцом из обувного магазина. Или нет? Как его вам узнать? Зато мы все вас знаем в лицо. Нас может быть полдюжины или полсотни. И как вы узнаете нас?

— Может, и не узнаю. Однако с этого момента я буду настороже, буду внимательно приглядываться к каждому. Не волнуйтесь, я не забуду вашего лица, дружок! И я запомнил, как выглядит Норрис.

— О да, естественно! И вы будете держаться подальше от него. Вам уже никогда не удастся подойти к «Хижине» ближе, чем на сто ярдов.

Кто-то приближался к нам по тротуару. Я бросил беглый взгляд направо, увидел парня в нескольких футах от нас, шагнул к багажнику машины, чтобы видеть одновременно обоих. Никто уже не подпирал фонарный столб. Парень кивнул, и Циммерман бросил:

— Привет, Слим. Что нового?

Тот остановился, поболтал с минуту о погоде и пошел дальше.

Циммерман открыл дверцу и сказал:

— Его, Скотт, вы тоже не видели никогда прежде? — Он сел в машину и продолжал: — Так что линяйте. Сейчас. Сегодня же ночью. У вас нет ни малейшего шанса.