– Здесь тоже пьянствуют? – послюнявив большой палец, Моркоу торопливо залистал свою книжечку.
      – Очень на это надеюсь, – Шноббс кивнул троллю, работающему в «Барабане» в качестве отшибалы . – Привет, Детрит. Вот, показываю новенькому наши места.
      Тролль что-то глухо пробурчал и махнул каменистой дланью.
      В наше время «Залатанный Барабан» пользуется заслуженной славой самой разнузданной таверны Плоского мира. Весьма характерен тот факт, что после недавнего, вызванного необходимостью ремонта новый хозяин таверны провел не один день за восстановлением оригинальной патины, грязи, копоти и прочих, менее поддающихся идентификации, веществ, что покрывали местные стены. Также он купил у заморских торговцев не меньше тонны предварительно сгноенного камыша, которым и устелил пол. Завсегдатаи «Барабана» представляли собой типичное сборище героев, головорезов, наемников, сорвиголов и негодяев, и лишь очень, очень внимательный наблюдатель смог бы определить, кто здесь к какой категории относится. Толстые кольца дыма плавали в воздухе – видимо, очень не хотели прислоняться к стенам. При появлении стражников разговоры несколько поутихли, но затем вернулись к прежнему уровню громкости. Два закадычных приятеля призывно замахали Шноббсу.
      Тут Шноббс заметил, что Моркоу чем-то занят.
      – Что это ты там затеваешь? – раздраженно осведомился он. – Никаких разговоров о матерях, ясно?
      – Я делаю заметки, – строго ответил Моркоу. – Купил себе записную книжку.
      – Держи билет, – Шноббс протянул ему клочок картона. – Тебе здесь понравится. Я сюда каждый вечер заглядываю, чтобы перекусить.
      – А как пишется слово «противозаконный»? – спросил Моркоу, переворачивая страницу.
      – Таких слов я даже и не слышал никогда, – отозвался Шноббс, прокладывая себе путь сквозь толпу. Редкий случай, словно что-то толкнуло его, и на Шноббса вдруг накатил прилив щедрости. – Что будешь пить?
      – По-моему, это не слишком уместно, – поднял брови Моркоу. – И потом, Крепкие Напитки Превращают Человека В Посмешище.
      Вдруг Моркоу ощутил на своей шее чей-то пронизывающий взгляд. Он оглянулся – и уставился в большое, ласковое и мягкое лицо орангутана.
      Тот сидел за стойкой, перед ним стояли пинтовая кружка и миска с арахисом. Дружелюбно подняв кружку, он поприветствовал Моркоу, а затем сделал глубокий и шумный глоток – нижняя губа его свернулась в нечто вроде обхватывающей воронки и произвела звук, какой бывает при осушении канала.
      Моркоу пихнул Шноббса локтем.
      – Это же обезь… – начал было он.
      – Заткнись! – рявкнул Шноббс. – Забудь это слово! Это же библиотекарь. Работает в Университете. Всегда заходит сюда перед сном, чтобы опрокинуть кружку-другую.
      – И посетители не возражают?
      – С какой стати? – удивился Шноббс. – Он ничем не хуже остальных, сидит, выпивает, сам в драку не лезет, но если что, спуску не дает.
      Моркоу вновь принялся рассматривать человекообразное. Масса вопросов настойчиво требовали ответа, как-то: где эта зверюга держит деньги? Библиотекарь поймал этот взгляд, но истолковал его неверно и мягко подтолкнул в направлении юноши тарелку с арахисом.
      Выпрямившись во весь свой внушительный рост, Моркоу сверился с записной книжкой. Всю вторую половину сегодняшнего дня он посвятил чтению «Законов и Пастановлений». Время было потрачено не зря.
      – Кто собственник, обладатель, арендатор или хозяин этого помещения? – осведомился он у Шноббса.
      – Чего? – переспросил коротышка. – Хозяин? Я так думаю, сегодня тут за главного Чарли. А что?
      Он указал на крупного, грузного мужчину с лицом, покрытом сетью морщин. Обладатель лица прервал свое увлекательное занятие, заключавшееся в более равномерном распределении грязи по бокалам с помощью мокрой тряпки, и заговорщицки подмигнул Моркоу.
      – Чарли, это Моркоу, – представил Шноббс. – Обитает у Лады.
      – Ты и вправду там поселился? – удивленно поднял брови Чарли.
      Моркоу прокашлялся.
      – Если ты здесь главный, – громко и выразительно произнес он, – то я обязан проинформировать тебя, что ты задержан.
      – Задер… что, дружок? – спокойно переспросил Чарли, не прекращая полировать бокалы.
      – Задержан, – продолжал Моркоу, – по подозрению в следующих обвинениях: 1) 18 грюня или около того в месте под названием «Залатанный Барабан», расположенном на Филигранной Улице, ты а) подавал или б) приказывал подавать крепкие спиртные напитки после 12 (двенадцати) часов ночи вопреки правилам работы Общественных Пивных Заведений, содержащимся в Актеот 1678 года; 2) 18 грюня или около того в месте под названием «Залатанный Барабан», расположенном на Филигранной улице, ты подавал или приказывал подавать крепкие спиртные напитки в емкостях, отличных от указанных вышеупомянутым Актом; 3) 18 грюня или около того в месте под названием «Залатанный Барабан», расположенном на Филигранной улице, ты допускал внос посетителями незарегистрированного холодного оружия с длиной лезвия, превышающей 7 (семь) дюймов, что противоречит Разделу Три вышеупомянутого Акта; и 4) 18 грюня или около того в месте под названием «Залатанный Барабан», расположенном на Филигранной улице, ты подавал крепкие спиртные напитки в помещении, очевидно не могущем быть лицензированным как приспособленное для продажи и/или потребления вышеупомянутых напитков, что также противоречит Разделу Три вышеупомянутого Акта.
      Воцарилась мертвая тишина, во время которой Моркоу перелистнул страницу и продолжил:
      – Также я обязан поставить тебя в известность, что намерен представить Суду Присяжных соответствующие улики, с тем чтобы они рассматривались с точки зрения предъявления обвинения по нарушению Акта об Общественных Собраниях (раздел об Азартных Играх) от 1567 года, а также Актов о Лицензированных Помещениях (Ги-Гиене) от 1433, 1456, 1463, 1465 годов, э-э, и с 1470 по 1690 год, а также… – Он глянул вбок, на библиотекаря, который мгновенно учуял опасность и, давясь, торопливо осушил кружку, – Акта о Домашних и Одомашненных Животных (об Уходе и Защите Оных) от 1673 года. И да здравствует Справедливость!
      Последовавшая за этой тирадой пауза так и звенела от ожидания – собравшиеся затаив дыхание гадали, что произойдет дальше.
      Чарли бережно поставил на стойку бокал, пятна на котором были размазаны до зеркального блеска, и посмотрел на Шноббса.
      Шноббс пыжился изобразить, что пришел сюда совершенно один и абсолютно никаким образом не связан с личностью, стоящей рядом и по чистой случайности одетой в точно такой же мундир.
      – Какой такой Суд Пристяжных? – воззрился он на Шноббса. – И вообще, разве суды еще существуют?
      Шноббс испуганно поежился.
      – Новенький, что ли? – нахмурился Чарли.
      – Сопротивление только усугубит твою вину, – предупредил Моркоу.
      – Пойми, против тебя я ничего не имею, – объяснил Чарли Шноббсу. – К нам сюда недавно один волшебник заглядывал… И рассказал нам кое о чем. О такой гнутой штуковине, которая отлично мозги вставляет. Ну, как ее… – Лицо Чарли приняло глубокомысленное выражение, словно он что-то вспоминал. – А, вот, вспомнил. Кривая усвояемости. Так вроде. Детрит, ну-ка тащи сюда свою каменную задницу.
      Каждую ночь примерно в это самое время в «Залатанном Барабане» о чью-нибудь голову разбивается бутылка. И нынешняя ночь не стала исключением из правил.
 
      Капитан Ваймс сломя голову несся по Короткой улице . Следом за капитаном, слабо протестуя, ковылял сержант Колон.
      Шноббс, прыгая с ноги на ногу, поджидал их возле «Барабана». Капрал Шноббс обладал уникальной способностью – в минуту опасности он мгновенно переносился из одного места в другое без видимого пересечения разделяющего пространства. Даже телепортация не умела работать так быстро.
      – Он там дерется! – заикаясь сообщил Шноббс, хватая капитана за рукав.
      – Что, один? – не понял капитан.
      – Нет, со всеми сразу! – прокричал Шноббс, продолжая скакать с ноги на ногу.
      – О!
      Совесть подсказывает: «Вас трое. Он носит тот же мундир, что и ты. Он один из ТВОИХлюдей. Вспомни беднягу Гаскина».
      Но другая часть мозга, ненавидимая часть, презренная, но именно благодаря ей он прослужил в Городской Страже целых десять лет и был по-прежнему жив, – так вот, эта часть мозга тут же возразила: «Не стоит вмешиваться. Это невежливо. Подождем, пока он закончит, и затем поинтересуемся, не нужна ли ему помощь. Кроме того, политика Городской Стражи не одобряет вмешательство в драки. Гораздо проще появиться в самом конце и арестовать всех валяющихся на полу».
      Раздался звон – из ближайшего окна, окруженный блестящими осколками, вылетел оглушенный боец и приземлился на противоположной стороне улицы.
      – Думаю, – осторожно заметил капитан, – пора предпринять срочные действия.
      – Это точно, – подтвердил Колон. – Стоя здесь, можно серьезно пострадать.
      Двигаясь как можно тише, стражники переместились подальше от таверны. В глаза друг другу они старались не смотреть. Звуки расщепляемой древесины и разбиваемого стекла стали менее оглушительными. Периодически из таверны доносился чей-то вопль, а время от времени – загадочный тягучий звон, как будто там лупили коленом по гонгу.
      Стражники стояли, погруженные в небольшой водоем неловкого молчания.
      – Сержант, ты в этом году отпуск брал? – выдавил наконец капитан Ваймс, раскачиваясь на каблуках.
      – Так точно. В прошлом месяце возил жену в Щеботан, повидать тетушку.
      – Я слышал, там очень хорошо в это время года.
      – Так точно.
      – Герании цветут небось…
      Из верхнего окна вывалилась фигура и с глухим стуком рухнула на булыжники мостовой.
      – У них ведь даже есть особые цветочные часы? – с отчаянием в голосе проговорил капитан.
      – Так точно. Замечательная штука. Все сделано из маленьких таких цветочков.
      Раздался грохот – такой бывает, когда что-то стучит по чему-то чем-то тяжелым и деревянным. Ваймса передернуло.
      – Вряд ли служба в страже принесет ему СЧАСТЬЕ,сэр, – в тоне сержанта прозвучали нотки сочувствия.
      Во время дежурных драк дверь «Залатанного Барабана» срывали с петель так часто, что недавно были установлены петли из специальным образом закаленного металла, и тот факт, что следующий сокрушительный удар вырвал дверь вместе с косяком, наглядно свидетельствовал: только что в трубу вылетели изрядные деньги. Фигура, копошащаяся в груде обломков, попыталась приподняться на локтях, застонала и рухнула обратно.
      – Н-да, похоже, это все, – покачал головой капитан.
      – Вот проклятье, да это же тролль! – изумился Шноббс.
      – Кто? – не понял Ваймс.
      – Тролль! Детрит! Ну, который при входе сидит!
      Соблюдая все возможные предосторожности, они приблизились к валяющейся на мостовой фигуре.
      В самом деле, перед ними лежал отшибала Детрит собственной персоной.
      Чрезвычайно трудно нанести вред существу, тело которого во всем смахивает на способную к самостоятельному передвижению скалу. Тем не менее кому-то это удалось. Полузасыпанная щепками фигура издавала стоны, напоминающие скрежет трущихся друг о друга кирпичей.
      – Об этой драке напишут в книгах, – туманно произнес сержант.
      Все трое разом подняли глаза и уставились на пустой четырехугольник, залитый ярким светом, – вот и все, что осталось от двери.
      – А вам не кажется, – высказал общую догадку сержант, – что он ПОБЕЖДАЕТ?
      Капитан решительно выставил челюсть.
      – Мы обязаны это выяснить, – заявил он. – Ради нашего коллеги и сослуживца.
      Сзади раздалось приглушенное хныканье. Повернувшись, они увидели Шноббса, тот высоко прыгал на одной ноге, схватившись обеими руками за носок другой.
      – Что с тобой, приятель? – осведомился Ваймс.
      Шноббс продолжал мучительно стонать.
      В голове сержанта Колона смутно забрезжила догадка. Хотя Городская Стража всегда проповедовала осторожное подобострастие, тем не менее среди стражников не было ни одного человека, который бы не испытал на себе крепость кулаков Детрита. И Шноббс, следуя лучшим традициям полицейских всего мира, только что попытался насладиться долгожданным реваншем – но, видимо, слегка не рассчитал.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.