К примеру, одно из правил гласило, что посторонние страдать не должны — за такое могли лишить оплаты, не говоря уж о прочих неприятных последствиях. Исходя из этого, ни о каких ловушках в его кабинете не могло быть и речи — слишком много людей бывало там за день. Но все равно следовало проявлять осторожность. Ваймс умел наживать богатых врагов, которые могли позволить себе нанять убийцу. Убийцам удача должна была улыбнуться всего один раз, тогда как Ваймсу она должна была улыбаться постоянно. Он проскользнул в комнату и выглянул из окна. Ваймс любил работать с открытым окном, даже в холодную погоду, — ему нравилось слушать звуки города. Но любой, кто попробует залезть снизу или спуститься к окну с крыши, будет вынужден преодолеть все те шаткие плитки, выпадающие скобы и незакрепленные водосточные трубы, которые Ваймс хитроумно подготовил. А еще под окном был установлен декоративный заборчик, приятный глазу и очень острый, если на него вдруг упасть.

Пока что Ваймс выигрывал.

В дверь осторожно постучали.

Это стучал гном, пришедший по поводу работы. Ваймс впустил его в кабинет, закрыл дверь и уселся за стол.

— Итак, — сказал он, — ты алхимик. Шрамы от всяческих кислот на руках и полное отсутствие бровей.

— Все верно, сэр.

— Не часто встретишь гнома-алхимика. По-моему, ваш народец, как правило, вкалывает в плавильнях своих дядюшек или еще каких-то родственников.

— Честно сказать, с металлами у меня не ладится, — пробормотал гном.

— Гном, не ладящий с железом? Это что-то новенькое.

— Да, такое редко встречается, сэр. Но я неплохой алхимик.

— Член Гильдии?

— Больше нет, сэр.

— О? И как же ты покинул Гильдию?

— Через крышу, сэр. Но я точно знаю, где ошибся. Подмешал кое-что лишнее…

Ваймс откинулся на спинку кресла.

— Алхимики всегда что-нибудь взрывают, но я ни разу не слышал, чтобы их за это выгоняли из Гильдии.

— Это потому, что еще никто не взрывал Совет Гильдии, сэр.

— Что, весь Совет?

— Во всяком случае, его недвижимую часть.

Опустив взгляд, Ваймс обнаружил, что его рука автоматически открыла ящик стола и что-то нащупывает внутри. Решительным движением он задвинул ящик и, чтобы занять чем-то руки, переложил пару бумажек перед собой.

— Твоя фамилия, парень?

Гном сглотнул. Очевидно было, что этого момента он боялся больше всего.

— Задранец, сэр.

Ваймс даже не поднял глаз.

— А, да, точно. Именно так здесь и написано. Стало быть, ты с Убервальдских гор?

— Но как… так точно, сэр, — удивленно подтвердил гном.

Люди, как правило, не разбирались в кланах гномов.

— Констебль Ангва оттуда же, — пояснил Ваймс. — Сейчас… и тут написано, что зовут тебя… у Фреда такой неразборчивый почерк… э…

Пути назад не было.

— Шельма, сэр, — признался Шельма Задранец.

— Шельма, значит? Понимаю, древнее имя, старые традиции. Шельма Задранец. Хорошо.

Задранец внимательно посмотрел на Ваймса. Лицо командора Стражи хранило каменную невозмутимость.

— Так точно, сэр. Шельма Задранец, — сказал он. И на сей раз ни один мускул не дрогнул на лице Ваймса. — А отца моего звали Прохвост, Прохвост Задранец, — добавил Шельма с видом гнома, у которого болит зуб и который не может удержаться, чтобы еще раз не ткнуть в него языком.

— Неужели?

— А… деда звали Тот-еще Задранец.

Ни следа, ни тени ухмылки не промелькнуло на лице Ваймса. Командор просто отодвинул бумаги.

— Ну что ж, Задранец, скажу прямо: мы тут дорожим жизнями, не только нашими, но и горожан.

— Конечно, сэр.

— И мы здесь ничего не взрываем.

— Разумеется, сэр. У меня тоже не все взрывается: бывает, пошипит-пошипит, и перестанет.

Ваймс побарабанил пальцами по столу.

— Как у тебя с мертвецами?

— Жертв не было, сэр, только легкие контузии…

Ваймс вздохнул.

— Попробую объяснить. Я знаю работу стражника. Чтобы быть хорошим стражником, нужно в основном много ходить и разговаривать. Но есть много вещей, в которых я ничего не понимаю. Допустим, находишь на месте преступления какой-то серый порошок. Что это? Я этого определить не смогу. Но вы, ребята, знаете, как смешивать всякие штуки в чашках, и наверняка сумеете это выяснить. Может, порошок как-то связан с причиной смерти? А вдруг это яд? В общем, нам нужен кто-то, кто разбирается в оттенках печени. Чтобы этот человек… или гном — не важно кто — посмотрел на мою пепельницу и сразу определил, какие сигары я курю.

— Тонкие панателы, фабрика Горлодера, — автоматически отреагировал Задранец.

— Ух ты!

— У вас на столе сигарная обертка, сэр.

Ваймс посмотрел на стол.

— Но я не о том, — наконец ответил он. — Иногда это определить легко, иногда — не очень. А иногда мы даже не знаем, правильный ли вопрос мы задаем.

Ваймс поднялся.

— Не могу сказать, что я в восторге от гномов. Хотя я и троллей недолюбливаю, и людей, признаться, тоже, так что в моих глазах вы все равны. Но к делу. Ты единственный претендент на это место. Тридцать долларов в месяц, пять долларов — пайковые, работаем мы тут не по часам, есть такой таинственный зверь, «переработка», только никто его пока не видел, если кто-то из троллей-офицеров назовет тебя камнесосом, он будет уволен, а если ты обзовешь кого-то из них булыганом, то уволят тебя, мы просто одна большая семья, побывав на каком-нибудь из наших «семейных» собраний, ты поймешь, что я имел в виду, но работаем мы как одна команда и очень стараемся, чтобы так же оно было и в будущем, в половине случаев мы не уверены в законности собственных действий, так что скучать не придется, официально твое звание — капрал, но командовать стражниками даже не пытайся, не советую, у тебя месяц испытательного срока, мы проведем с тобой соответствующий инструктаж, как только выдастся минутка, а сейчас разыщи где-нибудь иконограф, и встретимся на мосту Призрения в… черт… лучше всего через час. Мне еще надо зайти к этим проклятым геральдистам. Хотя ничего страшного, мертвецы могут и подождать, мертвее не станут. Сержант Детрит!

Послышалось скрежетание, как будто в коридоре задвигалось нечто тяжелое, и в дверь просунулся тролль.

— Слушаю, сэр?

— Познакомься с капралом Задранцем. Капрал Шельма Задранец, а отца его звали Прохвост Задранец. Выдай ему значок, прими присягу и проведи экскурсию. Есть вопросы, капрал?

— Я постараюсь не уронить честь доспехов, сэр, — сказал капрал Задранец.

— Хорошо, — кивнул Ваймс и посмотрел на Детрита. — Между прочим, сержант. Мне тут подали рапорт, что прошлым вечером некий тролль в доспехах стражника прибил одного из бригадиров Хризопраза к стене за уши. Тебе что-нибудь известно по этому поводу?

Огромный лоб тролля наморщился.

— А там что-нибудь говорится о том, что этот гад толкал троллятам «грязь»?

— Ни слова. Зато там говорится, что он собирался почитать своей любимой старушке матери сказку на ночь, — ответил Ваймс.

— А Твердозад видел значок этого тролля?

— Нет, но, согласно его показаниям, тот тролль пообещал ему засунуть требуемый значок в некое место, где солнце не светит.

— Енто довольно-таки далеко, — задумчиво покивал Детрит. — Там бы значок точно никто не увидел.

— Между прочим, — нахмурился Ваймс, — как ты догадался, что это был Твердозад?

— Озарение, сэр, — пожал плечами Детрит. — Просто сопоставил факты. Есть какой-то гад, который толкал «грязь» детишкам и которого прибили за уши к стене. Спрашивается: кто это может быть? И… раз! У меня в голове сразу всплыло нужное имя.

— Я так и подумал.

Шельма Задранец переводил взгляд с одного бесстрастного лица на другое. Стражники смотрели друг другу в глаза, а губы их двигались сами собой, словно произносили заученный текст.

Потом Детрит медленно покачал головой.

— Не, сэр, этот тролль не из нашенских. Самозванец, наверное. Такой шлем, как у стражников, достать нетрудно. Ни один из моих троллей не пошел бы на такое. Это ж, как его, стражнический произвол, сэр.

— Рад слышать, что ты понимаешь ситуацию. Однако на всякий случай проверь шкафчики троллей. Этим делом заинтересовалась Кремниевая Лига по Защите Прав Троллей.

— Так точно, сэр. И если я узнаю, что это был один из моих парней, я сойду на него, как горная лавина, сэр.

— Хорошо. Капрал Задранец, можешь идти. Детрит за тобой присмотрит.

Гном растерялся. Как-то все очень странно. Этот человек ничего не сказал ни про топоры, ни про золото. Не прозвучало даже традиционного: «Парень, в Страже ты можешь многого достичь».

Шельма Задранец чувствовал себя очень и очень неуверенно.

— Э… А я сказал вам, сэр, как меня зовут?

— Да. И тут все записано, — подтвердил Ваймс. — Шельма Задранец. Правильно?

— Э… Да. Правильно. Спасибо, сэр.

Ваймс плотно прикрыл дверь и прислушался.

Со стороны лестницы донесся звук удаляющихся шагов. После чего капитан Стражи вернулся за стол и накинул на голову камзол, чтобы никто не услышал его хохота:

— Шельма Задранец!

Задранец вприпрыжку бежал за Детритом. Штаб-квартира Стражи постепенно наполнялась народом. Большей частью народ вопил.

Два тролля в доспехах стояли перед высоким столом сержанта Колона, зажав между своими каменными телами тролля поменьше. Вид у того был весьма подавленный. И достаточно необычный: не часто встретишь тролля в пачке балерины и с парочкой марлевых крылышек на спине.

— …Так уж случилось, я в курсе, что у троллей нет сказок про зубную фею, — говорил Колон. — Тем более про зубную фею по имени… — сержант сверился с бумагами, — Брякбряк. А что, если мы назовем это нелицензированным взломом с проникновением? Или у тебя есть лицензия Гильдии Воров? Было бы интересно взглянуть.

— Тролли тоже имеют право на зубную фею. Это видовая дискриминация, — пробормотал Брякбряк.

Один из троллей-охранников развязал стоящий на столе мешок. Водопад серебра обрушился на бумаги.

— И все это ты нашел под подушками троллят? — уточнил Колон.

— Да благословят боги ихние маленькие, но щедрые сердечки! — с горячностью воскликнул Брякбряк.

А за следующим столом усталый гном спорил с вампиром.

— Послушай, — убеждал он, — это никак не может быть убийством. Ты ведь и так уже мертв!

— Он пытался пронзить мне сердце!

— Я беседовал с управляющим, и он сказал, что все получилось не нарочно. И против вампиров он ничего не имеет. Самый настоящий несчастный случай. Он просто нес три коробки карандашей, зацепился за твой плащ и…

— Не понимаю, почему я не могу работать где хочу?!

— Да, но… на карандашной фабрике?

Детрит посмотрел на Задранца и ухмыльнулся.

— Добро пожаловать в большой город, капрал Задранец, — сказал он. — Кстати, прикольное имя.

— Правда?

— У большинства гномов имена типа Скалодроб или Рукисила.

— Не может быть!

Намеки до Детрита доходили с трудом, но надрывную нотку в голосе гнома даже он уловил.

— Хотя твое имя тоже ничего, — быстро поправился Детрит.

— А что такое «грязь»? — спросил Задранец.

— Смесь нашатырного спирта и радия. Хорошо бьет в башку, но плавит мозги. Большая проблема в горах, а некоторые сволочи наловчились произовдить эту штуку здесь, в городе, и мы сейчас выясняем, кто именно и где. Господин Ваймс поручил мне… — Детрит сконцентрировался, — пуб-лич-ную разъ-яс-ни-тель-ную кампанию. Я объясняю народу, что случается со сволочами, которые продают «грязь» детям…

Тролль махнул рукой в сторону висящего на стене большого и довольно грубо нарисованного плаката, который гласил:

«„Грязь“ — проста скажи: „АарргхаарргхпажалустанетнетнетУФ“».

После чего Детрит толкнул некую дверь.

— Это старый чулан, который мы больше не используем, можешь возиться здесь со своими колбами и плошками. Воняет тут, как в сортире, но больше свободных комнат нет. Хотя, если подубраться, будет очень даже ничего.

А это, — он открыл другую дверь, — раздевалка. Здесь у тебя будет свой шкафчик и так далее. А за ширмой можно переодеваться, вы, гномы, известные скромники. В общем, пообвыкнешься, если не слабак. Господин Ваймс — неплохой человек, хоть и немного странный, все время твердит: город, мол, это кипящий горшок, поэтому всякие подонки всплывают наверх, ну и всякое такое. Шлем и значок я выдам тебе чуть попозже, а сначала…

Тролль открыл большой шкафчик, расположенный в другом углу комнаты. На дверце крупными буквами было написано «ДТРИТ».

— Сначала мне нужно спрятать где-нибудь этот молот.

Две фигуры выскочили из гномьей пекарни Ломозуба («Хлеб — Зубы Проглотишь»), запрыгнули в телегу и крикнули кучеру гнать лошадей.

Однако он повернул к ним бледное лицо и показал на дорогу впереди.

Там сидел волк.

Не совсем обычный волк. У него была светлая шкура, а шерсть за ушами была настолько длинной, что образовывала настоящую гриву. Кроме того, нормальные волки не имеют привычки сидеть спокойно прямо посреди городской улицы.

Волк издал рык. Продолжительный и глубокий. Этакий звуковой эквивалент стремительно укорачивающегося бикфордова шнура.

Лошадь нерешительно переступила с копыта на копыто. Она была слишком напугана, чтобы стоять неподвижно, но куда больше боялась стронуться с места.

Один из людей осторожно потянулся к арбалету. Рычание усилилось. Еще осторожнее он убрал руку. Рычание ослабло.

— Что это?

— Это волк!

— В городе? Чем же он питается?

— Ты очень хочешь это выяснить?

— Доброе утро, господа! — поздоровался Моркоу, отделяясь от стены. — Похоже, туман опять поднимается. Могу я проверить ваши лицензии?

«Господа» повернулись. Моркоу одарил их лучезарной улыбкой и поощряюще кивнул.

Один из «господ» похлопал по карманам, пытаясь изобразить задумчивую растерянность.

— А. Ну. Э. Оставили дома, сегодня утром немного торопились, должно быть, забыли…

— Раздел второй, Правило первое устава Гильдии Воров. Члены Гильдии должны носить свои удостоверения при всех случаях профессиональной деятельности, — процитировал Моркоу.

— А где его меч? — прошептал самый глупый из троих.

— Дурак! Зачем ему меч, когда есть волк?

Стоял угрюмый полумрак. Тишину разрывал лишь скрип пера.

А потом вдруг раздался еще один скрип. Открывающейся двери.

Пишущий быстро, как птица, повернулся.

— Ты? Я же говорил тебе никогда больше сюда не приходить!

— Знаю, знаю, но случилось непредвиденное! Конвейер остановился, и тогда он вышел наружу и убил священнослужителя!

— Кто-нибудь это видел?

— В том тумане, что был прошлой ночью? Вряд ли. Но…

— Тогда что ты переживаешь?

— Переживаю? Но они не должны убивать людей. Ну… по крайней мере, — говорящий слегка сбросил обороты, — проламывать им черепа…

— Они будут это делать, если дать им соответствующие инструкции.

— Но я ему ничего подобного не приказывал! А что, если он и меня вот так?…

— Тебя? Своего хозяина? Он не может пойти против слов, что вложены ему в голову.

Посетитель сел, недоверчиво постанывая.

— Да, но откуда я знаю, что у него там за слова? Нет, это уж чересчур, я больше не могу, он все время рядом…

— А как же твой доход? Ты неплохо получаешь.

— Само собой, само собой, но все как-то запуталось. И еще этот яд, я ведь никогда…

— Заткнись! Увидимся вечером. Можешь сообщить остальным, что у меня появился кандидат. И если ты еще раз осмелишься сюда прийти…

Королевская геральдическая палата Анк-Морпорка оказалась зелеными воротами в стене на Моллимогской улице. Ваймс дернул за шнурок звонка. С другой стороны стены что-то брякнуло, вслед за чем разразилась ужасная какофония: кто-то выл, кто-то рычал, кто-то свистел, а кто-то трубил.

— Лежать, малыш! — завопил чей-то голос. — А ну, лежать! Я сказал: лежать! Нет! Не служить! Ляг — и получишь кусок сахара. Вильям! Немедленно прекрати! Отпусти его! Милдред, отпусти Грэхема!

Затем шум животной возни несколько ослаб, и послышались приближающиеся шаги. Калитка в воротах чуточку приоткрылась.

Взору Ваймса предстала очень узкая полоска очень маленького человека.

— Да? Ты разносчик мяса?

— Командор Ваймс, — представился Ваймс. — У меня назначена встреча.

Шум, производимый животными, опять усилился.

— Чё?

— КОМАНДОР ВАЙМС! — проорал Ваймс.

— Ой! Конечно, конечно, сейчас открою!

Дверца распахнулась. Ваймс перешагнул через порог.

Наступила тишина. Несколько пар глаз с подозрением уставились на Ваймса. Некоторые из этих глаз были маленькими и красными. Другие были большими и чуть приподнимались над поверхностью грязного пруда, который занимал значительную часть двора. Третьи смотрели с насеста.

Двор был битком набит всевозможными животными и птицами, но сей необычный вид по всем параметрам проигрывал ЗАПАХУ, витающему тут. Большинство из животных были в преклонных летах, что, кстати, ничуть не улучшало вышеупомянутый запах.

Беззубый лев зевнул в сторону Ваймса. Лев, разгуливающий на свободе (ну, или, точнее сказать, валяющийся на свободе), безусловно, производит впечатление, однако не столь сильное, как лев, служащий подушкой старому грифону и спящий, задрав вверх все четыре лапы.

Тут были и ежи, и седеющий леопард, и линяющие пеликаны. Зеленая вода плескалась в пруду, где периодически открывали пасти два огромных бегемота. И никто никого не пытался съесть.

— О да, все удивляются, оказавшись здесь впервые, — прошамкал старик. Одна его нога была деревянной. — Мы живем маленькой счастливой семьей.

Ваймс оглянулся и вдруг заметил небольшую совку.

— О боги! — изумился он. — Это же морпорк, правда?

Лицо старика расплылось в радостной улыбке.

— Ага, вижу, ты изволишь знать свой герб, — прохрипел он. — Предки Дафны прибыли с островов, что лежат по другую сторону от Пупа, дальний был путь…

Ваймс вытащил свой значок и уставился на изображенный там герб.

Старик заглянул через его плечо.

— Но это, разумеется, не Дафна, — сказал он, показывая на совку, что сидела на кресте-анке. — Это ее бабушка, Оливия. Морпорк на анке, понимаешь? Каламбур, игра слов. Смешно? А я ведь только начал. Здесь много забавного. А вообще, было бы неплохо найти для нее жениха. И самку для бегемотов. Ну, то есть его сиятельство говорит, у нас и так два бегемота, вполне достаточно, но, по-моему, это не совсем естественно для Родерика и Кейта. Нет-нет, я не сужу, упаси боги, это просто неправильно, вот и все. Так как там тебя, господин?

— Ваймс. Сэр Сэмюель Ваймс. Моя жена договаривалась о встрече.

Старик опять захихикал.

— Ну да, понимаю, обычное дело.

Двигаясь довольно-таки быстро, несмотря на деревянную ногу, старик повел Ваймса между дымящимися холмиками разнообразного навоза к зданию на другом конце двора.

— Наверное, здесь можно обустроить неплохой огород, — сказал Ваймс, пытаясь поддержать беседу.

— Я пробовал посадить ревень, — откликнулся старик, толкнув дверь. — Но он вырос в двадцать футов высотой, а затем взял и загорелся. Отгадай, где в этот момент был наш дракон? Он тогда был болен и… Жаль его, жаль, хорошо хоть, шкура не попортилась. Ну, прошу пожаловать, досточтимый господин.

Зал был настолько же тихим и темным, насколько двор был полон света и шума. В воздухе висел сухой кладбищенский запах старых книг и часовен. Когда глаза немножко привыкли к темноте, Ваймс разглядел висящие наверху флаги и вымпелы. В зале было несколько окон, однако сквозь плотную паутину и трупики мух внутрь проникал лишь серый полумрак.

Дверь за спиной Ваймса закрылась, и он остался один. Сквозь мутное стекло было видно, как старик ковыляет через двор к некоему предмету, над которым трудился до прихода Ваймса.

А трудился он над самым настоящим живым гербом.

В одном из углов двора высился огромный щит, к которому был прибит громадный капустный кочан. Старик сказал что-то неслышное Ваймсу. Совка слетела со своего насеста и приземлилась на анк, прикрепленный к верхушке щита. Два бегемота выбрались из пруда и, прошлепав к щиту, замерли по обе стороны от него.

Старик установил перед сценой мольберт, водрузил на него холст, взял паллет, кисть и крикнул:

— Оп-ля!

Бегемоты поднялись на задние ноги — складывалось четкое ощущение, что их мучает артрит. Сова расправила крылья.

— О боги, — пробормотал Ваймс. — А я думал, это все выдумки…

— Выдумки, сэр? Вы упомянули про выдумки? — раздался чей-то голос. — Клянусь богами, у нас очень скоро возникли бы большие проблемы, если бы мы что-то выдумывали.

Ваймс повернулся. Позади него стоял невысокий старичок, счастливо моргая сквозь толстые стекла очков. Из-под мышки у старичка торчали несколько свитков.

— Прошу прощения, не смог встретить вас у дверей, но в настоящий момент мы очень заняты, — сказал он, протягивая свободную руку. — Я — Круассан Руж.

— Как-как? — переспросил Ваймс в замешательстве. — Круассан — это же такая булочка?

— Нет-нет. Что вы. На нашем языке это означает Алый Полумесяц. Видите ли, это мой титул. Очень древний титул. Я — геральдист. А вы, наверное, будете сэром Сэмюелем Ваймсом, не так ли?

— Именно.

Алый Полумесяц заглянул в свиток.

— Ну-с… Итак… Как вам нравится хорек? — осведомился он.

— Хорек? Это такой грызун?

— Видите ли, у нас живут несколько хорьков. Знаю, знаю, строго говоря, это не геральдическое животное, но у нас тут есть парочка хорьков, и мы же не можем просто так содержать животных, и придется, наверное, их отпустить — если только кто-нибудь не согласится принять бедняжек в качестве герба. М-да, Пардесс Шатен очень расстроится. А расстроившись, он запирается в своем сарайчике и подолгу оттуда не выходит…

— Шатен… вы про того старика? — уточнил Ваймс. — Но он же…

— На нашем языке это означает Коричневый Плащ.

— Да, спасибо, понятно. Однако я… в общем… зачем ему… ну, я думал, вы… герб — это же просто соединение картинок. Неужели обязательно рисовать все с натуры?

Алый Полумесяц был явно шокирован.

— Ну, если вы хотите, мы, конечно, можем вам СОСТРЯПАТЬ герб. Тяп-ляп — и готово, — слегка обиженно проговорил он. — Только не обижайтесь, если потом над вами будут смеяться. То есть хорьки никак не подходят?

— Лично мне все равно, — признался Ваймс. — Но хорьки — это несколько… Гм, моя супруга предпочла бы дракона…

— Этого не будет. И, быть может, к счастью, — раздался голос из темноты.

Подобные голоса чужды свету. Он звучал сухо, как… как пыль. Как если бы исходил изо рта, который никогда не знал радостей слюны. Он звучал мертво.

И не только звучал.

Воры, пытавшиеся ограбить пекарню, прикидывали свои шансы.

— Моя рука на арбалете, — сообщил самый рисковый из трех.

— Правда? А мое сердце в пятках, — откликнулся самый трезвомыслящий.

— О-о-о, — простонал третий. — А мое сердечко вот-вот остановится…

— Я не о том. Ну, то есть… у него даже меча нет. Я беру на себя волка, а вы двое разбираетесь с этим парнем. Легче легкого.

Вор, обладающий более трезвым мышлением, чем его сотоварищи, окинул взглядом капитана Моркоу. Его надраенную до блеска мощную кольчугу. Его мощные руки. Его очень мощные ноги.

— Кажется, у нас возникла патовая ситуация, — прокомментировал капитан Моркоу.

— А что, если мы бросим деньги? — предложил трезвомыслящий вор.

— Это существенно упростит положение дел.

— Ты нас отпустишь?

— Нет. Но этот поступок обязательно зачтется в вашу пользу, и я буду свидетельствовать, что вы всячески способствовали расследованию.

Вор, сжимающий арбалет, облизнул губы и перевел взгляд с Моркоу на волка.

— Либо ты со своим волком убираешься с дороги, либо кое-кому очень не поздоровится, — предупредил он.

— Вот-вот, — грустно кивнул Моркоу. — Именно этого я и хотел избежать.

Подняв руки, Моркоу продемонстрировал два плоских и круглых предмета, примерно с ладонь каждый.

— Это, — сказал он, — гномий хлеб. Самый лучший, что есть у господина Ломозуба. Это, конечно, не классические боевые булочки, но вполне сойдет…

Рука Моркоу сделала резкое движение. Над землей пронесся небольшой ураганчик из мучной пыли, и плоская лепешка с глухим стуком вошла в борт телеги — примерно в полудюйме от вора со слабым сердцем и, как выяснилось, столь же слабым мочевым пузырем.

Человек с арбалетом с удивлением уставился на гномий хлеб, но, буквально через секунду ощутив на запястье некое легкое влажное давление, перевел взгляд на свою руку.

Ни одно животное не способно двигаться так быстро, однако рядом с вором стоял волк, и выражение на его морде говорило о простом и очевидном факте: челюсти, которые прикусывали воровское запястье, могли сомкнуться в любой момент.

— Отзови его! — выкрикнул вор, отбрасывая свободной рукой арбалет. — Я сдаюсь! Прикажи ему отпустить мою руку!

— Я не могу ей приказывать, — пожал плечами Моркоу. — Она все всегда решает сама.

Послышалось громыхание обитых железом башмаков, и с полдюжины гномов выбежали из дверей пекарни. Выбив подошвами сноп ярких искр, гномы затормозили рядом с Моркоу.

— Хватайте этих сволочей! — заорал господин Ломозуб.

Моркоу опустил ладонь на шлем гнома и вежливо повернул Ломозуба к себе.

— День добрый, господин Ломозуб, — поздоровался он. — Я так понимаю, ты узнаешь этих людей?

— Еще б я их не узнал, капитан Моркоу! — воскликнул хлебопек. — Ворюги проклятые! Ну, готовьтесь, сейчас мы вас отбуразачим[3]!

— О-о-о… — простонал вор-сердечник.

Под телегой снова закапало.

— Нет-нет, господин Ломозуб, — терпеливо сказал Моркоу. — В Анк-Морпорке мы такое наказание не практикуем[4].

— Они дали по башке Бьорну Тугоштану. А Олафа Рукисилу пнули прямо в бад'дхакз[5]! Мы отрежем им…

— Господин Ломозуб!

Гном-хлебопек тут же прервался и отступил на шаг — к удивлению и радости воров.

— Да… хорошо, капитан Моркоу. Как прикажете.

— У меня есть кое-какие дела, и я бы был очень благодарен, если бы вы сами сдали их в Гильдию Воров, — сказал Моркоу.

— О нет! — сразу побледнел самый трезвомыслящий. — В последнее время к нелицензированному воровству там относятся очень ЖЕСТКО. Что угодно, только не Гильдия Воров!

Моркоу повернулся. Лицо его осветилось особым образом.

— Что угодно? — переспросил он.

Нелицензированные воры поглядели друг на друга и заговорили практически одновременно:

— Гильдия Воров? Ну и ладно. Нет проблем.

— Мы ее очень уважаем, эту Гильдию. Любим, можно сказать.

— Ждем не дождемся туда попасть. Быстрее в Гильдию Воров!

— Такие прекрасные люди.

— Строгие, но справедливые.

— Отлично, — кивнул Моркоу. — Значит, все счастливы. Ах да. — Капитан покопался в своем кошельке. — Вот пять пенсов за хлеб, господин Ломозуб. Он немножко запачкался, но если его почистить песочком, будет выглядеть как свежевыпеченный.

Гном тупо уставился на монеты.

— ТЫ хочешь заплатить МНЕ за то, что спас МОИ деньги? — уточнил он.

— Как примерный налогоплательщик, господин Ломозуб, ты находишься под защитой Городской Стражи, — пояснил Моркоу.

Наступила деликатная пауза. Господин Ломозуб внимательно изучал свои башмаки. Один или два гнома начали хихикать.

— Вот что я скажу, — мягким голосом промолвил Моркоу. — Я вернусь, как только закончу с делами, и помогу правильно заполнить налоговые формы. Договорились?

Неловкую тишину нарушил вор.

— Э… а не мог бы… твой песик… отпустить мою руку? Пожалуйста.

Волк разжал челюсти, спрыгнул с телеги и подбежал к Моркоу, который, в свою очередь, бодро отдал честь.

— Всем желаю хорошего дня, — сказал он, повернулся и двинулся прочь.

Воры и их жертвы смотрели ему вслед.

— Он что, ВСАМДЕЛИШНЫЙ? — спросил самый умный вор.

Издав утробное рычание, хлебопек наконец вышел из ступора.

— Сволочи! — заорал он. — Гады!

— Что? Да в чем дело? Ты же получил обратно свои деньги! Чего переживать-то?

Двое работников с трудом сдерживали рвущегося к ворам господина Ломозуба.

— Три года! — орал он. — Три года никто меня не трогал! Три чертовых года — и ни единого стука в дверь! А теперь что?! О да! Он очень порядочный и честный! Уж он-то позаботится, чтобы я заполнил все правильно, чтобы не попал ни в какие переделки! Ну почему вы, придурки, просто не убежали?

Ваймс внимательно осмотрел темную заплесневевшую комнату. Такие голоса, как правило, доносятся из гробниц.

Паника отразилась на лице маленького геральдиста.

— Не будет ли так любезен сэр Сэмюель пройти сюда? — осведомился голос.

Он был холоден, этот голос, и каждый слог выговаривал абсолютно четко. Подобные голоса не ведают сомнений и не знают отказов.

— Это, собственно, э… Дракон, — пояснил Алый Полумесяц.

Ваймс невольно потянулся к мечу.

— Дракон, Король Гербов, — закончил человечек.

— Король Гербов? — удивился Ваймс.

— Таков мой титул, — сказал голос. — Входите же, командор, молю вас.

По каким-то причинам в подсознании Ваймса слова сами собой преобразовались, и получилось: «Входите же, командор, и молитесь».

— Уверяю, сэр, меч вам не понадобится, — произнес голос Дракона, когда Ваймс шагнул во внутренние покои Королевской геральдической палаты. — Я вот уже более пятисот лет как Дракон, Король Гербов, однако дышать пламенем так и не научился. Ах-ха. Ах-ха.

— Ах-ха, — подтвердил Ваймс.

В тусклом свете, проникающем сквозь высоко расположенные грязные окна, и неверных тенях, что отбрасывали коптящие свечи, говорившего было не разглядеть. Разве что угадывались сгорбленные плечи.

— Садитесь, командор, молю вас, — продолжал Дракон, Король Гербов. — И вы меня очень обяжете, если посмотрите влево и поднимете подбородок.