- А.И. Пессимальный будет звучать примелимо, Ваша Милость - сказал инспектор.
      - И что означает А? - спросил Ваймс и быстро отвел взгляд от половицы.
      - Это только А, Ваша Милость - терпеливо сказал А.И.Пессимальный.
      - То есть вам при рождении дали не имя, а только инициалы?
      - Да, это так - ответил человечек.
      - Как же тогда вас зовут друзья?
      А.И.Пессимальный посмотрел так, как будто в этом предложении было слово, которое он не понимал. Ваймсу даже стало его немного жаль.
      - Итак, в вашем распоряжении будет сержант Малопопка - сказал он с фальшивой жизнерадостностью. - Сержант, подыщите мистеру А.И. Пессимальному какую-нибудь комнату и предоставьте ему любые документы, какие потребуются.
      И чем больше бумаг, тем лучше, думал Ваймс. Можете похоронить его в бумагах, лишь бы это помогло держать его подальше от меня.
      - Благодарю вас, Ваша Милость, мне также необходимо опросить несколько полицейских.
      - Для чего? - спросил Ваймс.
      - Чтобы быть уверенным во всеобъемлемости моего отчета - спокойно ответил А.И.Пессимальный.
      - Я и сам могу рассказать все, что вам нужно. - сказал Ваймс.
      - Конечно, Ваша Милость, но так расследование не ведется. Я должен работать совершенно самостоятельно. Quis custodiet ipsos custodes, Ваша Милость?
      - А, это я уже слышал - отозвался Ваймс - кто будет проверять проверяющего? Я буду, мистер Пессимальный.
      - А кто будет проверять вас, Ваша Милость? - спросил инспектор с легкой улыбкой.
      - Тоже я. Я и так этим все время занимаюсь - ответил Ваймс - уж поверьте.
      - Разумеется, Ваша Милость, однако, именно меня направили сюда, чтобы представлять общественные интересы. Я постараюсь не мешать вам.
      - Очень хорошо с вашей стороны. - сдался Ваймс. Он и не представлял, что так сильно раздражал Ветинари в последнее время. Похоже, что тот решил сыграть в одну из своих игр. - Чувствуйте себя как дома, правда ненадолго, надеюсь. А сейчас прошу меня простить, очень занятое утро, со всеми этими кумскими долинами и прочим. Заходи, Фред!
 
      Этому трюку он научился у Ветинари. Посетителю было трудно настаивать на своем, когда в комнату входил следующий проситель. К тому же Фред ужасно потел в жаркую погоду, он был настоящим чемпионом по потению. Удивительно, за все эти годы Фред так и не догадался, что если встать прямо за дверью кабинета, то одна из половиц в комнате Ваймса слегка приподнимется.
      Половица опустилась и дверь распахнулась.
      - Как вам это удается! - бодро проговорил сержант Колон - я как раз собирался постучаться.
      Ну да, после того, как подслушал все, что смог, подумал Ваймс. Но все же, ему было приятно заметить, как мистер А.И.Пессимальный покрутил носом.
      - Что ты хотел, Фред? Нет, не беспокойся, мистер Пессимальный уже уходит. Можете идти, сержант Малопопка. Доброго утра вам, мистер Пессимальный.
      Как только инспектор, сопровождаемый Шельмой, вышел из комнаты, Фред Колон снял шлем и вытер лоб.
      - Опять жара - сказал Фред - кажись, гроза собирается.
      - Да, Фред. И что конкретно тебе нужно? - сказал Ваймс, раздумывая, как дать понять Фреду, что несмотря на то, что обычно ему всегда рады, но именно сейчас Ваймсу не до него.
      - Э… Что то эдакое мутится в городе - убедительно и четко произнес Колон, как будто он заучил эту фразу наизусть.
      Ваймс вздохнул - Фред, ты имеешь в виду, что происходит что-то странное?
      - Это все дварфы, сэр. Я имею в виду наших парней, сэр. Они что-то замышляют. Куда ни глянь, повсюду сбиваются в кучки и о чем то шепчутся. А как подойдешь к ним, так сразу прекращают шептаться и смотрят на тебя эдак. Даже сержанты, сэр. Ну а троллей, как и следовало ожидать, это все раздражает.
      - Мы не допустим повторения Кумской Долины в этот ответственный момент, Фред - сказал Ваймс - я знаю, что город бурлит в связи с годовщиной битвы, но я обрушусь как тонна кирпичей на любого полицейского, кто попытается провести историческую реконструкцию у нас в раздевалке. Он и мигнуть не успеет, как окажется сидящим на своей заднице прямо посреди улицы. Постарайся донести до всех мою позицию.
      - Слушаюссэр! Да ведь я не о том, сэр. Мы все и сами это знаем - ответил Фред Колон - тут что-то другое, чего еще ни разу не было! Это все плохо пахнет, я носом чую. Дварфы что-то скрывают и они не хотят об этом говорить.
 
      Ваймс засомневался. Фред Колон не имел особых полицейских талантов. Он был слишком медлительным, флегматичным и не обладал хорошим воображением. Но он так долго патрулировал улицы города, что проложил на них колею и внутри этого жирного и глуповатого полицейского был спрятан еще один, очень смышленный, который держал нос по ветру, подхватывал все слухи и замечал надписи на стенах, хоть и читать их ему приходилось по складам.
      - Возможно все дело в том чертовом Мясодробилке, из-за него ребята взбаламутились, Фред. - сказал Ваймс.
      - Я слышал, как они произносили это имя на своем языке, да, сэр, но там есть что то еще, клянусь. Очень серьезное, я нутром чую.
      Ваймс задумался, насколько можно считать нутро Фреда вещественным доказательством. Вряд ли вы сможете использовать его в суде, но для любого полицейского, шестое чувство такого проженного уличного ветерана как Фред, имело очень большое значение.
      Он спросил - Где Моркоу?
      - Его нет, сэр. Ему достались вторая и утренняя смены на Паточношахтной дороге. Все сейчас работают по две смены, сэр - с укоризной добавил Фред.
      - Увы, Фред, ты же знаешь, это необходимо. Слушай, я поручу ему это дело, когда он появится. Он дварф, ему то они все расскажут.
      - Боюсь, что он может оказаться чуток высоковат, чтобы расслышать шепот, сэр - ответил Колон странным голосом.
      Ваймс склонил голову набок - С чего ты это взял, Фред?
      Фред покачал головой - просто чувствую, сэр - в его голосе зазвучали отголоски воспоминаний о былых днях и нотки безнадежности - Как было хорошо, когда в страже были только вы, я, Шнобби и малыш Моркоу, эх… В те дни мы все знали кто есть кто. И мы знали, что думает каждый из нас.
      - Да Фред, все, о чем мы тогда думали, это «лишь бы нам повезло, хоть разочек»- сказал Ваймс - Слушай, я знаю, что у нас у всех нервы на пределе, но вам, старшим офицерам, нужно держаться. Как тебе твой новый кабинет?
      Колон оживился - Очень нравится, только за дверь стыдно.
 
      Поиск производственной ниши для Фреда Колона был проблемой. Он производил впечатление человека, который, падая со скалы, мог зависнуть в воздухе, чтобы уточнить направление. Для того, чтобы оценить его, нужно было знать настоящего Фреда Колона. Молодые полицейские его не знали. Все, что они видели, это трусливого, глуповатого толстяка, которым, честно говоря, он в большей степени и являлся. Но это было далеко не все, чем он являлся. Фред стоял на пороге пенсии, но не хотел этого. Ваймс смог обойти эту проблему, назначив его, ко всеобщему изумлению, на пост Офицера - Опекуна [2] и дав ему кабинет в здании Полицейской Школы через дорогу, которое было и возможно всегда будет известно, как бывшая лимонадная фабрика. Ваймс подбросил ему работу офицера по связи с общественностью потому, что это хорошо звучало и никто не знал, что это такое. Он также дал ему в помощники Шнобби, который был еще одним неуместным ископаемым в современной полиции.
      И это работало. Шнобби и Колон знали каждую улицу в городе и могли посоперничать в этом с самим Ваймсом. Они прогуливались по городу, как будто без особой цели и не представляя из себя никакой опасности, они наблюдали, они прислушивались к городским эквивалентам дикарских тамтамов. И, случалось, что тамтамы сами приходили к ним. А однажды, уютный маленький кабинет Фреда превратился в пивоварню, где дамы, засучив рукава, замешивали бочки Сарсапарели, «Малиновой лавы» и имбирного эля. С тех пор на огне всегда кипел чайник и кабинет Фреда стал домом для всех его старых приятелей - отставных полицейских и старых пер… некоторые из них были и теми и другими одновременно - куда они с удовольствием заглядывали, выбираясь из под каблуков своих жен, и Ваймс радостно подписывал счета за съеденные пончики. Оно того стоило, старые полицейские все замечали и сплетничали, как прачки.
 
      [2] «Старина Фред подумал, что Ваймс сказал Офицер-Выпекун и попросился добровольцем!» - шутили сослуживцы. Вот образец канцелярского юмора, который и не должен быть по настоящему смешным.
 
      Теоретически, в настоящее время единственной проблемой в жизни Фреда была дверь в его кабинет.
      - Гильдия Историков требует, чтобы мы сохранили столько подлинного материала, сколько возможно, Фред - сказал Ваймс.
      - Я знаю, сэр, но… «Комната Чепухи», сэр? Ну в самом то деле?
      - Зато латунная табличка красивая, - ответил Ваймс - и мне сказали, что так называется смесь, из которой делается безалкогольный сироп. Это важный исторический факт. А табличку можно прикрыть сверху бумагой.
      - Мы так и сделали, но ребята отворачивают бумагу и посмеиваются.
      Ваймс вздохнул. - Разберись с этим Фред. Если уж старый сержант не может с этим разобраться, то мир поистине стал странным местом. На этом все?
      - Хм, да, сэр. Почти… -
      - Давай уж, Фред. День обещает быть тяжелым.
      - Вы слышали когда-нибудь о Мистере Сияющем, сэр?
      - Это средство, которым ты чистишь особо грязные поверхности? - спросил Ваймс.
      - Э… Что, сэр? - спросил Колон. Никого другого нельзя было поставить в тупик с такой легкостью, как Фреда Колона. Ваймс устыдился.
      - Извини, Фред. Нет, я не слышал о мистере Сияющем. И что?
      - Ммм… да ничего особенного. «Мистер Сияющий, Он есть Алмаз!» В последнее время я часто вижу эту надпись на стенах. Тролльское граффити, глубоко высеченное в камне. Похоже, что тролли его вовсю обсуждают. Может быть это что то важное?
      Ваймс кивнул. Рискованно игнорировать надписи на стенах. Иногда, таким образом город пытается сообщить вам если не о том, что кипит в его уме, то, по меньшей мере, о том, что разбивает ему сердце.
      - Ну что же, продолжай собирать слухи, Фред. Я надеюсь, что ты не дашь обсуждениям превратиться в перебранку. - с удвоенной жизнерадостностью сказал Ваймс, пытаясь прибодрить сержанта. - А теперь я должен встретиться с нашим вампиром.
      - Удачи, Сэм. Я думаю, денек будет долгим.
 
      Сэм, подумал Ваймс, когда старый сержант вышел. Ради всех богов, он имеет на это полное право. Однако, он называет меня Сэмом только тогда, когда по настоящему встревожен. Также как и мы все сейчас. И нам ничего не остается, как ждать, когда кот в мешке зашевелится.
      Ваймс раскрыл экземпляр Таймс, оставленный Шельмой на его столе. Он всегда просматривал газету на работе, чтобы выцепить новости, которые Вилкинс посчитал небезопасными для прослушивания во время бритья. Кумская Долина, Кумская Долина… Ваймс развернул газету - Кумская Долина выглядывала из каждого абзаца. Проклятая Кумская Долина. Черт бы побрал это несчастное место, хотя похоже, что он уже давно это сделал. При ближайщем рассмотрении, это была всего лишь каменистая пустошь между горами, одна из многих. Теоретически, она находилась очень далеко, но в последнее время казалось, что она переместилась значительно ближе. Кумская Долина теперь была не географическим местом, а состоянием ума.
      Если обратиться к голым фактам, то это была местность, где в один печально знаменитый день под несчастливыми звездами дварфы устроили засаду троллям и/или тролли устроили засаду дварфам. Насколько Ваймс понимал, они сражались друг с другом со дня сотворения, но именно после Битвы при Кумской Долине эта взаимная ненависть приобрела официальный статус и привела к развитию разновидности мобильной географии. Любая схватка дварфа с троллем становилось Битвой при Кумской Долине. Даже простая потасовка в пивнушке была продолжением Кумской Долины. Она стала частью мифологии обеих рас, боевым кличем, передающейся по наследству, причиной, почему нельзя доверять представителям другого сорта, этим низеньким бородатым/здоровенным каменным ублюдкам. После той первой Кумской Долины были и другие сражения. Война между дварфами и троллями стала противостоянием естественных сил, как противостояние ветра и волн. Она приобрела собственную движущую силу.
      В субботу был День Кумской Долины и Анк-Морпорк заполнили толпы дварфов и троллей. И что интересно, чем дальше тролли и дварфы удалялись от своих гор, тем большее значение они придавали Кумской Долине. Парады не доставляли особых хлопот, стражники наловчились направлять колонны шествующих в разные стороны. К тому же парады проводились по утрам, когда все еще были практически трезвыми. Но вечером, когда дварфийские и тролльские бары опустевали, на улицах воцарялся ад.
      В недобрые старые времена Стража всегда могла найти срочное дело в другом конце города и вернуться назад, когда пар уже был выпущен. Тогда они привозили тюремный фургон и арестовывали каждого, дварфа или тролля, кто был слишком пьян, оглушен или мертв, чтобы двигаться. В те времена все было проще.
      А теперь в городе живет слишком много дварфов и троллей - нет, мысленно поправил себя Ваймс, город просто насыщен бурлящими, растущими дварфийскими и троллиными сообществами, и не только ими, кое-чем еще… назовем это отравой, разлитой в воздухе. Слишком много всего было в прошлом, слишком много древней вражды, переданной по наследству. А также, слишком много попоек.
      И когда уже казалось, что хуже и быть не может, неожиданно появился Скальт Мясодробилка со своими приятелями. «Забурившиеся», как их называли, - костяк, основа дварфийской породы. Они объявились месяц назад, поселились в одном из старых домов на Паточной улице и наняли местных парней, чтобы раскопать фундамент. Еще их называли Скальтами. Ваймс был достаточно знаком с дварфийским, чтобы понимать значение слова Скальт - прославленный знаток дварфийский обычаев. Но Мясодробилка толковал обычаи на свой собственный лад. Он проповедовал превосходство дварфов над троллями и учил, что долг каждого дварфа - следовать образу жизни их предков и очищать поверхность Диска от расы троллей. Так было написано в одной священной книге, что само по себе не только оправдывало такое поведение, но и, вероятно, обязывало так поступать.
      Юные дварфы прислушивались к нему потому, что он говорил им об истории и предназначении, и о многих других вещах, к которым всегда прибегают, чтобы оправдать резню. Все это входило им в головы и там переваривалось, правда мозги при этом не участвовали. И опасные идиоты, вроде Мясодробилки послужили причиной появления в городе дварфов, разгуливающих не только с декоративными боевыми топорами, но также в тяжелых доспехах, кольчугах, с булавами и двуручными мечами… со всей своей тупой и вызывающей демонстративностью, со всеми этими бряцающими железяками.
      Тролли тоже прислушивались. И в эти дни их тела украсились дополнительными лишайниками, клановой символикой и нательными насечками, и они волочили за собой более крупные дубинки.
      Так было не всегда. Тучи сгущались в течении последних десяти лет. Хотя дварфы и тролли как расы никогда не были в дружеских отношених, но город свел их вместе и Ваймсу казалось, что после небольшой притирки они вполне могли сосуществовать.
      Но сейчас плавильный чан снова кипел и брызгался. Черт бы побрал этого Мясодробилку. У Ваймса просто руки чесались арестовать его. С юридической точки зрения, Мясодробилка не сделал ничего неправомочного, но для полицейского, знающего свою работу, это не являлось препятствием. Его вполне можно было привлечь по статье «опасное поведение, ведущее к нарушению порядка». Однако, Ветинари был против. По его словам, арест только накалит атмосферу, но насколько хуже она могла бы стать?
      Ваймс закрыл глаза и вызвал в памяти маленькую фигуру, одетую в тяжелую кожаную робу черного цвета и тщательно прячущую под капюшоном лицо, чтобы не нарушить закон лицезрением дневного света. Маленькая фигура с большими словами. Ваймс повторил их про себя:
      «Опасайтесь троллей. Не доверяйте им. Захлопывайте перед ними дверь. Они ничто, всего лишь следствие несчастного случая, пустые, нечистые, отходы минерального мира, ревнивое подражание живым и мыслящим существам. В голове и сердце тролля камень. Он не строит, не копает, никогда не сажает и не собирает урожай. Он появился на свет украв, и с тех пор крадет повсюду, где протаптывает свой путь. Когда же он не ворует, то замышляет кражу. Он живет только для того, чтобы умереть, освободиться от непосильного бремени мыслей. Я говорю об этом со скорбью. Лишение тролля жизни - не убийство. И даже самое жестокое будет всего лишь проявлением милосердия.»
 
      Вот теперь он реально увидел, насколько хуже все могло быть. Ваймс сщурился, изучая газету, ему нужно было хоть какое то подтверждение того, что население Анк-Морпорка еще не сошло с ума окончательно.
      - Проклятье! - он вскочил и с грохотом ринулся вниз по ступеням к Шельме, чуть ли не съежившийся при его появлении.
      - Кто-нибудь знал об этом? - грозно вопросил он, хлопнув газетой о Книгу Записи Происшествий.
      - Знал о чем? - спросила Шельма.
      Ваймс ткнул пальцем в небольшую иллюстрированную заметку на четвертой странице, проткнув при этом газету насквозь. - Видишь? - зарычал он. - Этот безмозглый идиот с Почты напечатал марку, посвященную Кумской Долине!
      Дварфка кинула нервный взгляд на статью. - Э… два вида марок, сэр. - сказала она.
      Ваймс вгляделся. Ему не удалось сразу заметить все детали из-за охватившей его ярости. Действительно, две марки. Они были практически одинаковыми. На обеих была изображена Кумская Долина - каменистая пустошь, окруженная горами. На обеих была изображена битва. Но на одной из них маленькие фигурки троллей преследовали дварфов справа налево, а на другой, дварфы гнали троллей слева направо. Кумская Долина, место где тролли подстерегли дварфов и дварфы подстерегли троллей. Ваймс застонал. «Выбери дурацкую историю по своему собственному вкусу, десять центов за марку, идеал коллекционера.»
      - Мемориальный выпуск в честь Битвы при Кумской Долине. - прочитал Ваймс - Но мы не хотим ее увековечивать, мы хотим, чтобы о ней забыли!
      - Это всего лишь марки - сказала Шельма. - я имею в виду, что марки не запрещены законом…
      - Должен быть закон, запрещающий дураков!
      - Если бы такой был, сэр, нам бы пришлось все время работать сверхурочно. - ухмыльнулась Шельма.
      Ваймс немного успокоился. - Это точно, столько тюрем сразу и не построишь. Помнишь те марки с капустным запахом, выпущенные в прошлом месяце? «Пошлите вашим детишкам глоток родного запаха»? Если слишком много таких марок сложить в одном месте, они самовозгорятся.
      - Этот запах до сих пор не выветрился с моей одежды, сэр.
      - Он не выветривается у многих людей и за сотни миль отсюда, насколько я понимаю. Что мы сделали с этой дрянью в конце концов?
      - Я убрала их в ящик для вещественных доказательств №4 и оставила ключ в замке - ответила Шельма.
      - Но Шнобби обычно тащит все, что плохо лежит… - начал Ваймс.
      - Это точно, сэр! - со счастливым видом ответила Шельма - я их с тех пор и не видела.
 
      Из столовой раздался грохот и вопли. Какая то часть Ваймса, может та самая, что ожидала взрыва, заставила его пронестись через весь кабинет и вниз по коридору в столовую с такой скоростью, что пыль на полу завихрилась.
      Перед его глазами предстала картина, живописующая разные оттенки виновности на лицах ее участников. Один из столов на подмостках был опрокинут. Еда и дешевая жестяная посуда были разбросаны по полу. По одну сторону от этого беспорядка тролльские констебли Шпат и Сланец стиснули с боков тролля констебля Слюду, по другую - капрал Шнобби, вероятно человек, и констебль Пикша, определенно человек, удерживали в воздухе дварфийского констебля Разбищита. Сидящие за другими столами стражники, начали приподниматься со своих мест. И в возникшей тишине раздался звук, который могли услышать только подготовленные уши человека, знающего к чему прислушиваться, звук того, как замирают, а затем расслабляются руки, занесенные над рукоятками оружия.
      - Так, - произнес Ваймс в звенящей пустоте - чья небылица будет первой? Капрал Шноббс?
      - Видите ли, мистер Ваймс - сказал Шнобби Шнобс, опуская безмолвного Разбищита на пол - эээ.. Разбищит… он взял эээ… да, он взял кружку Слюды по ошибке и эээ…
      … и мы все заметили его оплошность и вскочили, ага.. - Шнобби, успешно преодолев начало, стал торопливо развивать идею - и стол опрокинулся… потому что… - тут лицо Шнобби приобрело выражение непроходимой тупости, что выглядело довольно устрашающе - ему бы стало по настоящему плохо, если бы он хватанул тролльского кофе, сэр.
      Ваймс вздохнул про себя. Когда Шнобби закончил свое глупое и неубедительное вранье, оно казалось уже не таким и неудачным. Оно было совершенно неправдоподобным и это было его единственным достоинством. Все знали, что ни один дварф даже близко не подошел бы к кружке тролльского кофе-эспрессо - расплавленной смеси химикатов, посыпанной сверху тертой ржавчиной. Также все понимали, что Ваймс не мог не видить, занесенный вверх топор Разбищита и застывшего констебля Лазурита, выкручивающего дубинку из рук Слюды. И еще все понимали, что Ваймс был готов вышвырнуть на улицу первого же идиота, сделавшего неверное движение и, возможно, также любого, оказавшегося слишком близко к нему.
      - Значит так все и было? - спросил Ваймс - и это не могло быть отпущенным ненароком грязным замечанием о своем коллеге и о представителях его расы? Дополнительным идиотизмом в копилку всей дряни, что заполнила улицы города?
      - О, ничего подобного, сэр - ответил Шнобби - всего лишь одно их этих… недоразумений.
      - Тут чуть не произошел несчастный случай, так? - повторил Ваймс.
      - Дассэр!
      - Но мы не хотим больше никаких несчастных случаев, так Шнобби?
      - Нетссэр!
      - Никто из нас не хочет никаких несчастных случаев, я полагаю - сказал Ваймс, оглядывая комнату. С несколько мрачным удовлетворением он заметил, что некторые констебли вспотели от усилий, стараясь не шевелиться. - А они очень легко случаются, если ваши головы не поглощены работой полностью. Это всем понятно?
      В ответ послышалось бормотание.
      - Я не слышу!
      На этот раз хор на тему «Есть, сэр!» был исполнен более внятно.
      - Отлично - отрезал Ваймс - а теперь все валите отсюда и поддерживайте порядок в городе, потому, что я дьявольски уверен, это должно делаться не здесь! - Он со значением поглядел на констеблей Разбищита и Слюду и поспешил назад в главный офис, где почти врезался в Ангуа.
      - Простите, сэр. Меня привлек шум… - начала она.
      - Не беспокойся, я уже разобрался, - ответил Ваймс - но мы были на грани.
      - Некоторые дварфы уже находятся на самом пределе, сэр. Я по запаху чувствую - сказала Ангуа.
      - Ты и еще Фред Колон… - произнес Ваймс.
      - Я не думаю, что все дело только в Мясорубке. Это что то… чисто дварфийское.
      - Ну этого мне из них не выбить. И как раз тогда, когда все идет из рук вон плохо, я должен интервьюировать этого чертового вампира.
      Слишком поздно Ваймс заметил предостережение в глазах Ангуа.
      - Эм… Я думаю, что вы имеете в виду меня.- сказал тихий голос позади него.
 
      Сержант Колон и Шнобби Шноббс, оторванные от продолжительного кофейного перерыва, лениво брели по Бродвею, проветривая униформу. С какой стороны не посмотри, но идея отложить на какое то время возвращение в полицейский участок была очень недурна.
      Они брели с таким видом, как будто у них впереди была целая вечность. Так оно и было на самом деле - они патрулировали улицы. Бродвей был выбран ими потому, что он был загруженным и широким, и потому, что в этой части города дварфы и тролли попадались редко. Выбор был безупречным, в последнее время во многих районах города дварфы и тролли либо праздно шатались по окрестностям группами, либо стояли на месте группами, на случай, если другие праздно шатающиеся засранцы попытаются набедокурить в их округе. Подобные стычки постоянно происходили в течении нескольких последних недель. По мнению Фреда и Шнобби, порядка в таких районах не хватало и поэтому глупо было тратить свои силы, чтобы сохранить то, чего и так практически нет. Никто не пойдет пасти овец туда, где всех овец давно съели волки, так ведь? Это и ежу понятно. В то время как на больших улицах вроде Бродвея, было что охранять, так как там еще оставался порядок. Здравый смысл говорил им, что это верно. Все было настолько очевидно, насколько очевиден нос на лице, особенно, если глядеть на лицо Шнобби.
      - Плохо дело, - заговорил Колон, неторопливо шествуя по улице - я никогда не видел дварфов такими.
      - Они всегда не в себе накануне дня Кумской Долины. - заметил Шнобби.
      - Ага, но Мясодробилка тоже подлил масла в огонь, это уж как пить дать. - Колон снял шлем и вытер пот с бровей. - Я сказал Сэму о своем нутре и он впечатлился.
      - Еще бы он не впечатлился, - согласился Шнобби - оно любого впечатлит.
      Колон многозначительно постучал себя по кончику носа - Гроза собирается, Шнобби.
      - А на небе ни облачка, сержант. - заметил Шнобби.
      - Образно выражаясь, Шнобби. - Колон вздохнул и искоса глянул на своего приятеля. Затем он нерешительно продолжил, с видом человека, у которого что-то на уме - На самом деле, Шнобби, я бы хотел поговорить с тобой о другом деле, как мужчина с… - Колон на мгновение заколебался - с другим мужчиной.
      - Ага?
      - Ты ведь знаешь, Шнобби, как я всегда был лично озабочен твоим моральным обликом, чтобы ты, будучи безотцовщиной, не сбился с верного пути. - с некоторым трудом выдал Колон.
      - Это точно, сержант. Неизвестно куда бы меня занесло, если б не ты. - с добродетельным видом сказал Шнобби.
      - Помнишь, ты рассказывал о той девушке, которая тебе понравилсь, как там ее… -
      - Смуглянка, сержант? -
      - Ну та самая… кошечка. Это о ней ты говорил, что она работает в ночном клубе?
      - Да, это она. А в чем дело, сержант? - с беспокойством спросил Шнобби.
      - Да ни в чем. Только как то раз, когда ты брал выходной, мы с констеблем Джолсоном получили вызов в ночной клуб «Розовая Кошечка». Там еще танцуют на столах, вокруг шеста и всякое прочее, знаешь? И знаешь такую миссис Бурилку, она еще живет в Новых Халтурках?
      - Миссис Бурилку с деревяными зубами, сержант?
      - Ее самую, Шнобби - авторитетно подтвердил Колон - Она там убирается. Оказывается, она приходит на работу в восемь часов утра, пока никого нет. Представляешь, Шнобби, мне даже говорить об этом трудно, но ей втемяшилось в голову обкрутиться вокруг шеста.
      Последовала пауза, за время которой Шнобби попытался прокрутить в голове эту сцену и тут же поспешно оставил многие ее части за кадром.
      - Ей должно быть уже 75, сержант. - сказал он, с благоговейным ужасом глядя куда то в пространство.
      - Девичьи мечты, Шнобби, девичьи мечты… Конечно она подзабыла, что уж не так гибка, как прежде, к тому же ее ноги запутались в длинных рейтузах и она запаниковала, когда подол платья завесил ей лицо. К приходу управляющего, она была уже совсем плоха, проведя три часа вверх тормашками с вывалившейся на пол вставной челюстью. Не могла сама отпустить шест. Можешь мне поверить, картинка была еще та. В конце концов, Милашке Джолсону пришлось выташить шест из гнезд и мы стянули ее с него. У этой девицы мускулы как у тролля, Шнобби, клянусь. И вот когда мы переносили Бурилку за сцену, к нам подошла юная леди, одетая всего в две блесточки и шнурки от ботинок, и сказала нам, что она твоя подружка! Я просто не знал куда спрятаться от стыда!
      - Не нужно никуда прятаться, сержант. Тебя вышвырнут из клуба за такое поведение - сказал Шнобби.
      - Ты никогда не говорил мне, что она стриптизерша в клубе, Шнобби! - застонал Фред.
      - Не называй ее так, сержант, - Шнобби почувствовал себя задетым - мы живем в современном мире. У Смуглянки есть шик. Она даже свой собственный шест приносит. Это тебе не какое-нибудь надувательство.
      - Но, я имею в виду… Показывать свое тело непристойным образом, Шнобби! Танцевать перед всеми без лифа и практически без штанов! Разве можно так себя вести?
      Шнобби обдумал этот глубоко метафизический вопрос со всех сторон. - Ээээ и почему нет? - отважился он.
      - Во всяком случае, я думал, что ты еще встречаешься с Веринити Пушпрам? Какой полезный ларек с морепродуктами она держит - Колон говорил так, как будто он был адвокатом девушки.
      - Ну, Молотоголовая отличная девушка, если встала с той ноги, сержант. - пошел на устпуки Шнобби.
      - Какая нога у нее та? Это когда она не гонит тебя прочь и не швыряется крабами?
      - Она самая, сержант. Но та нога или эта, рыбой от нее пахнет всегда. И ее глаза слишком сильно косят в разные стороны. Я хочу сказать, что трудно встречаться с девушкой, которая не видит тебя, если ты стоишь прямо перед ней.
      - Я бы не стал надеяться, что Смуглянка сможет заметить тебя, если ты придвинишься вплотную! - воскликнул Колон - она почти шести футов ростом и у нее такая грудь… в общем, она крупная девушка, Шнобби. - Фред Колон был в затруднении. Шнобби Шноббс и танцовщица с пышными волосами, широкой улыбкой и… с общей пышностью? Да вы только поглядите на них и у вас от этой картины мозги набекрень съедут.
      Колон решил не уступать. - Она сказала мне, Шнобби, что была выбрана Мисс Май на разворот журнала «Девчонки, Подсмешки и Подвязки»! То есть, я хочу сказать, что… -
      - Что ты хочешь этим сказать, сержант? Во всяком случае, ее портрет был на развороте не только в майском номере, но и всю первую неделю июня, - указал Шнобби. - иначе в такой журнал и не попадешь.
      - Ээээ, я спрашиваю тебя, - Фред запнулся - может ли девушка, показывающая свое тело за деньги, быть подходящей женой для стражника? Спроси у себя сам! -
      Второй раз за последние пять минут на лице Шнобби отразилась глубокая работа мысли.
      - Ты меня чтобы поддразнить спрашиваешь, сержант? - спросил он наконец - потому что я знаю совершенно точно, что Пикша прикрепил ее портрет внутри своего шкафчика и каждый раз, когда он открывает дверцу, он говорит « Фью, ты только погляди на эти…»
      - Ладно, лучше расскажи, как вы встретились? - быстро прервал его Колон.